- Насчет Томки справки наведу,- отчеканил Жора.- Выясню хотя бы что-то. Машину можно отследить, если у тебя там жучок, но наша служба жучка в твою машину не ставила, иначе я бы еще вчера вечером сидел бы возле тебя и разговаривал по душам. Но если жучок там есть, да не один, даже ты его вряд ли отыщешь. Что касается глюков, в арсеналах у спецслужб много чего есть, но запомни главное - мы не в кино. В жизни все проще и страшнее. И действительность много опаснее любых... фантомов.
- В ней, в этой твоей действительности, люди растворяются в воздухе? - процедил сквозь зубы Павел.- О каких фантомах ты говоришь? Бывают фантомы, которых можно ранить? В твоей действительности имеется оружие, которое сбивает с ног, будто тебя охаживают невидимыми резиновыми дубинками и бьют сразу по каждому сантиметру твоего тела? В ней убивают людей огромными тесаками? Ты вообще можешь себе представить бойца, которому по силам в тесном помещении неслышно тесаком перебить человеческий хребет? Или пробить человека насквозь и легко вытащить клинок, с учетом, что его ширина не меньше пяти сантиметров?
- Что ты еще натворил? - понизил голос Жора.
- Я - ничего,- раздраженно хмыкнул Павел,- Но вокруг меня происходят странные вещи. Да ты знаешь. Мастерская взлетела на воздух без следов взрывчатки. Да что я тебе рассказываю? Я пока исчезну, Жора. Ты прав, надо залечь и выждать.
Павел нажал отбой, подумал мгновение, попробовал прозвонить тестю, опять не дождался ответа, поморщился и набрал телефон его соседки. Женский голос ответил почти мгновенно. Павел представился, спросил, на месте ли Виктор Антонович, или, может быть, дочка его приехала? Ответ его не порадовал. Соседка ничего не знала. Так и сказала, пробормотала голосом утомленной дачницы:
- Не знаю ничего. Антоныча нет, умотал на своей колымаге еще вчера утром, и, скорее всего, не меньше чем на неделю, а дочку его я и не видела никогда. Забыла она старика, скорее всего.
- Вот так, значит,- пробормотал Павел, прикрыл глаза, затем словно очнулся, вытащил из аппарата сим-карту и бросил телефон в урну, возле которой стояла его машина. Затем то же самое проделал с мобильником Томки. Ни на один из телефонов со вчерашнего вечера не поступило ни одного звонка, если не считать десятка вызовов от того же Жоры, да и о тех извещение пришло сообщением. Через минуту Павел выехал на трассу, повернул налево и через час был в Яхроме. Хозяин уничтоженной взрывом "Альфа-Ромео" взял трубку почти сразу.
- Привет, ты в Дмитрове? Напарник мой звонил? Значит, в курсе. Все правильно он сказал, чтобы не перезванивал. Ты и этот телефон не запоминай, я его сброшу не сегодня завтра. Если в ментовку вызовут, говори все как есть, мне скрывать нечего. Нет, пока не могу определиться с источником неприятностей, но хочу поправить то, что могу поправить. Ты мою "импрезу" знаешь? Да, упакована по полной, прокачана так, что мама не горюй. Машине два с половиной года, пробег реальный. Ну ты видел. Буду сдавать на четверть дешевле от базовой цены. Выигрыш, если прикинуть все, что я туда впихнул, двойной. Сдам, рассчитаюсь сразу с тобой и еще с двумя клиентами и оставлю немного на черный день. Хочу выставить где-нибудь поближе по доверенности на тебя. Ничего, если напрягу немного? Сам возьмешь? Да я помню, что ты хотел, но одно дело тогда, другое - теперь. Да, зачтем все, как я говорил. Поэтому и звоню тебе первому. Контакты в милиции есть? Надо бы ускорить все это дело, пока мне кислород не перекрыли. Отлично. Минут через двадцать буду, я уже рядом. Тогда уж не в службу, а в дружбу. Подбрось потом до Мытищинского авторынка - без колес никак, возьму на время чего-нибудь попроще. Спасибо.
