Они выскочили на берег в тот миг, когда арбалетный болт пролетел мимо, сразив молодую косулю наповал. Солдат заорал, радуясь удачному выстрелу и легкой добыче. Сейчас все живое из чащи рвалось сюда, в воде, подальше от огня. Эта дикая охота отвлекала людей от их основных жертв. Альвы крадучись спустились по склону, вброд перешли протоку и под прикрытием кустов обогнули строй. Нагнувшись, они осторожно спустили на землю свой теплый живой груз и вышли к краю поляны. Тут то их и заметил десятник с тремя своими воинами, стоящими в стороне от основного отряда.
Все же не зря Гилд тренировался со своим новоявленным учителем столько времени, только теперь это была совсем не игра. Бой был коротким и жестоким.
Люди и альвы молча бросились друг на друга, ни не миг не усомнившись, что враг должен быть повержен. Доспехи людей были тяжелыми и неудобными, мечи тоже не лучшего качества, и для ловких альвов, чьи движения ничего не сковывало, не составило труда справиться с ними. Дело было не столько в превосходящем воинском мастерстве, опыте или умениях. Люди были на охоте. На охоте на удивительных "зверей", чуждых и чужих, которым нет места на земле. Их следовало уничтожить, не изгнать, не оттеснить, а именно полностью извести. Альвы же спасали свои жизни, не желая так вот запросто расставаться с тем единственным, что у них осталось - возможностью дышать, думать и чувствовать, просто жить. Стоит ли говорить, что мотивы у Риана и Гилда были мощнее? И на траве осталось четыре окровавленных тела хозяев этого мира.
Мрачный, дымный рассвет застал их на пути к скалам. Горы становились все ближе, а вместе с ними становился короче путь домой.
Сначала альвы довольно быстро бежали, не сбавляя темпа, с целью уйти как можно дальше от возможных преследователей. Останавливались только попить. Удобная обувь и немного воды делали их по-настоящему неутомимыми. К концу второго дня они сменили бег на быстрый шаг.
- Надеяться на то, что Феран позабудет о своем намерении учинить на нас облаву, теперь не приходится. - Уверенно заявил Риан. - Он выполнит свое обещание.
- Я и раньше не рассчитывал на его забывчивость. Ньюри Феран - злопамятный зверь, хоть и герцог. - Согласился Гилд.
Они решили сделать маленький привал, и, собрав по кустам малину, добавили её к сухим лепешкам и ключевой воде. В густом высоком разнотравье, которого в предгорьях целый заросли, можно было спрятать целый конный отряд вместе с лошадьми, не то, что двух альвов-беглецов.
- Хотелось бы, чтоб Его Светлость самолично возглавил облаву, у меня просто руки чешутся перерезать ему глотку. Мало кого из людей я так ненавидел, но его бы я удавил, даже голыми руками.
Риан крепко сжал пальцы на воображаемом горле врага.
- Нам ничего иного и не остается, - согласился Гилд. - Нас не оставят в покое, пока Феран не увидит наши головы надетыми на копья. Упорства ему не занимать.
- Упорство… - Риан прищурил светлые глаза, вглядываясь куда-то за спину другу, задумавшись о чем-то далеком. - Д-да. Это одно из тех качеств, которое сделало их хозяевами этого мира. Там, где наши владыки опускали руки, отворачивались и уходили в сторону, их вожди доводили дело до конца, чего б это не стоило им и их последователям.
- Неправда, - воскликнул Гилд. - Мы тоже проявляли упорство…
- Упорство в мастерстве, в совершенствовании, в познании. А они к тому же были упорны в своих целях покорения земель, в своей жажде власти, жажде владеть и подчинять. Если бы хоть один эльфийский король сказал "Это - моя земля, и я не уступлю не пяди её каким то пришельцам", и действительно не уступил, а не тяжко вздохнул и с тяжелым сердцем уплыл за Море, то, возможно, всё было бы иначе.
- А ты? Ты тоже скажешь "Это мой лес" и никуда не уйдешь?
Альвы встретились глазами. Золотистые солнечные блики и серый туман над рекой, гречишный мёд и весенний лед.
