- Вон, даже у старшины глаза разгорелись, как умолодого, как заговорил о них. - И бросила на него сердитый взгляд. - Зря я согласилась! Пока вертела головой, он тебя на кривой и объехал. А кто они, эти вилы? Слыхом не слыхивала. Про мавок знаю, про русалок слышала. А вилы?
Радогор подхватил ее под локти, перенес через порог, и прикрыл двери.
Где как, Лада. Где те же мавки, только зовутся иначе. А где женки непутевые, которых на грехе изловили. Или на черной волшбе. А какая, может быть, и сама в воду кинулась, чтобы грех избыть. Душа же грешная в вирий попасть не может и они у людей милости выпрашивают. Еще же говоря, что мавка в зере и пруду пристанище для себя находит, а вила в реке…
Глаза у Влады потемнели.
- Жалко мне их, Радо.
Из глаз скатилась слеза.
- Мне тоже вилой бы быть пришлось. В грехе к тебе припала. Телом тебя приманила. Если бы не Ратимир с дядькой Даном. И как они догадались объявить нас мужем и женой?
- Ну, что ты, Ладушка! - Растерялся Радогор от ее слов. - Какой же это грех, когда люди нас соединили? И разве мы чужое с тобой брали?
- Правда? - Прижалась к его груди и заглянула в лицо. - Хотя, почему я спрашиваю? Мать - ольха прежде их нас соединила. И видела, что нет в нас греха. И пусть хоть в мавки обращают, хоть в вилы. Не боюсь.
Помлолчала, успокаиваясь на его груди. И пожаловалась.
- Тоскливо мне здесь, Радо. Тесно. Куда не ткнись, всду одни стены. Вот поговорим с эими несчастными вилами и сразу поедем. Не хочу больше здесь жить. И еще тын… Словно впорубе оказалась.
Радогор возражать не стал.
- Так и сделаем, Лада.
В двери боязливо поскреблись ногтем, не постучались. И Влада, морщась от досады, приоткрыла двери.
- Обед Вашим миолостям. - Извиняюще кланясь, сказал хозяи. И пропустил вперед двух женщин с блюдами. - Сударь старшина наказал, чтобы ни в чем недостатка не ведали. А я ему говорю, что и так даю все, что не попросят. А он мне кулак в рожу! А кулак у него, сами видели, сроду не баливал. И за серебро, что у вас возьму грозился к вилам бросить. У тебя, говорит, варначья душа, народищу и так не впроворот будет, чтобы на славного витязя и княжну Владиславу поглядеть.
- А вечером, едва сумерки на землю спустилисьЮ на пороге появился старшина. Встал, не переступив за двери.
- В комнату не войду, грязи натащу вам.
И пожаловался.
- Дождь весь ум уже выполоскал. И униматься не думает. Самая лешачья ночь, господа мои, будет.
- А лешего ты с какой стороны к ночи приплел. Сударь старшина? - Вскинула голову Влада, которая натягивала теплые, от очага, сапоги. - Леший худого людям не делает. Он лес любит.
- А с такой, что закружит в такую ночь, заведет в самую глушь, брросит и выбирайся, как знаешь.
- Вот и не правда! - Возмутилась княжна, забрасывая на плечи перевязь с мечом. - Ни кого он не кружит. Только он уже старый и хворый. И кикимору - берегиню на руках носит.
Княжна фыркнула и, не скрывая досады, очень не любезно покосилась на Колота.
- Только кикимору и таскать ему на руках. - Колот, целиком занятый предстоящей встречей с вилами, даже не заметил, что в груди княжны клокочет обида за берегиню. - Кому еще в голову придет такое?
Влада озлилась уже всерьез.
- Злой ты, старшина Колот. Кикимора, берегиня с нами на черного колдуна в самую дряягву ходила. А когда мы с Радогором уезжали, она плакала и слезы платом утирала. А уросливая на потому, что одинокая. А сердце у нее доброе. Потому и вилы на вас взъелись, что не слышите вы их.
Колот смутился и полез к затылку.
- Зря мы согласились помогать тебе.
