– Неужели никто не захотел даже познакомиться с новым хозяином? – Против своей воли Илькавар чувствовал себя как будто уязвленным. – Они просто ушли и все?
– Да, мой господин. Просто ушли, и все. Они ни на миг не пожелали задержаться в этом проклятом доме.
– Проклятом? Объясни-ка! – Илькавар пристально уставился на дворецкого, но тот лишь опустил голову и промолчал. – Скажи мне, – после долгой паузы вновь заговорил Илькавар, – а ты почему остался?
– Я хотел дождаться тебя, чтобы предупредить…
– О чем?
– О том, что если тебе дорога жизнь, то лучше бы отказаться от этого наследства. Оно действительно проклято.
– Ты добрый человек, – с чувством молвил Илькавар. – Взял на себя то, от чего в ужасе бежали все другие…
На миг ему вспомнился разговор с королем. Разве сам Илькавар не поступил так же – принял на себя одного общую вину? Впрочем, Илькавар сделал это отнюдь не добровольно – в отличие от старого дворецкого.
– Так что их так напугало? – продолжил он допрашивать старика.
Дворецкий только пожал плечами и отвернулся. Наконец он прошептал:
– Я не могу ответить тебе, мой господин, потому что сам в точности не знаю… Здесь творится что-то дурное. Оно растворено в воздухе, оно затаилось в саду, оно прячется в каждой из этих роскошных комнат. У него нет имени, нет обличья, но оно существует, можешь мне поверить.
– Оно убило кого-нибудь? – допытывался Илькавар.
– Нет…
– Искалечило? Может быть, напугало?
Старик молчал.
Илькавар тряхнул его за плечи.
– Говори! Ты ведь хотел помочь мне!
– Я не знаю, мой господин. Просто чувствую его. Оно как будто высасывает силы. Беги отсюда!
– Нет уж, – разозлился вдруг Илькавар. – Я всю жизнь провел в бедности, я постоянно топил свою неудачливость в вине, которое покупали для меня другие. Теперь, когда удача повернулась ко мне лицом, – не стану я бежать от нее! Катабах не сделал ровным счетом ничего доброго ни для меня, ни для моего отца, – так теперь пусть отдаст родственный долг хотя бы из-за гроба.
– Я предупредил тебя, мой господин, – сказал дворецкий. – Больше я ничего не могу для тебя сделать.
– Ты сделал для меня очень многое, – заверил его Илькавар. – Ты преодолел необъяснимый страх перед неизвестно чем, – тут юноша усмехнулся, но дворецкий оставался серьезным, – и дождался меня. Ты не хотел, чтобы я пришел в совершенно пустой дом. Ты – добрый человек, и когда я вступлю во владение моим наследством, когда все злые тени уйдут отсюда навсегда, – клянусь, я позабочусь о тебе.
– Я благодарен тебе, мой господин, и желаю тебе удачи, дворецкий поклонился. – А теперь позволь мне удалиться.
– Хорошо. – Илькавар махнул ему рукой. – Уходи. Рекомендую снять комнату в таверне "Зеленый медведь". Скажи, что ты – мой друг, и тебя поселят бесплатно. Там все знают о том, что я скоро разбогатею, так что охотно поверят в долг.
– Я сделаю, как ты говоришь, и буду ждать вестей от тебя, – сказал дворецкий. На миг его старческие глаза ожили и вспыхнули. – Кто знает? Быть может, ты действительно сумеешь одолеть живущее здесь зло. Но все же берегись! Катабах наводнял этот дом недобрыми духами на протяжении долгих лет – их не победить за три ночи.
И старик поспешно ушел, нарочно громко стуча башмаками.
Илькавар бросился в мягкое кресло. Как удобно! Он вытянул ноги, и обитая бархатом скамеечка как будто сама прыгнула под его ступни. Как здесь все продумано! Еще бы, у дядюшки было много времени для обустройства дома…
Он протянул руку и безошибочно снял с маленького столика кувшин. Вино еще оставалось там. Доброе аквилонское вино, лучшее в Хайбории.
