Лошадей распрягли и отогнали подальше от повозок. Костер был сложен не слишком аккуратно, но это было неважно – они сейчас больше думали не о красоте церемонии, а скорее о быстром избавлении от потенциальной проблемы. Крестьяне щедро поливали бревна, повозки и трупы дегтем, чтобы добавить жару огню и заставить его разгореться еще быстрей. В конце концов Виктор кивнул, и кто-то из местных первым бросил в центр костра факел. Вслед за первым полетели еще несколько, разжигая пламя с разных сторон.
Уже через минуту всем пришлось отходить назад, настолько сильно начал разгораться огонь.
– Куда вы теперь? – спросил Виктор местного старосту, одновременно притрагиваясь к мертвому телу – последнему, оставленному специально для мага.
– Подальше отсюда. Раз до ваших краев нам не добраться, значит, просто подальше, пойдем на запад, насколько сможем, пока уж совсем в болота не упремся. Будем есть лягушек, если придется, все лучше, чем оставаться. Думаете, вы первые обоз перехватываете? В том-то и дело, что нет. Но если мертвецов подрезать еще позволяют – то ли глаза закрывают, то ли руки у них до всего не доходят, то обоз еще ни разу не прощали. Всех в округе через ворота пропустят, еще живыми, чтобы все перед смертью почувствовали. А некроманта вообще еще никто не успокаивал до вас, так что тоже…
– Через ворота? – переспросил Виктор.
– Вы действительно издалека, – кивнул староста. – Нет, я больше не спрашиваю, если нельзя вам этого говорить, то и не надо, тем более что вы нас спасли сегодня. Ворота есть в столице. Главные ворота некроманта. На арку больше смахивают, чем на ворота. Те, кто под ними проходят, превращаются в нежить. Медленно. С болью. Говорят, кричат до одури. Так сильно иногда кричат, что у живых из ушей кровь идет. И такая, говорят, боль, что они даже уже мертвыми кричать продолжают, не могут остановиться. Гвардия нынешнего короля. – Староста презрительно сплюнул. – Так их и делают. Им сразу после превращения прямо к плоти доспехи прибивают, на голову, на плечи, на позвоночник. Ни пробить, ни убить. Хуже, может, только избранные – некрорыцари, но тех хоть мало.
– А это кто? Их, наверное, еще после умерщвления расплавленным оловом заливают? – встрял в разговор Брентон.
– Нет, хуже. Это вообще добровольцы. Те, кто победил на арене. Лучшие воины со всей страны. Обладают правом жить, обладают правом просить умерщвления. И умерщвление им дарует лично он. Говорят, они после смерти, в отличие от остальных, становятся еще быстрее, еще сильнее, ну конечно – ни убить, ни пробить, ни заставить отступить.
– Арена? – задумчиво спросил Брентон.
– Ага. Состязания идут все время. Больше у столицы, конечно, но даже на окраинах арены построили, и они не пустуют. Как ни странно, дураки находятся, и немало. Иногда и рабов на них гонят, они вроде как и не добровольцы, но куда им деваться. Я ж ни разу не видел, но в городе говорили, что он каждый сезон с десяток новых рыцарей "посвящает". А они же бессмертные совсем, вот и считайте. Еще дюжина лет, и совсем туго будет. Пока-то, я ж говорю, кто их видел, этих рыцарей. Даже гвардия только в столице стоит, короля охраняет. Но с каждым годом их все больше, а нам все хуже. Уходить надо, на болота уходить, раз больше некуда.
– Все, этого в костер. – Виктор поднялся от мертвого тела.
Некоторые крестьяне копались вилами в золе, пытаясь убедиться, что после погребения не осталось несгоревших трупов. Остальные уже вовсю собирали пожитки. Эта деревня казалась странно слаженной, шустрой и боевитой. Или, возможно, она просто стала такой под правлением некроманта. Похожие поселения Виктор видел на западной границе, у берегов Хагона. Те крестьяне тоже были такими – хмурыми, сосредоточенными и быстрыми на сборы. Орки научили их быть такими на несколько поколений вперед.
