- О, не пытайся меня оскорбить, - так же тихо продолжал Грант. - Больше, чем ты это сделал тогда, тебе не удастся. Но я хочу расплаты…
Юноша отступил ещё на шаг. Красно-чёрная кровь сочилась из ран, в глазах мутилось.
- Хочешь убить, - с трудом вымолвил Ален, - так убей, чего же ты медлишь… что может против такого опытного воина, как ты, всего лишь раненый пацан, который к тому же ещё и в два раза тебя меньше…
- Не заговаривай мне зубы, Пламенный! - Грант заставил противника отступить ещё на несколько шагов и прошептал совсем тихо: - Кроме того, я знаю твою маленькую тайну… Ты же не хочешь, чтобы я рассказал правду о тебе твоим друзьям, Ален? - последние слова он прошептал так тихо, что даже маг скорее угадал их, чем услышал.
Сердце у Алена ухнуло куда-то в область пяток, по пути образовав в животе ледяную пустоту. Грант поглядел на него с паскудной улыбкой.
- Сразу станут понятны некоторые твои странности, не находишь? Например, то, что ты никогда не снимаешь перчаток. Тебя могут выдать руки…
Маг яростно закричал, упав на землю, откатился, вскочил и бросился в битву.
- Ты… - рычал маг, нападая. - Не мог… этого… знать!..
- Я, - усмехнулся Сын Смерти, - конечно нет. Но мне проговорился один маг. Перед тем как отбыл в мир теней.
Волшебник замер, отступив на несколько шагов.
- Ульрих… Ты убил учителя! - поражённо произнёс Ален. - Ты убил учителя… - всё ещё не веря, повторил он.
- И перед смертью он мне всё рассказал.
Маг пошатнулся.
- Предатель… Ты предал всех нас!
Ален сделал шаг, занося меч, и вдруг повалился вперёд всем телом. Вместо того чтобы ударить, Грант подхватил его, не позволяя упасть.
- Вот теперь ты весь в моей власти, маленький беспомощный Грифон. И я буду лишь первым среди тех, кто хочет свести с тобою счёты.
- Ошибаешься, - прохрипел вдруг очнувшийся маг и, вскинув меч, попытался перерезать горло врагу, но тот ловко увернулся, оттолкнув волшебника.
- Ты… - рыкнул Грант, но Ален не позволил ему договорить.
- Rety nu miere reuno! - выкрикнул он, протянув руку к Сыну Смерти. Грифон на Знаке нестерпимо засиял.
Потоки синего искрящегося света устремились к Гранту, обвили его, стиснули. Свет влился в его глаза, и Грант закричал, страшно, отчаянно. Ален, скалясь, продолжал держать врага, пока тот не затих. Белесый густой туман потянулся от Сына Смерти к Белому Грифону, обвил его, поднимаясь по ногам к горлу, закрывая лицо… Ален глубоко вдохнул, почти полностью втягивая в себя этот страшный живой туман. Отвернув лицо, закашлялся.
Сияние угасло, и вместе с этим упал на землю враг Алена. Волшебника повело. Росомаха первым оказался рядом и помог устоять на ногах.
- Надо болты вытащить, - суетливо сказал он.
- Поможешь, - сказал Ален.
С помощью меча он обломал тяжёлое оперение болтов, протолкнул стрелы дальше сквозь своё тело. Повернувшись к Росомахе спиной, он сказал:
- Тащи стрелы. Я сам не смогу. А-а!.. - Пламенный выматерился. Без ругани его слова звучали примерно так: - Да не дёргай же ты! Тяни ровно - она ж зазубренная!
Заплаканная Василиса подбежала к Алену, вырвавшись из круга подружек. Он ласково улыбнулся серыми от боли губами.
- Я же говорил, - мягко произнёс он, - что всё будет хорошо.
Девушка несколько раз быстро кивнула, не в силах отвести взгляд от ран и заговорить.
Ален повернулся к другу.
- Росомаха, я должен дойти до дома. У меня задета артерия, я потеряю сознание примерно через пять минут. Смерть от кровопотери наступит примерно через полчаса-час. Если я упаду…
Не закончив фразу, парень зашагал в сторону дома. Росомаха, протрезвевший и мрачный, последовал за ним, наказав ребятам остаться и разобраться с чужаками. Василиса вдруг сорвалась с места и бросилась вслед за друзьями.
