- Архив! - вдруг рассердился хозяин. - Я, так сказать, архивариус. Желаете, например, свериться с указом Господа о сокращении жизни человеческой с шести сотен лет до ста? А? Пожалуйста… - Метатрон нацепил очки и двинулся к полкам.
- Нет-нет! - испугалась та. - Не желаю!
Мария в это время уставилась на огромный портрет полуобнаженного Метатрона, плясавшего в лесу с совершенно голыми девушками.
- Рубенс, - как показалось Марии, хвастливо пояснил хозяин.
На другой стене небольшое полотно изображало бутыль со святой водой.
- Энди Уорхол, - прокомментировал хозяин.
К следующему холсту Мария подошла ближе. Треугольники, квадраты… "Святая Троица. Пабло Пикассо. Желтый период".
- Ах! - вздохнула она.
- Пока он нас рисовал, мы немного перебрали амброзии, так что не совсем на себя похожи, - ухмыльнулся серафим. - Ладно! - Он хлопнул в ладоши. - Приступим.
Жестом он указал на диван, сам пристроился в красном бархатном кресле, положил ноги на табуретку, взял какие-то бумаги.
- Итак, - он взглянул на незнакомую Марии женщину, - Натали Кассель, 1785 года смерти. Седьмой круг Ада: алчность, прелюбодеяние, воровство. Была осуждена в Париже в 1788-м за торговлю краденым, содержание притона и незаконное ростовщичество. В 1789 году освобождена во время взятия Бастилии. Ограбив вместе с мародерами дом баронессы Монтень, сбежала в Санкт-Петербург, где была схвачена в 1794 году за подделку документов, продажу фальшивых драгоценностей, мошенничество с векселями и вымогательство. И у тебя еще хватает наглости строчить апелляции и подписывать лживые раскаяния! - выкрикнул он. - За двести лет ни малейших улучшений!
- А чё я? - Натали оттопырила губу. - Я-то тут при чем, сами меня такой сделали! Я-то была раскрасавицей, а теперь вон чё! - Она ткнула пальцем в сизый нос-картошку.
Метатрон нахмурился.
- Здесь никто ничего ни с кем не делает, - отчеканил он. - Здесь вы получаете возможность любоваться на свой настоящий облик. На то, как выглядит ваша душа на самом деле.
Натали уставилась на свои колени.
Вошла пожилая дама с напитками, поспешно поставила поднос и бочком проскользнула обратно. Метатрон залпом опрокинул три стакана с чем-то ужасно ароматным, выдохнул так, что из носа вырвались струйки дыма, и упал в кресло.
- А ты! - рявкнул он, повернувшись к Марии. - Не говоря уже об этой гувернантке… Мужа не любила, отдавалась раз в год, стиснув зубы - "ради продолжения рода"… Он опустился, начал пить, таскаться по шлюхам…
При слове "шлюха" Марию перекосило.
- А он… - почти закричал Метатрон, - заболел сифилисом и умер! А ты решила посвятить себя благим делам и вздумала отучить рабочих грубо выражаться. Благодаря твоим усилиям извозчика посадили в кутузку за оскорбление общественной нравственности! Ты думала подать другим пример, а у него жена и пятеро детей. И ты еще удивляешься, отчего он сбежал и тебя прирезал!
- Это все было не так, - едва не плача прошептала Мария. - Они безнравственные личности…
- Нет, дорогуша! - Голос серафима, казалось, стал осязаемым. - Это ты безнравственная личность, потому как и представления не имеешь, что есть добро. Добро - это любить людей такими, какие они есть. А ты же всех ненавидела и пыталась переделать. Да-а… - Он вдруг сник. - Ладно, переходим к главному.
Метатрон встал, подошел к буферу, повернулся к посетительницам спиной, чем-то звякнул, булькнул, хлопнул дверцей и обернулся совсем другим - жизнерадостным и энергичным.
