Глава 10
Тайна Пармареты
Жильвэ добрался до княжеского подворья Эрхоя утром четвертого от пленения имперцев дня.
За это время Лильор-а-Тэи успел закончить большую часть возни с уздечками, привести в пристойный вид запущенную кузню и выбрать подходящий металл для пряжек и удил в накопившемся старом хламе, сваленном в сундуки и чулан. А еще он снял мерку для туфелек, на этом настоял сам князь.
Сотник Дюж кружил возле сарая сапожника, как домашний кот, почуявший дармовые сливки. Он уже и кожу прикупил – наилучшую, из Бильсы. И фасон измыслил, и пояс заказать в пару к сапогам додумался. Он – первый заказчик, ему обещана дешевая цена, и даже князь чужому слову не хозяин, не отменит. Обещано – надо исполнять! Видно ведь: мастер толковый, дело знает. В пару часов княжне колодочки обувные по мерке так выточил – любо-дорого глянуть. Туфельки – загляденье, и каблучки хороши, со звоном… Когда Лильор отлил для украшения пару серебряных розочек, пустив в дело кречетов – леснийские монеты из своего кошеля, – Дюж стал назойлив, как осенняя муха. Пряжки потрясли его воображение. Настолько, что бесподобный темно-вишневый сафьян для первого заказа оказался в тот же вечер коварно подброшен в сарай, пока Лильор работал в кузне. И отказать сотнику сделалось невозможно.
Князь притворно хмурился и насмешливо сетовал, что по вине пришлого пьянчужки в запое теперь – вся стража Эрхоя. Несвязно бормочут про сапоги, охают, слепо глядят на людей и блаженно улыбаются. Сафьян в цене поднимается второй день, а настроение местных сапожников – падает…
Брат наместника долины Лирро прибежал в сопровождении пары следопытов и мага. Все четверо с огромным трудом приняли новую внешность принца, сохраняя на лицах достойную послов невозмутимость каменных изваяний. Поклонились Асте, устроившейся на теплом крыльце. Княжне нравилось сидеть здесь. Видно дорогу из города, солнышко греет, двор как на ладони. И кузня – тоже, а там брат и Косута. Оба голые до пояса, в фартуках, закопченные и совершенно довольные собой. Уже два дня, как они перешли на "ты". Вчера так вовсе освоились: в шутку подрались перед ужином. Князю так не хватало друзей, теперь это изменилось к лучшему, и смотреть на радость самого дорогого человека – приятно. Он почти поверил, что войны не будет, неприятности с гномами уладятся. И более того: у Эрхоя начнется новая жизнь. Ей бы тоже хотелось поверить. Сердцу тепло, а разум упорно советует глянуть в зеркало и вспомнить о возрасте.
Жильвэ выпрямился, назвал себя и дождался ответа княжны. Затем Аста, не отвлекая брата от дел, устроила эльфов отдыхать за столом, накрытым прямо на дворе. Лильор ее заранее предупредил: эльфы будут рады сидеть не в духоте людских комнат, а на свежем воздухе. Княжна ухаживала за гостями и рассказывала им то, что считала возможным. Отдала бумаги гномов и тревожно замерла – как примут?
Брат наместника Лирро довольно кивнул и спрятал их в карман не глядя.
– Остальное, полагаю, уже не здесь, – прикинул он. – Империя не только вам жизнь портит. В Поморье дела тоже плохи. Князя Вершня поссорили с Леснией, а теперь вот женят на герцогине Роль’гис.
– Так погибла моя тетя, – вздрогнула княжна. – Сперва брак с имперским графом, а потом внезапная простуда. И сын ее странно скончался. Вроде бы убийцу к нему подослали, женщину.
– Надеюсь, на сей раз мы успеем.
– А вот и князь Эрхоя, Тарлин Эрн. – Аста попробовала улыбнуться.
Отмытый, насколько это возможно, Тарл поклонился гостям. У него было прекрасное, непробиваемо замечательное настроение: подковы великолепны, фамильная секира опять остра, удила готовы, меч вычищен, даже старинный рессорный экипаж снова на ходу и почти не скрипит. Да и эльфы – приятные гости, редкие и едва ли нацеленные на что-то, кроме общей пользы и мира. Князь коротко повторил слова сестры. Жильвэ кивнул, еще раз хлопнул себя по карману, подтверждая получение бумаг.
