- А что, если, - привычно начал Игнат, - резервуар долины соединен с другими близлежащими пластами льда, наподобие земных нефтяных бассейнов? Такое ведь очень даже не исключено! Тогда, получается, одним махом мы призовем к жизни уже не море - целый океан. Как быть?
Савельич, даром что уже навеселе, осознал, что при таком раскладе можно ящиком на брата не отделаться, и поспешил ретироваться.
- Да ты хоть бутылочку-то вылакай, а после летай к облакам. - Нарушив пиетет празднуемого события ответил начхоз, нетвердой походкой удаляясь в сторону медицинского склада, не иначе - проверять уровень влажности.
При том Савельич явил всем широченную спину. "Дикси! Я сказал!" - говорила за него эта спина.
И никто не заметил, как задумался над чем-то, замер, застыл истуканом Игнат, в глазах которого вдруг заиграли такие золотые огоньки, что хоть за ведро хватайся - подожжет!
Очередное "если" застряло в голове у помощника-лаборанта Игната Сличенко. Накрепко засело. Не вышибешь!
…Первыми заметили неладное орбитальщики, совсем заскучавшие на подращивании озонового слоя, который изначально в двести пятьдесят раз был тоньше земного.
- Эй! Что там у вас творится? - взывал динамик в диспетчерской голосом Палеева - командира орбитальной станции "Аляска".
- Да вот… Научники море изготовили, - с грустью отвечала Светка-диспетчерша, давно и безнадежно влюбленная в Палеева, и потому мечтавшая о других разговорах. - А что?
- Тут у нас чертовщина какая-то на спектрометрах выходит… А ну-ка, Светик, соедини меня с Трофимовым.
Но Трофимову было не до вызовов орбитальщиков. Угрюмый и молчаливый, как тогда в брюхе марсохода, он бродил вдоль кромки новорожденного моря, бесцельно гоняя перед собой камешки. Ветер рвал с водной поверхности клочья белой пены и разносил ее далеко вокруг. Рядом суетился Патрушев, в руках у которого оказалась большая алюминиевая кружка, а чуть поотдаль, у БПЭ - Большой передвижной лаборатории, ревел басом могучий Савельич.
- Это что же теперь? Везде - такое?! - ответ, по-видимому, оказался утвердительным, и рев усилился вдвое, - а какому болвану доверили каталитический синтез?! Я пять лет чертову банку-аквариум берег на такой вот случай! Кто это был?
- Игнат Сличенко. Кто же еще? - тоненько пропищал Ерофьев, мелко потирая руки.
- А-а-а!! Убью!! Только покажите мне этого недоделанного Менделеева! - и грузной рысцой Савельич двинулся в сторону Центра.
Вскоре прибыл посадочный модуль с "Аляски".
- Хоть определили точно, что же у вас в итоге вышло? - спросили у Трофимова орбитальщики.
- А чего тут определять? Пиво…
- Как пиво?
- Вот так! Запах чувствуешь? Настоящее! "Оболонь-Премиум"…
- И что - градус имеет? - неудачно пошутил кто-то.
- Да уж не меньше пяти, - задумчиво ответил за замкнувшегося Трофимова Патрушев. - Будешь? - и тут же протянул шутнику кружку.
- С ума сошел!
- Наверное…
Голоса присутствующих на берегу звучали тихо, лица были серьезны, брови нахмурены. Но глаза…
"Мы будем здесь жить!" - горели целый день огромные буквы, пока не зашло солнце.
Владимир Данихнов
МИНУТА ДО РАССВЕТА
1. Интеллигент
- Привет, - улыбнулась ему девочка-подросток, доверчиво протягивая правую руку. На запястье девчонки Эдик заметил следы почти свежих порезов и поспешно отвернулся, притворившись, что чистит винтовку.
- Привет! - настойчиво повторила девочка и осторожно потянула его за рукав.
Эдик затравленно посмотрел на нее, моля Бога лишь о том, чтобы никто в этот момент не зашел в комнату.
Девочка была милой - ясные, без уродливых вкраплений, голубые глаза, длинные густые золотистые волосы, изящный, немножко курносый, носик - она сильно напоминала его собственную дочь.