Лунный свет стелил под ноги дорогу, бликуя на чёрной крови. Маг прошагал ровным, размеренным шагом в два раза дольше, чем рассчитывал. До дома оставалась совсем немного, когда парень сбился с шага и стал медленно заваливаться вбок. Росомаха без слов закинул его руку на своё плечо, помогая идти. Василиса поддержала юношу с другой стороны, хотя в этом не было нужды. Ален старался пореже дышать и перебирать ногами.
- Может, лучше к целителю? - неуверенно предложил Росомаха.
- Нет, - слабо ответил маг. - Не лучше.
Они прошагали ещё немного, прежде чем Росомаха заговорил вновь.
- Слушай, командор… - отдуваясь, сказал он. - Ты вроде меньше меня раза в два… Чего ж ты такой тяжёлый, а?
Волшебник слабо рассмеялся.
- Это война, - вымолвил он. - Ты не знаешь, кем я стал. Металлами… пронизано всё моё тело… каждая мышца… все кости…
Ален замолчал и безвольно обвис на плече друга. Василиса охнула и согнулась под тяжестью его руки.
- Ален! - заволновался друг. - Эй, волшебник, держись! Совсем немного осталось!
- Я… не… волшебник… - хрипло выдавил юноша. - Я… Пламенный… архимаг…
- Архимаг? - делано удивился Росомаха, лишь бы не прекращать говорить. - Ну, ты скажешь тоже! Архимагами становятся только старики!
- Я… тебя… старше…
- Да ну! А выглядишь-то гораздо младше.
- Это… потому… что ростом… меньше…
На последнем слове парень запнулся и снова отключился.
- Командор! - рявкнул Росомаха в самое его ухо.
Резко очнувшись, Ален вскинул голову к небу. Длинные зрачки окаймились в жёлтое. Мраморно-белое лицо с синими губами казалось неживым.
- А ты сам себя не можешь вылечить? - осторожно поинтересовалась Василиса.
- Если бы мог… уже бы вылечил…
- А почему не можешь? - встрял Росомаха.
- Я не могу… магия на меня не действует… Если бы убил их всех… взял их жизни… вылечился бы… - Ален осторожно вдохнул, выдохнул. - Но я не убил… никого.
Тут показалась калитка дома Алена. Василиса побежала вперёд, заколотила кулачками по дереву, крича:
- Откройте! Откройте скорее!
Залился повизгивающим и жалобным лаем старый пёс. Слышно было, как открывается тяжёлый засов в доме Алена. А Росомаха меж тем тихо спросил:
- А что ж ты с тем… главарём-то сделал?
Ален слабо усмехнулся:
- Памяти лишил.
Росомаха не нашёлся, что ответить. У калитки появился Яков, а следом за ним перепуганная Карина в одной ночной сорочке. Василиса, давясь слезами, сбивчиво пыталась что-то втолковать хозяевам, а потом просто указала рукой на Алена, повисшего на плече друга.
Отчим первым оказался рядом с пасынком, едва не сорвав калитку с петель.
- Что случилось? - резко спросил Яков у Ромахи, перекидывая руку Алена через своё плечо.
- Чужаки в корчме… драку затеяли, - сбивчиво заговорил Росомаха. - Матёрые. Ален спас. На себя принял…
- Говорила же я! - дрожащим голосом сказала Карина. - Чувствовала! Случится! И случилось…
- Нормально всё, мама, - ровный, не прерывающийся голос дался нелегко. - Я жив.
Тем временем Ален с помощью отчима и друга доплёлся до порога. С внезапной силой схватив Росомаху за ворот, он заговорил, тяжело роняя отдельные слова и не отрывая страшного взгляда от глаз друга:
- Василису. Доведи. До порога. Понял? Бронь. Заговоренная. Нож. Тоже. Неумеха. Отобьется. От матёрого. Доведи. До порога. Понял? Головой. Отвечаешь.
Росомаха быстро закивал, силясь оторвать взгляд от этих страшных, нечеловеческих глаз, и не мог. Ален сам погасил жуткое жёлтое сияние, стянул зрачки из щелок в точки и рухнул как подкошенный.
