* * *
И мы прорвались тогда. Ценой огромных потерь, но прорвались. Наша колония, уменьшившаяся почти втрое, вынуждена была найти временное пристанище в заброшенной деревне. В пустых, покинутых людьми жилищах не разжиреешь. К тому же вокруг бродило немало злобных и хитрых лис. Но зато там мы могли зализать свои раны, нарожать новых бойцов и приготовиться к новому пути.
После многих потерь и побед, после того, как сменилось несколько поколений героев, мы пришли, наконец, в большой город.
В этом городе тоже были крысиные королевства, но мы не претендовали на лучшее. Мы отвоевали худший из городских участков - в низине, вдоль маленькой речушки, делившей город на две части. Большие городские скотобойни стояли на высоком - Северном берегу, - и крысы там были отважны и кровожадны. Южный берег состоял почти сплошь из одноэтажных домишек и бараков, в которых велось нехитрое хозяйство. Южные крысы были более уступчивы и к тому же разобщены на мелкие баронства. Время от времени мы делали набеги на их баронства и собирали с них дань.
А сами мы обосновались под системой резервуаров и озёр, куда стекалась промышленная и бытовая канализация. Резервуары считались отстойниками, то есть вода в них должна была отстаиваться и очищаться, а потом сливаться. Но никто никогда не видел, чтобы воду оттуда сливали после очистки; переполнив резервуары, она стекала сама, грязная, всё в ту же речушку, в которой обитали только самые неприхотливые рыбки.
Но все эти годы - и годы странствий, и годы обустройства на новом месте - одна мысль не давала мне покоя. Как сделать так, чтобы никакие враги не смогли убивать наших малышей? Как сделать наших крысиных самок большими и неуязвимыми?
Неуязвимыми мы уже, пожалуй, стали. Отстойники, окружающая их промышленная свалка приучили нас к ядовитой и неудобоваримой еде.
Но род множился. Нужно было завоёвывать город, отвоевать жирные скотомогильники. Нужно было сделать так, чтобы никакой враг - ни двуногий, ни четвероногий, ни яды, ни ловушки не могли уничтожить род.
Пожалуй, в те времена я был едва ли не самым старым крысом в нашем сообществе. Моя шерсть поседела, а зубы иступились. И молодые бойцы уже поглядывали на меня с тайной мыслью отнять мою власть, самим стать крысиным Королем.
Но я-то знал, как становятся королями. А они - мелкие, тупые, злобные, озабоченные только тем, чтобы набить себе брюхо всякой гадостью - не знали.
Но для того, чтобы возродиться в новом, великом обличье, мне нужно было пройти новый круг. И к тому же я должен быть не один. Нас должны были родить совсем другие, большие и сильные самки.
Кошки?
О, нет. Эти прожорливые, пугливые и всегда готовые предать друг друга твари на эту роль никак не годились. К тому же не они были хозяевами города. Единственно, они могли помешать нам - так, как мешали нашей охоте, таясь в кустах на берегах зловонной реки.
Нет, не кошки…
Но то, что я задумал, требовало много времени. Крыса вынашивается и рождается быстро. И быстро гибнет. Значит, мы не могли пройти весь путь - от пелёнок до безусых юнцов, попивающих пиво в подъездах.
Мы должны были явиться сразу. Одновременно. Во многих концах города. И нас соединяли бы невидимые прочные нити - гораздо длинней и прочней наших собственных крысиных хвостов.
К тому времени, когда мы приготовились, когда нашли друзей среди тех, кто были нашими извечными врагами, отстойников у реки уже не было. Всю канализацию теперь перекачивали по двум громадным подземным трубам далеко за город. Нашим планам это не особенно мешало. Колодцы, станции, подземные резервуары, в которых до поры набирали силы наши непобедимые самки - всё это оставалось нашим. И мы вступили в бой.
17
Наваждение кончилось.
И я, всё в том же человеческом облике, выплыл, вернее, вынырнул из тьмы - это было как мгновенное пробуждение. Я уже был здесь, по эту сторону, в мире непонятном, почти завоёванном, но пока еще не моим.
