* * *
Багг взобрался по ступеням хозяйского дома. В глазах саднило. Остался час до рассвета. Он чувствовал себя выжатым - скорее произнесенным недавно благословением, нежели похоронными хлопотами. Два шага по комнате - и он резко остановился.
На полу, прижавшись спиной к стене, сидела Шенд. - Багг, где наш ублюдок?
- Работает, хотя я понимаю ваш скептицизм. Я не спал всю ночь и не склонен к беседам, Шенд…
- А мне плевать. Что за работа? Что такое надо делать, когда все люди спят?
- Шенд, я…
- Отвечай!
Багг прошел к горшку, стоящему на остывшем очаге. Нацедил кружку чуть теплого, спитого чая. - Двенадцать линий инвестирования, словно незримые ручьи под фундаментом - грызут почву, но не вызывают землетрясения. В любой экономике есть главные опоры, на которых держатся прочие.
- Такими делами нельзя заниматься в полночь.
- Да, такими нельзя. Но, Шенд, есть угрозы. Опасности. С ними нужно разбираться. Кстати, что вы делаете здесь ночью без телохранителя?
- Аблалы? Этого тупицы? Он в койке Риссарх. Или Хеджан. Не в моей, не в эту ночь. Это точно. Мы составили очередь.
Багг уставился на нее. Допил остатки чая и поставил кружку.
- Все это правда? - спросила Шенд, помедлив. - Все инвестиции?
- Да.
- А нам почему не рассказывает?
- Потому что ваши инвестиции должны казаться не связанными. Не должно быть единого рисунка. Вывод: точно следуйте его инструкциям. Вскоре все разъяснится.
- Ненавижу гениев.
- Вполне понятно. Все, что он творит, смущает. Это точно. Нужно привыкнуть.
- А как дела у "Конструкций Багга"?
- Отлично.
- К чему это? Только ради денег?
- Нет. Наше намерение - заключить контракт на Вечную Резиденцию.
Шенд вытаращила глаза: - Зачем?
Багг улыбнулся.
* * *
Дезинфекция, отбеливание, выщипывание, вычесывание. Втирание ароматных масел в кожу и одежду. И сохраняющих масел в другие области. Чистка наслоений на глазах, носу, ушах и в углах рта. Затем пришло время для насосика.
На этом этапе Теол вышел подышать свежим воздухом.
Небо на востоке бледнело, самые неблагоразумные горожане уже встали и спешили по делам. Стук повозок по мостовой. Где-то заорал петух, и сразу же заткнулся, оставив оглушающую после страстного крика тишину. Радостно залаяла собака.
Шаги. Справа от Теола. - Вы еще здесь?
- А, помощник Селаш. Как вам это хмурое утро, Паддерант?
На лице старика навечно застыло угрюмое выражение, но от шутливого вопроса Теола оно все пошло морщинами. - Как? Я не спал! Вот как оно мне, клятый змей! Они всё там? Безнадежный случай, я сразу сказал. Безнадежный. Как вы, Теол Беддикт. Я знал вашу мать - что бы она сказала, увидев вас сейчас?
- Ты знал ее труп, старый дурак. До того вы не встречались.
- Думаете, она не рассказала мне все о себе? Думаете, я не увидел, что было видно? Душа лепит свое тело. О, она все мне рассказала.
Теол вскинул брови: - Душа лепит тело? Это точно, - прибавил он, глядя на лицо Паддеранта - сморщенную сливу.
- О, что за мудрое замечание! Да, вот что происходит, когда достойного человека лишают сна!
На мостовой рядом с ними рассыпался осколками упавший глиняный горшок. Последовала брань из окна стоящего напротив здания.
- Эй там! - заорал Паддерант, схватившись за голову и кружась на месте. - Ты сделал соседей нашими врагами! Не тебе здесь жить, а?
- Успокойтесь, - ответил Теол. - Я просто спросил, как вам утро. Не забыли? От вас ожидался такой же пустой и ни к чему не обязывающий ответ. Я не желал списка ваших жалоб. Точно не желал. А кто пожелал бы… Всего лишь безвредная вежливость, Паддерант. Никаких грязных намеков.
