Высоко подняв лампу, Мирани прошла по сводчатым склепам, наполненным тысячами далеких, маленьких смертей, а под ногами у нее мелькали тени существ, живших среди мертвых. Пищали котята; Мирани мельком заметила красивую черепаховую кошку с золотой серьгой. В зеленых кошачьих глазах на мгновение отразился желтоватый свет лампы.
В дальнем конце была лестница. Мирани спустилась по ней и осторожно приоткрыла дверь. Та была не заперта, и ключ по-прежнему висел на стене. Она оставила его на месте и спустилась, торопясь скорее уйти из затхлой сырости могильника в прохладу нижних уровней.
Темнота больше не пугала ее. Здесь, в Креоновом царстве теней, она постепенно привыкла не видеть солнца, а время определять по неслышным вздохам подземных сквозняков, по шороху песка, по шагам людей, живущих высоко над головой. Но сейчас, бегом спускаясь по лестницам на Третий уровень, потом на Четвертый, Мирани замедлила шаг. На нее снова нахлынули давние сомнения - о Боге, о Сетисе. Зачем он пошел к Аргелину? Что с ним стряслось? Что случилось с ними со всеми в Лунных Горах?
Целых два месяца, с того страшного дня, когда река вернулась в свое русло, а Гермия погибла, Мирани не слышала от Бога ни единого слова. Только молчание, да эхо, да темнота. Но сегодня всё изменилось. Уж не придумала ли она сама эти слова, не услышала ли то, что желала услышать? Ибо Сетису неоткуда было узнать, сумела ли она спасти его отца и сестру от рабства. Может быть, он совсем отчаялся. Может быть, награда, предложенная Аргелином, оказалась слишком велика.
А что, если он убил Алексоса?..
Она застыла на месте, покачала головой. Нет, не может быть.
Не хочется в это верить.
У двери в палату слепков, сделанных Креоном, она вытерла лицо и постучалась условленным стуком. В первый миг никто не ответил, потом она услышала его шаркающие шаги, потом - легкий топоток Телии.
- Это я, Мирани, - прошептала она.
Дверь открылась. Бесцветные глаза альбиноса прищурились, он прикрыл лицо рукой от света лампы.
- Мирани! - Позади него приплясывала от восторга Телия. - Знаешь что, знаешь что…
- Где Ретия? - в голосе Креона слышалась тревога.
- Не знаю. - Она вошла в зал.
И увидела Орфета. Он сидел, задрав ноги, и жадно пил воду. Мирани ахнула от изумления, и он разразился громким одышливым смехом. А у нее из-за спины послышался звонкий обиженный голос:
- Я же говорил, Мирани, мы вернемся. Не понимаю, чего ты так расстраивалась.
Она оглянулась.
И увидела Алексоса. Он лежал на животе, болтая ногами в воздухе. Перед ним высилась груда игрушечных кирпичиков Телии.
А в глубине, на кушетке из ложного красного дерева сидел Шакал, искоса поглядывая на нее продолговатыми глазами.
Он проникает в логово раненого зверя
В сопровождении двоих солдат Сетис прошествовал в гавань. Он не понял, провожают они его или ведут под конвоем, но старался держать голову выше и шагал уверенно. Видимость прежде всего, как говорил Шакал. Иди и не оглядывайся.
Но, увидев Мирани, он чуть не растерял весь свой кураж. Жаркой волной нахлынул отчаянный порыв - схватить ее за руку, бежать, увести от гибели через закрывающиеся ворота. На спине выступил пот.
Как же он испугался!
В то утро, лежа под тамариндом и глядя на стены Порта, он был уверен и спокоен. План, разработанный на долгом обратном пути, казался вполне ему по силам: он умеет складно врать, хвастаться на голубом глазу. Он яркими красками расписывал свои способности перед Орфетом и Шакалом и в конце концов сам поверил в них. А теперь, в отсутствие восторженных слушателей, он понял, что перехитрил сам себя. Он остался один. И даже если план удастся, если Аргелин ему поверит, трудно предсказать, что произойдет дальше.