Через два часа Павел распрощался с любимой "импрезой", еще через полтора часа выбрался из машины успокоившегося клиента у подмосковного авторынка и нырнул в торговую толчею. Вскоре отловленный у придорожного магазина красноносый доходяга сидел в кафе, с вожделением посматривал на торчащие из холщовой сумки горлышки пяти бутылок водки и дрожащей рукой под диктовку Павла заполнял рукописную доверенность на управление вполне еще крепкой "девяткой".
- Хорошая машина, не сомневайся! - постарался успокоить он Павла, когда водка наконец перекочевала к нему,- Сколько отдал-то?
- Сколько бы ни отдал, все равно переплатил,- пробурчал Павел.- Если бы не нужда...
- Так ты в другой ряд не теряй паспорт-то, - прошамкал пьяница, пятясь в сторону,- А то ведь не всегда на доброго человека попадешь - другой распишется да и приберет машинку-то...
- Хорошо,- кивнул Павел, но мужичонка уже улепетывал что было сил.
Прошла еще пара часов, и денежных долгов у Шермера не осталось. Расчет был произведен быстро и без проблем: насколько Павел понял, клиенты вообще не рассчитывали на какую-то компенсацию. Слежки за ними не оказалось, или Павел ее не заметил. А может, и в самом деле не был он такой уж важной птицей, какой показался Жоре или тем, кто дал разрешение на оперативный биллинг его телефона, но машину он всякий раз оставлял далеко от места встречи. Впрочем, бережет ли береженого бог или нет, предстояло еще только узнать. Во всяком случае вставленные на пару минут в дешевый телефончик сим-карты ясно дали понять: ни Павла, ни Томку услышать солнечным субботним днем больше никто не жаждал.
В три часа дня Павел купил зубную щетку, бритву, свежую рубашку, умылся и побрился в туалете супермаркета, а в пять вечера уже подходил к особняку Ильи Георгиевича Губарева.
11
Томка старалась оценить машину Павла изо всех сил. Конечно же ей не было большого дела до его машины, однако за руль Томка попросилась, хотя только один раз. Потом призналась, что захотела испытать, какие ощущения накроют ее тело в том месте, где все подогнано под тело Шермера. Предупредила, что прав у нее нет, но отцовский уазик водила неоднократно, в том числе и по бездорожью. Села за руль с некоторой опаской, прислушалась к тихому, но уверенному рыку форсированного двигателя, включила дворники, смахнув с лобового стекла желтые листья липы.
- Что скажешь? - прищурился Павел.
- Сейчас,- Она наморщила лоб,- Я готовилась, не думай. Полазила по форумам в Сети. Машина хорошая, но движок слабоват. И обслуживание слишком дорогое. И запчасти... И вот еще. Зимой заводится неважно.
- Смотри-ка,- с улыбкой согласился Павел,- Кругом права! Кроме одного - это моя машина, значит, с ней все иначе. Движок - мощнее некуда. Обслуживание только вот этими руками. Запчасти поставляются своевременно и напрямую. Никаких сервисов. И зимой заводится отлично, с этим, правда, пришлось повозиться. Вот для бездорожья не слишком приспособлена, но дорожку держит всеми четырьмя колесами. Не оторвешь. А вот кому другому посоветовать - не возьмусь. Есть машинки и по- сговорчивее, и понадежнее.
- Все под себя делаешь? - Она положила руку на рычаг коробки передач.
- Все,- серьезно кивнул Павел,- И машину, и оборудование в мастерской, даже дробовик свой страйков- ский переделал. Ну ты уже знаешь.
- А меня будешь переделывать?
Томка прикусила губу.
- Ты же не машина,- поднял брови Павел.- К тому же ты и так... высшего класса. Вот уж "лучшее - враг.......
- Тогда... - перебила она его, но тут же словно задумалась о чем-то, проехала сотню метров, остановилась,- тогда садись за руль. Не будем дразнить гусей. Я законопослушная девочка.
- Куда поедем? - Он хлопнул дверью, улыбнулся Томке, занявшей место рядом, привычно ощупал руль, вдохнул ее аромат, которым постепенно начинала пропитываться не только машина, но и вся его жизнь. Узнать бы, что за парфюм она использует: придется же когда-нибудь обновлять запасы благовоний?