- Нет, я, к сожалению, так не смогу сделать. И ты не сможешь. - Медленно сказал Риан. - Но мы сможем пойти и убить Ферана.
- Но это ничего не изменит.
- Не изменит, потому что уже поздно что-то менять в нашей жизни. Но мы можем изменить нашу собственную участь, и если впереди только смерть, то пусть она будет такая, какую мы сами изберем, а не ту которую придумал для нас Ньюри Феран.
Голос альва-воина был похож на холодную сталь его мечей, и резал горячий полуденный воздух, как нож масло. Застарелая ненависть к своим мучителям, к временам неволи, поднялась из глубин его сознания как темная волна. Впереди было сражение, и пусть не эпическое и в бою должны были сойтись не армии, а всего лишь два лесных нелюдя-изгоя и герцог-притеснитель, но возможно это был главный поединок в жизни Риана.
В ответ Гилд чуть улыбнулся, одними губами, в знак вежливости, глаза остались, по-прежнему серьезны. Высказывать вслух он ничего не стал, да и нечего ему было по сути возразить другу, он был согласен, что Ферана надо убить, потому что таким не место на земле, ни среди людей, ни среди альвов. Но к предстоящему поединку он подходил совсем по иному, в его мыслях не было ни героизма, ни пафоса, он всего лишь надеялся, что им представится случай расправиться с герцогом и остаться в живых. Зачем, если идти больше некуда, если пришел конец пути? Он не пытался ответить на вопросы, он просто надеялся, что выход есть, возможно, вопреки всему…
Обратный путь занял куда меньше времени и сил, даже горная расщелина на этот раз не казалась такой мрачной. Они знали, куда идти, и не хотели останавливаться, один их дом только что превратился в пепелище, и тем скорее хотелось дойти до другого, который пока еще был своим. О пожаре не хотелось вспоминать, но в миг, кода зарево огня подступило к его жилищу, Гилд понял, что это лучший для него исход. Лучше знать, что прошлого нет, что оно осталось лишь в твоей памяти, чем вечно оплакивать его и хотеть вернуться.
На исходе второго дня они поравнялись с жилищем гномов. Перешагнув через старательно возведенный барьер, альвы заглянули в зал с кострищем посередине. На этот раз он был пуст, хозяев не было. Куда делся низкорослый народец, охотится где-то, прячется или сменил свое место обитания, об этом не хотелось гадать. Когда же альвы, наконец, преодолели скалы и, пройдя через лес, увидели собственный дом в целости и сохранности, то обрадовались ему так, будто встретили потерянного родича. Землянка Риана ждала их, и никто не переступал ее порог. Войдя внутрь, друзья сбросили на пол свои вещевые мешки и какое-то время молча сидели на струганой лавке, наслаждаясь покоем и уютом своего дома.
В последующие дни они обживались, охотились, готовили еду, получая удовольствие от каждой минуты покоя. Их не оставляло предчувствие, что это последнее лето, прожитое в родных краях. Когда же тяготы пути и мрачные воспоминания чуть отступили, Риан посмотрел на высокие травы, колосящиеся на полянах в лесу, и вспомнил, что у людей началась пора сенокоса, а следовательно, не за горами и праздник, который они обещали встретить с Литой. С этого момента настроение его резко изменилось, тоска прошла совершенно, а странная улыбка то и дело играла на лице.
- Скоро к Лите пойдем, - поделился он, - отметим вместе с ней праздник. Она обещала наварить браги, мы принесем мяса, уйдем подальше от деревни и вспомним старые времена.
- Какие времена?
Гилд не понял веселости друга, но почему-то насторожился.
- Прежние, - засмеялся Риан и ничего не стал пояснять.
Подходящие дни, в меру жаркие, солнечные и длинные, не заставили себя ждать. Воздух стал схожим на цветочный мед, таким сладким и ароматным он был. Лес полон жизни, до самых краев, отчаянной и жадной. В холмах уже бегали подросшие волчата, сороки ставили на крыло сорочат. Небесный Путь сиял тысячами тысяч звезд. И можно было хоть до самого рассвета лежать в густой теплой траве, следя за тем, как то одна, то другая звезда срывается со своего места и падает куда-то в далекий океан.
