Ведьма щелкнула ногтями по замку, и тот послушно, без всякого ключа, открылся. Герцогиня заглянула в полумрак огромного склада. Охнула и забыла про недосып. С вечера люди купца вскрывали и сортировали самое лучшее. Вожделенный горностай уже висел под потолком огромными меховыми гроздьями. В соседнем ряду "рос" обещанный синий соболь, а дальше – вовсе незнакомые меха, она их прежде видела только резаными и крашеными, в готовых шубах и накидках. И теперь самым несолидным образом, совсем как рыжая вчера, повизгивала и причитала, не понимая, как же ей половчее выбрать? Ведь все безупречно…
– Не все, – усмехнулась Виса и поволокла меховые связки на двор, где уже расстелили дерюги и выставили столы и скамьи.
Через час, не раньше, Амалия осознала, что все это время самозабвенно гладит шкурку соболя, нечаянно вырванную из какой-то связки. А сама давно сидит на скамье, кругом носится меховым вихрем ведьма и шумит сильнее вчерашнего. Скорняки уже здесь, и все деловито отбирают товар – для нее.
С подворья купца свита герцогини вернулась в глубоких сумерках. Довольны были все. Служанки, вдоволь наговорившиеся и насмеявшиеся с охраной, купец, продавший большую часть дорогого товара в один день и прославившийся на весь город, Амалия, насмотревшаяся на северные меховые чудеса… Только ведьма шагала мрачно и глядела сердито. Ее мисочки, ее скатерти, ее подставочки – все осталось без внимания! Не успели…
Посол Империи ждал герцогиню, усевшись на пороге трактира и привалившись плечом к ноге дубового резного тура. Он был зол и решителен. Он твердо знал, что объяснять все тайные планы эр-герцога Ловида надо сегодня, потому что Амалия может упереться, и должно хватить времени для ее убеждения…
Одного взгляда рыжей хватило, чтобы решимость испарилась вместе с послом. Очнулся от оторопи хат-логрим уже на полпути к посольству, с мокрой спиной и трясущимися руками. Он исполнял волю тайного эр-логрима севера, первого доверенного лица эр-герцога Ловида, уже двадцать лет. И делал это безупречно: неугодные тихо исчезали, порядочные охотно соглашались травить своих же близких, несговорчивые подписывали бумаги не читая. Его боялись, перед ним трепетали… Оказывается, и для него есть страх. Зеленые глаза ведьмы глянули коротко и очень спокойно, но на самом их дне показалась на миг, плеснула тьмой такая черная ледяная жуть, что вспомнить и помыслить страшно. Словно за все сделанное в два десятка лет тайной службы она способна взять с него плату. И знает точно, как получать по давно закрытым счетам. Уже и кару отмерила…
Хат-логрим ускорил шаг, нырнул в ворота посольского подворья, шагнул в терем и торопливо закрыл дверь. Остановился, прикрыл глаза и попытался унять ломоту в висках. "Прежде чем говорить с герцогиней, надо убрать с дороги ведьму", – осторожно попытался успокоить себя посол. Вздохнул поглубже, стер со лба бисеринки пота. Нелепый беспричинный испуг! Она одна, и она всего лишь слабая женщина. У него еще есть пять магов, у него найдутся арбалетчики, лучники, мечники… хотя начать следует с проверенных профессионалов.
– Позови мастера ночи, – тихо шепнул посол слуге, поклонившемуся и открывшему дверь, ведущую из сеней в дом. – И приготовь золото. Он дорого берет, но, кажется, я не зря вызвал его из Империи. Заказ есть, срочное дело.
– Знаю, – сухо усмехнулся голос из густой тени в дальнем темном углу. – Ведьма, да? Эту только по двойной цене, господин. Серьезная колдунья, сильная.
– Двойная, если сегодня, – резко бросил посол, досадуя на ловкость убийцы, подкравшегося и рассмотревшего его страх. Слуга принес мешочек с золотом. – Здесь половина.
– Так мне ее не добивать? – тихо рассмеялся мастер. – Или вы желаете, чтобы я вернулся и снова говорил с вами? Закон ночи прост – второй раз я не прихожу, если нет нового дела. Разве что я намерен отказаться от… заказчика.
Посол нервно вздохнул и кивнул, снял с пояса свой кошель, торопливо содрал с пальца дорогой перстень. Выбор между гневом убийцы и карой ведьмы… Ну и денек!
