- Значит, на ночь,- решил Жора.
- На ночь? - не понял Павел.
- Ну, если взяла зубную щетку, то уж точно собирается просыпаться не дома.- Жора был серьезен,- Ты хочешь спросить меня, где и кто сегодня собирается повоевать? Сразу скажу: никто и нигде. Ближайшая войнушка через пару недель. По крайней мере, насколько это мне известно. Сейчас почти все ребята еще в отпусках.
- Зачем ей дробовик? - не понял Павел.
- Зачем ей твой восемьсот семидесятый? - задумался Жора.- Это как раз просто - он короче, чем ее винтовка. Компактней. Влезает в сумку. Я так понял, она без машины? Только ты не о том спрашиваешь. Какая, к черту, разница, почему она взяла спринг? Да похвастаться решила. Пошутить над кем-нибудь.
- Бред,- не согласился Павел.- Она бы предупредила.
- Бред, конечно,- хмыкнул Жора.- Только чего гадать-то? Вот вернется - и спросишь. Я бы о многом у нее спросил. Например, почему она до сих пор не бросила тебя, оболтуса? Для таких, как она, положено яхты покупать! Тропические острова! Что она вообще, черт возьми, нашла в тебе?
- Не знаю,- прикрыл глаза Павел.
- Ну и дурак,- вздохнул Жора,- Ты же не оболтус. Ты, парень, редкий на сегодня тип умельца-самородка. Может быть, единственный в своем роде. Перспективный кадр. И она это понимает, поверь мне... Это все, что у тебя приключилось? Добавь чего-нибудь для полноты картины.
Павел коротко рассказал о происшествии в мастерской.
- Весело... - пробурчал Жора,- Так это, выходит, именно ты причина моей головной боли? Из-за тебя меня выдрали с шашлыков? Хотя у меня сразу засвербело что-то - знал же, что в том районе у тебя шарашка. Значит, так, парниша. Слушай сюда. Сначала насчет Томки. Я бы, конечно, наведался в этот ее фитнес-центр да побеседовал с сотрудниками. Я так понимаю, что весь ее мир состоял из тебя и чуть-чуть ее клуба? Так вот это ее "чуть-чуть" следует изучить как следует. Но изучение придется отложить. Потом изучишь, когда она вернется. Я тебе помогу. А пока - прячься.
- Как это? - не понял Павел.
- А вот так! - рявкнул Жора.- Прячься! Заляг куда-нибудь. Заныкайся! Запомни: лучше сильный враг, но известный, чем слабый, но хрен знает кто. Пережди денек-другой. Телефон держи наготове. Я сейчас в твое дело впрягусь, разгребу немного - сразу отзвонюсь.
- А Томка? - не понял Павел.
- Ничего с твоей Томкой не случится,- понизил голос Жора.- Такие, как она... Короче, всплывет. Не в этом смысле, тьфу, тьфу, тьфу, черт! Запомни, главное сейчас - не пороть горячку. Хотя черт его знает... Совпадений же не бывает? Может быть, она от тебя опасность отвести хотела?
- Да какая, к черту, опасность? - заорал Павел.
- Никакой! - рявкнул Жора,- Мелочи. Маленький взрывчик, от которого сейчас вся моя служба на ушах стоит. Прячься, я тебе сказал!
- Может быть, к тестю? - пробормотал Павел,- Может, она к тестю уехала? Но он вроде бы сам в отъезде...
- Что она там забыла? - не понял Жора.- Подожди, ты же сам говорил, что тесть твой по образу жизни среднерусский спартанец?
- Ну мало ли... - задумался Павел.
- Подожди... - Павел ясно представил кислую физиономию Жоры-гиганта.- Не пори горячку. И не играй в конспирологию и следствие. Запомни, заговоров не существует. Хотя преступные замыслы бывают, да. Но все всегда объясняется проще, чем кажется на первый взгляд. Лучше записку от жены ищи. Не могла она ничего не оставить. Она ж в тебя... как кошка.
- Нет записки,- присел на край кровати Павел, взъерошил испорченный паспорт, но о фотографии Жоре ничего не сказал.- Мы никогда не писали друг другу записок. Я вообще не помню Томку с ручкой в руках, кроме загса. Она должна была позвонить. Да, черт возьми, предположим, что Томка ушла от меня. Зачем взяла дробовик? Отстреливаться, если погонюсь за ней?
