Люк задумался. Девушка действительно не выглядела на шестнадцать. Некрасивое узкое личико, тонкие щиколотки, выглядывающие из-под грязного мятого балахона, худые изможденные руки, конвульсивно вцепившиеся в подлокотники кресла. Только огромные бездонные глаза выделялись на бледном лице. Что он в ней нашел?
- Но машина отметит ручной ввод данных, и вмешательство смогут отследить впоследствии… - Люк неуверенно перевел взгляд на наемника.
- За это я даю тебе сто тысяч, намного больше того, сколько нужно, чтобы решить эту проблему. А иметь в должниках меня, - Арт прищурился и Люк вздрогнул от неясной угрозы, - дорогого стоит. Ты же не знаешь, что тебя ждет в будущем… И какие потребуются связи…
- Но закон… - предпринял последнюю попытку Люк.
Хамелеон растянул губы в хищной ухмылке.
- Хорошо, хорошо, - Люк вдруг почувствовал, как взмокла спина, и заледенели ступни. - Я сделаю, что ты просишь.
Наемник кивнул и отвернулся к стеклу. Люк быстро ввел необходимую информацию. Человек не мог повлиять на вынесение приговора. Он мог только подправить входные данные для машины. Судебный автомат сам оглашал вердикт, исходя из поступившей информации и знаний, вложенные в него из тысяч томов законотворчества человечества за сотни лет.
Вмешательство в судебный процесс было минимальным. Изменение возраста, самое большее, что Арт мог сделать для Ривы.
По Закону Федерации стиранию памяти подвергались опасные преступники, изменники, террористы и пираты. Исходя из важности операции по обезвреживанию банды пиратов (по статусу она приравнивалась к военной компании), всех, кого захватили без паспорта на Эписилон 325, автоматически относили к пиратам. Даже тем, у кого были паспорта, предстояла тщательная проверка на детекторе и сканирование мозга.
Но была небольшая лазейка. До двенадцати лет любой человек считался несовершеннолетним, и общее правило на них не действовало. Девушку все же осудят и отправят отбывать срок, но хотя бы не превратят в овощ. Пусть законы в Федерации и жестоки (обычный человек десять раз подумает, нарушить его или нет), но вынесенный один раз приговор пересмотру не подвергался. Это значит, что встретиться Риве с судебной машиной еще раз не придется. Если только она сама не возьмется убивать направо и налево, что совершенно исключено.
Арт вздохнул. Лучше бы смертную казнь не отменяли. Неизвестно, что лучше - быстрая безболезненная смерть или существование в виде растения без мыслей, чувств и желаний. Но это не его дело, судить о принятых законах, правильности их или нравственности.
Механический голос в комнате вынес приговор: "Ривальдина. Вы приговариваетесь к заключению на планете-тюрьме Омега 41. Срок двадцать лет. Выход в третью дверь". Девушка за стеклом встала и неуверенно застыла возле кресла. Она смотрела в зеркало перед собой и видела только отчаяние и безнадежность. Двадцать лет заключения. За что? Она же не выбирала, где ей родиться… Глаза набухли слезами.
Голос, казалось, раздраженно добавил: "Прошу очистить помещение. Вы задерживаете очередь". Рива вздохнула и медленно побрела к третьей двери.
И не видела, как за стеклом, в темной маленькой комнатке с компьютерами, хмурый бледный наемник провожал тоскливым взглядом ее сгорбленную спину. В настоящий момент Арт вел яростную войну с самим собой. Внутри него сцепились насмерть два голоса - трезвый голос рассудка и голос сердца.
- Двадцать лет?! Это же очень много! Я не ожидал… - сердце болезненно сжалось.
- Ничего, ей будет всего тридцать шесть, еще сможет устроить свою жизнь после выхода из тюрьмы. Я сделал все, что мог, - сказал рассудок.
- Нет, не все. Ты мог бы сделать больше, - шепнуло сердце.