Валера был ещё здесь. Он всё ещё улыбался и тянулся ко мне. Но тянулся не руками; за его спиной изгибался, вытягивался мерзкий бледный отросток, покрытый редкими белесыми волосками. Это было подобие хвоста.
Отросток поднялся до уровня моих плеч - и внезапно коснулся меня. Он мгновенно обернулся вокруг моей шеи несколько раз, и я едва не упал вниз.
- Держись, земляк! - вдруг прокричал кто-то совсем рядом, и из коридора вылетел Витек с пожарным топором в руках.
Он ударил топором по хвосту Валеры. При этом он что-то орал; как я сообразил позднее - звал на помощь Серёгу. И это было странно: крупный, могучий здоровяк звал на помощь маленького тщедушного человека!
Витёк несколько раз ударил топором по хвосту. А когда хвост ослабел и начал ниспадать вокруг меня бессильными кольцами, Витёк, вытаращив глаза, всадил топор по самое топорище в голую спину Валеры.
Серёга появился с гаечным ключом наперевес. Я подумал, что этим ключом Серёга хотел бить Валеру, но я ошибся. Серёга начал быстро отворачивать громадные болты на кожухе шнека.
Витёк тем временем всё с такими же вытаращенными глазами выдернул топор из спины распластанного на кафеле Валеры и кинулся помогать Серёге, сбивая топором проржавевшие болты.
Кожух с треском отвалился - и загремел, отлетев в сторону.
Этот шнек бездействовал, - был резервным. И вот туда-то, в мясорубку, мы и сунули бесчувственное синее тело Валеры, вместе с его хвостом.
Витёк сказал:
- Я уже нашёл, где у них тут рубильник. Вот бы еще обратный ход найти…
Он пошёл искать.
И внезапно шнек пришёл в движение, загрохотал; его спираль поплыла вниз, перемалывая тело Валеры.
- Теперь остальные шнеки надо тоже запустить в обратную сторону, - сказал Серёга.
- Так ведь крысы полезут изо всех щелей, - ответил я.
Серёга почесал затылок.
- А с этими что? - он кивнул вниз. - Всё же таки говорил я тогда: без этого, как его, Джордано Бруно тут не обойтись…
И вдруг я всё вспомнил. Солдатская столовая, хозяйственный взвод, мой земляк низкорослый Петляев, гонявший крыс во дворе и жаждавший устроить живой костёр…
К слову сказать, сам я в хозвзводе не служил. Меня прислали помочь художнику части рисовать панно на стене отремонтированного обеденного зала.
- Петляев, - сказал я. - Привет. Ты меня помнишь?
Он глянул на меня коротко, но выразительно: с некоторой долей укоризны:
- А как же! Сразу узнал. Мы же с тобой вместе в солдатской столовой пахали. Ты красил, цветы какие-то на колоннах рисовал, картину на стене: мужик под красным знаменем… Ты ещё часто с ведром за красной краской куда-то на стройку ходил… А мы кашеварили… Чего ты думаешь, такое когда-нибудь забудешь?
- А чего же ты раньше не сказал??
Петляев ухмыльнулся:
- Так… Интересно стало: ты-то меня вспомнишь, или нет?
- Я тебя вспомнил, когда ты про Джордано сказал… Эх ты, Джордано…
- Ты сам такой, - кратко ответил Петляев и мы крепко обнялись, хотя были мокрыми с ног до головы…
* * *
Свиноподобные существа между тем начали проявлять сообразительность и активность. Они стали пытаться подняться по наклонным плоскостям между шнеками.
- Слушай, Витёк! - крикнул Серёга, перекрывая шум заработавших шнеков. - Как думаешь, солярка тут должна быть, а?
- Ну, раз техника есть - значит, и ГСМ должны быть… В закуточке. От мастера, там, или бригадира спрятали - на заднем дворе, допустим…
- Так пошли искать!