- К тебе домой,- пожала она плечами.
- Не понял? - Павел недоуменно обернулся.- Так мы только что... Хотя... Поехали.
- Ты и вправду не понял.- Томка расхохоталась.- Вот мальчишка ненасытный. Не в твое нынешнее гнездышко. Домой. Ты же где-то здесь вырос? В Подмосковье? Поехали посмотрим. Знаешь, хочу прирасти к тебе. Корнями сплестись. Поэтому начнем с детства. Я бы с удовольствием со своего детства начала, но до моих мест на самолете лететь надо. Или на поезде ехать чуть ли не неделю.
- Так и мои края не так уж и близко,- задумался Павел.- Часика два-три убьем в одну сторону. В пробку в Балашихе встанем. Да и не осталось там ничего. Дом снесли давно, а квартиру я продал, когда бизнес свой затевал.
- Поехали.- Она ткнулась носом в его плечо.- Подари мне этот день целиком.
- Только день? - переспросил Павел, но ответа не дождался. Томка закрыла глаза, чуть раздула ноздри, словно торопилась надышаться захлестнувшим ее счастьем, прошептала негромко:
- Расскажи о тех людях, которые для тебя много значили. Ну, может быть, не так много, как... Но расскажи.
Таких людей в жизни Пашки было немного. Точно так же, как и друзей-приятелей. С последними, считай, и вовсе не сложилось. Как-то так вышло, что он всегда был занят. Сначала помогал бабе Нюре, копаясь в ее огороде, таская воду ведрами с колонки, да дрался с ровесниками, которых раздражал замкнутый чернявый подросток. Потом, когда бабы Нюры не стало, пытался что-то доказать самому себе в спортклубе, да и в школе учился, стиснув зубы. Никогда никому не завидовал, но состояться собирался всерьез, а значит, должен был превосходить невольных конкурентов во всем. Кое в чем он превзошел их несомненно. Удивлению преподавателей не было предела, когда молчаливый спортивный паренек, выручалочка школы на всевозможных соревнованиях и олимпиадах, даже не попытался поступить в институт, а по собственной воле отправился в армию.
Уволился Павел из армии с трудом. Командир части чего только не делал, чтобы уговорить неразговорчивого солдатика перейти на контракт. Мало того что к концу службы на нем держалась вся колесная техника. Он умудрялся еще и со связью справляться! Заработало даже то, что было разграблено и сожжено. Так и поехал Павел Шермер по кличке Золотые руки домой последним, зато Уж характеристику получил - хоть вставляй в раму и вешай на стенку. Дядьку вот только характеристикой не Успел порадовать. Как раз на похороны и прибыл. Все тот уазик соскочил с домкрата и придавил последнего, кроме самого Павла, Шермера из подмосковной деревни. На этом уазике Павел и поехал в Москву. Легко поступил в институт и на несколько лет с головой погрузился в изучение автомобильных наук. А там как-то все пошло само собой. Устроился работать в хороший автосервис, приобрел первых клиентов, одним из которых оказался улыбчивый верзила Жора. Тот был удивлен качеством работы высокого парня, подбросил Павлу сначала других клиентов, в том числе поклонников страйка и отечественных вездеходов, а там уж идея о создании собственной мастерской словно сама всплыла. Так все и завертелось...
Кто же сделал Павла тем, кем он стал? Неужели не сам себя слепил? Да нет, сам, конечно, но кто-то же подталкивал его в спину? Поддерживал на поворотах?
Наверное, больше других - дядя. По крайней мере, единственный раз уже взрослый человек Павел Шермер плакал именно тогда, когда опускали в землю его гроб. И это при том, что сам Федор Шермер никогда не позволял себе ни приласкать мальчишку, ни потрепать его по голове. Даже похвала в его устах звучала всегда одинаково: "Ну-ну". Но это самое "ну-ну" было для Пашки дороже всего на свете. Наверное, что-то важное крылось и в ощущении родства, живой нити, что связывала парня со сгинувшим со света родом, и в том, что дядя Федор ни на минуту не позволил племяннику усомниться - тот не обуза для него, не лишняя и ненужная забота, а родной человек.
- Почему ты молчишь?