- Не мог.
- Знаешь же, что есть еще один способ, - ехидно добавило подсознание.
- Нет! - Арт категорично закрыл рот своему второму я. - Это полностью исключено.
- Признайся, в глубине души ты рассматривал эту возможность?
- Вопрос закрыт. Я сделал все, что смог на данный момент, - мысленно подвел черту наемник. - Я дал девушке шанс. Как она им воспользуется - ее дело.
Арт развернулся, кивнул застывшему возле компьютера Люку и решительно вышел за дверь. Сердце щемило от какой-то неясной потери. Словно он прошел мимо чего-то прекрасного, необходимого и важного, но в кутерьме не заметил этого чуда…
"Я сделал, все, что мог", - еще раз повторил про себя Арт и выбросил образ девушки из головы. Впереди более насущные проблемы…
ЧАСТЬ 2. Омега 41
- Рива! Ну, сколько можно! - обиженно завопила Дана, увидев бегущую навстречу девушку. - Опять пела этим растениям?
- Они не растения! Они чувствуют! - Рива притворно насупилась. - И даже иногда подпевают.
- Ничего они не подпевают, - хмыкнула Дана и принялась накрывать на стол. - Мычат в такт, а тебе кажется, что поют…
Рива не ответила, побежала к ионному умывальнику и протянула руки. Знала, что в глубине души Дана согласна с ней. Не только она заметила, что их подопечные становятся более спокойными, когда Рива им регулярно поет. И обязательные тесты сдают лучше, чем остальные по секторам. Даже научились самостоятельно одеваться и ходить в туалет. Чем не могли похвастаться заключенные других секторов.
- Опять не завтракала, убежала к заключенным… На обед опоздала… - бурчала под нос Дана, расставляя тарелки.
- Дан, - Рива подошла ближе и примирительно погладила подругу по руке, - я вечером пойду петь им колыбельные, может, и балладу спою, - Рива лукаво улыбнулась. - Пойдешь со мной?
Дана посопела, походила по комнате и уселась за стол.
- Пойду, - пробурчала она, - ты же знаешь, как я люблю твои баллады… И не только я… Думаю, опять соберется весь сектор. И соседние прилетят.
- Вот и замечательно! - заулыбалась девушка. - Ты любишь слушать, а я люблю петь! Мы прекрасно дополняем друг друга!
Дана только вздохнула. Рива была яркой звездочкой. Настоящим, непревзойденным талантом. Красавицей, умницей с золотым характером. И Дана искренне не понимала, за что ей дали двадцать лет заключения. Нет, Рива рассказала ей свою историю… Отец пират, убийца. Она родилась без паспорта на отверженной планете, которая уже не существовала в галактике, так как ее распылили на атомы. Законы Федерации для всех одинаковы, но иногда Дана ненавидела их.
Она познакомилась с Ривой год назад, когда Дану перевели на Омегу-41 работать надзирателем. До этого Дана Маерс служила в космической полиции и была штурманом крейсера, патрулирующего орбиты первого круга. Девушка закончила военную академию на своей родной планете второго круга и успешно продвигалась по службе, пока на ее пути не встретился Эдмунд Золдер, выходец из Гриз, выскочка и мерзавец. Прямых намеков и посылов подальше он не понимал. Понял только тогда, когда Дана сломала ему челюсть на тренировке прекрасным хуком справа в ответ на наглые ощупывания и заблудившуюся руку на попе. Начальство ей этого не простило и перевело на Омегу-41 присматривать за заключенными, а точнее в ссылку, сроком на пять лет.
* * *
После отмены смертной казни нужно было куда-то девать особо опасных преступников, которые чудом избежали смерти. А их оказалось немало.
Сначала правительство хотело погрузить таких преступников в стазис и заморозить, но встал вопрос: "На какой срок?" и "Что с ними делать дальше?"