- Теперь, когда вы все друг о друге знаете, приступим к главному. - Он стал как-то серьезнее и величественнее, а над головой засиял слабый, но вполне различимый нимб. - Евангельские добродетели суть богочеловеческие силы, произливающиеся из Богочеловека Христа и имеющие богочеловеческую силу. Будучи таковыми, они суть в то же время боготворящие, совершающие обожествление силы, которые преображают христианина, делают его богочеловеком. Основание для Мессии, которое должен заложить падший человек, требует восстановления искуплением основания веры и субстанциального основания…
Он прервался, взглянул на физиономии Марии и Натали, на которых застыло выражение ужаса и полнейшего непонимания. Было заметно, что они не поняли ни слова, хоть и очень старались. Метатрон плюхнулся на диван, положил ногу на ногу и сказал:
- Да ну на фиг! Я тут провожу ревизию церковных книг..
- Как все официальные документы, они такие скучные и написаны таким дурным языком, что хоть волком вой… Вот и сам уже по-ихнему заговорил. Ну ладно, не получилось торжественное вступление, давайте по-простому.
Он снова обратился к буфету - бульканье на этот раз длилось дольше. Вернувшись, скрутил какие-то листы, поджег, отчего запахло ладаном, и глубоко затянулся.
- Значит, так. Мы готовимся к явлению нового Мессии. Он… - это слово Метатрон произнес шепотом, - считает, что скоро наступит самое время. За две тысячи лет все так изменилось… Людей уже не удивишь простейшими законами Бытия. То, что убивать и воровать - плохо, давно определяет не наш, церковный, а их, человеческий закон. А в смысле того же чревоугодия нас любая раздельная диета переплюнет. Гомосексуалистов сейчас даже в церкви венчают, а свадьба давно уже не таинство…
Мария и Натали выглядели озадаченно. Метатрон тяжело вздохнул.
- Вам что, в картинках нужно рисовать? - вспылил он. - Суть вот в чем: наши церковные законы безнадежно устаревают. И пока человечество пытается само найти истину, может произойти что-нибудь скверное - если все не обновить и не явить людям нового Мессию. А то нам уже перестают верить. А если люди в нас разочаруются, то человечество погибнет.
- Почему? - рискнула полюбопытствовать Натали.
- Так уж они устроены, - пожал плечами Метатрон. - Почему они не могут без еды? А? - спросил он у женщин.
Те промолчали.
- Потому, - ответил он. - Это данность. - Он принял торжественный вид. - На вас возложено ответственное поручение - жить среди людей, на Земле обетованной и сообщать нам обо всем, так сказать, изнутри.
- А ведь… - У Марии от волнения запершило в горле. - Это… Бог все видит.
- Ха-ха-ха! - расхохотался Метатрон. - Самое распространенное заблуждение! Людей - несколько миллиардов, а Он - один. Мы все вместе не успеваем контролировать Сущее, а вы говорите, чтобы он в одиночку… Мы всего лишь божественная институция, наши возможности в определенном смысле ограниченны. Мы не можем зайти в каждый дом и решить все трудности. Да сейчас на одного ангела-хранителя приходится по пятьдесят человек. Ангелам еще хуже, чем участковым врачам.
- А почему не послать на Землю ангелов? Или какие-нибудь праведные души? - робко пробормотала Мария.
- Или демонов? - наклонилась вперед Натали.
- Ангелы, душа моя, не поддаются соблазнам. Демоны - слишком циничны. Праведные души не готовы к земным искушениям. А посылать отпетых грешников - это… гм… немного опасно. Вы же уникальны! Вы столько лет провели здесь, в нашем мире, но ничуть, ни вот настолечко… - Метатрон показал самый краешек ногтя, - не изменились! Для чего нужен Рай? - Метатрон вскочил. - Или Ад? Зачем нужны все эти круги, а? Чтобы ваши скверные душонки очищались и переходили из одного круга в другой, с одного неба на следующее! А вы?! - Он упал на диван. - Все ваши грехи и заблуждения остались с вами. Ты… - он ткнул пальцем в Натали, - такая же жадная, глупая и вульгарная бабенка. Торчишь в седьмом круге Ада с самоубийцами… Тебя даже к проституткам в пятый круг на пушечный выстрел не подпустят. Те хоть страдают, переживают, думают о жизни своей грешной! А ты, - он кивнул Марии, - фальшивая ханжа, жестокая эгоистка и истеричка, вязнешь среди раскаявшихся грешников. Ты хоть замечала, сколько у тебя соседок за сто лет поменялось? Они все уже самое меньшее на Шестых небесах. Но сейчас ваше ничтожество нам на руку. Никто не впишется в земную жизнь лучше вас. Никто не сможет там так хорошо адаптироваться. Так что считайте себя… э… журналистами. Репортерами. Выводы делать не обязательно - просто живите, запоминайте и признавайтесь, почему вы поступили так-то и так-то. И сравнивайте с той вашей прошлой жизнью - есть ли перемены? Не смейте халтурить: труд ваш оценят - все зачтется.