– Имперского мага мы заберем. Кроме того, я попробую урезонить подгорников, хотя бы на время, – пообещал он. – Ведь повозка точно у вас, это очевидно. Неужели обстоятельства столь сложны, что их невозможно объяснить?
– Увы, – тяжело признал князь. – Полагаю, во всем обвинят нас. Моя сестра надеялась, что если королева Сэльви, которая к нам и так добра…
– Увы, – вздохнул уже Жильвэ. – Королева способна переупрямить любого гнома, нет сомнений. Но она сбежала из долины вместе с мужем. Полагаю, по делам, а не ради прихоти. И даже уверен: Единственная теперь где-то недалеко, возможно, направляется в Поморье. Наместник эльфов, как я полагаю, выедет на днях в Златогорск, а оттуда вместе с князем Добром к границе поморцев. Будем уговаривать упрямцев встретиться, а не писать друг другу ругательные письма, станем пробовать мирить. Гномы на некоторое время отвлекутся, их знахарь поедет с Жависэлем.
– То есть пока ничего нельзя сделать? – огорчилась Аста.
– Еще недели две, а то и три, будет трудно, – согласился Жильвэ. – Потом мы попробуем вмешаться и помочь. Как раз вернется король гномов с востока, из долины Рэлло. Князья помирятся, если все пойдет хорошо. Жас бегает, как ветер… н-да.
Лильор усмехнулся, уловив намек, непонятный прочим. Один из следопытов даже дернул головой, почти глянул на него, когда прозвучало "ветер" – известно, чье прозвище… Но кое-как удержался. Аста нахмурилась, не понимая запинки эльфа. Тот допил ягодный морс, чуть задумался.
– На третий-четвертый день осени Жас доберется к вам, если все будет лучше самых смелых наших ожиданий, – пообещал он. – Если хуже, то прибавьте еще две недели. А пока у вас есть… – Он снова запнулся, глядя на Лильора.
– Косута, – фыркнула княжна, угадав причину новой заминки. – Так он назвался.
– Хм… пусть будет Косута. – Кое-как Жильвэ проглотил новый ком смеха. – Он достойный человек, и я на него надеюсь. Даже в случае проблем с гномами. И еще. Если вы решитесь сообщить кому-то свои обстоятельства, он подходящий человек для разговора.
– Даже так? – удивился князь.
– Именно так. Есть еще что-то, чем мы можем быть полезны? Погода, болезни, ресурсы?
– Вы и так слишком добры, – смущенно пожал плечами князь. – И теперь у всех, по-видимому, дороже прочего – время…
– Это так. Поймите меня, очень спешу. Гномам что-то подозрительное почудилось в городе Старый мох, там разразился огромный скандал. Вскрыты склады купцов Рэнии и Бильсы, их возмущение безмерно. Надо улаживать. У эльфов в этих местах, как вы знаете, репутация надежных посредников в конфликтах с гномами… Ох, если бы только там шумели бородачи! Я вас умоляю, если возьмутся требовать осмотра сараев и складов – поймите их, это, скажем так, нервное. Лучше открыть и показать. Даже в казну можно пускать их учетчика, он хранит чужие тайны надежнее любого замка. И исключительно честен.
– Мы запомним и пустим. – Князь усмехнулся. Особенно когда обзаведемся такой большой казной, чтобы в нее стало возможно водить учетчика.
Эльфы еще раз извинились за поспешность своего визита, граничащую с невежливостью. Жильвэ охотно уложил в мешок пирожки, вполне искренне похвалил эрхойскую выпечку, встал и поклонился. Аста следила за бегом быстроногих вечных, пока могла их видеть. Потом грустно вздохнула и обернулась к Лильору и брату.
– И почему они не вмешиваются? – вздохнула княжна. – Могли бы оставить кого-то, тех же послов или мага. Всегда приходят, когда иначе уже не решить, и исчезают нечеловечески быстро.
