Молчаливое отсутствие леденило кровь. Что-то вырвалось, и Брюс не думал, что оно - бог.
"Маэл, где ты? Это твои слуги?
Или трофеи?"
Он уставился на углубление. Вокруг ощущалось другое, большее отсутствие. Душа прошептала… "запустение" . Маэл ушел. Этот мир оставлен слепым, темным течениям и стадам мусорных груд.
- Пришел за следующим?
Брюс рывком развернулся. В десяти шагах стояла закованная в латы фигура. Черное, покрытое патиной железо, зеленая медянка на местах заклепок. Широкий шлем закрывал лицо до подбородка; забрало выступало острым углом, узкие глазные прорези завешивались частой кольчужной решеткой, спускавшейся по шлему на шею и плечи. Сочленения на руках и ногах облюбовали морские уточки; развевались по течению прилепившиеся к доспехам яркие водоросли. Руки в боевых перчатках, покрытых слоями серебряных пластин, сжимали двуручный меч с лезвием шириной в ладонь Брюса. Затупленный конец меча покоился на дне. Финед увидел, что из-под перчаток сочится кровь.
Летериец вытянул собственный меч. Течения внезапно ударили по телу, словно то, что хранило его от ярости подводного мира, вдруг исчезло. Лезвие меча дергалось и колыхалось в руках в такт движению потоков воды. Чтобы встретить тяжелый меч незнакомца, ему нужна скорость. Он выберет тактику ухода от прямого столкновения. Летерийская сталь не сломается при скрещении мечей, но рука может треснуть.
Увы, сейчас его били и ломали течения, вырывали меч. Он не надеялся победить эту тварь.
Воин говорил на неведомом Брюсу языке, но он как-то понял смысл.
- Пришел за следующим? Я здесь не для того, чтобы освобождать демонов из волшебных клеток…
Привидение сделало шаг. - Демонов? Здесь нет демонов. Только боги. Забытые боги. Ты считаешь тюрьмой сплетение слов?
- Я не знаю, что считать. Я не знаю этих слов…
- Сила есть вспоминание. Сила есть призыв - бог умирает, когда лишается имени. Поэтому Маэл и предложил им этот дар, это убежище. Боги гибнут без своих имен. Совершенное здесь преступление безмерно. Стирание имени, связывание новым именем, создание раба. Безмерно, смертный. В ответ был создан я, страж тем, кто остался. Это моя задача. - Воин сделал еще один шаг. Поднял меч.
Некоторые воители умеют наносить незримые раны еще до начала схватки. Эти раны как тень, как обещание уязвимости. Они тянут кровь, ослабляют волю. Брюс уже встречался с наделенными таким талантом мужчинами и женщинами. И отвечал им… насмешками.
Страж с ощутимой силой сулил ему смерть. Еще один тяжкий шаг. Сила, равная мощи бурлящих вод. Брюс засмеялся, вдруг поняв всё.
Зловредные течения прекратили нападать. Сила и ловкость вернулись, будто и не уходили.
Широкий меч нанес боковой удар. Брюс отпрыгнул, выбросив свой меч к единственной находившейся в пределах досягаемости цели.
Летерийская сталь проскользнула между серебряными пластинами левой перчатки и погрузилась в руку.
Сзади задрожал дольмен, затряслись скалы под ногами. Воин зашатался, взмахнул клинком и обрушил его на голову Брюса. Тот упал, перекатился и встал на ноги, низко присев.
Меч противника вошел в базальт на четверть длины. И накрепко застрял.
Брюс метнулся вперед и ударил стража в грудь обеими руками, и сразу после этого попытался подставить подножку.
Попытка не удалась - воин схватился за торчащий из дна меч и устоял.
Брюс развернулся, ударив правым локтем в забрало. Его руку пронзила боль, голова дернулась. Летериец отскочил, перебрасывая меч из быстро немеющей правой руки.