Сумрак в углу сеней чуть дрогнул, тень удлинилась, черная перчатка выбралась из нее, на миг становясь отчетливо видимой, собрала дань ночи и сгинула. Посол еще немного постоял, боясь шевельнуться. Жуткий человек этот мастер! Как пришел – непонятно. Но как ушел? Ведь уже ушел, хоть не шелохнулись ни входная дверь, ни вторая, ведущая в дом…
Не хватило бы денег – и он, бывший посол, лежал бы в сенях до утра, уже остывший. Страшное дело, с кем приходится работать! Ведь, по сути, и не знаешь с кем…
Часом позже в окошко чердака трактира "Медвяный лог" вежливо постучали. Ведьма зевнула, заглянула в соседнюю комнату, посоветовала проснувшейся Амалии не нервничать попусту и накинуть халат, а сама уверенно впустила гостя. Герцогиня почти успела рассердиться, выбралась на порог – и села, чувствуя, что ноги ее не держат. Темный бесформенный плащ, черные перчатки, низко надвинутый капюшон – мастер ночи. Обычно его видят только один раз, за несколько мгновений до своей смерти. Но этот никого убивать не спешил. "Потому что уже выполнил заказ", – тупо предположила Амалия, сжимаясь в комок: труп ночной гость приволок с собой…
Мастер откинул капюшон, удобно устроился в кресле и вопросительно глянул на ведьму.
– Я следил за ним до самых ворот города, а потом решил не рисковать. Его в чем-то заподозрил страж, и парень пытался прикончить поморца. В общем, у меня не было выбора, племянница, – виновато сообщил гость ведьме. – Далее… пошел в посольство в его плаще, и там мне тебя "заказали", срочно, по двойной цене. Вот золото.
– Ясно. Труп ты приволок, того, для отчета? – сердито зашипела ведьма, отпаивая Амалию водой.
– Мы его сбросим с крыши, – раздумчиво сообщил гость. – Получится, споткнулся, потому что ведьма его – того…
– Маркиз Рош’лим, вы-то тут откуда? – жалобно всхлипнула герцогиня, опознавая лжеубийцу. – Я ничего не понимаю… Виса вам родная племянница?
– Названая, – уточнил маркиз. – Виса, значит… ладно. Так что, из окна или с крыши?
– Сейчас оба вниз полетите, – пообещала ведьма. – Сам приволок, сам и решай, ты девочку до икоты своими манерами доведешь.
– Тогда с крыши, – зевнул маркиз. – Чтоб под окном не валялся и не пугал богоравную Амалию.
Через несколько мгновений послышался глухой удар – это тело мастера ночи соскользнуло с крыши и достигло того самого места, где его должны неизбежно найти утром.
Маркиз вернулся, вежливо поцеловал холодную руку дрожащей от пережитого страха Амалии и стал самым светским тоном излагать новости имперской жизни. Дядя, рассказывал он, рассердил императора – от Комарищ никакой пользы, одни расходы, зато ссора с гномами привела к утроению цен на товары подгорников, гномы зовут это "вирой за обиду" и взимают ее со всех купцов, везущих добро королевств Иллор и Гхросс в Империю. Обманывать бородачей никто не хочет: узнают – накрепко отлучат от торговли.
– Ваш дедушка Марий здоров, – продолжил маркиз, жадно глядя на собранный ведьмой ужин. – Все у него хорошо.
– Зато мне что-то нездоровится, – пожаловалась Амалия.
– Ложись, – посоветовала ведьма. – Этот гад мне ответит за свое эффектное появление, ты даже не сомневайся. Вот так, на кроватку, ручку под голову, глазоньки прикрой – и спи…
Сэльви нашептала нужные слова и вышла из комнаты, бережно и плотно прикрыв дверь.
– Диаль-а-Шаэль, ваша королева вами недовольна, – сообщила Сэльви, показывая кулак сидящему за столом гостю. – Ты какого рожна творишь невесть что? Мне ей теперь память отшибать, да?
Тот виновато вздохнул, налил себе клюквенный морс.
– Извини, растерялся, – покаянно вздохнул эльф. – Мне в голову не пришло, что герцогиня живет на чердаке, в эдакой комнатушке. Сэль, ну не ругайся, а? Я устал. Носился как бешеный. Сведения о фальшивом золотом руднике пристроил – Марию. Потом ему же через других людей сообщил о том, что стало причиной ссоры с гномами, доказательства подкинул. Кстати, как просила Оса, купил поместье Лаура, вот бумаги. Парень последнюю сестру отдал замуж и опять бродит нищий до изумления. Сволочи у него сестры, отказались от братца. Мол, он в дворцовой грязи по уши, а они девицы честные, непорочные… Пороть их некому потому что.
– Где бродит? – чуть спокойнее уточнила Сэльви.
– Верст за шестьдесят от ворот Белояра мне попадался, послезавтра точно доберется. Я так обрадовался, что ты здесь! Вот и пришел, не подумав.
– Мне только что король переслал новости, – вздохнула Сэльви. – Князья помирились, Вершень Бродич сюда еще одну невесту везет. И твою милую маму – тоже. Оставайся, отдохни. До зари разбужу, завтра еще раз войдешь в город, как нормальный маркиз, белым днем. Будешь при князе состоять.