- Не серчай, княжна. - Старшина не на шутку встревожился, что откажутся они говорить с вилами. - Что слышал, то и говорю, а видеть ни когда не приходилось. Откуда же знать было, что они у вас в друзьях ходят.
Но Влада уже и слышать не хотела. Ткнула себя пальцем в плечо.
- Вот на этом плече ревела. Сама сухонькая, сгорбленная. Ивсе причитала, что не дождется нас. Аж плечо все прмокло. И леший нам на дорогу рукой помахать вышел.
Леший смотрел на нее даже не спочтением, со страхом. И неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы не вмешалсяя Радогор. Подтолкнул Ладу и примиряюще сказал.
- Отступись ты, Ладушка, от него. Не виноват Колот. Не каждому они открываются. Люди вместе. Под одной крышей с домовыми живут, а их не видят. Где же лешего и кикимору разглядеть? Вот и живут тем, что в кощунах увидят.
Колот облегченно вздохнул и заторопился по лестнице, оставляя ошметки грязи, и радуясь тому, что так ловко успел перехватить их. Уж если кикимора, о которой к ночи лучше вовсе не думать, плечо слезами мочит и леший, провожая, рукой машет, то уж с вилами сумеют по свойски столковаться. Хоть и вилы, а как не крути, бабы. И на ласковое слово падки. Хлебом не корми, ночи на пролет слушать будут и глаз не сомкнут.
Бежал, разбрызгивая грязь, впереди их и оглянуться боялся, чтобы не накнуться на неприязненный взгляд княжны. Останавливался, чтобы не потерять сапоги, выбирался из топкой грязи, и торопился дальше.
Остановился только у самой кромки воды.
- Дальше вы уж одни, господа мои. Я, хоть и жутко одому у воды, вас здесь ждать буду. - Словно извиняясь, произнес он.
И помог Радогору столкнуть лодку на воду.
- Может, и ты останешься со старшиной, Лада? - Тихо спросил, неся ее к лодке.
- Ну уже нет! Не дождешься. - Отрезала она. - Вон у старшины глаза забегали, до того на голых девок посмотреть охота, если бы не страх. Я уж сама у них допытаюсь, что за обида привела их сюда.
- Держи, сударь, одесну. Только не крути, а там и их увидишь, если сами не встретят. - Старшина сделал вид, что не слышал обидных слов княжны, по причине шумного дождя. - Как вечер, так словно палками кто их гонит в это место.
Едва отошли от берега, дождь с ревом обрушился на них, а река вокруг лодки аж вспенилась.
- Бери ковш, Лада, и черпай воду из додки. Потонем.
Лада округлила глаза и, показав на уши, дала понять, что не лышит его. И Радогор, не останавливаясь, ногой подтолкнул ей уовш.
- Воду черпай…
На этот раз поняла. И принялась ковш черпать воду, выплескивая за боорт. Но сколько бы не черпала, воды меньше не становилось.
Хорошо еще, что плыть пришлось не долго. Лодка вдруг остановилась и резко наклонилась на борт, едва не зачерпнув воду. И сразе же с десятко рук ухватились за него. Влада схватилась за рукоять меча, но Радогор взглядом удержал ее от этого опрометчивого шага.
- Это те, кого мы искали. - Услышала она его голос прямо в мозгу. - Вилы.
И Влада с треском отправила меч в ножны. Лодка раскачивалась все больше и больше, грозя опрокинуться. И Влада вцепилась обоими рука в борта, чтобы не вывалиться. А над бортом появилась женская голова с поразительно прекрасным лицом и холодными глазами.
- Мы не из этого города, сударыня вила. - Уважительно, с достоинством произнес Радогор. - А это княжна Владислава из Верхних земель.
Влада, здороваясь, вежливо наклонила голову. И теснее прижалась к Радогору, стараясь своим телом закрыть его от бесстыжих глаз вил, которые разглядывали его, не скрываясь и не пряча своего естества. А вила высоко выпрыгнула из водыи устроилась на борту лодки.
- Не пугайся, княжна, вы уйдете вместе, если на нем нет вины перед нами.