На улицах темнело. Женщины звали детей и спешили домой. В воздухе лиловел дым от кухонных очагов. Он вдохнул его - над городом витал знакомый с детства запах лимона и гниющих овощей, стирки, рыбы и корицы.
В горшках цвели мелкие кустики герани. Он задел один из них рукавом, и цветок обдал его волной аромата; потом волшебство развеялось, они пошли дальше, углубились в лабиринт лестниц и извилистых переулков, в темноту сгрудившихся домов.
В прогалине между крышами показалось море.
От его темной, роскошной красоты у Сетиса перехватило дыхание. Повеяло соленым ветерком, крикнула одинокая чайка, и на глаза навернулись неожиданные слезы. В жарких странствиях по пустыне он не раз грезил о море, видел, будто наяву, его синие волны, неумолчный прибой, рыб и дельфинов. А теперь он спускался по улице, ведущей в гавань, и навстречу поднимался едкий запах водорослей, ноги поскальзывались на мокрой чешуе, он чуть не наткнулся на рыбачью сеть, развешанную для просушки.
Стражник искоса поглядел на него. Сетис тотчас же подобрался.
Штаб-квартира Аргелина была не такой, как раньше. Во-первых, он соорудил вокруг нее новую оборонительную систему: наспех выстроенные каменные бастионы, тяжелые ворота, три катапульты и еще одно громадное устройство для метания камней, сооруженное на помосте и нацеленное в море. Вход в гавань был перегорожен исполинской цепью, и рыбацкие лодки терялись в тени недостроенных корпусов семи - нет, восьми гигантских трирем. Даже сейчас, при свете факелов, на палубах кипела работа, доносился перестук молотков. На якорях стояла целая шеренга причудливых кораблей с драконами на носах.
И повсюду, куда ни глянь - наемники.
Рослые чужеземцы из холодных стран, расположенных далеко за пределами Империи. Глаза у них были голубые, волосы светлые, как солома. Сетис как зачарованный разглядывал их мечи, диковинные штаны, витые пряжки в виде змей. Переговаривались они странными отрывистыми словами. Ему хотелось бы увидеть текст, написанный на этом языке. Чтобы отогнать страх, он попытался представить себе иероглифы и скорописные знаки этого письма.
Пробиться к Аргелину удалось только через полчаса жарких споров. Один раз он пустил в ход угрозы, пару раз дал взятку - на это ушло несколько монет, выданных Шакалом. Многое осталось без изменения. Его дважды обыскали, потом отвели в небольшую каморку и заперли там вместе с безумной женщиной и стариком, который только сжимал голову руками, стонал и ничего не говорил.
Сетис не стал садиться. Он расхаживал по камере, продумывая свою речь. С каждой минутой замысел менялся, и когда за ним прибежал запыхавшийся стражник и спешно повел его на прием, он окончательно запутался в своих планах и понял: ему это дело не по силам.
Аргелин учует его ложь, как навозную вонь под жарким солнцем.
Его привели к сотнику, которого Сетис хорошо помнил. Невысокий седой офицер с измученным лицом, видимо, стал более важной шишкой, потому что на бронзовой кирасе появились украшения из завитков, а посередине сверкала глазами голова Горгоны.
- Ты! - Сотник вытаращил глаза. - Я уж думал, ты помер!
- Нет еще. - Сетис облизал губы. - Генерал знает, что я здесь?
- Его Святейшество Царь-Архон, Ярчайший, Сын Скорпиона, поставлен в известность.
- Святейшество? - Сетис, не удержавшись, ахнул от ужаса.
Сотник устало пожал плечами.
- Ты слишком долго отсутствовал, писец. Мир перевернулся вверх тормашками.
Словно подтверждая его слова, из комнаты Аргелина донесся яростный вопль. Что-то разбилось вдребезги. Сотник, помрачнев, сказал, перекрывая шум:
- Ради тебя самого надеюсь, что новости у тебя хорошие.
- Самые лучшие. - Сетис потер щетинистый подбородок, ощутил на коже песчинки.
Дверь открылась.
Два наемника-северянина вытащили раба. Его ноги волочились по земле, лицо было разбито в кровь. До Сетиса донесся его невнятный лепет, бессвязные всхлипы.