ГСМ нашлись - и не одна, а целых четыре бочки: одна с бензином, две с соляркой, а четвертая с чем-то тягучим на ощущение - но страшно тяжёлым.
- Может это солидол? - предположил Витёк. - Он вроде тоже горючий.
- Не волнуйся: с бензином всё сгорит, - успокоил его Серёга.
Помогая себе лопатой и багром, снятыми с пожарного щита, мы с трудом вкатили бочки в коридор. В дверной проход их пришлось проталкивать, но находчивый Серёга сказал:
- А чего нам пупы рвать? Открывай бочки прямо тут - всё равно вниз польётся.
Мы опорожнили все четыре бочки - работа была не из лёгких, но в другой момент нам бы с ней, наверное, было бы не справиться.
Когда последняя, полупустая бочка, опрокинулась и загремела где-то на смотровой площадке, Серёга сказал:
- Зажечь, кинуть - и бежать… А то тут так рванёт - мало не покажется… Короче! Готовься, мужики! По счету "три". А уже "два"!..
Он поджёг зажигалку, швырнул её в машинный зал, и тут же захлопнул дверь. Хорошо, что дверь была металлической.
Мы бегом понеслись прочь по кафельным закоулкам, выбежали на свежий воздух, успели закрыть на болт входную железную дверь, кубарем скатились с лестницы и кинулись куда-то в сторону, в кусты, еле различимые в темноте.
Залегли.
Шло время.
Далеко-далеко, над гребнем десятиэтажек, тянувшихся вдоль главной улицы Северного округа, начал розоветь рассвет.
- У тебя какая зажигалка была? - вдруг спросил Витёк.
- А что? Китайская, наверно…
Витёк хмыкнул:
- То-то и оно… Барахло оно все - китайское…
- А что? - снова спросил Серёга, приподнимая вымазанное в грязи лицо.
- А то, что погасла она…
Но в следующий момент входная железная дверь сначала выгнулась - а потом с адским хлопком вылетела. Оттуда, из ярого зияющего ада, кроме грохота огня, послышались почти неразличимые вопли. Почти неразличимые - и почти человеческие.
Весь кирпичный корпус станции как бы приподнялся - и изо всех окон, вентиляционных колодцев, решёток и прочих дыр - полыхнул ослепительный огонь.
* * *
Мы сидели, покуривая, обдуваемые утренним ветерком, на пригорке, у дымящихся развалин станции. Издалека завывали сирены пожарных машин.
- Крышу снесло, - сказал Витек. - Интересно, за чей счет восстанавливать будут? Я ж как-никак в их ведомстве работаю…
- За счет непредвиденных расходов, - сказал Серёга. - Да сюда из Москвы, после всего, что случилось, столько денег отвалят, что многие озолотятся.
- И я? - встрепенулся Витёк.
Серёга хмыкнул и промолчал.
Я взглянул на него.
- А знаешь, я тебя не сразу узнал, - сказал я ему. - Только когда ты про Джордано Бруно сказал - всё сразу вспомнил.
- А я - сразу, - ответил Серега. - Потому, что про Джордано Бруно ты первый тогда и сказал. Ну, за столовой. Когда мы крыс гоняли… Мы - сказал, - хуже, чем инквизиторы. Которые гуманиста Джордано Бруно спалили. В Риме, на площади Цветов.
- Я сказал? - удивился я.
- Ты, - Петляев затоптал окурок. - А я тогда и слов таких не слыхал - "Джордано Бруно, гуманист, площадь Цветов". Это же ты у нас шибко грамотный был. А я тогда, помню, ещё подумал: а при чём тут какой-то Джордано?
Мы поднялись. Во двор вкатывались несколько машин. Две "пожарки", милицейский патруль и аварийная с надписью "Водоканал".
- Как думаешь - мы всех их спалили, нет? - спросил Серёга, когда помятые после бессонной ночи милиционеры вежливо заталкивали его в "уазик".