- Как зачтется? - блеснула глазами Натали.
- Ты же не собираешься со мной торговаться? - нахмурился Метатрон.
- Та-ак мы… э-э… - чуть смутившись, продолжила Натали, - спустимся на Землю?
- Да, - важно кивнул серафим. - И будете жить в России, в Москве. Это самый странный город в мире. Новейший Вавилон. Вас поместят в тела только что отдавших Богу души женщин. Вы будете помнить, знать и уметь все, что помнили, знали и умели они. Но души у вас будет собственные - ваши ничтожные, мелкие душонки. Так что постарайтесь не увязнуть в пороке и прочих соблазнах большого города. Помните, вы не на экскурсии, а в деловой поездке.
- А когда отправляемся? - спросила Мария.
- Прямо сейчас. - Метатрон встал. - Да, чуть не забыл! Запомните, как кого будут звать. Ты, - он кивнул Натали, - с этой секунды будешь Наташа Кострова. Ты, - обратился он к Марии, - Мария Лужина. Связь со мной через храм Скорбящих Матерей, улица Большая Ордынка.
Они вышли из дома и прошли на край пирса. Их ждала гондола - самая настоящая, с бархатными креслами. На веслах сидели четыре гребца. Плыли долго. Стемнело, зажглись звезды. Взошла толстая луна, засеребрились облака, а гондола все мчалась, бесшумно шлепая по воде веслами. Похолодало. Наконец высадились на небольшом причале. Прямо в стене набережной была дверь. Метатрон приложил ладонь к двери - та скрипнула и отворилась. Минут десять шли по сырому, гулкому коридору, окончившемуся грязной дверцей. Метатрон что-то произнес, дверь заскрипела, хрустнула и открылась.
Женщины вошли вслед за Князем и тут же отпрянули. Впереди было Чистилище. Толпы уставших, испуганных, возмущенных, радостных, на грани нервного срыва, заплаканных, возбужденных людей стояли в длинных очередях к стойкам, за которыми сидели уставшие, посеревшие ангелы с мокрыми от пота крыльями. Люди толкались, сидели чуть не друг на друге и кричали, вопили, шумели, галдели…
- Налево, - приказал Метатрон.
Пробравшись сквозь душную толпу, оказались в узком коридоре с множеством дверей по обе стороны.
Князь толкнул последнюю дверь, и они пробрались в маленькую комнатку с узким окном под потолком. За столом сидел, подперев голову рукой, изможденный ангел.
- Вот это да… - поприветствовал он. - Какая честь! Сам великий Метатрон! Сколько мы не виделись - пятьдесят?
- Не ворчи, - примирительно ответил тот. - Ты же знаешь, у нас аврал…
- Ничегошеньки я не знаю, - пробурчал ангел. - Торчу здесь без продыха. Я, я - архангел Михаил! Предводитель небесного воинства, архистратиг, сражавшийся с самим Сатаной… Отныне я чиновник! Вот спрятался ото всех на пару минут - уже радость. В отпуске не был триста лет… Думаешь, легко? А там, - он кивнул на дверь, - опять самолет разбился. Такой кавардак, Боже упаси! Надо послать жалобу в Ад. Надоели они со своими терактами. Не могу больше принимать жертвы массовой катастрофы! Ну да ладно, ты ведь, конечно, по делу?
- Угадал. - Метатрон нетерпеливо поморщился. - Давай дело сделаем, а потом сбежим отсюда, выпьем нектара, предадимся воспоминаниям… Кстати, Сатана сильно сдал.
