- Блин, неужели я бутылки перепутал?
Иванов сам начал дуть в трубку.
Трубка цвета не поменяла.
- Черт! - снова сказал майор.
- Изыди! - не то шутя, не то серьезно скомандовал священник.
Майор, не спеша, пошел к будке, унося бесцветную трубку. Возвратившись, он как-то отрешенно сел за руль и потихоньку тронул с места.
- Что трапилось? - спросил Иваненко. - Ты ведешь себя неадекватно. Тебя так поразило, что безалкогольное пиво действительно оказалось безалкогольным? "Оболонь" - фирма честная. Фляк говорил…
- Надоел ты со своим Фляком! - резко прервал милиционер.
- Ва-аня! - голосом, каким мама предупреждает ребенка, что поставит в угол, произнес священник.
- Извини! - Иван расслабился. - Дело в том, что хотелось мне тебя сегодня наказать. Каюсь, отче! Завидую я тебе. Есть у тебя своя философия. Легко тебе с ней… Короче, достал ты меня, извини, своими нравственными принципами. Поэтому… Когда ты послал меня к себе домой за деньгами для бабушки…
Иван умолк. Наверное, решал, продолжать или скрыть какую-то свою страшную тайну.
- Когда ты послал меня к себе домой за деньгами для бабушки, - все-таки продолжил он, - я по дороге заехал в магазин и купил бутылку "Оболонь-Премиум". Дома я выпил твое безалкогольное, а в пустую бутылку налил свой "Премиум". Там пять процентов спирта. Аккуратно закупорил. Когда мы приехали, я налил его тебе под видом безалкогольного, чтобы потом доказать приоритет физических законов. Трубка должна была показать, что в твоей крови есть молекулы спирта. Ничего не понимаю. Трубка исправная была.
- Откуда знаешь?
- Проверил! Дал там одному сержанту дыхнуть. Да он только в руки ее взял, она уже посинела. Как таких в ГАИ держат?
Потом было семь минут молчания. Затем Иванов вздохнул и сказал:
- Извини за эксперименты! Я еще немножко остался физиком.
- Физик-радиофизик… - Иван был слегка ошарашен проделкой старого друга.
- А ты фантастические рассказы еще пишешь? - неожиданно спросил Иванов.
- Так… Раз в пятилетку. И то только по мотивам христианства. А что?
- Вот тебе как раз идея для рассказика. Чем не по теме? Столкновение Веры и безверия. Что скажешь? Или пиво, не подчиняющееся законам физики. Или пиво вне закона. Красиво? Пиши! Гонорар на троих: на тебя, меня и Фляка.
Александр Каневский
ТАИНСТВО МИРОЗДАНИЯ
- Господа, сейчас я сделаю сенсационное сообщение.
Зал Академии Наук затих. Уже давно ходили странные, противоречивые слухи о сделанном недавно в стенах Академии открытии, но в чем суть дела, никто не знал. И сейчас все присутствующие, стараясь не пропустить ни слова, внимательно слушали знаменитого профессора Бычкова, астрофизика, лауреата Нобелевской премии. Они еще не знали, что это выступление превзойдет самые смелые ожидания. А докладчик, между тем, говорил:
- Как вы знаете, с древнейших времен люди задавались вопросом: "Что такое наша Вселенная? Как и почему она возникла? Откуда она произошла, и есть ли где-нибудь еще другие Вселенные?" И вот, наконец, ответы на эти вечные вопросы найдены. Мы раскрыли тайну существования Вселенной.
Зал охнул. А профессор невозмутимо повторил:
- Да, мы раскрыли тайну существования Вселенной.
Николай Бычков, несмотря на свою мировую известность, сохранил присущую великим людям скромность и часто репетировал ответственные выступления в кругу семьи, находя самую внимательную аудиторию в лице жены и, особенно, сына Вани, учившегося сейчас в пятом классе. Знаменитый физик не забывал слова, сказанные в XX веке одним из своих великих предшественников: "Настоящий ученый должен быть способен в общих чертах объяснить суть своей работы и ребенку, а если не сможет, значит сам не понимает, чем занимается". Бычков, следуя этому совету, часто проверял свою компетентность за обеденным столом, так что, в конце концов, не только жена, но и теща стала хорошо разбираться в проблемах современной физики.