- Подожди здесь. - Сотник вошел. В безмолвии тусклого коридора плясали отсветы пламени от факела, горевшего в нише. Раньше здесь стояла статуя Царицы Дождя, Сетис ее хорошо помнил; теперь ее там не было.
Убежать? Еще не поздно. Прямо сейчас. Повернуться и уйти. К горлу подступил тошнотворный страх, Сетис сделал один шаг. Но тут вышел сотник.
- Ты следующий.
Голос у него был бесцветный, и, взглянув ему в лицо, Сетис не прочитал ничего. Сотник постарался, чтобы его взгляд не выражал никаких чувств. Сетис выпрямился и пошел к двери.
Кабинет Аргелина остался примерно таким, каким он его запомнил: роскошные диваны, круглый стол, блестящая майоликовая чаша с лимонами, пышные шторы, большие красные вазы. С потолка свисали лампы, их пламя отражалось в бронзе и золоте, озаряло тенистые углы пляшущими бликами. Но теперь здесь поселился беспорядок. Папирусные свитки были свалены большими грудами, их ярлычки перепутались. Стела, испещренная клинописными буквами, свалилась с постамента. Тигровая шкура на полу покрылась пятнами и валялась истоптанная, под пирамидой ржавого оружия. И повсюду пестрели карты: они были приколоты к стенам, вставлены в руки статуям, прикрывали заплесневелые остатки еды на оловянных тарелках.
Аргелин склонился над одной из карт и водил по ней пальцем. Он поднял голову и увидел Сетиса, и в его глазах вспыхнул лихорадочный блеск.
- Я уж начал думать, что твои косточки гниют где-нибудь посреди пустыни. - Он выпрямился, прислонился к столу. На генерале поверх грязной красной туники были надеты кожаные доспехи, руки оставались голыми, под изуродованной шрамами кожей бугрились мускулы.
Сетис ответил:
- Путешествие было долгим.
- Вижу. - Генерал холодно усмехнулся. - Оно оставило на тебе следы.
"И на тебе тоже", - подумал Сетис. В глазах генерала блестел странный огонек, и у Сетиса мороз пробежал по коже. Алексос рассказал ему, как погибла Гермия; теперь Сетис догадывался, что Аргелин в тот момент убил многое и в себе самом.
- Полагаю, его нет в живых, нашего маленького Архона? Ты бы не пришел, если бы дело не выгорело.
- Он мертв. - Ложь легко слетела с губ. Он сам подивился своему ровному голосу.
- А золото?
- Мы ничего не нашли.
- А его волшебный Колодец?
Сетис пожал плечами.
- Мы дошли до Гор. Мальчишка только и думал - как бы поскорее на них забраться. На вершине самой высокой горы мы нашли пещеру, а в ней - лужу с водой. Он заставил нас выпить из нее. Вода была холодная и отдавала металлом. - Он помолчал, потом подошел к незастеленной кушетке и сел, вытянув ноги. Аргелин смотрел на него, но ничего не говорил.
- Той ночью налетела буря. Сгустились тучи, сверкали молнии. Мальчишка плясал и пел под дождем. Считал, видно, что это он сам его вызвал. Побежали ручьи, они наполнили водой сухое русло Драксиса. Вы об этом знаете.
И в тот миг что-то произошло. Всё спокойствие Аргелина разом улетучилось. Сетис торопливо продолжал рассказ:
- На следующий день мы спускались по веревке. Я шел последним. Мальчишка карабкался по отвесному утесу. Он упал - скажем так.
- Ты перерезал веревку?
Сетис горько улыбнулся.
- Вы были правы. Это оказалось легче, чем я думал.
- Не сомневался. Похоже, ты без труда преодолел угрызения совести.
Сохранять улыбку было нелегко. Поэтому он дал ей развеяться.
- Я понял, что у меня нет никакого выбора.
Аргелин не сводил с него глаз. Потом кивнул.
- А остальные?
- Мальчишка откуда-то привел двух человек. Один из них - пьяница, второй - вор. Я оставил их в оазисе Катра.
- Они слишком много знают.