- А ты его видел? - оживился Михаил.
- Видел, - ухмыльнулся Метатрон. - Целыми днями разглядывает боевые награды и пишет мемуары "Битва за мир"… Полная чушь!
- Ох-ох-ох! - расстроился архангел. - А я помню, как мы с ним…
- Вот этих, - перебил Метатрон расчувствовавшегося архистратига, - нужно вернуть обратно. - Он кивнул на девушек.
- Обратно? - насторожился Михаил. - А разрешение у тебя есть?
- Нет! - разозлился тот. - Занимаюсь самодеятельностью! Знаешь, честолюбие взыграло: почему все Бог да Бог, чем я хуже?..
- Ну-ну, успокойся! - Архангел даже поднялся с места. - Прости… Ходят слухи, что вывозят нелегалов - кто-то устраивает туры на Землю… А кто - поймать не можем.
- Да, конечно, именно я похож на того, кто будет с этим возиться! - все еще негодовал Метатрон.
- Успокойся! - рявкнул Михаил. - Когда отправление и куда?
- Вот, - серафим протянул бумажку, - разрешение.
- Угу, - задумался архангел. - Ну, пошли.
Они вереницей покинули комнату. Пробрались по подземному ходу в небольшой зал и остановились около черной плоской двери.
- Собственно, все, - пояснил архангел. - Ждете вызова, открываете дверь и вперед.
- Удачи, - пожелал Метатрон, и они ушли.
- Во дела, - подвела итог Наташа, когда ангелы ушли.
- Ты хочешь обратно? - поинтересовалась Маша.
- Хочу, - призналась Наташа. - Знаешь, этот Метатрон кое в чем прав. Я за двести лет так и не привыкла, что здесь нет ни денег, ни мужчин. Только я и моя уродская морда! - возмутилась она. - Я-то думала - будет пламя, геенна огненная, дым, сковородки… А вместо этого я работаю уборщицей в общественном туалете! Я, видите ли, должна понять, что лишь благодаря честному, упорному труду, смирению и умению довольствоваться малым можно обрести красоту, гармонию и покой. Только что-то я никак этого не пойму.
- Я тоже живу так, как никогда бы себе не пожелала, - пожаловалась Маша. - Мои соседки - бывшие проститутки без конца вспоминают, как, с кем и почем. А меня от этого мутит. Они только и говорят: "Это бл… то, это бл… это", - а мне от этого так худо, что я просто не могу на них не злиться, а злиться-то как раз и нельзя.
- Отправка в тело Натальи Костровой! - раздался механический голос.
- Ну, пока! - Наташа вскочила.
- Страшно? - спросила Маша.
- Страшно! - подтвердила Наташа и бросилась к черной двери.
НАТАША
ЗЕМЛЯ
25 апреля, 23.43
Сначала был свет. Потом - черный коридор, по которому она летела со скоростью звука. Потом все смешалось..
Она словно куда-то провалилась, а через некоторое время услышала голоса:
- Кажется, бьется…
- Натуся, ты как?
- Принесите воды!
- Есть у вас нашатырь?!
Она ощущала, что очень неудобно сидит. В бок впивается подлокотник, ноги затекли, шея болит. Наконец в нос ударил резкий запах - она задохнулась, чихнула и открыла глаза. Как ни странно, она сразу же всех узнала. Вот ее парень, Андрей, перепуган до смерти. Стюардесса волнуется, как бы она не умерла в ее смену, и одновременно так отклячивает попку, чтобы Андрей обратил внимание. Неизвестный пожилой мужчина… А сидит она в кресле самолета, летит из отпуска, который провела с Андреем в Египте.
Это было невероятно! Она обо всем все знала, ко всему, казалось бы, привыкла - в смысле ее тело, тело той женщины, которой она сейчас была. А новая Наташа со своей старой душой все равно изумлялась, и не верила, и боялась.
- Тебе лучше? - Андрей взвизгнул и бросился к ней.
- Вам чего-нибудь принести? - предложила стюардесса.
- Пошла вон и не смей пялиться на моего мужчину! - отрезала Наташа.
Стюардесса опешила. Андрей принялся извиняться, апеллируя к дурному самочувствию Наташи.