Очень сильно…
Если не считать болезненно-бледной кожи и строгого черного костюма, заляпанного кровью - перед ним стояла обычная тринадцатилетняя девчушка.
- Уходи отсюда, - одними губами прошептал Эдик.
Ему вдруг показалось, что неподалеку скрипнула половица.
- У меня проблема, - серьезно сказала девочка. - Я нашла свою косметичку, но не могу накраситься.
- Почему? - машинально спросил Эдик.
- Я не вижу себя в зеркале, - ответила девчонка и отвернулась. Эдику показалось, что она сейчас заплачет.
Он протянул руку и погладил девочку по голове.
- Успокойся, - прошептал Эдик. - Скоро это пройдет.
- Правда? - тихо спросила девчонка, ковыряясь сандаликом в разбитом паркете. - Я… я ничего не помню… Время так быстро летит, что я не успеваю ничего запомнить. Я такая глупая, да?
При упоминании о времени Эдик быстро взглянул на правое запястье.
Часы показывали: "0:35 ДЗ".
Последняя цифра мигнула и превратилась в четверку.
- Я глупая? - снова спросила девочка, пытливо вглядываясь в лицо Эдика.
Теперь скрип послышался вполне отчетливо.
- Уходи! - прошипел Эдик.
Девчонка вздрогнула, бросила на него растерянный взгляд и поспешила в коридор, постепенно растворившись во тьме.
Дверь отворилась, и в комнату вошел Рой. У него был усталый и несколько отрешенный вид.
- Как проход? - спросил он, присаживаясь на расшатанный табурет.
- Все тихо, - ответил Эдик, снова принимаясь за винтовку.
- Я слышал какой-то шум, - задумчиво проговорил Рой.
Эдик вздрогнул.
- Почудилось, - предположил он как можно более безразлично.
- Наверное, - с готовностью согласился Рой. - Здесь вечно кто-нибудь воет или орет благим матом. С ума можно сойти.
- Как ребята? - спросил Эдик.
- Все еще развлекаются, - зевнул Рой. - Поторопи их, а я пока подежурю.
Ребята методично избивали худенького интеллигентного мужчину. Мужчина то и дело поправлял съехавшие на нос разбитые очки, болезненно щурился, когда его били между ног или по голове, и изредка делал слабые попытки подняться - в этот момент приходилось поработать прикладом. Он ничем не походил на девочку-подростка, разве что цветом кожи.
Когда в комнату вошел Эдик, мужчина повернулся к нему и укоризненно покачал головой:
- Ну зачем же так, молодые люди? Я ведь всего лишь хотел узнать… Хотел узнать, что здесь происходит…
Ибрагим впечатал лицо интеллигента в пол тяжелым десантным башмаком и некоторое время задумчиво наблюдал, как мужчина мычит что-то бессмысленно-неразборчивое. Сережа нервно засмеялся, ласково поглаживая мертвую сталь своего карабина.
- Хватит! - приказал Эдик, и Ибрагим немедленно убрал ногу с лица бледнокожего.
- Где вы его поймали? - спросил Эдик у Сережи.
Сережа хихикнул, обнажив желтые, истерзанные кариесом, зубы:
- Сам пришел. Из южного коридора. Наверное в какой-то подсобке прятался.
- Спрашивал, как выбраться отсюда, - невозмутимо добавил Ибрагим.
Эдик повернулся к несчастному, который потирал изрядно пострадавшую переносицу.
- Как тебя зовут? - спросил он.
Бледнокожий слегка поклонился:
- Здравствуйте. Меня зовут… - лицо его вдруг стало озабоченным. Он нахмурился, словно размышляя и, наконец, тихо произнес: - Я… я не помню.
- Ты знаешь, где ты находишься? - поинтересовался Эдик.
- Именно это я хотел спросить у ваших товарищей, - растерянно сказал интеллигент. Снова попытался подняться, и снова Ибрагим уложил его на пол.
- Ты знаешь, что ты не человек? - спросил Эдик, усаживаясь на корточки.
Бледнокожий недоверчиво улыбнулся:
- Вы шутите?
- Нет, - серьезно ответил Эдик. - Пиво!