- Мы шли к вам, сударыня вила, прости, не знаю твоего имени. - Стараясь унять дрожь во всем теле, проговрила она.
- Вила. Просто вила. И зачем живому искать мертвых?
Голс вилы был спокойным и немного усталым.
А вокруг их лодки собралось уже не меньше десятка вил. И на водой, заглушая шум дождя, разлетелся громкий стон и горький плач такой силы, что у Влады сердце от жалости к несчастным созданиям. Изменилась в лице и срывающимся голосом спросила.
- Назови, сударыня вила, вину жителей этого города. В чем провинились они перед вами, что вы обрушили на них свой гнев? И мы постараемся помочь вам.
Вила молчала, пристально глядя на нее. Потом перевела взгляд на Радогора. И все так же холодно сказала, покачав головой.
- Пригож, как сам Сварожич. Силен телом, отважен и крепок духом, если не побоялся к нам плыть, зная, что не каждый мужчина возвращается потом на берег, в свой дом. И сердце не изменчиво. Пока!
Плач ее подруг стал еще тоскливей.
- Ты так и не тветила, госпожа вила, - Радогор спокойно выслушал вилу и повторил вопрос, заданный княжной. - В чем же провинились люди перед вами?
- А поможете ли? - В голосе вилы прзвучало сомнение.
- Я, сударыня, или говорю, или нет
Вила оглянулась на подруг. Но что можно было разобрать в этом непрерывном стоне и плаче?
- Ну, чтоже, витязь, ты сказал. а мы услышали. Теперь слушай ты… Внемли голосу несчастных и ты, княжна. Нашу подругу оговорил муж в черном колдовстве, чтобы привести в дом другую У кого - то корова пала, у кого - то куры нестись перестали. И люди бросили ее в воду. А когда увидели, что не выплыла она, обелилась, мужа несчастной изгнали из села. Теперь оз здесь, в этом городе… с новой женой. Отдайте их нам и мы уйдем той же ночью.
Стон стих, плач прекратился и вилы одобрительно закричали. Хлод смерти дохнул им в лицо, забрался под мокрую одежду и выстудил душу.
- А если они не согласятся? Или не найдут тех, за кем вы пришли? - Спросил радогор. - Или поступят как и те, кто изгнал их из селения?
Плач и стоны раздались с новой силой, да так, что у Влады чуть не помутилось сознание и она заткнула уши.
- Мы пойдем за ними следом, а здесь останутся наши подруги. Дороги к городу заколодят и зарастут травой, а люди уйдут из него. И на месте города встанет густой лес, навсегда похоронив его.
- Вы так не любите людей? - Влада таки нашла в себе силы задать неумолимой виле вопрос.
- Как и они нас, княжна. Узнай, за что мы страдаем и ты перестанешь упрекать нас. - Ответила вила и прыгнула с борта лодки в воду. И властно махнула рукой. - Несите их к берегу, подруги. А вас я жду завтра в это же время.
- Но ты так и не назвала нам их имена. - Крикнул Радогор. - Как их найдут, безымянных?
- Они пришли за день до нас…
Старшина не обману. И в самом дел ждал их на берегу. Едва лодка подошла к берегу, как он выбежал навстречу, и прыгнул прямо в воду.
- А вилы? - С усмешкой спросил Радогор. вовсе не надеясь, что будет услышан в шуме дождя.
- Отпустили вас, не тронут и меня. - Смело ответил Колот и сразу же задал вопрос, ради которого готов был терпеть этот страх.
- Отдайте им тех, за кем они пришли и они уйдут. Заживете спокойно. - Ответил Радогор, глядя в сторону. - Но это вы сделаете уже без нас.
- Ты сам выдашь их нам, витязь. - Долетел до них, заглушая шум дождя, голос вилы. - Ты сам!
Радогор ссутулился, шагнул в сторону, чтобы обойти старшину и зашагал, удаляясь от реки.
Старшина, едва успевая за ним, бежал следом, шлепая сапогами.