- Думаю, что нет, не всех…
- Эх, блин… Жаль. Надо было с самого начала, как твоего Джордано…
Вдали, за одноэтажными деревяшками, вдруг горбом поднялась земля и сыпанула горстями искр. Пожарные и милиционеры засуетились, доставая рации. А нас увезли.
18
Я вернулся домой только через неделю.
- Папа, - сказала дочка, выглядывая из-за мамы. - Ты не будешь ругаться?
- Обязательно буду, - ответил я. - Почему вы там, у тёщи, не сидели спокойно, не ждали, пока я не позову?
Дочка надула губы.
- Ну, "почему-почему"… Мам, объясни ему сама!
- Ну… - жена развела руками. - Чипа же надо было кормить.
Полосатая рожа Чипа высунулась из-за холодильника. Увидела меня и снова исчезла.
- Ладно. Больше я ругаться не буду, - сказал я. - Сейчас вымою руки, обниму вас всех троих - и больше не буду.
Мы стояли втроём в доме, стены которого были изрыты ходами, в которых происходило что-то страшное. Но не только этот дом и этот город - изрыта была вся планета. Но только я один знал об этом.
И мы стояли, опираясь на тонкую оболочку этого хрупкого мира, и почему-то думали, что вся жизнь у нас теперь только начинается.
* * *
Крысиная Королева плавала в резервуаре ГНС - Главной насосной станции. Здесь, в резервуаре, было просторно, только очень холодно. Но к холоду она давно уже привыкла. Её огромное тело пульсировало, содрогалось, прожилки светились во тьме флуоресцентным сетчатым узором.
Она согреет своих малышей собственным теплом.
В других резервуарах, поменьше - она знала это, - тоже зреют будущие короли. И нет ничего во всём мире, что может помешать им создать великое королевство…
Ничего. Кроме, может быть, огня.
Королева издала булькающий звук: она вздохнула.
Огонь тоже можно победить. Гигантский единый мозг сейчас решает эту проблему. И до её решения Королева подождёт здесь, в чистой холодной воде, наслаждаясь мечтами о будущем.
Вместо эпилога
Первый крысиный король
Иоганн Генрих Ягер, немецкий мельник, 13 июля 1748 года нашел 18 крыс, связанных друг с другом хвостами, сплетёнными в огромный сложный узел. Такова самая первая историческая запись о таком скоплении крыс, получившем название "крысиный король".
Книга рекордов Гиннеса, 1998.
…Где же правда, а где вымысел в многочисленных легендах о крысах? Почему у одних народов они вызывают отвращение и брезгливость, а другие им поклоняются?
Если к мышам далеко не все испытывают неприязненные чувства, то трудно назвать другое животное, к которому люди относились бы с таким удивительным единодушием, как крысам: у большинства эти грызуны вызывают омерзение и брезгливость. Это отношение уходит корнями в глубокую древность, когда появление крыс часто сопровождалось эпидемиями чумы. Бессилие перед "чёрной смертью" порождало суеверные представления о могуществе крыс и вызывало страх. Издавна встречу с крысой считали дурным предзнаменованием…
Сразу отметим, что не надо верить, если вы где-нибудь прочитаете, даже в очень авторитетном издании, что крысы едят целлофановые пакеты или что в метро (где крысы действительно живут) появились крысы-мутанты гигантских размеров. А вот легенда о крысином короле имеет под собой вполне реальные факты. "Крысиным королем" называют большое скопление крыс, которые крепко сцеплены друг с другом хвостами. Вокруг этого загадочного явления возникло много фантастических историй. Согласно одной из них, в таком скоплении над всеми крысами доминирует огромных размеров "крыса-король". В другой рассказывается, что эта огромная малоподвижная масса крыс - объект заботы других сородичей, а стало быть, крысы, входящие в её состав, живут по-королевски. На самом же деле хвосты этих животных часто изогнуты под углом, поранены, кончики хвостов сухие и омертвевшие и, что совсем уж недостойно королевского сана, перепутаны с такими малопривлекательными субстратами, как грязь и гнездовой материал.