Илькавар сделал глоток, другой. Бесшабашное веселье овладело им. Скоро, скоро здесь все изменится! Зазвучат громкие голоса, хорошенькие служаночки будут бегать по комнатам, очень занятые и деловитые, и вот уже Илькавар оглянуться не успеет, как старший сын явится к нему в гостиную и потребует подарить ему лук и стрелы…
Он закрыл глаза, предавшись сладким мечтам. Неожиданно Илькавару показалось, что в комнате кто-то есть. Кто-то вошел совершенно беззвучно и теперь таращится на нового хозяина поместья, стоя в дверном проеме. Ощущение было таким сильным, что Илькавар весь покрылся мурашками.
"Что за дьявольщина здесь творится? – подумал он, сразу же вспомнив предостережения дворецкого. – Нет, не может быть! Здесь все в порядке. Я у себя дома. Рабов здесь нет, вольнонаемные слуги ушли, ушел и дворецкий. Я здесь один. Катабах мертв… и никогда больше не крикнет своим клевретам, чтобы гнали подальше от ворот нищего пройдоху, который осмелился назваться его племянником!"
Но чувство чужого присутствия не исчезало. Илькавар понял, что ему страшно. Он открыл глаза и заставил себя встать и подойти к дверям.
– Сейчас я увижу, что там никого нет, и успокоюсь, – сказал он себе. – А после этого выпью еще немного доброго вина, прихвачу пару кувшинов и пойду в "Зеленого медведя". Посижу там с друзьями, пока не настанет пора спускаться в склеп и караулить покойного дядюшку.
Он сделал несколько шагов, отдернул шторы, закрывавшие проем… и с невольным криком шарахнулся в сторону.
В дверях стоял самый безобразный нищий, какого только можно было себе представить. Непонятно было, какого возраста этот человек. Лишения отпечатались на всем его облике, как след от королевской печати на мягком воске. Лицо его, серое, обветренное, было покрыто шрамами и морщинами. Сама ночь затаилась в бездонных глазных впадинах, и мрачный огонь горел в их глубине. Безгубый рог был растянут в отвратительной ухмылке.
Длинные свалявшиеся серые волосы болтались на висках нищего, а плешивая макушка была покрыта струпьями. Рваная одежда болталась на костлявых плечах.
– Кто ты? – с трудом выдавил Илькавар.
Губы его дрожали. Больше всего на свете ему хотелось убежать и очутиться где-нибудь подальше от этого ужасного человека – если, конечно, то был человек. – Кто ты такой?
"Дворецкий предупреждал меня, – смятенно думал Илькавар. – Хорошо, что добрый старик уже ушел… и опасность угрожает только мне одному".
– Кто ты такой?! – Илькавар сорвался на крик.
Нищий мелко затрясся от смеха. Он поднял сухую руку и указал на Илькавара длинным черным ногтем.
– Ты – наследник?
– Я хозяин этого дома! – Илькавар из последних сил старался выглядеть уверенным и сильным, хотя – увы, он полностью отдавал себе в этом отчет, – наверняка казался перепуганным, жалким и слабым.
– Хозяин? Ты – хозяин?
Нищий хохотал все громче. Он широко разевал пасть, и Илькавар невольно уставился на его гнилые зубы. Нищий высунул язык и подразнил молодого человека.
– Ты – хозяин? Хозяином был здесь этот старый мерзавец! – закричал нищий. – Этот негодяй! Ублюдок! Это порожденье ночной мрази! И сейчас он – в лапах демонов, помяни мое слово! Демоны рвут его на части! Демоны уничтожают его! Демоны грызут его плоть! Он горит, он корчится, он желает забвения – и никогда, никогда не получит он забвения! Только боль, ужас, ненависть, только страдание без конца!
Выкрикнув это, нищий повернулся и быстро побежал прочь.