Очнулся он лишь под утро. Устало положив голову на край кровати Алена, спала мать, просидевшая рядом с ним всю ночь.
Лекаркой она была довольно-таки умелой, но ей стоило много сил залечить порванную артерию, кровь из которой хлынула, как только Ален перестал мысленно сводить края раны, потеряв сознание. Она понимала, насколько близко в тот момент её сын подошел к могиле. А пока лечила, заглянула в душу и ужаснулась. До этого она ещё надеялась, что Ален сможет стать прежним… Но такой безысходности и бездны смертной тоски даже у стариков почти никогда не бывает… В душе не было желания жить и бороться - лишь устало-обречённая тоска и бесконечная боль.
Парень сел на кровати, ощупывая перевязанные плечо и грудь. Мать забинтовала его основательно - почти по пояс тело туго стягивали бинты. Из-под повязки выглядывал вытатуированный на плече Знак. Он чуть светился бело-серебряными красками, тонко очерченный угольно-чёрным. Пульсирующая боль и слабость накатывали красными волнами на берег сознания. Стараясь не тревожить мать, он встал, надел военные штаны, отстегнул клинки, поверх повязки неловко надел свободную чёрную рубаху. Каждое движение отдавалось нестерпимой резью в груди и руке. Соорудив из чистой тряпицы перевязь, Пламенный постарался поменьше тревожить руку. Но всё же, сжав зубы, поднял мать и положил её на свою кровать. На лбу выступили капли пота, но Ален не проронил ни звука.
Взяв верную свирель, неслышно выскользнул из дома. Надо было набраться сил. А в доме, лёжа в постели, этого не сделать вольному Пламенному. Были и другие причины бегства Алена. Сейчас он был опасен и знал это. Ох, как опасен… Не совладает с собой - и полдеревни перебьёт его боевая неконтролируемая ипостась, Зверь.
Озерцо за садом встретило старого знакомца тихим вздохом и ласковым шёпотом воды. Стянув сапоги и закатав штаны повыше, он ходил ногами в чистой воде, перебирая пальцами прибрежные камешки и распугивая мелких рыбёшек. Озеро безропотно принимало в себя всю злость, ненависть, боль одинокого юноши. Он беззаботно улыбался, ловко поднимая пальцами ног донные камешки и бросая их в воду.
Белесый туман, что Ален вдохнул в конце вчерашнего боя, был памятью Мародёра. И отводя от себя беду, Ален блокировал память, свою и чужую, без разбора. Пока они не смешались. Пройдёт время и отнятая память схлынет, растает, как утренний туман. Но чтобы это произошло, должно наступить то самое "утро".
Вдоволь наигравшись в воде, Ален обошёл озерцо, шёпотом поблагодарив воду, и побежал через лес на опушку, высоко вскидывая длинные ноги, грациозный, как дикий зверь, и такой же опасный.
Остановившись у обрыва, он замер, завороженно смотря, как светлеет на востоке небо, как меняются его краски, как занимается величавая заря… Тогда он вдруг запел. Его звонкий голос выплетал незнакомые слова нечеловеческого языка. Юноша сам не понимал слов, но даже не задумывался над этим немного странным фактом. Тихо, не тревожа рассвет, полилась над землёй песня, и лес замер, вслушиваясь.
Взошло солнце, окончилась песня, и маг радостно потянулся к солнечным лучам, исполняя дикарский танец. Перевязь ненужной тряпицей болталась на шее, а Ален, чистое беспамятное дитя, ловил руками первые лучики солнца и сплетал из них венок.
Не слышный простому человеческому уху вздох заставил Алена мгновенно пригнуться, скрывшись в траве и заозираться.
С лёгким смешком на опушку из кустов выбралась девушка со следами слёз на милом личике. Несколько секунд юноша не узнавал её и лишь наслаждался красотой лесной нимфы. Потом сама собой заработала память, и он узнал Василису. Она стояла и улыбалась ему. Он неуверенно улыбнулся в ответ.
- Василиса? - Свой голос показался ему чужим.
Куда исчезла холодность заточенной стали? Что сталось с резким, приказывающим тоном? Он попробовал свой голос вновь:
- Что ты здесь делаешь, Василёк?
Девушка рассмеялась нежным серебряным колокольчиком.