Тут встряли ученые с предложением заодно протестировать новое изобретение - стиратель памяти. Что останется от личности, после обнуления? Сможет ли человек полностью восстановить функции организма? Сможет ли стать опять индивидуумом? Как долго этот процесс займет? И какова будет новая личность? Эти и многие другие вопросы прорабатывались на Омеге-41. Планета стала этаким полигоном для исследований разума. Профессора писали диссертации, проводили тесты, рисовали графики, Федерация смогла отрапортовать избирателям, что проблема смертной казни решена, показывая по телевидению идиллические картинки из жизни преступников. Как они медленно бродят по зеленому лужку в белоснежных балахонах, радуются солнцу…
Планета Омега-41 действительно была райским уголком. Правительство выбрало ее из сотни планет земного типа за ее равномерную удаленность от Земли, Гриз и Альван. Без жалости переселило живущую на ней небольшую группу буддистов и сделало ее федеральной тюрьмой. Планету поделили на сектора и построили в каждом секторе бараки для заключенных. На сто тысяч "растений" (как их здесь называли) приходилось трое полицейских - надзирателей. Осужденные за проступки средней и легкой тяжести, у кого память не была стерта, работали на кухне, помогали убирать помещения, присматривали за аппаратурой, техникой. Наблюдали за автоматической уборкой урожая на полях, засеянных беспилотниками, и много чего другого.
* * *
За три года нахождения на Омега-41 Рива научилась многому. Готовить еду с помощью кухонных комбайнов, отдавать приказы роботам, программировать погодники. Даже водить небольшой двухместный флайер.
Сразу же по прибытию она прошла медицинское обследование. Ей сделали гормональную репродуктивную блокировку и закрепили на лучевой кости временный тюремный паспорт. Если она и удивилась своему возрасту - двенадцать лет и фамилии Фаунд, то никак не отреагировала. У нее были гораздо более яркие и сильные впечатления.
Рива, наконец, увидела солнце!
Первые месяцы она даже не могла ничего делать, только ходила с блаженной улыбкой, смотрела вверх, в небо, ловила губами ветер и пила воздух, как заядлый алкоголик хмельное зелье.
Как прекрасен мир! Как великолепен! За три года жизни на Омеге она не уставала каждый день радоваться солнцу, ветру, траве. Благодарить космическую полицию (и заодно хмурого невзрачного наемника, лицо которого она уже забыла), что вытащили ее из подземелья.
Территория сектора была огромной. Заключенные жили (если можно так сказать) в прекрасных условиях. Автоматические душевые и туалеты (правда, их надо было подвести под блин над головами, чтобы потекла вода, или усадить на толчок), прекрасная природа вокруг - леса, озера, луга. Каждый месяц приезжали ученые и проводили тесты. Замеряли всплески мозговой активности, задавали вопросы, внимательно слушали ответное мычание "растений". Рива в такие дни убегала подальше и старалась не расплакаться. Так ей было больно смотреть на своих подопечных, которых мучают умники в халатах. Ну и что, что большинство из них в прошлом убивало и насиловало. По крайней мере, ей так говорили надзиратели… Рива скептически поджимала губы, помня, как сама здесь оказалась…
Для надзирателей в центре сектора были построены отдельные двухэтажные бунгало, обычные заключенные жили каждый в своей отдельной комнате в многоэтажных домах, расположенных вокруг команд-центра. Рива была счастлива! У нее была отдельная ванная комната, спальня, маленькая кухонька и балкон. Оказывается, в тюрьме у нее были даже лучшие условия жизни, чем во дворце у Забира.
Рива к восемнадцати годам наконец расцвела. Наверное, ей просто не хватало солнца, словно цветку, который не мог распуститься во мраке. Увы, она не стала такой же ослепительной красавицей, какой была ее мать. В памяти Ривы внешность Феа сохранилась, как недостижимый идеал, дивная чарующая картина, нарисованная талантливым художником. Феа была как солнечный свет, хрупкая, неземная, словно произошла не из этого мира.