– Подожди! – Как ни странно, за то время, что нищий изрыгал свои проклятия, Илькавар успел привыкнуть к его жуткому обличью. Юноша даже немного пришел в себя. Подумаешь, безумец в лохмотьях! Илькавар и не такое видал! В конце концов, он же побывал в ужасных застенках Тарантии, и сам грозный король Конан допрашивал его, в то время как тяжелые цепи висели у Илькавара на руках и ногах и впивались в его плоть. У него даже сохранились следы.
Поэтому Илькавар решил во что бы то ни стало выяснить, кто этот нищий старик, каким образом он пробрался в дом и что означают его странные проклятия мертвецу?
Разумеется, сам Илькавар не испытывал нежных чувств к почившему Катабаху. Но ведь дядюшка умер, не так ли? Дядюшка больше никогда никому не причинит зла. Следует думать о том, что есть, а о не о том, что давно миновало.
– Стой! Подожди! – взывал Илькавар.
Серые лохмотья мелькали у него перед глазами, когда он гнался за нищим через анфилады роскошных комнат. Нищий, казалось, хорошо знал дом Катабаха. Он уверенно нырял в переходы, о существовании которых неопытный человек мог даже не подозревать, он открывал замаскированные драпировками двери и в конце концов выскочил в сад и исчез.
– Проклятье! – Илькавар ворча закрыл последнюю дверь.
В саду не обнаружилось никаких следов. Нищий словно растворился в воздухе.
– Хотел бы я знать, кто это был, – говорил себе Илькавар. – Что он делал в моем доме? Откуда такая ненависть к Катабаху – это я еще могу понять… Хотя нет, не могу. Это нечеловеческое чувство, слишком яростное для того, чтобы его могло вместить в себя человеческое сердце.
В конце концов Илькавар принял единственное разумное в данной ситуации решение: нищего он выбросил по возможности из головы, прихватил пару кувшинов аквилонского, как и собирался, и отправился в "Зеленого медведя".
* * *
Как оказалось, дворецкий уже прибыл туда и разместился со всеми удобствами в небольшой комнатке. Илькавар лично удостоверился в этом, однако тревожить покой старика не стал. Если бы новый хозяин имения увиделся с дворецким, то не удержался бы и начал расспрашивать про загадочного нищего, а это могло бы вызвать нежелательные последствия.
Дворецкий, небось, перепугается до полусмерти и сбежит. А сбежав – пропадет где-нибудь на большой дороге. Илькавар меньше всего на свете хотел его гибели.
Поэтому он уселся на стол и выставил кувшины.
– Угощаю! – объявил он.
Хозяин "Зеленого медведя" недолго думая присоединился к веселому обществу. Ему любопытно было послушать.
Два кувшина аквилонского прикончили очень быстро, так что скоро опять возникла нужда в выпивке.
Илькавар рассказывал с громким хохотом:
– Все слуги разбежались! Я прихожу – а в доме никого, кроме дворецкого, и тот напуган до полусмерти. Воображаю, какие ужасы наговорил им обо мне дядюшка.
– Нет никого страшнее нашего Илькавара! – гомонили кругом. – Ха-ха, вот так чудовище! Особенно когда пьяный. Но и трезвый хорош: лицо розовое, глаза голубые… Он похож на ночной кошмар!
Илькавар чувствовал себя совершенно счастливым. Он смотрел на своих разгоряченных выпивкой и веселой болтовней приятелей, и ему думалось, что нет в мире ничего лучше, чем вот так сидеть и смеяться.
И только маленький червячок беспокойства изредка шевелился в глубине его сердца, но Илькавар упорно не обращал на него внимания.
– А как насчет условия завещания? – спросил один из приятелей, некий Кракнор. Он слыл наиболее рассудительным во всей компании. – Ты собираешься выполнить его?
– Разумеется, – кивнул Илькавар. – Я человек честный, как известно. Да и не хотелось бы мне лишиться такого богатого куска. А законники – люди суровые. Если они пронюхают о том, что я нарушил условие, меня быстренько вытолкают взашей. Король Конан внимательно следит за тем, чтобы законы исполнялись.