Накануне Риан насобирал целую корзинку мелкой лесной малины, её очень любила Лита, и подстрелил пару жирных уток, в довесок к целому оленьему окороку.
- С такими гостинцами не стыдно идти, - сказал он. - Если бы не так далеко идти, то можно было бы и форели наловить.
Он готовился к предстоящей встрече с травницей обстоятельно, как к важному событию, не упуская ни единой мелочи. В отдельный мешок были сложены собранные и высушенные травы.
- Ты словно к свадьбе готовишься, - пробурчал Гилд, не понимая, что происходит.
- Все может быть.
Улыбка вышла такая лукавая, такая подозрительная.
- Ты что-то задумал.
- Я? С чего ты взял?
- У тебя вид такой…
- Какой?
Разговаривать с Рианом в таком духе можно было бесконечно, и добиться от него прямого ответа не представлялось никакой возможности. Но подозрения Гилда только усугубились, особенно когда сородич заманил его купаться в ручье. Заманил, это сильно сказано. Просто напросто, вроде как шутя устроил потасовку на берегу и, сделав подножку, отправил Гилда в воду, а затем прыгнул сам. Обижаться было не на кого и не за что, никто бы не отказался и освежиться и помыться.
- Признавайся!
- В чём? - Риан сделал круглые-прекруглые глаза. - Ты что, купаться не хочешь?
Но усыпить бдительность друга он не смог, и когда задолго до рассвета они отправились к Лите, Гилд выглядел напряженным и встревоженным.
Он бы и вовсе не пошел в деревню, но такую поклажу Риану одному было не унести. Все эти намеки и странные замечания, отпускаемые другом, Гилду совсем не нравились, ему было тревожно, потому что он не мог толком понять, что Риан затевает, но то, что он что-то готовит, сомнений не вызывало.
Внешне Гилду нравилась Лита, он находил ее милой и приятной женщиной, но совершенно не знал как вести себя в ее обществе и о чем с ней говорить, а потому предпочитал держаться в стороне.
- Мы надолго идем? - спросил он, пытаясь исподволь получить хоть какие-нибудь сведения.
- А что, ты куда-нибудь торопишься? - усмехнулся Риан в ответ. - Может, прекрасная госпожа соблаговолит оставить нас на ночь, не станем же мы отказываться.
В тоне его звучала откровенная ирония, но видно было, что он не шутил.
На миг Гилд замер на полушаге, изменившись в лице и, чуть не поперхнувшись, обронил:
- Ты что это, серьезно?..
Впрочем, он и так видел, что друг не шутит, а наглая улыбка Риана окончательно развеяла все сомнения.
- Знаешь, я лучше зайду к Лите вместе с тобой, передам подарки, а потом уйду. - Заверил он.
Вроде бы Гилд говорил твердо, но все же тот, кто давно его знал, мог заметить, что в его голосе нет уверенности. Он и сам не знал, чего хочет, а потому считал лучшим в непонятной ситуации сразу отступить. Теперь он шел молча, глядя либо себе под ноги, либо по сторонам, не желая встречаться взглядом с другом, словно боялся, что Риан что-то прочтет в его глазах. Пустые опасения. Все его чувства и мысли были понятны и так. Путь лесного отшельника повернулся таким образом, что в нем не был места знакомству с женщинами, и постепенно он решил для себя, что, видимо, это ему ни к чему, Гилд поставил точку в этом вопросе. Жизнь казалась ему отмеренной и спокойной, в ней не было особых радостей, но не было и тоски, вызванной их потерей. Он не выбирал себе путь, но, ступив на него, полностью принял, и сворачивать не собирался. Намеки Риана задевали его, вызывая странное чувство утраты и, может быть поэтому, он еще дальше уходил в себя, стараясь отгородиться от неизвестного.
Так они и шли, пока Риану не надоела игра в молчанку, и он не понял, что пора расставить все по своим местам, а то друг и вправду, поставив мешок с подарками в доме травницы, развернется и уйдет в лес.