Рива же оказалась просто миловидной. Но зато более земной и женственной. Худоба и угловатость ушли. На смену им пришли изящные соблазнительные округлости в нужных местах. Высокие острые скулы обрели форму и вместе с полными губами, узким подбородком и широко посаженными глазами сделали лицо если не прекрасным, то запоминающимся. Немного внешний вид портил длинноватый нос. Однако глубокий томный взгляд миндалевидных глаз проникал в самую душу. А неуемный оптимизм и покладистый характер заставлял с улыбкой провожать девушку взглядом.
Но главные метаморфозы происходили тогда, когда Рива начинала петь. Она внутренне преображалась, и в тот момент никто не посмел бы сказать, что она не прекрасна. Ее одухотворенное лицо расцветало и сияло неземным светом.
Их сектор обрел невиданную популярность. Из соседних на флайерах прилетали надзиратели. Молодые и не очень. Большинство просто посмотреть и послушать красивую певицу, некоторые настойчиво приглашали на свидания…
Ничего не изменилось - Рива по-прежнему боялась мужчин, опускала взгляд, краснела, пряталась в бараках у "растений" или уходила в лес. А возраст в пятнадцать лет (стоящий в паспорте) отпугивал остальных.
Дана убеждала Риву, что не все мужчины грубияны и насильники. Что ничего бы с ней не случилось, если бы она приняла приглашение Роба или Денни, надзирателей с соседнего сектора. Сама Дана разнообразно проводила вечера то с одним кавалером, то с другим. Рива с ужасом слушала о победах своей подруги. У нее не укладывалось в голове, что девушка может выбирать себе сексуального партнера, отказывать одним мужчинам или принимать знаки внимания других… Что она свободна в своих предпочтениях и именно мужчины добиваются ее расположения.
Для Ривы, воспитанной в строгости и преклонении перед сильным полом, новые правила были непонятные и пугающие.
Дана заверяла подругу, что мужчины и женщины абсолютно равны в правах. Им предоставлены одинаковые возможности в получении образования и работы на всех планетах Федерации. Она учила ее не бояться говорить "нет". Отказывать или даже грубить. Учила давать сдачи. И не только совестно.
- Но они же больше меня и сильнее, - лепетала Рива, - как я могу?..
- Физическая сила не преимущество. Я покажу тебе пару беспроигрышных приемов, которые могут согнуть в бараний рог любого мужчину. Кроме профессионала, конечно…
- Я не посмею…
Дана только смеялась над робостью Ривы. Сама она выросла в семье военных, выбрала своей профессией служение Федерации. Она была такой смелой и сильной, ничего не боялась, меняла любовников, тренировалась наравне с мужчинами, дружила с начальником тюрьмы, и Рива втайне восхищалась ее отвагой и решительностью.
Дана была старше Ривы на десять лет. И чувствовала себя, если не матерью, то как минимум старшей сестрой Ривы.
Она сменила на посту Зига, тот вышел на пенсию. В их секторе были еще два надзирателя - Кэтрин и Сэм. Они недавно поженились и особо не интересовались заключенными, проводя все время или в кровати, или на пляже. Супружескую пару должны были скоро заменить на новых надзирателей, а пока Дана с Ривой заправляли всем.
* * *
- Я сегодня видела своего брата, - грустно произнесла Рива, когда они вечером пили чай на веранде в бунгало. Рива жила в бараках вместе с остальными заключенными, но иногда оставалась ночевать у подруги.
- Это того, который закрыл тебя в темном коридоре?
- Их было трое, - уточнила Рива и, помолчав, добавила, - знаешь, мне его стало жаль… Кадир меня не узнал. Сейчас в его глаза нет ни ненависти, ни злобы, ни интереса. Ничего… Это страшно, Дана.