Вот и на сей раз накануне серьезного доклада он решил потренироваться дома за ужином. Профессор жил скромно, небольшой двухэтажный особнячок в пригороде был расположен в трех минутах езды от новой скоростной автострады, что позволяло, имея все преимущества жизни в тихом районе, быстро добираться до центра. Вечерело. Вся семья была в сборе. Жена уже поставила на стол гуся, когда Николай неожиданно сказал:
- Дорогая, я сегодня по дороге домой купил бутылку пива, принеси-ка ее из холодильника. А заодно возьми из серванта два больших бокала.
Наталья слегка удивилась, обычно ее муж пиво не пил, разве что по праздникам. И уж никак не накануне выступлений на крупных научных форумах. Правда, последние месяцы она стала замечать, что после работы от него как будто чем-то попахивало… Все же она принесла бутылку "Оболони" и бокалы, в то время как теща, Мария Степановна, почтительно подала открывалку.
- Вам, конечно, интересно, о чем я буду завтра говорить, - начал Николай, открывая пиво. Вся семья, не начиная есть, с интересом ждала. Николай тоже забыл про еду и, слегка дирижируя вилкой в воздухе, увлеченно приступил к объяснениям.
- Начнем издалека. Вы ведь знаете, что Земля вращается вокруг Солнца, - он поглядел на тещу, и та согласно кивнула. - Но Солнце - только одна из звезд в Галактике - огромном скоплении звезд, их там примерно сто миллиардов. Но и Галактика наша далеко не единственная, их много раскидано по Вселенной. Таким образом, если бы мы могли взглянуть на Вселенную со стороны, то увидели бы, что материя распределена не равномерно, а сосредоточена в виде небольших островков, между которыми - пустое межгалактическое пространство.
Может, в какой-нибудь другой семье такие речи и вызвали бы удивление, но только не в семье Николая Бычкова. И профессор перешел к еще более сложным рассуждениям.
- Галактики в пространстве распределены тоже не равномерно, а образуют скопления, часто имеющие вытянутую форму, этакие цепочки галактик. Таким образом вся наша Вселенная, как она наблюдалась до недавних пор, состоит из цепочек галактик, беспорядочно разбросанных в пространстве. Такая вот структура.
Слушатели почтительно молчали.
- Так думали мы до недавнего времени, - продолжил профессор. - Вы ведь знаете про новую программу нашей Академии Наук "Зоркий Сокол" - программу сверхдальнего наблюдения космоса. Двенадцать огромных космических телескопов заброшены за орбиту Юпитера и там, вращаясь вокруг Солнца, образуют гигантскую окружность. Работая согласованно, они составляют сеть невиданной доселе мощности. Мы хотели заглянуть за границы видимого мира. И мы туда заглянули.
Профессор перевел дух. Жена спросила:
- Тебе крылышко, или ножку?
- Подожди! Мы ожидали чего угодно, но только не того, что увидели. Мы ведь привыкли, что космос состоит из островков материи, между которыми пустое пространство. И вдруг… вглядевшись, мы обнаружили - далеко за границами той зоны, что мы могли наблюдать раньше, характер строения Вселенной резко меняется. Вместо отдельных галактик, рассеянных в пустоте - сплошная стена. Полупрозрачная. Что там, за ней, разглядеть пока не удалось. - Профессор посмотрел на жену. - Ты знаешь, что это напоминает?
- Нет, - испуганно отвечала Наталья.
- Ты видела бокал с пивом? Пузырьки, цепочкой поднимающиеся со дна. Вот образец нашей Вселенной. Цепочки пузырьков, а потом - стекло. Пузырьки - это галактики. А недавно мы увидели стеклянную грань нашего бокала.
Под взглядами сидящих за столом, профессор Бычков неторопливо налил себе в бокал пива. Все внимательно наблюдали. Пиво запенилось, бесконечный поток рождающихся и лопающихся пузырьков напоминал о тщетности всего сущего.