- Я не вижу ничего дурного в том, чтобы хорошенько выпить и закусить в компании с милой доброй женщиной, способной и беседу поддержать, и подхватить песню. А что касается, всего прочего… тут никто никого неволить не станет. Зачем же лишать себя и других некоторых радостей жизни. Ты ведь не хочешь обидеть Литу своим бегством? Она еще подумает, что ты брезгуешь её обществом. Разве она заслужила такое отношение?
Риан умышленно давил на сознательность и чувство долга сородича. Не то, чтобы в его планах было что-то скверное, просто альв сильно подозревал, что следующее лето он встретит где-то в другом месте, если вообще доживет до того времени.
- Возможно, мы в последний раз увидим Литу, если сделать поправку на планы герцога Ферана. А она ведь была единственным нашим другом в деревне. И если прощальным подарком нам с тобой будет капелька нежности и любви, то вправе ли мы отказаться?
- Нет, ты не понимаешь, - чуть растерянно начал Гилд. - Мне это ни к чему… Я не хочу ни находить, ни терять, того, что дано лишь на минуту. Если в этой жизни мне не встретить любовь, значит, так тому и быть. Я ни о чем не жалею.
Заявив это, он совсем погрустнел, представив всю свою жизнь от начала и до конца. Ему пришло на ум, что конец этот, возможно, уже совсем близок, и если чего-то не было, то уже и быть не суждено.
- А возможно, я просто обольщаюсь на предмет Литиного благоволения к двум лесным отшельникам. - Рассмеялся Риан. - Вот прогонит нас Лита, в шею, и будем себя за локти кусать.
- Почему прогонит?
- А просто так. Чтоб не задирали нос.
Альв заразительно расхохотался.
- Я над собой смеюсь, Гилд. Нужно относиться к своим достоинствам критично, и не ждать от женщин слишком многого по части их душевного расположения. Можно сильно погореть.
Ничто, решительно ничто, не способно было в это утро испортить Риану настроение. Бывают такие чудесные дни, когда все задумки исполняются, когда всё складывается удачно и легко. Они бывают редко, но все же случаются и в жизни альвов. Нужно только верить в свою неуязвимость, в удачу и счастливую звезду. Риан чувствовал, как бессчетные годы его жизни унесло утренним ветром, как туман. Не было ни войн, ни сражений, ни славы, ни почестей, как не было ни забвения, ни одиночества, ни лесного уединения. Остался юноша, спешащий на свое первое свидание с лукавой прелестницей, поманившей пальчиком из праздничного хоровода.
И удача действительно не оставила альвов своим вниманием. Они сумели подобраться к лачуге травницы совершенно незамеченными другими обитателями деревни. Риан негромко свистнул ей из кустов, увидев, что женщина вышла из дома.
Лита не удивилась, хоть и обрадовалась, расцветая улыбкой, и ответила не менее мелодичным посвистом.
- Вы что, заранее сговорились? - изумился Гилд, когда увидел, что у Литы уже собрана и наготове большая корзина с припасами, и оттуда торчит горлышко кувшина.
Но ответа он не дождался. Риан и Лита деловито обменялись гостинцами, чтоб без промедления отправиться праздновать. Радушие, с которым женщина встретила друзей, смутило и одновременно порадовало Гилда. Где-то в глубине души он надеялся, что Лита его не забыла.
- Я знаю отличную поляну, - сказала женщина. - Уж больно там травы сочные.
- Ну, веди на свою полянку, - согласился Риан. - Лишь бы от деревенских подальше. Они тебя не хватятся?
- Я с утра в церкви была, а дальше уж мое дело, где гулять. - Махнула она рукой.
Мужчины взялись с двух сторон за корзинку, а Лита чуть ли не в припрыжку шла впереди, бросая то на одного, то на другого альва лукавые взгляды через плечо. За лето она загорела, руки и плечи покрылись золотистым загаром, волосы чуть выгорели на солнце, сделавшись похожи оттенком на червонное золото.
- Ты похожа на спелую хмельную шишку, или на пшеничный колос!