Староста махнул рукой, подзывая своих родичей, и несколько крестьян утащили последний труп на уже подготовленное ложе из дров.
– Ну а вы куда дальше? – спросил старик.
– Пока не знаем, – качнул головой Виктор. – В столицу бы нам, конечно, посмотреть самим, что да как. Только вот непонятно пока как. Там живые хоть остались, в столице, или только скелеты да мертвецы?
– Остались, конечно. И много еще осталось. Слышал – некоторым там даже по нраву новая власть пришлась. На арену зрителей приходит – не протолкнуться. Только вот все больше людей метки себе ставят. Им за это даже платят, вишь. Вот и получается, что скоро никто спокойно к Лодочнику уходить не будет – сначала к некроманту в услужение.
– Ну, давайте. Мы уходим. Вы тоже не задерживайтесь. Костер был большой, мало ли кто на огонек спешит. Удачи вам и побольше хороших рецептов блюд из лягушек.
– Ну и вам удачи. Чую я, не простые вы наемники, таких только самые богачи нанять могут. Думаю, непростое дело вам дали. А по тому, как вы мертвечину не любите, желаю, чтобы оно удалось вам все выполнить.
Магу снился сон. То самое бескрайнее поле, только теперь на нем не было демона и его врага. Без их громадных туш поле казалось пустым и еще более бесконечным. Без звона мечей вместо них начинала звенеть тишина.
В этом сне, внутри него, маг грезил. Дуб, ветвь которого он сломал когда-то в детстве, пытаясь добиться благосклонности учителя, то появлялся, то исчезал на горизонте. Так далеко, что маг не мог его видеть. А если и мог, то никогда не смог бы определить, греза это или реальность, удаленная настолько, что может быть приравнена к грезе.
Круг некромантов появлялся у него за спиной. Они стояли молча, уставившись в самый центр своего миража. Какое-то заклинание, из тех, что можно сделать только вместе, плелось там в абсолютной тишине.
Но это было за спиной, и маг не мог сказать, стоят ли его враги-друзья-помощники, утаптывая пшеницу, или ему это только кажется. Как отделить грезу от реальности, если ты не можешь повернуться? Можно сделать любимых тобою людей бессмертными – для этого надо только уйти от них, оставить их навечно. И пока ты не увидишь их могилу, они будут жить вечно – ведь ты не видел их мертвыми.
Некроманты пели немую песню, пытаясь ему помочь. Как могли его враги стать друзьями? Чей коварный замысел они исполняли, втираясь к нему в доверие? Что хотели ему объяснить те, кого не было за спиной? Какое желание мага собирались исполнить?
Каждый осколок первозданного хаоса дрожал, меняя картины грез, зовущих мага. Его зрение туманилось, и порой ему казалось, как через осколки, лишь слегка приминая колосья, мчится тень рыси. Но не было самой рыси, поэтому это тоже был только бред. Как тень могла мчаться без того, что загораживает путь свету? И, если уж на то пошло, откуда могла взяться тень, если на всем бесконечном синем небе этого мира, до самого горизонта, уходящего даже за пределы этой бесконечности, не было солнца?
Как тишина могла звенеть настолько сильно, что болели уши? И как в эту тишину мог вплетаться рев медведя? Откуда в мире колосьев взяться медведю? И его рыку в полной тишине? Откуда взялась эта греза?
И почему фокус глаз мага все время плыл, как будто он находился в чужом теле, к которому никак не мог приспособиться?
И не главная ли эта греза – отсутствие демона? Как он мог отсутствовать, если этот мир – всего лишь его часть? И может быть, демон здесь, никуда не делся, но маг просто не видит его, потому что сложно разглядеть самого себя?