Он назвал имя короля и смутился. Ему вдруг показалось, что остальные знают о его встрече с королем. Но это, конечно, было не так.
– Где находится склеп? – спросил Кракнор.
– В саду, за домом. Я там еще не был. Полагаю, у меня будет достаточно времени, чтобы там осмотреться.
– Странная фантазия – выстроить свою гробницу рядом с домом! – сказал Кракнор.
– Для меня это удобно, – пожал плечами Илькавар. – Я склонен рассматривать подобное расположение гробницы как проявление заботы о племяннике. Мне не придется ходить куда-то далеко, на кладбище. Все под боком – и живые, и мертвые.
– Мертвые – скверная компания для живых, – заметил другой их приятель.
– Согласен, но мне выбирать не приходится, – сказал Илькавара. – В конце концов, все это продлится три дня, а потом я прикажу замуровать вход в гробницу и посажу вокруг кусты.
– Хорошая идея! У Илькавара голова варит! Ура Илькавару! – закричали кругом.
Илькавар со смехом опрокинул в горло еще стакан.
– Может быть, кто-то хочет пойти со мной? – предложил он. – Посидим у гроба старикана, выпьем за его здоровье, скоротаем ночь?
– А что? – проговорил Кракнор, – Лично я не против. Аквилонское, которое сохранилось в запасах дядюшки Катабаха, произвело на меня сильное впечатление. Давно я не пил ничего подобного.
– Скажи уж прямо – никогда! – воскликнул Илькавар.
– И скажу! – подхватил Кракнор. – Никогда я такого не пил! А добрый наш хозяин, – он немного шутовски поклонился хозяину "Зеленого медведя", – нарежет для нас ветчины.
Сказано – сделано. Скоро вся харчевня участвовала в подготовке "экспедиции". Кругом обсуждали предстоящую вечеринку с мертвецом.
– Передай ему от нас привет!
– Спроси, хороши ли в Серых Мирах красотки?
– Не отваливаются ли у них части тела при объятиях?
– А как насчет нижней челюсти? Не мешает ли ее отсутствие поцелуям и милой болтовне?
– Что они там пьют, в преисподней?
Илькавар вдруг некстати вспомнил проклятья страшного нищего и то, что тот говорил о "преисподней", и холодок пробежал у него между лопатками. Однако он сдержался и поскорее отогнал дурное предчувствие.
* * *
– Так вот как здесь, значит, все устроено? – сказал Кракнор, озираясь по сторонам, когда они с Илькаваром вошли в сад. – Очень богатый участок. Посмотри, какие деревья! Это же не местные породы. Вон то – я точно тебе говорю – привезено из Зингары. Очень плотная древесина. Старик явно не скупился, когда речь шла о его саде. А вот это – полагаю, из самого Шема. Ну и ну! Никогда не подозревал, что здесь могут быть собраны такие богатства.
– Откуда ты знаешь про деревья? – удивился Илькавар.
– Как-то раз ездил с караваном купцов до Шема и обратно. Давно, в детстве. С отцом, – нехотя сказал Кракнор. – Он начинал как простой торговец, только потом ему повезло. Он торговал древесиной.
– Ясно, – кивнул Илькавар. – Моему отцу тоже повезло бы, если бы его компаньоном не был Катабах. И если бы он не спился после смерти матери.
– Невезение и везение человека – в руках богов, – философски заметил Кракнор.
– Только в том случае, если боги не переложили это в руки самого человека, – возразил Илькавар. "Зачем я веду эти серьезные разговоры? – подумал он. – Ведь мы пришли сюда повеселиться!"
И он показал на дом:
– Здесь полным-полно разных богатств. У меня просто руки чешутся открыть двери моим друзьям и поделиться всем, что я имею… Но – увы! – пока я не смею этого сделать. Наше счастье мы должны заработать вместе!
– Что ж, в таком случае – ура Катабаху! – заключил Кракнор.
Они обошли помпезное строение (Илькавар невольно высматривал следы присутствия жуткого нищего, но ничего не замечал) и увидели гробницу.