- Да ну? Ха, мне откуда было знать? Идемте, тут неподалеку есть место, где готовят отличные кексы. И чай из ржавого листа, поднимет мертвого.
Они пошли по улице.
- Вы пробовали? - спросил Теол.
- Что пробовал?
- Поднимать мертвых ржавым листом.
- Может сработать.
- Но не работает, увы.
- Почему бы нет? Отвар удваивает частоту биения сердца и позволяет желудку переварить что угодно.
- Мне не терпится.
- Привыкнете не сразу. Лист также насекомых убивает. Только плесни на пол - пол потрескается. Не могу рекомендовать с полной уверенностью.
- Большинство людей курят ржавый лист, а не пьют.
- Варвары. Вот и пришли. Вы платите, ладно?
- С чего бы?
- Тогда пусть идет на счет Селаш. То есть оплатите потом.
- Отлично.
* * *
Шерк Элалле стояла перед высоким серебряным зеркалом. Инстинкт заставил её прежде всего оценить вероятную стоимость всего этого серебра, а уже потом рассмотреть отраженный образ. Здоровая бледность кожи, но на щеках румянец. Волосы были впервые за несколько лет вычесаны и пострижены, смочены ароматным маслом пачулей. Склеры стали белыми, в зрачках блестело отраженное пламя светильников.
Гнилая кожа и лен старой одежды сменились черным шелковым платьем и коротким жакетом из черной телячьей кожи. Новый пояс для оружия, дубленые лосины, высокие сапоги. Узкие кожаные перчатки. - Выгляжу как шлюха.
- Но не старая шлюха, правда? - отозвалась Селаш.
- Точно. Отдавай деньги или убью. Так я выгляжу.
- В мире много мужчин, которые на такое согласятся. Сама знаешь.
- Быть убитыми?
- Абсолютно. В любом случае, мне сказали, что это не твоя профессия. Хотя подозреваю, ты можешь попробовать что-то новое. Кстати, как поживает утулу?
- Голодна. Нельзя ли кормить ее, гм, как-нибудь иначе?
Селаш сверкнула глазами: - Эксперимент - вот суть новизны!
Некоторые комментарии, отметила неупокоенная, не требуют ответа.
Шерк Элалле напрягла дыхательные мышцы - она очень давно не пользовалась ими, и было странно ощущать, как воздух проходит через горло и наполняет легкие. Кроме насосика, были употреблены и инъекции. Ее дыхание пахло корицей и миррой. Лучше, чем вечная вонь речной грязи.
- Приемлемая работа, - сказала она вслух.
- Какое облегчение! Уже утро, я умираю от голода. Дорогая, мы будем тебя испытывать? Полагаю, Теол и мой помощник в местном заведении, завтракают. Присоединимся?
- Думаю, я не расположена есть или пить.
- Точно. Но ты же можешь завлекать и соблазнять?
Шерк уставилась на бальзамировщицу. Та усмехнулась. Томно прикрыла глаза, отвернулась. - Где моя шаль?
* * *
Куру Кан ушел и вскоре привел двух помощников. Они перенесли Брюса в комнаты Цеды, положили на диван и оставили рядом еду и питье. Но силы возвращались медленно. Он лежал на спине, откинув голову на подушки, когда отворилась дверь и явился Первый Евнух Нифадас.
Его маленькие глазки сверкнули на Брюса. - Королевский Поборник, вы готовы встретиться с королем? Он будет здесь очень скоро.
Брюс попытался сесть. - Как неудачно. В данный момент я не готов выполнять обязанности…
- Это неважно, финед. Король всего лишь желает убедиться, что вы оправились от испытания. Эзгарой Дисканаром движет подлинная забота. Прошу, оставайтесь где лежите. Никогда не видел вас таким бледным.
- Нечто питалось его кровью, - сказал Куру Кан, - но он не рассказал, что это было.
Нифадас поджал губы и поглядел на Брюса. - Не могу представить, что бог способен на такое.
- Там не было Маэла, Первый Евнух, - ответил Брюс. - Тисте Эдур нашли кое-кого другого и принудили служить себе.