Воин тащил свой громадный меч из донного камня, даже не пошевелившись от удара.
Брюс снова подскочил к нему, что есть силы пнув левой ногой по лодыжке.
Древнее железо хрустнуло. Как и кости. Воин осел, но не упал, по-прежнему цепляясь за застрявший в камне меч.
Брюс быстро отошел. - Хватит. Я не хочу убивать богов.
Голова в шлеме поднялась, повернулась в его сторону. - Я побежден. Мы проиграли.
Летериец долго смотрел на стража. - Из твоей руки сочилась кровь - она принадлежала оставшимся богам?
- Уже почти вся вытекла.
- Они могут исцелить тебя?
- Нет. У нас ничего не осталось.
- Почему сочилась кровь? Что станется, если она вытечет вся?
- Это сила. Крадет смелость - с тобой так не получилось. Ожидалось, что кровь поверженного врага сможет… теперь не важно.
- Как насчет Маэла? Ты можешь получить его помощь?
- Он не являлся тысячи лет.
Брюс нахмурился. Куру Кан говорил: следуй инстинктам. Ему не нравилось творящееся здесь. - Я могу помочь. То есть я дам тебе свою кровь.
Страж долго молчал. Наконец: - Ты не знаешь, смертный, что предложил.
- Ну, я не собираюсь умирать. Намерен выжить в этом испытании. Части моей крови хватит?
- Кровь умирающего или мертвого дает силу. Но эта сила ничтожна пред кровью живого. Скажу снова: ты не знаешь, что предложил.
- У меня еще кое-что на уме, Страж. Могу я подойти?
- Мы бессильны перед тобой.
- Твой меч не высвободить даже при моей помощи. Я дам тебе свой. Его не сломать - так мне обещали. "Действительно, никогда не видел, чтобы ломалась летерийская сталь". Твой двуручник эффективен, только если противник трусит и оттого становится медлительным и неуклюжим.
- Кажется, так.
Брюс был удовлетворен сухим тоном воина. Не любил он слышать, как побежденные хнычут и жалеют себя. Перевернув меч, финед протянул его стражу эфесом вперед. - Вот.
- Если я отпущу руки, упаду.
- Возьми одной.
Страж протянул руку. - Клянусь Бездной, он невесом!
- Тайное искусство кузнецов, известное только среди моего народа. Он не подведет.
- Ты обращался так со всеми побежденными врагами?
- Нет, лишь с теми, с кем с самого начала не хотел сражаться.
- Скажи, смертный, среди твоего народа ты слывешь опытным фехтовальщиком?
- Возможно. - Брюс стянул перчатку с правой руки, достал кинжал. - Рука все еще немеет…
- Рад за тебя. Хотел бы сказать то же самое о своем лице.
Брюс разрезал ладонь и увидел, что кровь распустилась красным бутоном и унеслась по течению. Положил ладонь на левую руку воина, все еще державшуюся за воткнутый в дно меч. Почувствовал, как кровь сочится под серебряные пластины.
Рука воина повернулась кверху, сжав его ладонь в каменном объятии. Дернулась. Страж начал выпрямляться.
Брюс бросил взгляд вниз: сломанная нога срасталась. Судорожно и даже на вид болезненно дергались мышцы, соединяясь, несмотря на тяжкий вес тела.
Его самого охватила внезапная слабость. - Отпусти руку, - сказал воин, - или умрешь.
Брюс кивнул, отнял руку и зашатался.
- Ты выживешь?
- Надеюсь, - прохрипел он, борясь с головокружением. - Прежде чем я уйду, скажи мне их имена.
- Что?
- У меня хорошая память, Страж. Не будет больше рабства, пока я жив. А после окончания моей жизни… я позабочусь, чтобы их имена не забылись…
- Мы древние боги, смертный. Ты рискуешь…
- Вы заслужили покой, я в этом убежден. В следующий раз вы будете готовы к приходу Тисте Эдур - тех, что сковали вашего собрата. Моя жизнь в добавление к вашей силе; надеюсь, этого хватит, чтобы выстоять.