Склеп представлял собой небольшое здание, по форме повторяющее жилой дом, только раз в десять меньше. Его возвели из грубого серого камня и украсили причудливой резьбой. В узорах повторялись странные оскаленные морды неведомых чудовищ, прятавшиеся среди густой листвы и длинных извилистых лиан.
Дверь стояла открытой, как будто приглашала войти.
Молодые люди переглянулись. Из склепа тянуло сыростью. Воздух там был затхлый.
– В конце концов, чего же мы боимся? – воскликнул Илькавар. – Разве мы не побывали в застенках Тарантии? Там наверняка было еще хуже! Ведь отсюда мы можем выйти в любой момент – а выйти оттуда не в состоянии никто!
Кракнор молча кивнул и зажег факел. Он передал горящий факел Илькавару, запалил второй, и вдвоем они нырнули в зев гробницы.
Внутри было пусто, если не считать большого прямоугольного гроба, сделанного наподобие стигийских: по форме он отдаленно напоминал очертания человеческого тела, а там, где предположительно находилась голова умершего, было вырезано в камне стилизованное изображение лица.
Совершенно голые стены были сложены необработанным булыжником. Земляной пол, казалось, высасывал из живых все тепло. Молодые люди мгновенно ощутили могильный холод и задрожали.
– Я приготовил одеяла, – сообщил Илькавар. – Сейчас принесу. Они лежат у входа.
Он поспешно вышел, оставив Кракнора дожидаться внизу.
Солнце уже садилось, сад наполнялся прохладой. Насколько же эта живая прохлада отличалась от того мертвящего холода, который источала гробница! Илькавар оглядел сад и дом так, словно видел их в последний раз и прощался с миром живых навеки. Затем он набрался мужества и, подхватив теплые шерстяные одеяла, нырнул обратно в склеп.
Кракнор встретил его с преувеличенной радостью, которая лучше всяких слов выдавала его испуг.
– Я уж думал, что ты сбежал и бросил меня одного! – заявил он, нарочито громко смеясь.
– Одного? За кого ты меня принимаешь? Я никогда бы не бросил товарища одного в беде! – воскликнул Илькавар.
Он густо покраснел, сообразив, что эти слова прозвучали как намек на поступок его друзей, которые именно бросили его отдуваться за всю компанию в тюрьме. К счастью, в склепе было достаточно темно, и смущение Илькавара осталось незамеченным.
– К тому же я не так глуп, чтобы оставить тебя наедине с этим чудесным аквилонским, – быстро нашелся Илькавар. Он был рад, что сумел свести все к шутке.
Они устроились на теплых одеялах, разложили прямо на каменном гробу закуски, поставили на пол кувшины с вином и приготовились скоротать ночь.
Сперва говорили о женщинах, но эта тема, как ни странно, быстро прискучила. Мысли обоих молодых людей занимало странное завещание старика и вообще все, что связано с мертвецами, гробницами и проклятиями.
– Я одного не понимаю, – рассуждал Кракнор, – почему разбежались слуги? Ведь естественно предположить, что новому хозяину они понадобятся. Неужели старик Катабах платил им так мало, что они предпочли скрыться из его владений, едва он закрыл глаза?
Илькавар покачал головой.
– К тому же любой из них мог мне солгать насчет жалованья. Я бы дал, наверное, столько, сколько бы они попросили. А теперь я один в доме и даже не знаю, что здесь и где находится.
– Что ж, в таком случае, тебе предстоит экспедиция в неизведанные земли! – весело произнес Кракнор.
Но он поежился и тем самым выдал свои истинные чувства: ему по-прежнему было не по себе. И даже чудесное аквилонское не помогало скрасить ночь. Кракнор начал мечтать о том, чтобы эта ночь поскорее миновала и чтобы он мог покинуть злополучный склеп.
"Странно, – думал он, поглядывая на Илькавара, – а ему хоть бы что. Ну разумеется, это же его дядюшка. Возможно, и сам Илькавар далеко не так прост и очарователен, как выглядит… Все злодеи были когда-то детьми…"