- Можете рассказать, что это за тварь?
- Некий забытый бог, это все, что я знаю. Не ведаю его природы, как и полной меры его сил. Он стар, старше даже самого океана. Ему поклонялись не люди.
Послышался голос от дверей: - Я никогда не заботился о своей казне, хотя Странник избавил меня от худших последствий этого. Слава ему.
Куру Кан и Нифадас низко склонились, когда Король Эзгара вошел в комнату. Лицо шестидесятилетнего короля оставалось на удивление молодым. Он был среднего роста, несколько худого телосложения; в движениях сквозила кажущаяся неисчерпаемой энергия. Кости выглядели прочными, но позвоночник был искривлен - следствие падения с норовистой лошади в детстве. Правая скула и глазница были более плоскими, чем левые, отчего правый глаз казался большим и круглым. Глаз этот плохо видел и имел обыкновение вращаться, когда король сердился или сильно уставал. Целители могли бы исправить повреждения, но Эзгара запрещал - даже в детстве он был упрям и своеволен, и ни малейшего внимания не уделял своей внешности.
Дополнительным доказательством этой черты характера служила скромная одежда, подобающая скорее обычному горожанину с рынка, нежели королю.
Брюс сумел изобразить легкий поклон даже лежа. - Извините, Ваше Величество…
- Не нужно, финед, - оборвал его Эзгара Дисканар, махнув рукой. - На самом деле это я должен перед вами извиниться. Неприятная задача, отвлекшая вас от придворных обязанностей. Мой юный Поборник, я жестоко использовал вас. Вы пострадали.
Поправлюсь, Ваше Величество, - сказал Брюс.
Эзгара улыбнулся и поглядел на других присутствующих. - Отлично, это же полное собрание. Нам нужно радоваться, что моя дражайшая супруга впала в забытье под утомленным консортом, так что самые ретивые ее шпионы не смеют войти с докладами. Надеюсь, когда это случится, будет уже поздно.
Нифадас отвечал: - Мой Король, если позволите, я уйду первым. Приближается час моего отбытия из дворца, и приготовления почти закончены.
Перекошенная улыбка Эзгары стала шире: - Первый Евнух, ваше старание стало легендарным, так что я сомневаюсь, что вы умеете опаздывать. Тем не менее, даю свое позволение - если только это даст вам убедиться, что ваши шпионы узнают, когда ее шпионы доложатся ей, чтобы в свою очередь доложиться вам… каковой доклад, не сомневаюсь, дойдет до меня, доказав, что вызвавшее такой шквал докладов событие является ничем иным, чем происходящей в этой комнате встречей.
Нифадас поклонился: - Этот танец не знает перерывов, Ваше Величество. Вы сами это понимаете.
Улыбка короля стала скованной. - Воистину так, Первый Евнух. Можете нас покинуть.
Брюс посмотрел вслед Нифадасу. Едва дверь захлопнулась, король обратился к Куру Кану. - Цеда, Канцлер продолжает жаловаться на присутствие финеда Эберикта в делегации. Его аргументы убедительны.
- Он боится за жизнь вашего сына, Ваше Величество.
Эзгара кивнул: - Финед стал так несдержан, что готов покуситься на жизнь наследника?
- Надеюсь, что нет, Ваше Величество.
- Вы полагаете, мой сын сознает риск и потому станет действовать достойно и осторожно?
- Принц Квиллас предупрежден об угрозе, Ваше Величество, - осторожно ответил Куру Кан. - Он собрал вокруг себя самых преданных стражей под командой Мороча Невада.
- Надеюсь, этот Мороч окажется способным справиться с задачей защиты принца. - Эзгара повернулся к Брюсу, требовательно поглядел ему в глаза.
- Мороч весьма опытен, Ваше Величество, - сказал, миг помедлив, Брюс. - Могу догадываться, он посадит за столом дегустаторов и магов с кучей заклинаний.
- Это последнее я могу обеспечить, Ваше Величество, - отозвался Куру Кан. - Королева отобрала у меня множество способных учеников.
- Итак, - сказал Эзгара Дисканар, - мы видим балансирование над пропастью и надеемся на мудрость игроков. Но если какая-то из партий решится на преждевременные действия, баланс нарушится.