Страж выпрямился. - Хорошо, смертный. Твоя жертва не будет забыта.
- Имена! Я чувствую… я уплываю…
Слова наполнили его разум - ошеломляющая лавина имен, и каждое клеймом выжигалось в памяти. Он застонал от силы этой атаки, от бесчисленных слоев горя, мечтаний, жизней и смертей, от невероятных королевств, от цивилизаций, ставших руинами и прахом.
"Истории. Так много историй… ах, Странник…"
- Спаси нас Странник, ТЫ СДЕЛАЛ ЭТО!
Брюс обнаружил, что лежит на спине. Ощутил спиной твердый, гладкий пол. Глаза мигнули. Над ним склонялось сухое лицо Куру Кана.
- Я не смог найти Маэла, - сказал Поборник Короля. Он чувствовал невероятную слабость, едва смог бы поднести руку к лицу.
- В тебе едва ли осталась капля крови, финед. Расскажи, что случилось.
"Простите меня Оплоты, историям не будет конца…" - Я открыл, что сотворили Тисте Эдур. Цеда, это древний бог, лишенный имен и связанный новым. Теперь он слуга Эдур.
Глаза Куру Кана посуровели за толстыми линзами. - Лишенный имен. Важно? Может быть. Как найти одно из его имен? Поможет ли это ослабить хватку Ханнана Мосага?
Глаза Брюса закрылись. "Все эти имена, оставшиеся внутри. Различит ли хотя бы один бог имя… именно этого сородича?" - У меня они, кажется, есть, но требуется время.
- Ты вернулся с тайнами, финед Брюс Беддикт.
- И едва ли с пригоршней ответов.
Цеда отодвинулся. - Юный мой друг, тебе надо придти в себя. Еда, вино, много и того и другого. Можешь встать?
- Попытаюсь…
* * *
Скромный слуга Багг шел сквозь черноту Последней Дороги Шерпа, названной так потому, что бедняга Шерп умер там несколько десятков лет назад. Он был непременной принадлежностью округи, вспоминал Багг. Старый, полуслепой, он вечно бормотал про таинственный "треснувший алтарь", что лежит глубоко в глине под улицами. Точнее, под этой самой улочкой.
Его тело было найдено в очерченном по пыли круге, среди рваных тряпок и нескольких крыс со свернутыми шеями. Все это странно, но мало кто стал интересоваться и удивляться. Люди же мрут на улицах и в аллеях очень часто.
Багг не хватало старика Шерпа даже столько лет спустя. Но некоторые события не отменишь.
Он проснулся от треска циновки, служившей дверью в жалкую резиденцию Теола. Грязная девчонка доставила срочную записку. Сейчас она скакала в нескольких шагах впереди, то и дело оглядываясь и удостоверяясь, что он не отстал.
В конце Дороги Шерпа находилась другая узкая улочка. Поверни налево - и окажешься у провала, прозванного Пяткой Странника, в который сваливали городские отходы; поверни направо, и через пятьдесят шагов уткнешься в старое здание под проваленной крышей. Девочка вела Багга именно в эти руины.
В доме оставалась одна довольно хорошо сохранившаяся жилая комната, и в ней ютилось семейство. Нереки: шесть детей и бабка, прибредшая с далекого севера после того, как родители детей умерли от Вялой Лихорадки. Само по себе несправедливо - летерийские целители легко избавляли от этой лихорадки, была бы монета.
Багг не знал их, но знал о них; и они, конечно, тоже слышали о службе, которую он мог им предложить.
Тоненькая рука схватила его руку; девочка повела его в дверь и в коридор. Баггу пришлось пригнуться - потолок свисал рваными кусками. Три шага, и показалась створка другой двери, а за ней забитая людьми комнатушка.