- А мне его не жаль… - фыркнула девушка и перевела взгляд на кроваво-красное солнце, опускающееся за горизонт. - Если то, что ты мне рассказывала о своем детстве, правда, я бы его сама удушила.
Рива тяжело вздохнула.
- Я иногда думаю… что где-то на Омеге бродят мои остальные старшие братья, сестры, и даже отец… Вот так, без чувств, без мыслей, без памяти… - перевела взгляд на Дану и страстно, с надрывом воскликнула. - Ну почему они так мало живут?! Я читала статистику. После стирания памяти люди живут в среднем от десяти до пятнадцати лет. А некоторые и меньше.
- Говорят, что вместе с памятью стираются и инстинкты, рефлексы. Подсознание, заложенное в глубоком детстве. Ты же видела, у них теряется способность даже самостоятельно есть, пить, ходить в туалет. Всему нужно учить сначала. Те, кто не может учиться, умирают быстро. Те, кто заново обретает навыки, живут дольше… Наш профессор пишет диссертацию об этом.
Дана говорила совершенно равнодушно. Словно речь шла не о живых людях, а о подопытных кроликах. Рива с возмущением уставилась на подругу.
- Как ты так можешь? Ведь если бы не ошибка судейской машины или сбой в системе, меня бы тоже стерли. Сколько таких здесь, на Омеге, подобных мне? Кто виноват лишь в том, что родился не в том месте!
- Рива, успокойся, - Дана примирительно погладила ее по руке, - твой случай уникальный. Ошибка в системе или чье-то вмешательство, но тебе повезло с паспортом… Хотела бы я скинуть четыре года со своего возраста, - заулыбалась она. - А еще лучше все десять…
Девушки рассмеялись. Хорошее настроение было восстановлено.
- Может, выпьем что-нибудь покрепче? - вдруг предложила Дана. - У меня есть мартини. Эрик принес вчера, но до него мы так и не добрались… - хихикнула она.
Мартини пошло на ура. Солнце уже полностью скрылось за горизонт. Заметно стемнело и посвежело. Дана включила ультразвуковой отпугивать насекомых, Рива принесла пледы. Разговор то разгорался, то утихал… Плавно переходя с воспоминаний детства на местных поклонников.
- Я все размышляю, как тебе помочь улететь отсюда, - вдруг неожиданно произнесла Дана.
- Зачем? - удивилась Рива. - Я счастлива. Мне так хорошо здесь.
- Как ты можешь так говорить?! - мгновенно вспыхнула раздражением Дана. Она резко села, напряженная, с идеально ровной спиной. - А не забыла, что ты живешь в тюрьме?! Ты не можешь улететь с планеты. Впереди еще семнадцать лет! Ты только подумай!
- Ну и что? - Пожала плечами Рива. - Здесь есть солнце, небо, трава. Я могу петь сколько угодно. Пищи и воды вдоволь. У меня есть друзья. Слушатели. Люди, которые ждут меня, которым я нужна.
- Слушатели? - Дана обидно фыркнула. - Эти "растения"? Или старички-надзиратели? Этим ты нужна?
- Все равно, - Рива ничуть не обиделась. - Я счастлива.
- Как мало тебе нужно для счастья, - пробурчала Дана.
Рива безмятежно улыбнулась.
- Я родилась и прожила шестнадцать лет в гораздо худших условиях. Вот это была настоящая тюрьма… А здесь… - Рива глубоко вздохнула, - прекрасно.
- Ты могла бы зарабатывать миллионы своим голосом. Петь в лучших концертных залах. Ты стала бы богатой и знаменитой… Весь мир был бы у твоих ног.
Рива на секунду задумалась.
- Я не знаю, что делать с миллионами. У меня никогда не было денег, да и толпы боюсь. А еще… Я ведь не училась нигде. Все, что я знаю, это старые мамины песни и то, что я успела прочитать в книгах.