- Они знают, что если раскроют рты, то будут держать ответ перед вами. - Он опять пожал плечами. - Хватит с меня одного убийства. - Он попытался вложить в эти слова как можно больше скрытой муки, подавленных сожалений, чуть-чуть страха.
Наверно, ему это удалось. Аргелин долго всматривался в него, потом взял серебряный кувшин и налил два кубка вина. Протянул один Сетису.
- За смерть Бога.
Сетис взял бокал и, хоть страх пробирал его до костей, уверенно поднял его.
- За смерть Бога.
Вино было кислым и обожгло горло, но он был благодарен за него. Теперь надо разубедить себя в том, что самое страшное позади. Потому что его ждут самые тяжелые испытания.
- Ошибаешься, - говорил ему Аргелин, рассеянно копаясь в папирусных свитках. - Выбор есть всегда. Полагаю, ты уже обнаружил, что твой отец и сестра ускользнули из-под моей… опеки. Ты знаешь, где они?
Как нелегко оказалось не выдать себя! Губы невольно сжались, Сетис процедил:
- Сейчас знаю. А тогда - не знал.
- Расскажи мне, где они.
- У друзей.
Аргелин улыбнулся.
- Какая полезная вещь - друзья. На, получай свою награду. - Он достал свиток, поглядел на ярлык, развернул на столе. Даже отсюда Сетис видел, что папирус испещрен клиновидными значками, среди которых попадаются картуши и сине-золотые иероглифы, обозначающие Бога и Царицу Дождя.
- Если не ошибаюсь, мы говорили о должности квестора. - Аргелин взял со стола перо и обмакнул его в чернила. Взглядом пробежал текст, со злостью вычеркнул священные имена, заменив их собственным. Из-под кончика пера летели чернильные брызги. - Я держу свои слова. Я мог бы убить тебя, но считаю, что ты можешь опять принести пользу. И еще я считаю, что деньги помогают хранить молчание. Еще увидев тебя в первый раз, я сразу понял, что тебя можно купить. - Он даже не пытался скрыть презрение.
Сетис встал, отставил серебряный кубок. Тот звякнул по запачканной инкрустированной столешнице.
- Не хочу я быть квестором, - тихо произнес он.
Перо остановилось на полуслове. Аргелин повернул голову; не успел Сетис и глазом моргнуть, как он уже стоял перед ним с длинным кинжалом в руке.
- Нет… нет, я не о том…
Генерал подошел ближе, поднес кинжал к лицу Сетиса. На бронзовом клинке с зубчатыми краями заплясали блики пламени. Его кончик остановился в дюйме от правого глаза Сетиса.
- Слепой писец никому не нужен, - проговорил Аргелин. Его голос зловеще притих, пальцы, сжимавшие рукоять, побелели.
На миг у Сетиса закружилась голова, земля ушла из-под ног, мир завертелся. Безумие Аргелина звенело в воздухе, как струна, он ощущал на губах его соленый вкус. Оно черным сгустком повисло в воздухе.
И тут с потолка упала одна-единственная капля воды. Она попала генералу на запястье; он вскрикнул и смахнул ее, яростно растер кожу, закричал, глядя в каменные плиты потолка:
- Ты! Опять ты!
Сетис отшатнулся. Аргелин словно не заметил этого, он развернул кинжал острием вверх, будто защищаясь, запрокинул голову.
- Где ты? - рычал он. - Вползаешь украдкой, капаешь, течешь, но я тебя найду. Мое возмездие еще не началось! Ведьма, тварь водяная! Я разобью и сожгу все твои статуи, сотру твое имя с миллионов стел, порву все папирусы, где хоть словом упоминается о тебе! Ты навеки исчезнешь с лица земли! Люди будут получать воду только в дар от меня; она потечет по каналам, проложенным моими рабочими, через насосы и шлюзы, управлять которыми буду я. И никакой Царицы Дождя. - Он опустил кинжал, его голос стих до еле слышного шепота: - На свете есть только один Бог - это я.
Наступило молчание. Из гавани доносился еле слышный перестук молотков.
Лицо Аргелина покрылось потом, стало серым.