- Хочу коньяк, - потребовала Наташа.
- Хорошо, но коньяк, по-моему… - Андрей обернулся к пожилому мужчине.
- Я врач, - представился тот. - У вас только что была остановка сердца. Сильный приступ аллергической астмы. Мы, говоря без обиняков, думали, что вы не придете в себя. Я бы посоветовал повременить с коньяком…
- Бутылку коньяку, - настаивала Наташа. - Немедленно. Я не пила двести лет. Спасибо за заботу, - поблагодарила она доктора. - Со мной все в порядке. Мне срочно нужно в туалет.
В туалете она скинула одежду, рассмотрела ее - не поправилась, с презрением скомкала и побросала вещи на мусорный бак. Уставилась на свое новое тело. Из зеркала на нее удивленно смотрела девушка лет двадцати восьми с крупным загорелым лицом. Нос был немного курносый. Глаза большие, карие, с длинными ресницами. Щеки круглые. Густые каштановые волосы спускались чуть ниже плеч. Грудь - небольшая. Живот - плоский. Талия - ничего себе, а зад - крестьянский, бедра широкие, полные.
- Плебейка, - поморщилась Наташа. - Не могли подобрать посимпатичнее. Ладно… - вздохнула она. - В грудь и губы - силикон, ноги - на массаж, шмотки - сжечь. Новая прическа, - подытожила она, подбирая с бака легкие бежевые брюки и незатейливую голубую блузу без рукавов.
Когда она вышла из туалета, Андрей ждал ее с бутылкой "Хеннесси".
Это был высокий, стройный молодой человек. Он был одним из тех парней, в которых влюбляются кассирши. Не мужчина, а мечта засидевшейся невесты.
Тридцать один год, рост - 187 см, вес - 75 кг. Глаза зеленые, волосы пепельные, брови и ресницы темные. Высшее образование, стажировка в Оксфорде, красный диплом. Солидная работа в банке, двухкомнатная квартира в центре, прическа от Александра Тодчука, гавайка от Гуччи, маникюр, улыбка обошлась по четыреста долларов за зуб.
Наташа попыталась вспомнить, когда у нее последний раз был мужчина. О, как давно это было! Она похотливо покосилась на Андрея. "Хорошо, что у нее есть парень, - думала она о той Наташе, в чьем теле она сейчас находилась. - Далеко ходить не придется". Казалось, Наташа до сих пор ощущала, как мужские руки прикасаются к ней, обнимают, прижимают… Дьявол, как давно это было! Та, прошлая она - Натали Кассель - была не очень разборчива. Ей нравились все мужчины. За то, что они мужчины. За то, что они могут прижать до хруста в ребрах. Нравилось, что от них пахнет резким мужским потом. Она любила их мускулистые ноги в пушистых волосах. Любила, когда от желания и выпивки у них горели глаза… Наташу бросило в жар, а трусики прилипли.
Андрей же с тревогой наблюдал, как Наташа залпом опрокидывает фужер коньяка, закуривает сигарету, с наслаждением вдыхает, и задал беспокоивший его вопрос:
- Разве ты куришь?
- А что я сейчас, по-твоему, делаю? - Наташа взмахнула, сигаретой.
- Я имею в виду, что ты раньше не курила.
- Может, и курила… - загадочно улыбнулась она. - В прошлой жизни.
- Ну да, если только в прошлой… - промямлил Андрей и попробовал перевести разговор: - Помнишь, я тебе как раз начал рассказывать о книге Паланика "Колыбельная". Так вот, по сюжету "Колыбельная" радикально отличается от исполненного в реалистической манере "Бойцовского клуба": это фантасмагорический фарс, сказочная черная комедия. Фарсовая "Колыбельная" содержит в себе короткий штыковой мессидж: масс-медиа убивают нас. Дело не только в буйной стилистике и афористичности письма; по всем паланиковским текстам как будто распылены мужские гормоны, заставляющие тексты полыхать ненавистью и сочиться специфически мужской тревогой, маскулинной паранойей… Что? - спросил он, заметив, что Наташа смотрит на него с опаской.
- Слушай, Андрей, а ты сейчас по-русски говорил?