- Да, брось! - Лита зарделась маковым цветом, но комплемент ей понравился несказанно, и она осмелела. - А что ж твой друг все молчит и молчит?
- У него отнялся язык от созерцания твоей совершенной красоты. - По-доброму рассмеялся альв.
Гилд уже решился что-то сказать, но не успел.
- А вот и моя полянка! - воскликнула Лита, раздвигая руками в сторону ветки лещины.
Теплый воздух трепетал над высокими травами, пахло полынью и мятой, и такая тишина стояла вокруг, что казалось, ее можно резать ножом и мазать на хлеб. Покой, умиротворение, совершенство, и что-то еще чего не передать словами.
- Чудеса! - ахнул Риан. - Это стоит отметить.
На мгновение Гилд застыл, вдыхая пряный аромат. Казалось, природа собрала здесь все разнотравье, мягкие, шелковистые стебли перемежались с цветами уходящего лета, и над всем этим стояла тишина, нарушаемая лишь перезвоном пчел да трепетом стрекозиных крыльев.
Лита постелила на траву кусок грубой домотканой холстины, а сверху него были выложены все припасы, в центре красовался здоровенный кувшин с терпким молодым вином. Не теряя времени, вся троица расселась вокруг импровизированного застолья и приступила к трапезе. Эльфы шли до деревни долго, а ели лишь рано утром, Лита тоже была голодна, а потому все с охотой накинулись на еду. Отламывая куски еще теплого серого хлеба и деревенского сыра, они разлили по кружкам золотое вино. Тепло, покой и компания друзей делали свое дело, и вот уже непринужденный разговор лился над поляной. Первое время Гилд помалкивал, больше прислушиваясь к чужим словам, но после того, как Лита будто случайно, в подтверждение своих слов, несколько раз коснулась его рукой, он тоже подключился к беседе. Он охотно рассказал ей, из каких родом мест, где жил раньше, что делал и почему оказался в этих краях. Девушка слушала внимательно, будто пытаясь уловить в рассказе что-то еще, не высказанное вслух.
- А жена или невеста у тебя были? - все с той же мягкой улыбкой, как бы между прочим, поинтересовалась она.
- Нет. Откуда?.. - Гилд отрицательно мотнул головой.
Терпкое вино уже чуть начинало кружить голову, делая общение свободнее, а речи раскованнее. В другое время он мог бы выпить весь кувшин в одиночку и не почувствовать ничего, даже слабого опьянения. Сколько раз ему приходилось сидеть за столом в гарнизоне с людьми, после чего его собутыльники заканчивали возлияние, валяясь под столом, а он оставался трезв. Все дело было в настрое. Но сейчас ему хотелось расслабиться, сбросить оцепенение, охмелеть, упасть в траву и слиться со всем сущим в мире. Хотелось беззаботности и покоя, и он получал их сполна.
Кружки наполнялись вновь и вновь, смех становился все громче, хотя причина его была все неуловимее. Вот Риан и Лита уже отрывают хлеб с одного куска, а потом женщина и вовсе наклонилась к Гилду и, потянув его за руку, отхлебнула из кружки, фыркнув и чуть забрызгав вином. Он засмеялся, уже не понимая чему, а Лита словно случайно оперлась рукой на его бедро, снова спрашивая о чем-то.
- Я тебе по секрету скажу, - женщина заговорщицки приблизилась к его уху, - ты очень милый!
И видя его смущение, захохотала в полный голос:
- Он милый, верно, Риан? И совсем не испорчен…
- Такого уравновешенного и разумного парня действительно, и за морем не сыщешь, - с серьезным видом заявил альв. - Мы в лесу все такие. - и подмигнул Гилду.
В другое время Гилд бы смутился, а то и вовсе обиделся на друзей, но сейчас ему было приятно внимание к себе этой милой женщины. От нее пахло солнцем, травами, хлебом и только что выпитым терпким, молодым вином. Она была уже изрядно пьяна, но не стыдилась этого.
- Ты уже не боишься меня? - спросила Лита, и, протянув руку, провела пальцем по заостренной кромке уха, торчащей из под заплетенной косы.