- Дурак ты, Шермер,- отрезал Жора.- Не могла она от тебя уйти. Нечасто ты нас, парень, баловал ее красотой, но то, что я разглядел, однозначно в твою пользу. Девка приросла к тебе намертво. А дробовик... Может, кто из наших просил на тест? Хотя какой тест? Нет сейчас никого в городе... Да и зачем скрывать... Нет, тут что-то другое. А ведь хороший у тебя дробовик. Редкая вещица. Я бы его цену на десять умножил. Наверное, все пластиковые детали металлом заменил? Дальность раза в два выгнал? Он же у тебя теперь ноль-четвертыми поплевывает?
- Жора! - повысил голос Павел.
- Короче,- отрезал великан,- Мне уже совсем некогда, залегай поглубже и жди звонка. Исчезни на время, но не исчезай вовсе, парень.
- Постараюсь,- скривился, согнулся от нахлынувшей головной боли Павел.- В милицию заявлять?
- Не стоит,- твердо сказал Жора.- Во-первых, что ты им скажешь? Что твоя бездетная очаровательная половинка унесла свою зубную щетку? Это я знаю, что Томка бросить тебя не могла, а там...
- А во-вторых? - продолжил Павел.
- Во-вторых, у тебя мастерская взорвалась, не так ли?
- Так,- согласился Павел.
- Ты - подозреваемый,- заключил Жора.- Знаешь, как с подозреваемыми разговаривают в милиции? Держись от милиции подальше. До тех пор хотя бы, пока я сам не разберусь с твоим взрывом. Понял?
- Понял,- нажал отбой Павел и замер. За спиной у него кто-то стоял. Он не слышал ни звука, ни чужого запаха, но явственно ощущал тяжелый взгляд на собственной спине.
- Кто тут? - спросил он и начал медленно подниматься, одновременно нащупывая в кармане короткий нож.
Звук, который он услышал, напоминал свист воздуха из-под отжатого ниппеля. Незнакомец стоял в дверях. В секунду Павел успел рассмотреть коротко остриженную голову на крепкой шее, сглаженные, невыразительные черты лица, черные очки с круглыми стеклами, серый костюм и черную воронку шириной в два пальца, направленную в его сторону. В следующее мгновение воздух в комнате сгустился, подернулся пунктиром оранжевых искр, и тяжелый удар потряс Павла. Его словно накрыло взрывной волной. В глазах у него потемнело, и только по боли в спине и звону Павел понял, что проломил дверцу стенного шкафа. Дыхание перехватило, в висках заломило невыносимой болью, в носу захлюпала кровь, но за миг до того, как вместе с гортанным возгласом незнакомца "Дрянь!" удар повторился, Павел успел метнуть нож. Второй удар он перенес легче, хотя стенному шкафу явно пришел конец. Левая рука защитила глаза, и, глотая в обломках шкафа кровь, Павел успел рассмотреть гримасу на лице незнакомца и свой нож, вошедший в его плечо над ключицей. Незнакомец выдернул нож, уронил его на пол, еще раз повторил "Дрянь!", сорвал что-то с шеи и, осыпавшись черными хлопьями, растворился в воздухе.
05
С ребенком сразу не вышло. Сначала, мрачнея день ото дня, Томка сама ходила по врачам, потом начала таскать Павла. Заставляла его сдавать мыслимые и немыслимые анализы, отправляла на разнообразные, порой малоприятные процедуры, даже устроила таинственную магнитно-резонансную томографию, несмотря на недоумение Павла: а это-то к чему? Он уже начал наводить справки насчет возможного усыновления брошенного ребенка, когда однажды Томка выскочила из фитнес-центра чуть утомленная, но с бодрой улыбкой. Прыгнула в машину, чмокнула Павла в щеку и торжествующе потрясла вакуумной упаковкой с парой десятков пластиковых баночек. Внутри зашуршали белые крапинки.
- Все будет хорошо.- В ее голосе слышалось облегчение,- Была у очень хорошего врача. У очень хорошего. Как он ржал, когда я рассказала, на какие мучения я тебя обрекла! Сказал, что за такого терпеливого мужа надо держаться руками, ногами и зубами.