Сережа с готовностью вытащил из ящика в углу две бутылки. Эдик взял одну, удовлетворенно посмотрел на этикетку.
- Замечательное пиво, - улыбнулся он. - Светлое, с легкой горечью, мой любимый сорт. Ты любишь пиво? - Это уже к бледнокожему.
- Я не пью, - с сомнением ответил тот.
Эдик невозмутимо откупорил бутылку, сделал несколько глотков, потом плеснул немного пенящейся жидкости на ногу интеллигенту.
Тот закричал нечеловеческим голосом, судорожно хватаясь за ногу, пытаясь удержать кожу, сползающую лоскутами с мяса.
- Вампиры, - покачал головой Эдик, - днем вы - совершенно безобидные твари, не помните прошлого, не нападаете на людей… И еще вас очень сложно убить - по крайней мере обычным оружием. Вы ведь бессмертные твари, приятель. Однако, Слава Господу, вы совершенно не переносите алкоголь. В любых количествах. Однако пиво полезнее всего - если правильно его применять, оно заставляет вас говорить.
- Я ничего не помню! - застонал вампир, размазывая выступившие слезы по щекам. Очки отлетели в сторону, и теперь он подслеповато щурился, вертел головой во все стороны, пытаясь разглядеть обидчиков.
Сережа криво улыбнулся и затих, с сомнением поглядывая на Эдика.
- Ты все вспомнишь, - сказал тот. - Посмотри на часы. Они на стене, слева от тебя.
Вампир повернулся (последний кусок плоти отвалился от колена и зашипел, прожигая паркет насквозь) и прошептал:
- Я… я не вижу.
- Четырнадцать минут до заката, - с готовностью помог ему Эдик. - Когда-то, давным-давно время мерили по-другому. Сутки делили на двадцать четыре часа. Теперь часы показывают время, оставшееся до заката - ДЗ, или до рассвета - ДР. Однако даже сейчас легче выжить, если не смотреть на часы. Ты меня понимаешь?
- Где мы?.. - пробормотал вампир.
- Это Труба, - сказал Эдик. - Когда ваша братия захватила власть на всей планете, люди научились строить города под куполами. Соседние соединены Трубами - длинными туннелями из пластика. Так уж вышло, что неделю назад в Трубе потерпел крушение монорельс. Труба не выдержала - раскололась, а в образовавшуюся щель хлынули вы. Нас послали устранить повреждение. И заодно - устранить вас.
- Это мерзко… - выдохнул вампир. - Это… это настолько мерзко…
Эдик снова приложился к бутылке:
- Холодненькое, - сказал он, вытирая губы. - Не правда ли забавно, что для нас алкоголь - чуть ли не основа жизни, а для вас - верная смерть?
- Вы - выродки! - с ненавистью выдохнул вампир.
- Забавно, - повторил Эдик. - Когда тебя били, ты молчал. Что изменилось?
- Иисус сказал: "Подставь другую щеку…", - прошептал вампир. - Но он ничего не говорил о том, чтобы пройти мимо ближних… которых бьют по щекам… А вы собираетесь убить… убить ни в чем не повинных…
- Ты - христианин? - заинтересовался Эдик.
- Я… - лицо интеллигента вдруг приняло задумчивое выражение. - Я… Меня зовут… меня зовут Герман…
Часы еле слышно пискнули: "0:00 ДЗ" и перещелкнули на "10:43 ДР".
Сережа выплеснул содержимое второй бутылки в лицо вампиру.
- Хорошее пиво, - сказал Ибрагим, когда вопли нелюдя стихли. - Не слишком легкое, чтобы дать вампиру шанс, и не слишком крепкое - чтобы он помучился.
2. Монорельс
Эдик узнал о трагедии три дня назад. Тогда ему позвонил сам полковник Грицаев.
- Сочувствую, - неловко пробормотал он. - Эдик, я знаю, что в этом поезде была Инга. Я… я пойму, если ты откажешься участвовать в операции…
- Я согласен, - сухо ответил он.
Вагон монорельса врезался в стену Трубы и прорвал ее по всей высоте, вывалившись больше чем на треть наружу. В черное отверстие, окаймленное расплавленным пластиком и горелыми проводами вперемешку с изоляцией, глядели звезды.