Хаос оставался, он никуда не исчез, просто уютно устроился глубоко в сознании мага. Восторгом, колосьями пшеницы, далеким горизонтом хаос лишь напоминал о себе. Давал власть над тем, что не дозволено простым смертным. Подарок демона или проклятие, но оно было с ним, с магом. Частью демона и был маг. Может быть, он был рожден только для того, чтобы стать хранителем частички древней силы. Или демон возник, вырос, жил и сражался, а потом ждал несколько вечностей подряд – только для того, чтобы маг что-то понял.
И тень рыси шепнула сквозь тишину: "Я с тобой".
И в рыке медведя послышалось отчетливое: "Мы рядом".
И маг знал, что это единственное, чему можно верить. Потому что это было единственным, во что он хотел поверить.
Они шли открыто по дороге, ни от кого не таясь. Все пятеро. Брентон лишь слегка прикрывал мага, идя на пару шагов впереди, а остальные, наоборот, шли сзади, чтобы иметь возможность быстро защитить тыл или рассредоточиться по краям дороги, пока пустынной.
Встречные не увидели бы лишь Фантома и Молнию, прикрывающих фланги. Сейчас им приходилось пробираться меж деревьев, но им обоим было не привыкать. Возможно, конечно, Даниэлю было все же чуть легче, ведь он всегда был рейнджером, а Ким начал учиться двигаться по лесу лишь в западных чащах, вместе со всеми.
Пока дорога оставалась пустой, Виктор тихо подводил итоги:
– Тут все запущено значительно сильнее, чем думалось нашему королю. Грегор сказал, чтобы мы лишь разведали – и мы разведали. Но если возвращаться сейчас, то это бесполезная разведка.
– Больше через ту пещеру не попрусь, – хмуро заявил Мугра.
– Вот-вот. Обратно еще надо дойти. А там зима. Да и что после зимы? Перевалы как были завалены, так и остаются. По подземным пещерам войско не проведешь. А если проведешь, то какое должно быть войско, чтобы тут что-то сделать? А некромант, тот, в столице, растет в силе. Пауки на наших дорогах, твари в море – чем больше я смотрю, что происходит здесь, тем больше думаю, что это все – лишь отголоски его силы. Он бы и рад ее спрятать до поры до времени, но не может, так насосался. И данью этой он обложил Сунару не просто так, как пить дать.
– Войско собирает, – подтвердил Брентон. – А тут только и воевать, что разморозить перевалы – и на юг. Если с ходу возьмут Дассан, а там сейчас и гарнизон-то всего ничего, то расползутся по всему королевству. Будут ножичками народ травить, каждый новый убитый к ним может встать.
– Ты прав и не прав. Некромант, любой, тоже ограничен. Тот, кого мы здесь успокоили, вообще слабенький был – только и мог, что печати сдергивать и живых в мертвецов превращать. Тот, что в столице, может армию создать. Но не бесконечно большую. На это и сила нужна, и время. Поэтому он тут и прячется. И перевалы завалил. Силы накопить. Чем больше через его руки смертей прошло, тем больше у него силы. Это я догадываюсь, но чувствую, что догадки мои верны.
– Так и что делаем? – спросил Рем. – Судя по всему, нам одно остается – лично нового короля Сунары окончательно упокоить, если он уже мертвый, или сначала еще и убить, если нет.
– Ну да, – кивнул Брентон. – Думаю, что так.
– И личный должок к нему есть, – добавил Мугра.
По улицам гулял ветер, но дождь прекратился, уступая место редким, сухим и жестким снежинкам. Зима приближалась, была где-то совсем близко от порога, но пока его не переступала. Возникло какое-то странное состояние неустойчивого баланса – когда осень вовсю пытается сдать пост и уйти отдыхать, считая, что все дела сделаны: листья раскрашены и сброшены на землю, почва закалена промозглыми и нудными дождями, воздух выстужен неспокойными ветрами и ждет теперь только мороза. Но зима еще ленится, иногда открывая глаза и бросая вниз снежинку-другую, подмораживая лужи то здесь, то там, но все никак не проснется окончательно, чтобы заняться своими прямыми обязанностями.