Она обняла Павла, чмокнула в щеку, шутливо зарычала, прикусив уголок его воротника, и вдруг заплакала.
- Ты что? - Он поймал ее за шеки, уперся переносицей в лоб, слизнул слезу со щеки,- Ты что? Я с тобой!
- Я знаю.- Она спрятала лицо в ладони, стерла слезы, постаралась улыбнуться.- Дурак! Я от радости плачу, у нас все в порядке. У тебя-то уж точно, здоровее, чем ты, не бывает! Доктор так и сказал. Прописал кое-что. Это, конечно, все ерунда, гомеопатия, для самовнушения, можно сказать, но главное не в этом. У меня... - Она, запинаясь, произнесла что-то непонятное,- Ну если перевести на общегражданский - повышенный тонус, здоровья слишком много. Нужно просто постараться - и все получится. Может быть, через год, может быть, через два. Не нужно только торопить природу. Врач так и сказал: через два годика приглашайте на крестины. Если не сладится, плачу тысячу зеленых. Если не вам рожать, так кому тогда? Ты понял?
- Как зовут врача? - спросил Павел.
- Тебе зачем? - Она удивленно подняла брови.
- На всякий случай.- Он запустил руку в ее волосы.- Если что, тысяча зеленых уже в кармане. Знаешь, Дюков всегда так на футбол ставит. Болеет за наших, а рублем голосует за соперника. И ведь по-любому не внакладе. Жаль только, чаще в деньгах выгадывает. Когда стараться начнем?
- А ты разве еще не начал? - замерла она, положив подбородок ему на плечо.
- Нет,- Павел продолжал теребить ее волосы,- Пока еще не старался. Я вообще не хочу стараться. Знаешь, как хорошо не стараться? Я просто живу тобой, Томка.
- Живу с тобой, живу тобой, дышу тобой, дышу с тобой... - Она бросила сумку на заднее сиденье, наклонилась вперед, поймала ладонь Павла, прижалась к ней губами,- Почти стихи. Тогда ты и дальше не старайся, Шермер. Не старайся, пока можно. Если придется постараться, сам почувствуешь. А пока просто живи.
Он и в самом деле не старался. Отдался на волю теплого ветра и уплывал от привычного берега куда-то в солнечное далеко. Иногда даже одергивал себя, особенно когда выскребал узкий подбородок бритвой и всматривался в отражение, пытаясь понять, за что судьба отвеси ла ему такой бесценный дар. Как так вышло, что в его квартире поселилось чудо, которое умудрилось наполнить его жизнь счастьем, ничего не изменяя в нем самом?
Однажды он спросил ее об этом прямо. В одно из свободных от страйка и работы воскресений, которое они провели в постели. Вечером, когда в огромных окнах начал краснеть закат и Томка, отдышавшись от жарких дневных объятий, вынырнула из душа и отобрала у него телевизионный пульт, Павел негромко проговорил:
- Почему?
- Ты о чем? - Она поняла его сразу, но хитринку спрятала в уголках глаз.
- Почему я?
Тут Томка удивилась всерьез:
- Что творится? Мой самый ироничный и самый невозмутимый муж погрузился в пучину душевных терзаний? Или ты напрашиваешься на похвалу? В самом деле превращаешься в благожелательного зануду?
- Нет,- вернул он на лицо всегдашнюю ухмылку,- Дело в другом. Сбоит немного.- Он постучал себя по лбу пальцем.- Не железо, программка глючит. Понимаешь, чем дольше тебя знаю, тем больше удивляюсь. Ты ведь тоже очень осторожна. Мне даже кажется, что ты много осторожнее меня. И вдруг - увидела, пофехтовала, поиграла в войну полденька - и все?
- Ты же не хочешь сказать, что я совершила глупость? - Она надула губы, но тут же расхохоталась.- Или не веришь в любовь с первого взгляда? Может, мне нужно было за тобой ухаживать полгода? Вообще кто из нас мужчина? Кстати, знаешь, смотрюсь в зеркало и все чаще замечаю на своем лице твою улыбку. Наверное, именно так муж и жена становятся похожими друг на друга?
- Ну надеюсь, что мой нос тебе не грозит... - Он подошел к окну.