Запах смерти.
Входящего Багга встретили склоненные головы и неразборчивые приветствия. Он устремил взор на неподвижное тело, лежащее на окровавленном одеяле в центре комнаты. Еще миг, и его взгляд скользнул навстречу стоящей в середине группы - девочке лет десяти или одиннадцати. Хотя, возможно, она была старше, просто изнурена плохим питанием. Или моложе, но опухла по той же причине. Его встретили строгие, большие глаза.
- Где вы ее обнаружили?
- Она сделала ЭТО дома, - деревянным тоном отвечала девочка.
Багг снова осмотрел умершую бабку. - Откуда шла?
- Скрытый Круг.
- Значит, она говорила перед смертью. - Мышцы Багга напряглись. Скрытый Круг находился в двух или трех сотнях шагов. Необычайная для старухи воля - пройти такое расстояние с двумя смертельными ранами от меча в груди. - Похоже, ей было очень нужно.
- Да, сказать, кто ее убил.
"Не исчезнуть, как многие обездоленные, оставляя призрачную надежду, что она "просто пропала без вести". Дети обойдутся без лишнего шрама".
- Так кто?
- Она пересекала Круг и оказалась на пути кортежа. Семь человек за хозяином, все при оружии. Хозяин сердился, потому что пропал один из его шпионов. Бабушка попросила монетку. Хозяин потерял голову от злости и приказал страже ее убить. Они так и сделали.
- И кто же этот хозяин?
- Вы найдете его лицо на новых доках.
Ах. Багг склонился над женщиной. Положил руку на холодный, твердый лоб, отыскивая остатки жизни. - Урузан из клана, известного как Клан Совы. Ее сила была рождена любовью. К внукам. Она ушла, но недалеко. - Подняв голову, он встретил взоры всех шести детей. - Слышу стук тяжких камней, скрежет давно захлопнутой двери. Там холодная глина, но она не принимает ее. - Он глубоко вздохнул. - Я приготовлю плоть для нерекского погребения…
- Благословите нас, - сказала старшая.
Багг поднял брови: - Вас? Я не нерек, даже не жрец…
- Но нам нужно ваше благословение.
Слуга колебался. Вздохнул: - Ладно. Но скажите, чем вы теперь будете жить?
Словно ответом прозвучал стук в дверь. В комнату вползла грузная фигура, казалось, заполнив ее без остатка. Парень был очень молод, в чертах лица отражалась кровь Тартеналов и нереков. Маленькие глазки отыскали бабушку, и пришелец помрачнел.
- А это кто? - спросил Багг. "Движение тяжких камней - теперь здесь… словно откинута в сторону целая гора. Что тут началось?"
- Наш двоюродный брат, - ответила девочка, смотревшая на молодого человека широко раскрытыми глазами, с восторгом и обожанием. - Он работает в гавани. Зовут Унн. Унн, этот человек - Багг. Одевающий мертвых.
Голос Унна оказался таким низким, что ухо едва ловило его. - Кто это сделал?
"Ох, финед Герун Эберикт, на твой безумный кровавый пир явится незваный гость, и что-то мне подсказывает: ты пожалеешь".
* * *
Селаш из Вонючего Дома была высока и хорошо сложена; но самой замечательной чертой ее внешности оказались волосы. Двадцать семь коротких вороных косичек торчали во все стороны, каждая была заплетена на особый манер и намотана на рожок антилопы. Ей было лет тридцать пять или пятьдесят - неясность проистекала из великого умения скрывать телесные пороки. Фиолетовые глаза, окрашенные чернилами особых песчаных червей, обитающих на островах далекого юга, красные губы, каждое утро обрабатываемые ядом некоего вида умеренно ядовитых змей.
Он предстала вставшим на пороге скромного и некрасиво названного жилища Теолу и Шерк Элалле одетой в тонкие обтягивающие шелка; Теол против своей воли начал изучать соски под золотистым лифом - и не сразу поднял глаза на ее озабоченное лицо.