- Мы выяснили, что больше всего характеристики нашей Вселенной подходят светлому, пенистому пиву, - Николай указал на "Оболонь".
Пораженные члены семьи не знали что сказать. Наконец высказался сын Ваня.
- Папа, а как же теория расширяющейся Вселенной? Ведь установлено, что все галактики удаляются друг от друга.
Николай с гордостью посмотрел на сына.
- Хороший вопрос. И на него есть ответ. Это очень просто. Мы ведь наливаем со дна. Внизу бокал уже, потом расширяется. Поднимаясь, пузырьки удаляются друг от друга.
Пока Ваня осмысливал услышанное, неожиданно выступила теща.
- Постойте, Николай, как же так? Если верно, что вы говорите, то ведь… чем же это кончится? Нас ведь…
- Не волнуйтесь, Мария Степановна. Течение времени на разных уровнях разное. То, что мы ощущаем за секунду, там, - он показал на свой стакан, - может длиться миллиард лет. - И задумчиво взглянув на потолок, добавил: - Если нас и выпьют, то еще не скоро.
Однако теща на этом не успокоилась.
- А как же Бог? - спросила она.
- Бог? Кто знает… - Николай налил из бутылки пиво жене. - Быть может в эту минуту я сам Господь Бог, совершающий Великий Акт Творения.
Пиво пенилось. Если бы профессор Николай Бычков мог вглядеться в один из пузырьков так, чтобы увидеть мельчайшие детали, увеличенные в триллионы-триллионов-триллионов раз, возможно он бы увидел и услышал…
- Господа, сейчас я сделаю сенсационное сообщение.
Зал Мркуанской Академии Наук затих. Уже давно ходили странные слухи о сделанном недавно в стенах Академии открытии, но в чем его суть, никто не знал. И сейчас все внимательно слушали знаменитого профессора Пгбл, лауреата Кблвской премии…
Возможно. Но профессор Бычков не вглядывался в столь мелкие детали. Вместо этого он чокнулся с женой и выпил свое пиво. Завтра ему предстояло выступать самому.
Дмитрий Градинар
ОСОБЫЙ СТАРАТЕЛЬСКИЙ - 2
Марсоход уныло брел вдоль невысоких дюн, оставляя неровную цепочку следов. В кабине, то и дело чертыхаясь, тряслись трое терростроителей, которых кидало из стороны в сторону в такт шагам покалеченного механизма.
Обе задние опоры марсохода были начисто оторваны при прыжке через высокую скалу, так некстати выросшую на пути во время бегства от гигантского смерча - "пыльного дьявола". Тогда казалось: еще миг, и восьмилапую машину, точь-в-точь похожую на тарантула, слизнет с поверхности, подхватит и понесет на головокружительную высоту тугая плеть разбушевавшейся стихии. Чтобы после, когда ее ярость утихнет, швырнуть обратно на грунт, - сплошь в каменистых осыпях, с торчащими кое-где скальными клыками.
Вдобавок, один из передних суставов заклинило в шарнирах, и теперь движения марсохода утратили всю прыть и грацию, напоминая сумасбродный танец, исполняемый нетрезвым танцором. Машина то вставала на дыбы, задирая нос к зениту, то приседала на корму в пятидесятитонном реверансе. Для тех, кто находился сейчас внутри кабины, это были далеко не лучшие минуты пребывания на Красной планете.
Рывок - подъем. Еще рывок - и кабина опускается на несколько метров всего за секунду.
- Вот, елки зеленые, допрыгались! - как будто ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Трофимов, научник-биохимик, которого только что вывернуло наизнанку.
Кроме него в кабине находился механик-водитель марсохода Патрушев (для своих - Серго) и помощник-лаборант Игнат Сличенко.
- Обалдел, что ли? Как же было не прыгать? - огрызнулся водитель, - сам видел, что снаружи творилось! Тем более, что из-за вас этот смерч прозевали!