Усыпанная черными деревьями снежная равнина таяла во мгле. Вычерченная фарами автомобилей кольцевая казалась рукавом упавшей на Землю галактики.
- Захотела,- коротко бросила Томка.
Он оглянулся. Она лежала на постели точно так же, как лежала в их первый раз. Изогнувшись, положив подбородок на предплечье.
- Захотела,- повторила она, перевернулась на спину, закрыла глаза.-Ладно, расскажу, слушай. Людка все уши прожужжала про тебя. Мол, волшебный перепихон, неприступный мен. Холодный как лед и горячий как огонь. Ты не волнуйся, я тебя расспрашивать не хочу ни о чем, мне наплевать, что было до меня. Наоборот, если бы не она, может, я и не отправилась бы в вашу фехтовальню. Но это было только царапиной. Хотя глубокой. Не перепихон, а то, что неприступный. Да и Людка еще сказала, что твой дом - закрытая территория и даже я туда не проникну. Я, собственно, и не планировала, но... Понимаешь, там у нас все просто. В этом гребаном, залитом потом фитнес-центре. Почти как в бане. Сразу видно, кто чего стоит. Тело на виду. Мы там телами занимаемся. Но и в глаза смотрим. Все, кроме тела, в глазах. Только не богатство: кошельки в глазах не помещаются. Сила, характер, воля - да, а кошельки - нет. Зато видны злоба, чванство, ненависть, зависть, похоть.
Последнее слово она произнесла тихо. Глаза у нее заблестели.
- Дай договорить.- Она вытянула перед собой руку, словно останавливала его.- В другой раз, может быть, и не скажу ничего. Я ж затосковала тогда. От пустоты какой-то. Просто почувствовала, что больше не могу. Знаешь, сахар на тебя льется, а тебе не сладко. А потом Костик, как обычно, завел разговор про машины, у него же идея фикс заполучить какой-нибудь рыдван, чтобы ездил как спорткар, да и обмолвился, что есть у его приятеля Дюкова друг, который дружит со старыми железками, возвращает их к жизни. Из развалюхи может лакированную сказку сообразить. Холостой мужик, скоро тридцать, но не пристроен и вряд ли когда пристроится, если даже Людка его захомутать не смогла. Тут я и поняла, о ком говорят. Впрочем, забыла об этом тут же.
Она помолчала, потянулась, раскинулась. Павел при-
сел на подоконник, сложил руки на груди, поймал пальцами подбородок. Совсем как Томка - и вправду совпадения участились.
- А потом все просто,- Она нащупала пульт, выключила бормочущий телевизор,-Дюков пришел к Костику, увидел меня, остолбенел, сделал стойку, попытался обхаживать, начал хвастаться. Ты же знаешь, его несет. Людка как раз появилась, ну и вякнула, что Дюков во всем тебе обязан. Дюков покраснел, но врать не стал. Охарактеризовал тебя классным мастером и добрым чудиком, который тратит свободное время на дурацкое фехтование и еще более дурацкий страйк. Вот я и подумала - не слишком ли много достоинств в одном человеке? Не пора ли на него посмотреть?
- Значит, страйк - дурацкий? - не сдержал улыбки Павел.
- Страйк замечательный,- Она вновь закрыла глаза,- Ты понимаешь, я ж дочь офицера. У меня и игрушки были: погоны, патроны да шевроны. И из автомата удалось пострелять, и сухпай пожевать. И драться приходилось: должен понимать, что такое - новая школа чуть ли не через год. У отца характер - сам видишь какой, нигде не уживался, бросали нас с места на место. Когда на Сахалине жили, в секцию фехтования он меня и отвел. Мне понравилось. Правда, фехтование там было странное, полуспортивное, что ли. Старичок какой-то преподавал. Отец говорил, что настоящий самурай. Ну я и приросла к шпаге. Правда, старичок тот и шпагу держал как-то по-особенному. Недолго мой папенька на Сахалине продержался, но нахвататься я кое-чего успела. Потом из меня долго вытравить ту науку пытались. В Хабаровске и Красноярске уже сама секции находила. Там и к спортивным танцам приросла. Правда, учиться не стала. Зачем тратить жизнь на то, к чему душа не лежит?