Они заскочили в таверну как раз до дождя и сейчас сидели, забившись в угол, неторопливо ожидая еду и тихонько прислушиваясь к разговорам вокруг. Хозяин еще с порога предупредил, что комнат у него нет – все занял высокородный, решивший остановиться на ночлег, пока не стемнело. Но они могут спать в общей – прямо под столом и на лавках, где найдут место. И дорого с них не возьмут, все ж времена неспокойные, и лишняя пара мечей не повредит.
Хозяин так и не уточнил, что же может беспокоить уважаемого трактирщика в центре королевства. Просто принял заказ и принес еще эля, чтобы им было чем позабавиться, пока готовится мясо.
Народу в таверне было немного. Несколько местных, забредших влить в себя кружку-другую, пара путников, сидящих каждый сам по себе и ни с кем не общающихся, да тот самый высокородный, занявший самый лучший стол.
Его свита была невелика, всего несколько человек, и, что было даже более странно, среди них можно было легко определить лишь двух воинов, скорее всего – телохранителей. Либо высокородный был слишком уверен в спокойствии местных дорог, либо он явно переоценивал возможности двух своих бойцов.
Как вскоре выяснилось, оба предположения были ложными.
Телохранители высокородного то и дело нервно озирались по сторонам, косились на дверь. А так как единственная серьезная угроза, которую они могли найти в таверне, исходила как раз из угла, где сидел отряд, то друзья получили излишнее внимание, хотя именно этого пытались сейчас избежать.
Но оружие и доспехи, пусть даже легкие, не скроешь от глаз. От них за версту разило силой, и единственная надежда была на то, что их опять примут за наемников – просто потому, что у большинства местных в голове не укладывались менее стандартные варианты.
Поэтому сейчас они сидели тихо, стараясь не высовываться. Ким краем глаза наблюдал за наемниками и высокородным, остальные же вообще уткнулись носами в кружки, чтобы чем-нибудь не выдать свое инородное происхождение.
Отряд мог перебить всех в этой темной таверне. Но они не могли всю дорогу до столицы устлать трупами, им надо было научиться вести себя как местные и вызывать поменьше любопытства и ненужных вопросов.
Ким видел, как телохранитель что-то прошептал своему господину, указывая на их угол. Похоже, тихий вечер мог так и не удаться. Высокородный кивнул и отдал негромкий приказ сидящему рядом слуге.
– Ты говори, – шепнул Мугре вор. – Сойдешь за атамана.
Мугра не сразу сообразил, в чем дело, но слуга уже подошел к их столу.
– Если мечи глубокоуважаемых господ продаются, на что мы очень надеемся, – напыщенно начал слуга, – то в этом заведении найдется тот, кто готов заплатить за них честную цену.
– Честную цену вы на рынке поищите, – экспромтом буркнул быстро входящий в роль Волк. – А наши мечи стоят бесчестно дорого.
– Как мне представить лидера уважаемых господ за столом моего хозяина, чтобы вы могли спокойно обсудить и дела, и цену и вкусить все скромные прелести кухни, которые способен предоставить этот приют?
– Моряком кличут. – Мугра вошел во вкус. – Обсудить могу, обещать ничего не обещаю.
Слуга степенно кивнул. Манеры его навевали воспоминания о сплетнях насчет излишеств, которые позволяли себе северные дворяне. Но рядом с высокородным сидела женщина, весьма красивая и, несмотря на дорожные одежды, ухоженная. Так что было непонятно, что в свите делает подобный слуга.
– Мой господин хотел бы пригласить уважаемого… Моряка за свой стол, – слуга повел рукой, окончательно вогнав Мугру в ступор, – и сделать ему предложение, которое заинтересует ваш отряд. А чтобы остальные тем временем не скучали, мой хозяин сейчас же прикажет принести за ваш стол кувшин лучшего эля, который может предложить эта скромная обитель.