– По-другому нельзя, – извинился за эльфов Лильор. – Настоящих древних эльфов очень мало, всего сотен семь. Из них не более трети – воины и маги. Остальные – музыканты, садовники, заклинатели природы, историки, поэты, художники, ювелиры.
– А младшие? – упрямо тряхнула головой Аста. – Их-то много?
– Более десяти тысяч. Но король и Совет мудрых полагают, что эльфом по-настоящему можно стать только на второй, а то и на третьей тысяче лет жизни. Когда меняется взгляд на мир, формируется подлинный характер, да и опыт позволяет быть не только одаренным художником или пекарем, но и неплохим дипломатом, бойцом и магом. Чтобы выжить в мире людей, приходя сюда в качестве посла, надо быть очень сильным. Эльфов пытались похищать, желая завладеть знаниями – магией, например. Если люди Империи узнают, что здесь, у вас, живет всего один эльф, его присутствие используют для начала войны, точно так же, как и повозку гномов.
– Наверное, – нехотя согласился князь, бросив быстрый взгляд на сестру. – Слушай, Кост, а ты без эльфов можешь заняться погодой? Хоть немножко. А то дожди что ни ночь, хлеб не просохнет до жатвы. Особенно на севере.
Лильор кивнул. И подумал, что за какую-то неделю из его вымышленного имени вылепилось новое. Странное, очень эрхойское и довольно приятное.
Пока он сидел и прикидывал, хорошо ли быть Костом, княжна уже выбрала пару лошадок и вывела их на двор, обрядив в новенькие уздечки. Несколько смущенно сообщила, что поедет с гостем – надо ведь показать, где замокли поля. Да и трехлетки заезжены плохо, важно успеть позаниматься с ними до продажи.
"А лазутчики поездке не помешают, – уверенно добавила Аста. – Их не может быть слишком много. И хотя собственное войско Эрхоя ничтожно, оно далеко не худшее по выучке. Не зря имперцы прячутся и остерегаются даже людей сотника Дюжа, распоряжающегося малочисленной охраной стольного города".
Князь весело блеснул глазами – и согласился. Его забавляло необычное поведение сестры. Ровной и рассудительной, немного замкнутой, склонной сидеть в ограде стен терема и даже в город выбираться не чаще, чем того требуют дела. С детства Аста привыкла быть некрасивой и неинтересной окружающим своей внешностью. Жалости она не терпела, снисходительности не искала. Знающие ее достаточно близко уважали княжну за ум, проницательность и сердечность. Хвалили несклочный характер. И все дружно полагали, что князь скоро женится, и тогда отблеск его семейного благополучия ляжет и на старшую сестру, скрасит ее одиночество. Пусть не свои пойдут дети – но и не чужие, родные племянники…
Странная пара: княжна и сапожник, пусть даже такой толковый. Но Тарл не собирался мешать робким надеждам Асты. Кост уже не юноша, помаялся, побродил по свету, жизнь его пообтрепала. Не красавец, богатством не обладает – даже по скромным меркам Эрхоя. Зато умен, в людях разбирается да и сестру в обиду никому не даст. Чем не хорош?
Лильор верно оценил задумчивый взгляд Тарла, встал и пошел седлать коней. Чувствовал он себя отвратительно, словно по своей собственной глупости оказался магическим способом подвешен в пустоте, а заклятие возвращения на твердую землю – забыл. Эльф может заключить брак с человеком. Но если этот брак будет неполным, без обряда соединения душ, сам он останется вечным, а жена состарится и умрет. Думать – и то неприятно! А уж предлагать подобное невесте вслепую, не объясняя, кто ты, – подло. Она и без того несчастна… С другой стороны, полный брак – это огромная ответственность. Никто не скажет заранее, станет ли Аста эльфом, когда будут произнесены слова. Так вышло с выбором отца: ведьма Сэльви обрела жизнь вечной. Но возможен и обратный исход – он проживет короткий век людей. И умрет. Как решиться на такое – за несколько дней, да еще не сказав ни слова родным?