Упоминания о "крысином короле" начиная со Средних веков встречаются в литературе по крайней мере 37 раз, главным образом в немецких источниках. Возможно, крысы, спутанные хвостами - явление не столь уже редкое, но в силу своей малой подвижности такие животные должны быстро становиться жертвой хищников. Чаще всего "крысиный король" встречается у чёрных крыс (в средней полосе России в домах и на помойках живут в основном серые крысы). Но животные со спутанными хвостами отмечались и у других крыс рода Rattus, а однажды в зоопарке обнаружили спутанных хвостами каролинских белок. В такую группу входят от трех до тридцати двух животных, чаще всего двенадцать-шестнадцать.
"Крысиный король" описан во Франции, Голландии, Швейцарии, на Яве и в Южной Африке. Часто группу сцепленных хвостами крыс образуют зверьки одного возраста, отсюда возникло предположение, что это животные одного выводка. Версии, объясняющие происхождение "крысиного короля", весьма разнообразны. Крысы скучиваются вместе в зимнее время ("крысиных королей" находят, как правило, зимой), чтобы служить гнездом для детенышей и предотвратить замерзание хвостов. Другая версия: чесотка заставляет крыс тереться хвостами, в результате чего они запутываются. Сцепление возникает, когда молодые крысы играют, или в таком месте, где случайно разлит клей… Все эти версии малоубедительны. Мы наблюдали, так сказать "мышиного короля" в лаборатории. Его образовали самцы мышей, причем это были подчиненные зверьки. Жили зверьки в одном гнезде и в один прекрасный день сплелись хвостами, которые были облеплены присохшей ватой и гнездовым материалом. Получился у нас в лаборатории и "крысиный король" из чёрных крыс, правда, королевская фамилия была совсем небольшой… Выводок из четырех молодых крыс жил в небольшой сдвоенной клетке. В одной части - гнездо, в другой - кормушка и поилка. Между ними проход, в который может пролезть только один зверёк. Так как клетки долго не чистили, то не заметили, что корм в кормушке остаётся почти нетронутым, а крысы забиваются в угол, пищат, чего обычно не бывает с черными крысами. Затем обнаружили, что одна крыса погибла. Когда её стали вынимать, то увидели, что две другие сцеплены с ней хвостами. Разъединить их не удалось, настолько сильно хвосты слиплись между собой, а также покрыты коростой и гноились. Хвосты пришлось ампутировать, но было поздно, так как зверьки были настолько истощены, что вскоре погибли. Оставшаяся свободной крыса, увы, не кормила своих попавших в беду собратьев, хотя корма было в избытке, а сами сцепленные хвостами зверьки не могли пролезть через узкий проход к кормушке…
Елена Котенкова.
Мыши и крысы - герои фантастических историй и легенд
Эпидемия "чёрной смерти", чумы началась в Европе в 1346-48 годах. Занесли заразу массы крыс, мигрировавших из Азии через Прикаспийские и Причерноморские степи. В результате эпидемии население многих стран сократилось в два-три раза. Количество жертв чумы исчислялось миллионами.
Общеизвестный факт.
На Руси "чумные" годы повторялись с удручающим постоянством начиная приблизительно с 1340-х годов. Чума в летописях, как правило, именовалась "мором":
"Того же лета Господня 6850-го [1341] бысть казнь от Бога, на люди мор и на кони, а мыши поядоше жито. И стал хлеб дорог зело… Бяше мор зол на людех во Пскове и Изборске, мряху бо старые и молодые, и чернцы и черницы, мужи и жены, и малыя детки. Не бе бо их где погребати, все могиле вскопано бяше по всем церквам; а где место вскопают мужу или жене, и ту с ним положат малых деток, семеро или осмеро голов во един гроб. И в Новагороде мор бысть мног в людех и в конех, яко не льзя бяше дойти до торгу сквозе город, ни на поле выйти, смрада ради мертвых; и скот рогатый помре".
Из Псковского летописного свода