- Так точно, Ваше Величество.
- Финед Брюс Беддикт, Мороч Неват способен внять совету быть сдержанным?
- Думаю, что да, Ваше Величество.
- Весь вопрос в том, - продолжил король, - способен ли на это мой сын.
Ни Цеда, и Брюс не ответили.
Король долго смотрел им в глаза. Перевел взор на одного Брюса. - Я жду вашего возвращения к службе, Поборник, и рад, что вы оправляетесь от недавнего приключения.
Эзгара Дисканар вышел из комнаты. На пороге повернулся и сказал, без всякого перехода: - Думаю, Геруну Эберикту придется уменьшить свой эскорт…
Один из помощников Кана закрыл двери. Оставшиеся вдвоем Цеда и Поборник поглядели в глаза друг другу. Куру Кан пожал плечами.
- Если бы казна была бессмертной добродетелью… - рискнул начать Брюс.
- … наш король был бы богом, - кивнул Куру Кан.
- И на это мы ставим свои жизни.
Линзы на носу блеснули отраженным светом. - Забавное замечание, в это время. Думаю, весьма пророческое. Брюс Беддикт, расскажешь мне о странствии?
- Скажу лишь, что старался исправить вред, и вследствие этого Тисте Эдур не смогут захватить других забытых богов.
- Это важное деяние.
- Надеюсь.
- Что обычно болтают старые ведьмы на рынке? "Конец света будет объявлен королевским указом".
Брюс минул.
- Конечно, - рассеянно продолжал Цеда, - они говорят так, чтобы оправдать суровость к докучным старикам.
- У них есть и другая пословица, Цеда, - сказал, чуть помолчав, Брюс. - "Истина скрывается под блеклыми одеждами".
- Те же самые ведьмы? Если не так, то они величайшие на свете лгуньи!
Брюс усмехнулся шутке. Но во рту чувствовалась горечь, как от пепла. Словно первый шепот ужаса.
Глава 7
Вы видите лишь плоть
В занятных строчках танца
Причудливый рисунок
Узоры возвышенья -
Привычный ритуал
Для жизней, что вольны
Искать оттенки смысла
Как будто мы стоим
Перед столом накрытым
И заткан гобелен
Деяньями простыми
Вот то, что нас зовет
Вот то, к чему взываем
Как будто вздута плоть
Не кровью, не нуждою.
Виденье же моё
Не столь приятно: кости
Колышутся в тумане
И кости те - рабы
Нездешней паутиной
Свивают прочный мир
При каждом вашем шаге.
Ниже рабов,
Рыбак Кел Тат
Аквитор Серен Педак смотрела, как играют эдурские дети между священных деревьев. Извивающиеся в трещинах коры тени сплели вокруг играющих хаотическую шевелящуюся сеть, но дети не обращали на это никакого внимания. По какой-то необъяснимой причине это соприкосновение ужаснуло ее.
Много лет назад она видела детей нереков, играющих среди разбросанных костей своих предков, и это потрясло ее больше, чем любые виданные поля сражений. Нынешняя сцена живо напоминала ту, давнюю. Она была здесь, в селе Короля-Ведуна, и среди толпы народа, среди давки и криков чувствовала себя одинокой и потерянной.
Священная роща была окружена широкой тропой; среди беспорядочно разбросанных щепок поднимались грубо сколоченные деревянные скамьи. В десяти шагах слева от Серен сидел Халл Беддикт, уставившись в землю, подперев голову руками и опустив локти на колени. Уже давно он не шевелился и не заговаривал; обыденная небрежность взаимных приветствий давно растаяла в воздухе, оставив саднящую грусть взаимно неловкого молчания.
Тисте Эдур игнорировали затесавшихся между ними иноземцев. Для них были отведены отдельные жилища. Первая встреча с Ханнаном Мосагом должна состояться этой ночью, хотя их компания ожидала уже пять дней. Они думали, что ждать придется день или два, как обычно. Было ясно, что нарочитая задержка является неким посланием от Короля-Ведуна.