- Я из дома убежала, - призналась она, потупившись. - Отговорилась, что с утра за грибами пойду, и вот… За тебя боялась, спать не могла…
Он недоумённо улыбнулся, покачал головой. Память по-прежнему работала лишь на уровне рефлексов - "помню то, что вижу перед собой".
- Иди сюда. - Он протянул ей здоровую руку, не затянутую в перчатку.
Василиса подошла, положила свою детскую ладошку в ладонь Алена и поразилась, до чего же у него красивые руки, как у эльфа… Узкая ладонь с изящными пальцами, тонкое запястье, у многих девиц и то шире. И только витые ремни мышц отличали эти руки от девичьих.
Не замечая её взгляда, Ален привлёк девушку к себе, закружил по опушке.
- Как хорошо… - выдохнул он.
- Ты здоров? - радостно улыбнулась Василиса. - Совсем-совсем здоров?
- Нет. - Пламенный поморщился и остановился, отстраняя от себя девушку. - Рана ещё болит. Но мне не хочется бессильно лежать. - Он улыбнулся.
В глазах Василисы появилось беспокойство. Рассмеявшись, Ален надел на её прелестную головку венок из солнечных лучей, светивший золотым сиянием.
- Ой, что это?! - Сняв венок, Василиса с восторгом разглядывала затейливую вязь золотых нитей.
- Первые лучи, - улыбнулся Пламенный маг. - Я их поймал и сплёл.
- Как красиво, - выдохнула девушка, не в силах оторвать взгляд от подарка.
Только пятеро магов во всём мире могли сотворить подобное из простого света, делая его материальным, но играючи сплести из него венок… для этого недостаточно быть просто магом.
Счастливо засмеявшись, Василиса надела венок на голову и закружилась, раскинув руки. Маг, словно озорной мальчишка, прыгал по опушке босыми ногами. Подхватив девушку под руки, он закружил её в танце, и ветер играл им музыку.
Они долго хохотали и резвились, ни о чём не тревожась. А подустав бегать и танцевать, присели у обрыва за старым деревом, обнявшись и болтая ногами над пропастью.
- Что с тобой случилось? - спросила Василиса. - Ты вчера был такой тёмный, серьёзный… А сегодня совсем другой.
Ал чуть нахмурился.
- Тебе это, наверное, странным покажется… - неуверенно начал он. Василиса заглядывала в его глубокие синие глаза, ожидая продолжения. - Я сейчас как бы пустой. Беспамятный. Я не помню даже своего имени. Ты назвала меня "Ален", но я не уверен, что это моё имя. Как будто что-то звучит не так.
- А что ты помнишь о своём имени?
- М-м-м… Кажется, у меня был брат, он звал меня "Ал", это было правильно… - Юноша задумался. - Я помню его голос и как он говорит: "Ал, малыш". Ещё он громко смеялся и был такой большой… Я всегда смотрел на него снизу. Брат был старше.
- А где сейчас твой брат?
- Не помню. Я вообще пока мало что помню. Тебя, вот, помню. Мать свою помню. А больше ничего.
- Как это? - удивилась Василиса, глядя с лёгким испугом.
- Я сам не знаю. - Он пожал плечами. - Знаю только то, что я бы умер, будь иначе. А память потом вернётся… Только не уверен, что мне этого хочется.
- Почему? - наивно спросила девушка.
Ален заглянул в её ясные глаза.
- Я впервые чувствую себя свободным.
Она не стала больше спрашивать, просто поверив ему. Обняла его стройный стан, положила голову на грудь, слушая, как сильно и размеренно бьётся сердце. Он был силён. Очень силён. Она чувствовала под руками твёрдые мышцы. Он был неподатлив, как закалённая сталь, и нежен, как дуновение тёплого ветерка. Да ещё она прекрасно сознавала, что этот юноша - живая легенда, страшный Зверь войны, воплощение зла… Но девушка была заворожена им, и одновременно её пугала и восхищала его непохожесть на остальных. Василиса понимала, что впервые за свои неполные семнадцать лет по-настоящему влюбилась, и это новое незнакомое чувство заставляло сердце биться сильнее, а душу лететь к небесам.
Серьёзно проголодавшись к обеду, они решили вернуться. Ален израсходовал много сил на свои детские игры, но восстанавливался он быстро и особой усталости не чувствовал.