- Но кого отдавать, твоя милость так и не сказал? - Прерывисто дыша, спросил он. И со свистом выдохну воздух.
Ищи того, кто пришел раньше вил. Он оговорил одну из них, чтобы жениться на другой. - Неохотно выговорил он, отворачиваясь от старшины. - Вилы должны получить их живыми, Колот.
Лада, чего не случалось прежде, далеко отстала и теперь, когда Радогор остановился с Колотом, жалобно позвала.
- Радо!
Радогор обернулся и покраснел.
- Тебе думать, старшина. Но знай, город умрет, если ты не отдашь их вилам. - Проговорил он, и подхватил Владу на руки. - Прости, Лада.
До трактира больше не проронил ни слова. В трактире же перехватил хозяина за руку.
- Друг мой, разожги нам очаг. Промокли, места сухого нет. И принеси что - нибудь поесть А лошадям засыпь зерна побольше, загостились мы у тебя. Завтра, к ночи, дожь кончится.
- Как угодно будет, твоей милости. - С явным сожалением, ответил хозяин. - Но очаг я жу затопил, пока вас не было.
- Угодно, угодно, друг мой. А за очаг спасибо.
Переоделся в сухое едва остались одни, и повалился на лавку, сцепив ладони пальцами под головой. Вада тоже, следуя его примеру, сбросила с ебя мокрую одежду и, подумав, оделась в длинную белую рубаху. Наклонилась над ним, заглянула в глаза, но увел взгляд в сторону.
- Что - то не так сделали, Радо? - Тихо спросила она.
- Сам не знаю, Лада. Вроде бы всетак. И вроде нет. Может, женили его не на той, к которой сердце лежало… Но черный оговор! Суд людской и божья кара, а не воля вил. Не по себе мне, Лада.
- Радо, а ты подумай о той несчастной. Которой веками неприкаянной маяться? Которую, пусть не любил, а предал?
Радогор долго не отвечал. Лежад неподвижно, закрыв глаза, словно дремал.
- Перед живыми должен отвечать, не перед мертвыми. Иначе не суд это, расправа.
Влада, лежа на его груди, попыталась заглянуть в его глаза, стараясь разомкнуть их пальчиками.
- А правда, Радо, что они могли не отпустить нас?
- Меня, Лада. Тебе можно было не опасаться. На женщинах они вины не знают. - Сказал с таким равнодушием, что она вся затрепетала.
- Не отдала бы я тебя им! Или сама бы за тобой прыгнула. - Решительно выговорила она, чувствуя, как холодеет тело.
- Вода холодная…
- Смеешься?
У стола суетился сам хозяин, расставляя горшки и чашки. А под конец между ними умудрился пристрить и кувшин с молоком.
- И в самом деле, путано все вышло, Радо. Говорил, что на женщинах вины не знают, а сами и ту, другую, запросили. А она, может, не сном, не духом… Может, он и ей, как людям глаза отвел.
И затормошила его, как только за хозяином хлопнули двери.
- Вставай, а то я, как берегиня, от переживания готова сгрызть все подряд. - Затрясла за плечи, пытаясь его поднять. - А почему ты сказал, что завтра уже дождя не будет? Думаешь, вилы его с собой принесли. Чтобы людям больше досадить?
На другой день, далеко за полдень в тратире появился Колот. Не глядя на людей, простучал по шатким ступеням и без стука толкнул двери в их комнату.
- Нашли мы их. - Хмуро, не поздоровавшись. Сказал он, отупив взгляд. - Запираться не стали, сознались сразу. Все так и было, как говорили вам вилы. Но каяться перед людьми не захотели. Любят они друг друга с самых невинных лет.
Помолчал, нервно теребя бороду.
- Люди к берегу их повели, связанных. А руками сцепились, не разнять.
Лада не заметно, из - по русниц посмотрела на Радогора. Но то молчал.
- Самим бы лучше казни предать, а как предашь? - Колот сердито засопел. - Город дороже.
Радогор и сейчас промолчал. Одел перевязь с мечами и шагнул на выход. Но вдруг остановился и посмотрел на княжну.