- Через купол на них смотреть веселее, - сказал почему-то Рой, потирая переносицу. - Они… они как-то ярче…
Эдик кивнул, хотя никогда не любил смотреть на звезды. Они никогда не доставляли ему проблем, это оставалось прерогативой людей.
Сережа, тем временем, возился с биоискателем, ковырялся в каждом углу вагона, переворачивал сиденья, заглядывал под груды исковерканных тел. Делал он свою работу с толком, расстановкой, но все-таки было видно, что нервничает.
Слишком много жизней унесла эта проклятая авария.
Ибрагиму, похоже, было все равно. Он словно тень следовал за Сережей с винтовкой наготове и иногда помогал оттаскивать трупы.
Эдик сидел на ящике с пивом, в котором не хватало примерно половины, и курил, пуская дымные колечки в провал в стене.
- Как там? - крикнул он Сереже.
- Глухо! - откликнулся он. - Живых не осталось. Если и были - они уже нелюди.
Сердце на секунду замерло, сомневаясь стоит ли ему отстукивать секунды дальше, а потом забилось как бешеное.
Он ведь понимал, что все напрасно. Поэтому и тянул время. Они могли оказаться на месте крушения еще днем.
- Что ты скажешь? - спросил Эдик у Роя.
Тот пожал плечами:
- Плохо. Ремонтникам тут возни на неделю. А ведь еще надо обеспечить постоянное прикрытие… Наружу даже руку страшно высунуть - вмиг оттяпают.
Эдик кивнул и выстрелил во мрак - появившаяся в щели между вагоном и стеной мутно-серая голова взорвалась гейзером липкой коричневатой жидкости.
- По бутылочке? - спросил Эдик, доставая из ящика "Оболонь".
- Стратегические запасы пропиваем? - попробовал отшутиться Рой.
Эдик серьезно кивнул:
- Ты телеграфируй пока в центр. Расскажи, так мол и так, работа предстоит серьезная. В живых никого не осталось.
Быстрая тень всего лишь на мгновение мелькнула, располосовав вагон на две части - и скрылась в других тенях, неживых и неподвижных.
Рой этого не заметил, он увлеченно тыкал в клавиши радиотелефона, пытаясь связаться с городом.
- Лучше скажи… - прошептал Эдик, поднимаясь, - чтобы они заварили выход и сюда не совались…
Рой замер с трубкой в руке.
Вид у него был довольно жалкий.
Теней стало намного больше.
Люди, которые только что сплошным ковром покрывали пол вагона, поднимались на ноги и с невообразимой ловкостью атаковали их.
Почти сразу не повезло Сереже - мальчишку мгновенно накрыла куча-мала однообразно бледных тел с необычайно живыми глазами.
Ибрагим еще некоторое время отстреливался, а когда понял, что шансов нет, засунул дуло пистолета в рот и выстрелил.
Его схватили за ноги и оттащили в глубь вагона. Эдику почудилось, что он слышит чавканье. Хотя вряд ли - расстояние было слишком велико.
Эдик с Роем стояли спиной к спине рядом с ящиком и выцеливали серые тени, кружащие вокруг них в безумном хороводе, но ни разу не попали - вампиры не собирались идти напролом, как в каком-нибудь старинном фильме ужасов.
- Эй! - крикнул кто-то из бледнокожих. - Сдавайтесь подобру-поздорову! Ваш друг уже с нами!
Сначала было тихо…
- Ребята, это здорово! - крикнул Сережа, - который, впрочем, не спешил выходить на свет. - Забудьте о том, что вам говорили раньше! Все это туфта! Я… я никогда не чувствовал себя так хорошо, так легко, так свободно… вы ведь тоже можете стать бессмертными, парни!
Пуля визгливо чиркнула по металлу и ушла куда-то во мрак. Рой дрожащей рукой вставил в винтовку новый магазин.
- Эй, мы ведь легко можем вернуть эту пулю! - весело проговорил Сережа. - Но мы хотим дать вам шанс! Эдик, Рой, зачем вам повторять судьбу Ибрагима? Идите к нам…
- Я хочу видеть свою дочь, - тихо, очень тихо произнес Эдик.