Томка по-прежнему сидела, уткнувшись носом в его плечо. Павел повернулся, не отрывая взгляда от дороги, коснулся губами завитка волос на ее лбу. Удивился:
- Я молчу?
- Да, словно потерялся. Я спросила о дорогих для тебя людях.
- Знаешь, все как у всех. Мама. Папа. Бабушка. Дядя. Теперь - ты.
- Значит, кроме меня - никого?
- Пока,- засмеялся Павел.- Скольких детей ты хочешь? Как ты тогда сказала? Маленьких Палычей?
- А сколько ни получится, все наши будут.- Томка задумалась.- Знаешь, не по себе мне, когда все хорошо. Всегда казалось, что должны быть сложности и их надо преодолевать. Тогда все нормально, тогда даже какие-то серьезные неприятности - словно еще одни сложности. А когда вот так, все хорошо... как-то зябко становится.
- Ну не бойся, согрею,- обнял Павел Томку,- Мне бабушка так же говорила, когда что-нибудь не ладилось: зябко. Да я и сам чувствую - если что не так, словно холодом обдает. А папу и маму я не помню. Но они все равно дорогие для меня люди.
- А какими они были? - спросила Томка.
- Хорошими,- уверенно произнес Павел.- Я бабе Нюре проходу не давал, тоже спрашивал: какими они были? Она так и отвечала: хорошими. Рассказывала про мамку, когда та девчонкой была. Знаешь, она словно так и осталась для нее девчонкой. Хотя и... умерла, когда ей было уже двадцать четыре.
- Умерла? - не поняла Томка.- От чего?
- Кровоизлияние,- пробормотал Павел.- Мне еще и двух лет не было.
- Разве есть такое заболевание? - нахмурилась Томка.
- Беспокоишься насчет наследственности? - рассмеялся Павел,- Брось, я здоров, здоровее некуда. Никогда ничем не болел, не считая детских ссадин и синяков. А если даже голова заболит, в ушах зазвенит, знаешь, пальцы иногда... давит,- справляюсь легко, без таблеток. Тренер научил. Соединяешь пальцы и гонишь эту самую головную боль по кругу. Плечо, ладонь, другая ладонь, голова, другое плечо. Пока не утихнет. На самом деле просто избыток бодрости, да и прошлые переживания. Мама, бабушка... Справляюсь. Пальцы вместе - и все...
- Вот как? - оживилась Томка,- А... если у тебя связаны руки?
- С трудом могу представить такую ситуацию,- нахмурился Павел и тут же вновь рассмеялся.- Но значения это не имеет. Достаточно представить, что пальцы соединены. Даже если у тебя вовсе нет рук.
- Утешил,- грустно улыбнулась Томка.- А я уж начала беспокоиться за калек. Часто приходится соединять пальцы?
- Нет,- пожал плечами Павел.- Очень редко. Последний раз - когда дядя погиб. Я проверялся, кстати, нет ничего. Ни давления, ни патологии какой. Скорее всего, психическая травма. Я хоть и не помню ничего, но бабушка сказала, что, когда мамка умерла, я был у нее на руках. Как она меня не уронила - не представляю. Мгновенно умерла. Словно все сосуды полопались. Бабушка плакала, что смотреть на доченьку страшно было: глаза кровью затекли. Я не врач, но дядя наводил справки потом: никаких шансов. Какая-то болезнь.
- Прости,- прошептала Томка.
- Ничего,- Павел коснулся губами ее щеки.- Понимаешь, в деревне как-то все по-другому. Может быть, она мучилась, только не жаловалась никому. Да и некому было жаловаться. Дед умер, когда она еще сама была девчонкой, а бабушка головы не поднимала, работала всю жизнь. До самой старости. До собственной смерти в заботах.
- А отец? - прошептала Томка.
- Ничего о нем не знаю,- пожал плечами Павел.- Ничего не знаю - ни фамилии, ни как выглядел. Ничего. Только имя. Мот.
- Подожди,- удивилась Томка.- Ты же Матвеевич.
- А ты хотела, чтобы я был Мотович? - усмехнулся Павел.- Или Моторович? Да какая разница? Мот, Мотя, Матвей. Не думай, Мот - не кличка. Имя. Может, его и звали Матвеем? У нас в деревне всех Андреев Дрюлями звали. И что?