В дверях появились сотник и еще три человека. Они в смущении застыли на пороге, обнажив мечи, и обвели комнату быстрыми взглядами.
Сетис отклеился от задней стены.
- Чего тебе? - хрипло спросил Аргелин.
Сотник обливался потом.
- Здесь кричали, господин. Я подумал…
Аргелин гулко, протяжно расхохотался. Казалось, он только что заметил, что его пальцы держат кинжал. Он посмотрел на него и со стуком уронил на крышку стола.
- Пошел вон! Вон!
Сотник бросил мимолетный взгляд на Сетиса. Потом что-то пробормотал, и его люди попятились к двери.
Аргелин провел рукой по бороде. Казалось, ее идеальная ухоженность успокаивает его; он выпил еще один глоток вина и заговорил опять. Его голос был ледяным, как будто ничего не произошло.
- А если не должность квестора, то что?
Сердце у Сетиса все еще колотилось. В горле застрял комок; он проглотил его и выдавил:
- Мне нужны не деньги. А власть.
- Меня шантажом не возьмешь, писец.
- Нет… Я только… - Он пожал плечами, сделал шаг вперед. - Я помогал Алексосу, потому что хотел стать могущественным. Получить власть. Но он был всего лишь мальчишкой, глупым и капризным. Мой отец всегда настаивал, чтобы я поступил на службу к вам, потому что рано или поздно вы непременно станете настоящим властителем Двуземелья. Он был прав. Там, в пустыне, я это понял.
По спине струйками стекал пот. Сетис стиснул кулак, потом разжал.
- Я хочу работать на вас. Лично. Хочу помогать вам править. Вам нужен помощник, сами понимаете - эта бумажная работа отнимает уйму времени. Я не собираюсь провести остаток жизни в гробницах или вытряхивать из старух их жалкие гроши. Я хочу находиться в самом сердце событий.
Молчание.
Не сказал ли он слишком много?
Аргелин постучал пальцем по верхнему лимону в чаше. Тот давно позеленел от плесени.
- В сердце событий? Интересно.
- Вам нужен работоспособный помощник. - Надо говорить напрямик. - В народе зреет мятеж, переговоры с Императором будут сложными. Надо управлять рекой, если вы хотите извлекать из нее прибыль; надо чертить планы, взимать налоги, заключать договора на оросительные работы. Оснащать корабли, нанимать команды. Платить вашим новым наемникам.
- У меня тысячи писцов.
- И все они отчитываются перед вами. Вы тратите время на утомительные, мелкие проблемы. А ведь ваша главная задача - строить флот, крепить оборону. Ваше дело - война. Позвольте, я буду управлять делами вместо вас.
Генерал улыбнулся.
- Говоришь ты соблазнительно, - тихо сказал он. - Но я не так глуп и понимаю, что через несколько лет, окрепнув на взятках, ты станешь влиятелен и опасен. Мне придется то и дело поглядывать на тебя через плечо.
- Я буду хранить вам верность.
- Еще как будешь. Уж я об этом позабочусь. - Он зашагал по комнате. Сетис ждал. Он сделал всё что мог. Еще одно слово, один жест - и чаша переполнится. В горле пересохло, колени подкосились. Страшно захотелось сесть. Но он ждал.
Наконец Аргелин обернулся к нему.
- Согласен. Ты станешь моим личным секретарем. Тебе отведут комнаты здесь, и ты не будешь подчиняться никому, кроме меня. Ты должен быть готов явиться на мой зов в любое время дня и ночи. Однако ты передашь мне свою сестру и отца, и они поселятся в доме, который выберу я. Им не будет дозволено покидать Порт. Если ты предашь меня, они погибнут.
Он подошел к Сетису. Его глаза были холодны, как сталь.
- Я делаю это потому, что считаю - за тобой надо присматривать. Толстого музыканта нет в живых, и девчонки тоже нет, и Архона - по-видимому - тоже. Но остаешься ты.
Сетис пожал плечами.
- Я ни на чьей стороне, только на своей собственной, - напрямик заявил он.
Аргелин приподнял бровь.
- Будем надеяться.