Лильор затянул подпругу и хлопнул рослого гнедого жеребца по глянцевому боку. Достойный конь, леснийцам он понравится. Там уважают сильных и выносливых скакунов. Особенно таких, принимающих любую работу с радостью, не ленивых. Принц устроил за седлом принесенные расторопной княжной сумы с припасом на несколько дней. Подсадил ее на коня и вскочил на упрямейшего из питомцев князя, белоснежного Холга.
Ворота уже открыли. Аста направила своего Диша на узкую тропу, огибающую холм, конь попросил повод, и княжна охотно позволила ему идти резвым галопом. Через час скачки Диш подустал и зауважал хозяйку, слушаясь повода и коленей куда внимательнее. Двинулся рысью, а после и шагом… Наконец кони выбрались на вершину очередного холма и там замерли. Левее лежали непаханные много лет разнотравные луга, смятые частыми складками холмистой гряды. Правее поля были золотыми, горели под солнцем, шелестели о сытой и веселой зиме, когда зерно пойдет на блины, а солома пригодится для масленичного чучела. Сожгут его, прогонят холода, и новый урожай встанет в полях выше и гуще прежнего.
Влажная жара плыла над полем, в ее силках бились жаворонки, стараясь откупиться песней. А над разнотравьем гудели пчелы, усердно собирая последний летний мед.
Лильор повел руками, пропел несколько слов – хорошо-то как! Права мама, когда так замечательно светло на душе, когда все тревоги остались позади, унесенные встречным ветром скачки, колдовать не надо. Можно просто попросить, и если это – к пользе, природа откликнется. Она щедрая, добрая и родная. Маги пробуют ею расчетливо управлять, а ведьмы – просто дружат.
Друзьям и уважение иное. Как с маминым трактиром, куда пускают не важных и полезных, а только любимых и уважаемых. Королева, как и погода, приказного тона не терпит…
Ласточки возмущенно засвистели, взмыли ввысь. Только что им приходилось нырять к самой земле, чтобы раздобыть снующую в жарком, дрожащем и гудящем воздухе мошкару. А теперь она облаком поднимается вверх, словно по команде.
– Маги не так заклинают, – уверенно сообщила Аста, дождавшись, пока принц опустит руки. – Они шумят по часу, хоть люди, хоть эльфы. Потом делаются бледные, усталые. Я видела. У тебя выходит куда лучше, а говорил, ничего толком не умеешь.
– Ты бы сама смогла попросить, – предположил Лильор. – Это способ ведьм. Ты умеешь ощущать мир, как вторую кожу. Точнее, как первую, настоящую. Не спорь! Ночью, на дороге, мы смотрели на туман совершенно одинаково. Мне хотелось танцевать в нем.
– Я не умею танцевать, – смутилась Аста. – Просто смотрела и не думала я вовсе… почти.
– Зато я неплохо танцую, – беззаботно пожал плечами принц. – И тебя научу. Скоро у эльфов балы, сперва в долине Лирро, на них мы уже опоздали. А потом, через два месяца, – на юге, в Рэлло. Может быть, успеем. Туфли доделаю, и порядок.
– Кто нас пригласит? – вздохнула княжна с сомнением. – Идти далеко и дорого.
– Доберемся, – не усомнился принц.
Спрыгнул с коня, ослабил подпругу и отпустил повод. Снял княжну и стал рассказывать ей, что принято танцевать на балу эльфов. Аста слушала внимательно, иногда смущенно пожимала плечами. Как это – она на балу? Такая вот? Слова вползали в сознание, как дымка, туманили его – и спорить уже не хотелось. Повторять на травянистых кочках движения танца, созданного для паркета, было трудно. Но княжна старалась, и ей казалось, что получается неплохо. Кост тоже хвалил, выглядел веселым и так странно пристально вглядывался – хоть прячься!
– Я не задерживаюсь на праздниках, – призналась Аста, остановившись на отдых. – Чтобы не смущать людей. Говорю, что положено княжне, сижу за столом сколько следует, а потом тихонько ухожу. Я ведь знаю: мне заранее выделяют ухажера, по жребию.
– Меня тоже выделили? – возмутился Лильор.
– Нет, конечно, – окончательно смутилась женщина. – Но мы тут по делам, мы не празднуем. И ты за мной не ухаживаешь, просто жалеешь. Это видно, Кост.