Но вампиры его услышали.
3. Инга
Это случилось неделю назад.
Позже он скажет товарищам, что почувствовал что-то зловещее, жутко неправильное, когда ключ сухо щелкнул в замке, и дверь отворилась с легким скрипом.
На самом деле было не так. В тот вечер ему было хорошо, необычайно хорошо, как не случалось уже несколько лет подряд после смерти жены. Сегодня на работе он вдруг понял, что в жизни еще не все потеряно. У него есть семья и замечательная дочь.
Эдик вошел в прихожую, стащил с ног ботинки и только тогда крикнул:
- Инга! Я дома!
Квартира отозвалась тишиной и перещелкиванием старинных часов-ходиков. Однако это была не тишина пустой комнаты, Эдик чувствовал, что в квартире кто-то есть.
Он замолчал, прислушался, растерянно поглаживая правый карман брюк, в котором держал часы, подаренные женой в день свадьбы. Неслышно ступая, прошел по коридору, заглянул в зал. Шагнул дальше, к ванной комнате.
На полу перед крепкой дубовой дверью валялась пухлая книжица в переплете из дешевого кожезаменителя.
И вот тут только Эдик почувствовал, что случилось что-то жутко неправильное, зловещее…
Двигаясь на автомате, он поднял фотоальбом с пола и постучал в дверь ванной.
- Уходи… - тихо ответила Инга.
- Доченька, милая… - прошептал он. - Открой…
- Не пытайся выломать дверь, - сказала она. - У меня твой пистолет…
- Я… - начал было Эдик, но замолчал не в силах произнести хоть что-нибудь.
- Я знала, что у тебя есть альбом, в котором хранятся ваши с матерью фотографии, - прошептала Инга. - Я видела эти фотографии - свадьба, мое рождение, ваши счастливые улыбки… Господи, как я тогда любила тебя, папа… за то, что после матери у тебя не было ни одной женщины… за то, что ты продолжал любить ее… Я и не подозревала, что есть еще один альбом.
- Но…
- Почему ты не сказал мне, отчего она умерла? - спросила Инга.
Эдик промолчал, бессильно прислонившись холодным лбом к дверному косяку.
- Открой первую страницу альбома, папочка.
Он не открыл ее - он и так прекрасно знал, что там будет.
Сырой каземат, решетка из толстых железных прутьев, бледная девушка в синем выцветшем вечернем платье. И лишь глаза - ярко-зеленые без черных точечек, что вообще-то нехарактерно для вампиров.
- Лера очень боялась смерти, - тихо сказал Эдик. - Поэтому она сама подставила шею под укус. Видит Бог, я не хотел этого…
- Переверни страницу, папа…
Здесь были две большие нецветные фотографии. Снимал близкий друг Эдика, Рой. Он же проявлял пленку и печатал снимки. Эдик ни за что не решился бы доверить это частной фотомастерской.
Подвал. Связанная по рукам и ногам девушка, без движения лежащая на грязном полу. Рядом - упаковка пива. Любимого пива Эдика - "Оболони".
На второй фотке диспозиция чуть изменилась. В кадре появился Эдик с бутылкой наготове.
- А я всегда считала тебя простым менеджером пивоваренной компании, - тихонько засмеялась Инга. - Но откуда у простого менеджера возьмутся такие пристрастия? И знания - профессионального убийцы.
Он промолчал.
- Еще раз переверни страницу… - вновь попросила Инга.
- Хватит! - властно приказал Эдик и кинул фотоальбом на пол. - Она сама сделала свой выбор, Инга.
- Она хотела жить, папа…
- Она хотела укусить тебя!
- Какая теперь разница… прощай, отец…
И тогда Эдик врезался плечом в дверь, с мясом вырывая щеколду из косяка.
Она вышла в круг света осторожной кошачьей походкой, готовая при малейшей опасности пуститься в бегство.
- Привет, Инга, - поздоровался Эдик.
- Здравствуй, папочка, - улыбнулась девочка, обнажив острые белые зубы.
- Ты все-таки покончила с собой, - тихо произнес Эдик.