- Останься здесь, Ладушка. Не ходи к берегу.
Но Влада закинула за спину свой меч и отрицательно помотала головой.
- С тобой пойду!
Дождь в грохоте грома и сверкании молний словно стеной отгородил их от всего мира. Дорога с трудом угадывалась, но старшина вел их к реке уверенно, напористо шлепая по грязи.
На берегу собрался, в ожидании избавления от злой напасти, весь город. Люди стояли, сбившись в плотную толпу, а перед толпой стояли. Стянутые одной веревкой, они. Совсем еще молодой мужик. Борода на два пальца отрасти не успела. И она, радикоторой он пошел на подлое дело. Стояли и смотрели друг на друга, не видя людей, не слыша гневных раскатов грома и вспышек молний. И, казалось, совсем не испытывали страха перед близкой смертью, сцепившись побелевшими пальцами. И только губы чуть заметно шевелились, произнося последние, понятные только им, слова.
Минуя толпу, Радогор подошел к ним, взглядом остановив Колота, снова попросив княжну. - Останься, Лада. Не смотри.
И снова Влада замотала головой. Так и подошли вдвоем. Влада, как завороженная, смотрела на обреченных. Не страх, счастье увидела на их лицах. И содрогнулась. А они даже не обернулись на их шаги, боясь отвести глаза друг от друга.
- Ступите в лодку. - Непривычно хриплым голосом попросил Радогор, глядя в сторону. И помог перешагнутьим через борт. И совсем уж тихо прошептал. - Вы не увидите своей смерти.
Повернулся к реке и громко крикнул.
- Они ваши, госпожа вила… Город внял вашей просьбе. Выполните же и вы просьбу города. Уймите свой гнев.
Одним движение, одним могучим толчком он отправил лодку в набегающую волну.
- Мы услышали тебя, витязь!
Голос вилы без усилий прорвался через шум дождя и раскаты грома. Лодка качнулась на волне и медленно поплыла к середине реки. А двое обреченных стояли в ней, не замечая ни кого, и ни чего. Приостановилась и закрутилась на месте, сворачивая воду в воронку. Снова остановилась, словно раздумывая, клюнула носом и упала вниз, скрывшись под водой.
И только злорадный, мстительный смех вил, возвестил людям, что их страшный суд свершился.
- Мы в долгу перед тобой, витязь. - Услышали они все тот спокойный, холодный голос вилы. - Позови, и мы придем.
Княжна, сама не понимая почему, вздрогнула и быстро шагнула к воде.
- Прошу тебя, госпожа вила. Не разлучай их. Пусть хоть в смерти они будут вместе, если не позволено было быть рядом в жизни. - Крикнула она, срывающимся от волнения, голосом. - Ты сама любила, ты знаешь, что это такое.
Дождь обрушился с новой силой. И кончился… Только гром продлжал грохотаать, убегая за реку, за дальний лес. А над головой синело чистое небо, словно и не было черных, угрюмых туч.
- Я знаю, что такое любовь, княжна. - Услышали тихий, наполненный горечью, голос вилы. - Я помню все. Да будет так, как ты просишь…
А люди остались на берегу. Стояли и смотрели, как сворачивается воронка, уменьшаясь в размерах. А в ней, под толщей темной и мутной воды, исчезают несчастные влюбленные. И в редких глазах Радогор встречал осуждение. Сожаление о неправедно погубленной жизни видел, а осуждения нет. У многих женщин в глазах стояли слезы, видела княжна.
И только старшина Колот не остался на берегу. Шел, хмурый, нещадно топая и утопая в топкой грязи и бормотал замысловатые ругательства.
- Отдайся под руку Верховского князя Ратимира, Колот. - Бросил ему Радогор, заслышав бормотание. - Не выстоишь один. Поступишься малым, а обретешь много больше.
- Радо, не будем ждать утра. - Тихо шепнула ему Лада. - Жутко мне. Так и стоят они перед моими глазами. И дождь кончился.
- Сыро в лесу, моя княжна. Вымокнешь.
- Не разомкну. Дышать мне здесь не чем.