- Вы рано! Я не ждала. О! Я вся на нервах. Теол, вам лучше знать, каково встречаться с неожиданностями. Это мертвая женщина?
- Если нет, - ответила Шерк, - то у меня даже бОльшие проблемы, чем я считала.
Селаш подошла ближе. - Худшая бальзамировка, какую я видела.
- Меня не бальзамировали.
- Ох! Безобразие. Как вы умерли?
Шерк вздернула сухую бровь. - Вот интересно: как часто ваши клиенты отвечают на такой вопрос?
Селаш моргнула. - Входите, если хотите. Как рано!
- Дорогая моя, - вразумляющее сказал Теол, - едва ли две сотни ударов сердца до полуночного звона.
- Точно! Видите, как вы меня затормошили! Быстро внутрь, надо закрыть дверь. Туда! Ох, темнота улиц пугает. Теперь, сладенькая моя, дайте получше рассмотреть. Мой слуга против обыкновения был сдержан. - Она резко склонилась к Шерк, почти коснувшись носом ее губ.
Теол вздрогнул. По счастью, ни одна из женщин этого не заметила.
- Вы утонули.
- Точно.
- В канале Квилласа. Вниз по течению от Мясорубок Ветрогона, в последний день летнего месяца. Но какого? Странствующего? Сторожа?
- Предателя.
- О! Ветрогон, должно быть, собрал в тот месяц особо щедрую добычу. Скажите, люди визжат, когда вас видят?
- Иногда.
- И со мной такое.
- Вам отпускают комплименты по поводу волос?
- Никогда.
- Да, беседа замечательная, - торопливо встрял Теол. - Увы, у нас не вся ночь впереди…
- Как раз вся, глупый человек, - ответила Селаш.
- О, точно. Извините. В любом случае, Шерк стала жертвой Топляков и, как выяснилось, длительного проклятия.
- Не все ли мы таковы? - вздохнула Селаш, направляясь к длинному столу у дальней стены.
- Теол упоминал розы, - сказала идущая за ней Шерк.
- Розы? Нет уж, дорогая моя. Советую корицу и пачули. Но сперва нужно что-то сделать со всей этой плесенью и мхом в ноздрях. А потом утулу…
- Что потом? - одновременно спросили Теол и Шерк.
- Живет в горячих источниках гор Синей Розы. - Бальзамировщица обошла вокруг Шерк. - Тайна женщин. Я удивляюсь, что вы никогда о ней не слышали.
- Кажется, в моем образовании нашлись пробелы.
- Ну, утулу - это маленькая мягкая тварь, питающаяся через щелку, заменяющую рот. Тело ее покрыто ресничками с необычной воспринимающей силой. Реснички могут укореняться в мембранах…
- Погодите, - мрачно сказал Теол. - Вы же не намерены…
- Многие мужчины не видят разницы, но это усиливает удовольствие в несколько раз… я в этом почти уверена. Никогда такую не приглашала в себя, ведь внедрение утулу не отменить, и ей нужно постоянное питание…
- Насколько частое? - спросила Шерк, и Теол различил в ее тоне понятную тревогу.
- Ежедневное.
- Но нервы Шерк мертвы - как она почувствует, что ощущает инородная тварь?
- Не мертвы, Теол Беддикт, просто не разбужены. Кроме того вскоре реснички утулу пронижут все тело, и чем здоровее организм, тем более довольна и ярка ее мерцающая плоть!
- Ясно. А как насчет мозгов? В них тоже корни прорастут?
- Ну, мы не можем этого допустить, иначе остаток нежизни вы проведете, пуская горячие слюни. Нет, мы наполним мозг ядом… ну, не совсем ядом, а выделением маленькой твари, живущей в тех источниках вместе с утулу. Эти выделения для нее нестерпимы. Разве не чудесна природа?