– Я приглядываюсь. Ты с этим проклятием на себя похожа так же мало, как я в колечке с личиной… гм… конюха. Через личину рассмотреть настоящее лицо – трудно. Увидеть человека целиком, душу распознать еще сложнее. Будешь дальше учиться танцевать?
– Но – погода? – Аста попробовала отговориться делами.
– Сегодня дождя не будет. А завтра ты попросишь сама. Я научу.
Княжна вздохнула и сдалась. Ночью, когда клубился туман, ей действительно казалось – в нем можно танцевать. Как сапожник узнал это? Теперь, впервые в жизни, она пробовала танцевать по-настоящему, не с дежурным ухажером, которому сочувствовали все девки на празднике. Хихикали, шептали за спиной, она не раз слышала: парню жаба досталась, и той жабе даже полотном личико не прикрыли…
Стоило прикрыть глаза, и из дымки глупых надежд выплывало совершенно невозможное, отчего становилось страшно и жарко. Она танцует на балу эльфов, другая. Как обещал Кост – настоящая. И он тоже иной. Почему-то светловолосый, молодой, ничуть не похожий на себя. От видения кружилась голова и на щеках выступали пятна румянца. Стыдно! "Жаба болотная, неблагодарная, – отругала себя Аста, – чем тебе сапожник не хорош? А вот поманили сказкой – и уже принца рядом рассмотрела…"
Она вздохнула и попросила отложить дальнейшее обучение. Лильор хитро улыбнулся и кивнул – жарко, устала. И подумал, что в этом году бал обещает быть интересным. Еще он предположил, что тихий и покладистый на первый взгляд характер Асты может сильно измениться вместе с внешностью, это маме точно понравится. Да куда она денется, если что. Она ведь умница – королева.
На четвертый день пути Лильор заподозрил, что погода была не главным поводом для поездки. Поля попадались все реже, холмы горбились сильнее и обрастали щетиной дикого леса. Он бы и раньше догадался, но уроки танцев стали регулярным развлечением для обоих. Принц с удивлением обнаружил у княжны настоящий дар красиво двигаться и чувствовать мелодию. Аста виновато напоминала себе снова и снова, что мечты о балах – это недопустимые глупости при ее возрасте и внешности, надо быть серьезнее. А потом сама себя не слушала, удивляясь проснувшейся способности капризно потакать – себе самой.
Вечером, у костра, Лильор рассказал о своих подозрениях. В сумерках они въехали в лес, и теперь дубы стояли вокруг просторно, как колонны большого бального зала. Шепот рождал в сумраке ночи странное нечеткое эхо.
– Здесь тоже замокла пшеница?
– Мы с братом решили попробовать все тебе рассказать, – призналась Аста. – И показать кое-что. Завтра сам увидишь, тогда и поймешь, как основательно мы увязли в этой глупой и страшной истории.
– Завтра?
– К полудню, – кивнула Аста. – Это проще показать. Видишь ли, у нас тоже кое-что украли. Выследили воры меня или Дюжа. Брат сюда редко ездил, это ведь моя придумка. Давняя, я еще совсем маленькая была, мы жили в Комарищах, возле устья Волыни. Там море рядом, оно дышит, мне до сих пор это снится. И "поплавки" там были. Я сказала отцу, он счел идею занятной. А потом такое началось… Все пришлось забросить.
– Что забросить?
– Мои "поплавки", – вздохнула Аста. – Спи, я крупу заварю и тоже буду укладываться. Завтра все сам рассмотришь. Мы с братом думали, это нас помирит с гномами. Ну и про деньги – тоже, мы слишком бедные, чтобы дарить такое. Хотели пополам, наша идея – их ресурсы… и доигрались в прятки. Все досталось Империи.
Лильор вздохнул и нехотя ушел к своему спальному месту. Долго возился, сердито фыркал, тянул тонкое одеяло на голову, отгораживаясь от мыслей. Потом все же заснул.
Утром он разбудил Асту до рассвета. Каша уже была разложена в миски, кони заседланы, вчерашнее кострище укрыто дерном. Княжна послушно встала, с грустью понимая, что сегодня не будет утренних уроков танца. Только скачка по лесу.