Сократив себе и девушке путь "серой тропой", Ален за несколько минут, вместо часа ходьбы, оказался у края своего поля. Он бодро прошагал через поле, сад и мамин огород. Василиса держала его под руку и легко шагала рядом.
- Братишка! - Маленький вихрь сбил юношу с ног и запрыгнул сверху. - Где ты был? Я тебя искала-искала… - тараторила Яночка.
- Малышка! - Ален с любовью и нежностью обнял ребёнка. - Как я по тебе соскучился!
Посадив девочку к себе на плечи, Ален закружился в танце. Яна заверещала от восторга, подпрыгивая на плечах брата.
Войдя на задний двор, Ален сразу почуял неладное. Спустив девочку с плеч, он нахмурился, остановился, прикрыл глаза.
- Яна, кто это у нас во дворе? - тревожно спросил он.
Девочка ойкнула.
- Там какой-то дядя… большой такой, седой и страшный. Сказал, что он маршал, - старательно выговорила Яночка. - Тебя искал. Только, - она скривилась, - назвал тебя как-то…
- Как?
- Ко-ман-дор… - по слогам выговорила малышка. - Белый ко-ман-дор Ален. Вот!
Ален присел около девочки и ласково улыбнулся.
- Я сейчас пойду к дяде маршалу, а ты за мной не ходи, хорошо, малышка? - Девочка сморщилась и нехотя кивнула. - Маршал будет кричать, возможно, даже попытается меня ударить. - Маленькая сестричка испуганно посмотрела на Алена. - Но ты всё равно не ходи. Ни за что не ходи и Василису держи!
Малышка с подозрением поглядела на девушку и ответственно кивнула.
- Вот и умничка. - Он крепко прижал к себе сестрёнку.
- Я тебя люблю, - сказала она, обнимая его в ответ. - Очень-очень люблю.
- И я тебя люблю. Очень-очень люблю.
Он поднялся с корточек и нежно провёл кончиками пальцев по щеке девушки. Многое бы она отдала, если бы те же слова, которые Пламенный только что сказал сестре, он сказал бы и ей…
- Подожди здесь, - попросил он. - И присмотри за моей сестрёнкой. Я скоро вернусь.
Обеспокоенная Василиса ничего не ответила, но когда маг обогнул дом, чтобы попасть на передний двор, тенью последовала за ним. Маленькая Яночка скользнула за девушкой, с любопытством и волнением наблюдая за тем, что происходило во дворе. Как и обещала, за братом она не пошла, оставшись за углом дома, откуда было очень удобно смотреть.
Во дворе мать разговаривала с высоким пожилым мужчиной внушительных размеров, но всё ещё стройным и сильным, как буйвол. Ален из чистого тёплого солнечного луча за какие-то несколько мгновений стал воплощённым лезвием мрака. Отметив эту перемену, Василиса невольно вздрогнула.
- Маршал Феникс! - воскликнул он своим привычным тоном с отчётливым звоном стали. - Что привело вас в мою скромную обитель? - с наигранным недоумением поинтересовался маг.
Пожилой мужчина вскинул на юношу холодный взгляд.
- Смир-но! - неожиданно рявкнул он.
Однако парень рявкнул в ответ:
- В отставке я, маршал!
Тот только фыркнул. Ступая очень мягко для своих габаритов, маршал Феникс подошёл к застывшему ветерану. Не оборачиваясь, он обратился к Карине:
- Боюсь, госпожа, я вынужден просить вас оставить меня наедине с вашим сыном.
Карина упрямо насупилась.
- Пожалуйста, - добавил седой маршал. - Я не причиню ему зла.
- Иди, Карина, - не отрывая пристального взгляда от маршала, сказал Ален. - Всё в порядке. Свои проблемы я сам решу.
Настороженно поглядывая в сторону застывшей пары, женщина ушла в дом.
- Ты что наделал, щенок? - яростно прошипел маршал без всякого вступления. - Ты что о себе возомнил?
- Не больше, чем должен был, - ответил Ален. Сталь в голосе стала ещё отчётливей.
- Ты кем себя возомнил, маг? - прорычал старый Феникс, повышая голос. - Имперским судьёй? Кто дал тебе право превращать такого ценного воина, как Сын Смерти, в пускающего слюни идиота?