Действительно, стоило им уйти на десять минут раньше, не пришлось бы переть напролом через скалы, гадая - рассыплется или нет после очередного прыжка их транспорт. Так что правда была на стороне водителя. Ведь именно по причине задержки научников у них не оказалось в запасе нужных десяти минут.
Трофимову крыть было нечем, и он заткнулся. К тому же спазмы пищевода к беседе как-то не располагали.
Истинный виновник всех бед, самый молодой участник вылазки, Игнат, держался стойко, постоянные уханья вверх-вниз его ничуть не беспокоили. Кончилось дело тем, что он каким-то непостижимым образом пристроился поудобнее в жестком пассажирском кресле и заснул.
Когда Патрушев увидел на метеорадаре приближение бури, несущейся прямо на них со скоростью более четырехсот километров в час, и вызвал ученных по рации, Сличенко спорил вовсю с Трофимовым на свою излюбленную тему: "А что, если?.." Теперь же, вот - храпел, вызывая зависть у водителя, а также чуть ли не ненависть у своего руководителя.
С этого "а если…" начинались практически все диспуты в кругах научных сотрудников стационарной базы отряда, едва появлялся Игнат.
- Что будет, если электромагнитный щит установить с измененными параметрами? Уменьшив плотность магнитного поля а стало быть, уровень защищенности от потоков внешних излучений, можно добиться увеличения амплитуды полезных мутаций для будущих флоры и фауны!
- Ага, и кто-то скажет потом о нас, что "были они смуглые и золотоглазые"! - первым, как правило, в спор вступал Генрих Гёпнер, специалист по генной инженерии.
А дальше спор шел вкривь и вкось, так что вскоре никто не мог вспомнить, с чего, собственно, все началось?
Ийогда дело заваривалось нешуточное. Тогда, взбудораженный очередной фантазией Игната, кто-то кидался к компьютеру, кто-то начинал рыться в видеосправочниках.
А каков был его творческий размах! Подобно Мидасу, все обращавшего в золото, Сличенко везде и всюду находил идеи.
- Вулканическая фаза! Я нашел! - Так родилась мысль о возведении на месте горной системы Фарсида "Вавилонской башни".
Высочайший пик, имеющий в основании поверхность площадью с земную Австралию, высотой - около пятисот километров, где на вершине должен был находиться космопорт, - этот проект покинул пределы Марса, достигнув международного исследовательского центра в Пхеньяне. Настолько заманчивой представлялась идея, позволявшая в случае ее реализации добиться существенного, на несколько порядков, удешевления космических запусков с Марса, что многие горячие головы кинулись с обращениями в различные финансовые фонды, и на бумаге родился план создания гигантского концерна по осуществлению проекта, который теперь именовался почему-то "Проект Смитсона-Мильденбаха".
- Эх, а какой момент все-таки упускаем! - мечтательно говорил Игнат, - горные кряжи Марса… Сейчас это - базальтовое тесто! Направить вулканический процесс в нужное русло, и…
Ему было плевать на заключение какой-то там геологической комиссии, сумевшей, к вящей радости колонистов, которым предстояло жить в будущем на Марсе, доходчиво и наглядно разъяснить, какие тектонические несчастья ожидали бы планету, имей она на своей поверхности геообразование подобных размеров и массы.
- Тут вам не Большие Васюки! - внушительно вещал после этого случая начхоз базы, он же летописец террострои-тельства на Красной планете, рослый, бородатый и нелюбезный с фантазерами Савельич.
Но Игнат был неутомим. От убеждения, что Марс просто обязан иметь нечто свое, особенное, отличающее его от Земли, - никто не мог заставить его отказаться.
Вот и теперь, из-за очередного "а если…", в пылу спора, Трофимов не сразу услышал вызов Патрушева, а сам Игнат умудрился выдать на марсоход старые координаты, - с места последней разведочной стоянки.
Хорошо еще, Серго оказался тертым калачом и, наплевав на инструкции, рванул по прямой, пользуясь пеленгом. Скорее всего, именно это спасло их жизни.