- И где он? - погрустнела Томка.
- Нет его... - Павел замолчал, обгоняя ползущий в гору грузовичок,- Понимаешь, бабушка его едва знала. Я ведь тоже ее расспрашивал. Она только и могла сказать, что батя мой был красивый. На вокзале мамка с ним познакомилась. Сердце у него, что ли, прихватило. Не знаю, но пришел в себя быстро, на инвалида нисколько не был похож. Только говорил медленно. Бабушка рассказывала, что он словно в голове с одного языка на другой переводил. Помог мамке сумку донести до электрички. Так и увязался. Его деревенские парни даже поколотить пробовали, когда он в деревне оказался: на мамку мою многие глаз держали. Дядя мой разузнать про него все пытался - так выяснил, что тот сильным оказался, мог бы всем обидчикам бошки пооткручивать, но ограничился тем, что расшвырял их в стороны. Вот и все. Короче, вся информация. Сгорел он. Познакомился с бабушкой, сговорились о свадьбе. Ну он пошел устраиваться на работу в совхоз, да не дошел. Сгорел. В уголь почти. Может, кто-то из обиженных бензинчика плеснул, что вряд ли на самом деле, а может, и так загорелся. Я тоже искал причину - бывает изредка такое, спонтанное возгорание называется. Загадка природы. В любом случае виноватых не нашли. Бабушка рассказывала, что больше всего ее удивила трава. И авоська. Его же только по банке узнали - он с собой банку нес, должен был после совхозной конторы зайти за молоком. Так вот, от человека, считай, только головешки остались, а авоська в руке да трава под ним - не тронуты. Да, одежда еще была. Она, правда, истлела все-таки.
- Тогда уж точно не бензин,- прошептала Томка.
- Ну... - Павел щелкнул радиоприемником, постучал по каналам, опять выключил.- Сжечь могли и в другом месте. Ладно. Так или иначе, а почти через девять месяцев родился я. Павел Мотович.
Они засмеялись одновременно, но Томка примолкла первой. Опять уткнулась носом в его плечо.
- Смотри. Это же страшно. Твой дом снесли. Квартиру старую ты продал. Неизвестно, что с ней. Мама и отец погибли. Дядя погиб. Может, ты сам какая-нибудь аномальная зона?
- Ага,- усмехнулся Павел,- Геопатогенная, но двуногая и передвигающаяся. Ты не волнуйся, со мной все в порядке. И с тобой все будет в порядке. Я железобетонный.
- Армированный и выдержанный? - хитро прищурилась Томка.
- Хочешь проверить? - притормозил Павел.
12
Дом Ильи Георгиевича Губарева был выстроен по всем правилам монументальности и похвальбы. Огромный, облицованный серым камнем лабаз вздымался в высоту метров на двадцать, и прилепленная к его углу непременная башенка не казалась архитектурным уродством только потому, что ничего испортить не могла. Залатанная асфальтовая дорога превращалась возле дома директора хладокомбината в тщательно выровненную бетонку, а тротуары одевались развеселой мозаикой плитки.
Павел подошел к дому Губарева пешком. Оставил "девятку" на стоянке у супермаркета, сел в маршрутку и налегке добрался до окраины городка. Ему не приходилось бывать в гостях у Деда, но не выцепить взглядом памятник почившего архитектурного вкуса мог только слепой. Тем не менее, сойдя с маршрутки и двинувшись к приметному сооружению, Павел начал подходить к каждому дому, вызванивал хозяина или хозяйку и, представляясь, расспрашивал, как добраться до дома директора хладокомбината. Когда он подошел к массивным, украшенным причудливой ковкой воротам, его уже сопровождала стайка добровольных помощников - мальчишек на велосипедах.
- Чего надо? - едва не столкнулся с ним франтоватый водитель Деда, накручивающий на пальце ключи от тяжелого "американца". Машина под прицелом видеокамеры стояла возле ворот, водилу Дед явно послал куда-то с поручением, но тот решил сыграть в хозяина. Сделал вид, что не узнал Павла, хотя ребятню приметил.