– Ну пусть принесут, – кивнул Мугра, вставая из-за стола.
Торговаться он любил, так что его ожидало развлечение, омраченное только тем, что постоянно приходилось помнить, кто он, и стараться себя не выдать.
Моряку освободили место рядом с дворянином, слуга сначала отправился давать новые распоряжения трактирщику, а потом пересел на другой край стола.
– Мои телохранители, те из них, кто остались живы, обратили мое внимание на ваш отряд, – тихо и спокойно начал высокородный. – Могу я задать вам несколько вопросов о вас и ваших людях, прежде чем перейти к сути?
– Ну задавайте, уважаемый, почему бы и не задать, – степенно, подстраиваясь под неспешность собеседника, ответил Мугра.
– Позвольте прежде всего узнать, продаете ли вы свои услуги и не связаны какими-либо обязательствами, которые не дают вам возможность брать на себя новые?
– Да вроде нет, – стараясь выглядеть уверенно, ответил Мугра, – не помню ничего такого.
– Тогда позвольте представиться, – кивнул высокородный. – Мое имя Сингар, мое небольшое поместье расположено слегка к востоку от столицы и дает мне весьма неплохой доход.
– Рад, что имею дело с состоятельным клиентом, – не преминул вставить Мугра. – Мои ребята привыкли зарабатывать много своими услугами. А я не люблю их разочаровывать.
– Я не буду спрашивать, кто вы и откуда, – продолжил Сингар. – Тем более что ваша деятельность зачастую бросает вас с одного конца королевства в другой, а иногда и за его пределы. Выглядите вы необычно, но я сейчас не в той ситуации, чтобы привередничать. Главное, что на первый взгляд вам можно верить, а ваше наверняка темное прошлое меня волнует мало.
– Да уж, пусть лучше вас волнует ваше светлое будущее, уважаемый Сингар.
– Вот-вот, прямо в точку, – тут же ответил дворянин. – Мое будущее сейчас зависит от того, насколько спокойно я смогу добраться до столицы. Дней десять пути, но дороги нынче такие неспокойные, вы знаете. Я вышел в дорогу с дюжиной отличных бойцов, но упыри уже начали вылезать даже на дороги, пусть хранят боги нашего короля и пусть он здравствует еще долго. Половину моей свиты пришлось проводить к праотцам, а вместе с ними и почти всех хранителей моего тела. И вы первые хорошие мечи, – продолжил Сингар, – которые я увидел с тех пор. Поэтому мое предложение: пять серебряных в день, а если случится так, что кто-то из вас семерых перейдет в армию нашего короля, дай ему боги здоровья, ползолотого остальным.
– Каждому, – ответил Мугра.
– Что каждому? – не сразу понял барон.
– Пять серебряков каждому за день пути. А умирать мы не собираемся, так что ползолотого можете оставить себе.
Сингар кивнул:
– Но до столицы вам придется довольствоваться пятью на всех. Я не вожу с собой столько монет.
Краем глаза заметив, как шевельнулся один из телохранителей, Мугра ответил:
– Ну мы же вам доверяем, так что это ничего, заплатите остальное по прибытии. И ту же цену двум вашим людям. Хотя бы за то, что они выжили.
– Справедливо, – кивнул Сингар. – Хотя они и так получали неплохо.
– Ну, тогда договорились, – улыбнулся Мугра. – Кстати, я надеюсь, что расходы в пути вы галантно берете на себя, начиная с этого момента?
Сингар лишь вздохнул.
Уже когда они начали подниматься из-за стола, Мугра как бы невзначай задал тот вопрос, который был единственным, на самом деле имеющим для него значение. И даже не сам вопрос, а лишь его тень, ниточку, за которую он смог бы потянуть, не вызывая у высокородного еще больше подозрений:
– Так, говорите, упыри стали появляться на дорогах? Как странно…