- Я удивлен,- Павел сел рядом,- Душа не лежит к спортивным танцам? А к фитнесу? Мне казалось...
- Просто это не главное.- Она перевернулась на бок, прижалась, прильнула к нему.- Пока главное - ты. Потом будут дети. И ты. Может быть, какое-то дело. Но пока - ты. Знаешь, я и в самом деле хотела побаловаться страйком. Как-то уж больно жизнь стала становиться гладкой. Да и надоели эти разные... Дюковы. Димка, кстати, неплохой парень. Хотя слюнтяй. Но добрый слюнтяй. Только не мой. А я все одна и одна. Захотелось каких-то перемен. Думала даже прирасти к кому-нибудь типа Жоры-гиганта - большому, мудрому и доброму. Но вот увидела тебя - и все.
- И все? - не понял Павел.
- И все.- Она говорила, прижимаясь губами к его запястью.- Увидела тебя - и все. Остановилась, цапнула себя за подбородок, стою и думаю: видит ли этот скрипач, что я хочу его? Так хочу, что колени дрожат.
- Почему скрипач? - не понял Павел.
- Потому.- Она засмеялась, щекоча запястье губами,- Надеть на тебя черный фрак да чуть плечи сузить - вылитый скрипач. Или альтист. Маловата тебе скрипка будет.
- Я люблю музыку,- Он провел пальцами по ложбинке ее спины,- Но я не музыкант. И согласен поиграть в скрипача при одном условии: если ты будешь скрипкой.
- Понял "почему"? - Она поймала его взгляд.
- А разве ты не объяснила? - удивился Павел.
- Объяснила,- Она смотрела на него с интересом,- Только сама не поняла. Если бы я была я, тогда рассталась бы с тобой после первой же ночи здесь. Чего еще надо? Бастион взят. Людка посрамлена.
- И что же ты? - Павел чуть напрягся.
Она поднялась, поймала его за плечи, притянула к себе и единственный раз за год прошептала, словно опрокинула на лицо чашу с горящими углями:
- Люблю...
Больше у них таких разговоров не случилось. Жизнь, в которой мелкие радости чередовались с заботами, понемногу отсчитала почти двенадцать месяцев. Павел начал подумывать о новой квартире или даже строительстве дома. Да и Томка обмолвилась, что ей надоело прыгать перед сорокалетними девочками, еще немного - и четверть века отстучит, надо бы и остепениться. Павел смеялся, потому что слово "остепениться" никак не подходило к его жене, да и он сам ничем не напоминал себе степенного мужика - каждый вечер, каждый день бежал, ехал, спешил домой, словно молодой супруг. Томка отдавалась ему страстно. Павел наслаждался ее телом, тонул в ее глазах и временами думал, что ведь в чем-то прав был оболтус Димка Дюков - Томка Шермер и в самом деле странное, неземное существо, и, если бы она взлетела над их чудесной постелью и замерла под потолком, вряд ли бы он так уж удивился, хотя, конечно, ущипнул бы себя очень больно. А потом Павел вовсе перестал думать об этом. За пару недель до той страшной аварии на трассе он подобрал Томку у метро, удивился ее торжественному виду, но расспросить не успел. В зеркале мелькнула тень, от резкого удара стекло правой двери осыпалось, и крепкая рука плотного мужичка дернула Томкину сумку. Павел сорвался с места, но едва успел скинуть ремень с плеча. Томка опередила. Ухватив негодяя за большой палец, завернула его руку от себя и, наверное, сломала в локте. Мужичок взвыл и, хрустя осколками стекла, осел на асфальт. Томка приоткрыла дверь и с внезапным ожесточением оборвала вой резким ударом туфли.
- Поехали,- прошептала она дрожащим голосом и тут же почти сорвалась в визг: - Поехали!
- Ты не убила его? - спросил Павел, когда они отъехали от хрипло скулящего сумочника и с Томкиного лица почти сошла бледность.
- Не знаю... - Она попробовала поймать пальцами подбородок и не смогла.- А если бы и убила?
- Достаточно было сломать руку,- прошептал Павел.
- Нет! - Томка махнула рукой к обочине,- Остановись!
Она впилась в его губы и целовала до тех пор, пока он не почувствовал ее слез, заливших его щеки.
- Что с тобой? - поймал он ее лицо в ладони.