Другим, еще более зловещим намеком явилось присутствие в селении множества Эдур из других племен. Она видела между хиротами арапаев, меруде, бенедов и соллантов. Обитающее на самой крайнем северном рубеже племя Ден-Рафа славилось упрямым нежеланием покидать свои пределы. Но даже без них идея объединения не могла быть подана более наглядно и солидно; истина, прежде бывшая абстракцией, предстала ей в конкретной и леденящей душу утвердительности. Нет больше старого разделения, нет слабости. Все изменилось.
Нереки подвинули фуры к помещениям для гостей и сейчас сновали между ними, страшась войти в селение. Тисте Эдур имели обыкновение смотреть сквозь тех, кого считали представителями низших народов. Это весьма пугало нереков, словно равнодушие Эдур умаляло сам факт их существования. С момента прибытия они, казалось, усохли и почти не реагировали на понукания Преграды. Они едва ли не забывали есть.
Серен искала Халла, надеясь, что он поговорит с работниками. Когда нашла, принялась гадать, не охватила ли его болезнь, сходная с упадком духа нереков. Халл Беддикт выглядел постаревшим, будто путь сюда дался ему великой ценой, а впереди ожидали горшие испытания.
Серен Педак оторвала взор от играющих детей и вернулась к сидящему Халлу. Мужчины легко строят и долго удерживают свои барьеры - но с нее довольно. - Нереки умрут, если не станут есть.
Он, казалось, не услышал ее.
- Отлично, - фыркнула она. - Что там еще несколько померших нереков. Счет у тебя большой…
Она ждала гнева. Ярости. Лучше было видеть его в гневе - это подтвердило бы, что кровь еще течет в его жилах. Но он лишь поднял голову и тихо улыбнулся в ответ на оскорбительные слова: - Серен Педак. Нереки ждут от Эдур признания - как и мы. Хотя мы, летерийцы, менее чувствительны к духовному урону, который желают причинить Эдур. Наши шкуры толсты…
- Это объясняется верой в так называемую "не ведающую ошибок судьбу". И что?
- Я привык считать, - отвечал он, снова увядая, - что толщина наших… доспехов лишь иллюзия. Хвастовство и самолюбивая наглость, скрывающие под собой неуверенность. Что мы живем при вечном кризисе, ибо придуманные нами для себя судьбы носят тысячи масок и ни одна не подходит…
- Как они могут не подходить, Халл, если изготовлены по совершенной модели?
Он пожал плечами и начал изучать свои руки. - Но во многих случаях наши доспехи воистину толсты. Непроницаемы для нюансов, слепы перед тонкостями. Вот почему мы так подозрительны к тонкости, особенно когда ее обнаруживают чужеземцы, инородцы.
- Мы, летерийцы, хорошо знаем игры обмана, - ответила Серен. - Ты рисуешь нас неловкими тупицами…
- Мы такие и есть, во многих смыслах. О, свои цели мы воображаем весьма отчетливо. Но предпочитаем игнорировать тот факт, что каждый шаг сокрушает кого-то, что-то, где-то.
- Даже нас самих.
- Да, именно так. - Он встал и Серен Педак вновь поразилась его стати. Громадный, но сломленный мужчина. - Я попытаюсь облегчить волнение нереков. Но ответ таится в реакции Тисте Эдур.
- Очень хорошо. - Она отвернулась. Дети все играли среди потерянных теней. Тихие шаги мокасин Халла стихали вдали.
"Очень хорошо".
Она направилась в село, на главную улицу, через мостик, к открытым воротам, во внутреннюю крепость, где строили дома знатные Эдур. Сразу за ними стоял Длинный Дом Ханнана Мосага. Серен помедлила на расчищенном пространстве перед палисадом. Здесь детей не видно - только рабы, спешащие по повседневным делам, и несколько воинов Эдур, тренирующихся с разнообразным оружием. Никто не обращал внимания на аквитора, по крайней мере не проявлял интереса, хотя она была уверена, что ее появление было замечено и каждый шаг отслеживается.
Неподалеку появились два раба - летерийца, несшие большую корзину мидий. Серен подошла к ним.
- Я должна поговорить с эдурской госпожой.