По обеим сторонам Тропы Тора, где вела разведку группа Трофимова, ветвились трещины и разломы, уходившие до самого горизонта, где в ясную погоду можно было увидеть высокую стену - край долины Маринер.
Саму долину, если бы существовал приснопамятный "пуп земли", можно было сейчас смело именовать пупом Марса. Потому что именно здесь, в экваториальной области, находился Марсианский центр терраформирования.
Словечко, изначально происходившее от терры, - земли стало быть, настолько прижилось, что на этимологию все давным-давно махнули рукой. Ну, а если посудить - ведь и вправду планета приспосабливалась под земные стандарты. Чтоб ночью, значит, не минус сто двадцать с хвостиком, где никакие белые медведи и пингвины не сдюжат, и кислорода - не эмпирическое присутствие, а так, чтоб дышалось полной грудью!
Розовые облака уже не клубились перед рассветом вязким студнем, а теперь изредка даже могли всплакнуть скудными дождями. Все менялось… "Мы будем здесь жить!" - кричал на все окрестные долины и каньоны пластиковый щит с аршинными буквами над козырьком центра. Вот это самое обещание и оплакивали марсианские облака…
Марсоход наконец доковылял до шлюзовых ворот ангара, уткнувшись широким лбом в полоску финишира, и вскоре вся троица выбиралась наружу. Патрушев - хмурясь и кривя в недовольстве губы, Трофимов - согнувшись в три погибели, стирая липкую слюну с подбородка. А кое-кому все было нипочем: Сличенко спускался по трапу легко и непринужденно, словно только что сходил на недалекую поляну по грибы.
Младший техник транспортной секции, вечно дребезжащий кляузник Ерофьев, лишь присвистнул, оценив объем предстоящего ремонта, и тут же попытался скрыться в тоннеле выхода.
- Эй, стой! Ты куда? Стой, тебе говорят! - пытался вернуть его Патрушев, но не успел. - Ну, все. Сейчас настучит начальству. Приврет разве что самую малость - этак раза в три…
С этими словами водитель, сокрушенно покачав головой, принялся чиркать в планшетке, заранее готовя объяснительную на случай головомойки.
- Стоит ли печалиться? - подал голос Игнат, выглядящий донельзя счастливым, обхватывая своего шефа под руку.
- А что же мне - радоваться? Машину покалечил… А, ну вас, научников! - уныние водителя стало еще заметнее. - Ничего вы в жизни не понимаете, только пыжитесь, да словечками мудреными играете!
- Считай, уже доигрались! - утешил Игнат, уводя изображающего крайнюю степень глубокомыслия Трофимова под свод тоннеля.
- Это еще как - доигрались? Что, тоже у себя там что-то попортили?
- Не попортили, Серго. Нашли мы. Понимаешь? Нашли!
- Да ну? - водитель разом забыл про сломанные опоры марсохода.
- Что? Не верится? Вот и я сразу не поверил. Да вот, хоть Трофимова спроси. Он соврать не даст.
Трофимов соврать не дал, но и ясности не внес, - предпочел отмолчаться, высматривая куда бы исторгнуть содержимое собственного желудка в только что вымытом ангаре.
Но все это было сущей правдой. То самое место, "Вход", как будет теперь обозначено на картах, они обнаружили…
За долгожданное проникновение в обширный водосодержащий слой льда вся троица удостоилась небывалой роскоши - ящика контрабандного пива "Оболонь-Премиум", в котором местная братия - бурильщики, научники, терросаперы и прочий персонал - испытывала острую для организма нехватку.
Ящик прибыл в кают-компанию уже распечатанным, потому что одну бутылку сразу же конфисковал Савельич, начхоз, "за порчу инвентаря!" - как он мотивировал. По бутылке досталось троице, остальное на глотки измерила шумная ватага научников.
Дело было за малым. И Савельич, предусмотрительно разбавив янтарный напиток чистейшим медицинским спиртом, в запале пообещал, что едва долина Маринер станет первым морем - настоящим, а не каким-то там луннократерным, - уж он-то в лепешку расшибется, но по ящику на каждого добудет.