– Мама Вэйль меня убьет, – скорбно сообщил "маркиз". – Я пять лет не объявлялся дома, не снился, не пользовался магией дальнего общения и даже не писал писем. Хоть ты ей скажи, что я не виноват! Сами меня сунули в Империю, сумасбродную Осу сперва охранять, а затем подменять. Королева, спаси, а? Ты же знаешь, мама в гневе – это страшно…
– Спи, дитя семисотлетнее, непутевое, – проворковала королева. – Мамку твою я воспитаю, не переживай.
– Спасибо.
– Имперское золото пришлось кстати, – довольно отметила ведьма, – а то хоть взаймы скатерти покупай, ну прямо беда…
Глава 12
Огонь души Эфрита
Синие, как лазурь небес, купола созданного эфритом дворца султана Лэйли-а-Тэи увидела на рассвете одиннадцатого дня от последней встречи с эфрити, состоявшейся в сарае на старой южной дороге. Дворец был велик, он занимал значительную часть города, местами отгороженный от жилищ простолюдинов ажурной кованой решеткой в три сажени высотой, местами – столь же рослой каменной стеной.
Отсюда, с холма, лежащий в долине город был виден как на ладони. К середине дня он покажется блеклым и плоским, а пока тени глубоки, краски ярки. Стены светятся розовым сиянием восхода, многоцветные крыши подобны пестротой узору дорогого платка. Силуэт крепостных стен на фоне утреннего неба рисуется резко и отчетливо. Красота!
Лэйли задумчиво глядела на втягивающиеся в ворота караваны, ждавшие рассвета возле стен. Усмехнулась. Вчера по тропке между сном и явью приходил Лильор – поговорить. Он как-то очень смущенно попросил глянуть на базаре парусный шелк. Если все будет удачно, скороговоркой твердил Лиль, если будет такая безопасная возможность… Интересно, для кого хлопочет? Спросила прямо – обещал познакомить, а сам взялся темнить еще сильнее. Ладно, будет ему шелк, авось все и правда обойдется.
Кони спустились в долину и к полудню уже крутились и фыркали, нервничая в небольшой очереди на оплату сбора за въезд, жадно принюхиваясь к воздуху города и нетерпеливо пританцовывая. Там, за воротами, есть прохладные каменные и глинобитные конюшни, где добрые хозяева могут им купить место – с ячменем, водой и тенью…
Въездную плату внес Гэхир. Он выбрал для себя роль охранника при мудром лекаре Фэризе. Кэль насмешливо сообщил, что странствует во исполнение обета, данного семье невесты, – хранит от бед ее непутевую сестру-кошими. Стража у ворот искренне посочувствовала столь тягостному обету и более вопросов не задавала. Получасом позже кони обрели свое скромное счастье в одном из уютных стойл при дорогом сарае в стороне от рыночной площади, в тихом богатом предместье. А их хозяева разошлись по делам, уговорившись встретиться к ночи.
Гэхир следовал за Фэризом, они желали выяснить, кто из магов теперь в городе и чем занят, это неизбежно знают продавцы лечебных трав, торгующие и важными компонентами магических смесей.
Кэльвиль намеревался составить мнение об охране дворца и тех людях, которых впускают в высокие кованые ворота.
Кошка Ли собиралась потолкаться по рынку, послушать сплетни города и глянуть на главные ворота обители султана. Ей, кошими, это несложно. Обычно таких охотно нанимают в охрану дочерей правителя.
Было бы странно, если бы с приходом ночи не повторилась ситуация первого города. Трое мужчин, шипя и ругаясь, бродили возле сарая. Всем им хотелось знать: где песчаные ящеры, шайтан и дух засухи носят их взбалмошную кошими? Или хотя бы – цела ли она? Правда, насмешливый Кэль всерьез предлагал переживать за ящеров, шайтана и духа – им-то каково, если рискнули и по неосторожности связались с Лэйли? Так или иначе, но появление Кошки Ли было встречено шумным и единодушным возмущением, правда, с явной долей облегчения. Гэхир, возведя глаза к небу, изрек: "Ящеры уцелели, хвала праведникам!", Фэриз удивился: "Ты здорова и столица еще не в руинах?!", Кэль с ехидцей отметил: "И даже еще не наступило утро…"
Высказавшись в таком духе, все трое обратили внимание на то, что явилась Лэйли не одна, а в сопровождении укутанной в плотную ткань с макушки до пят тихой худенькой женщины и двух мальчишек, спящих прямо верхом на ослике, вцепившись в его шею и вытертую кожу седла.
Шум, само собой, ничуть не смутил кошими.
– Я самая великая, – скромно потупившись, сообщила она. – Я их нашла и отбила у врага! Ну еще я ослика детям подарила, значит, я к тому же самая добрая.
– Подралась, – мрачно перевел на нормальный язык Кэль. – Ты умеешь вести себя тихо? То есть как самая осторожная?
– Мяу… Что мне оставалось? – возмутилась Лэйли. – Иду я к воротам, мирная и вообще тихая-вежливая. А стража лезет к этой женщине, да еще и обо мне гадости говорит. Ну я их быстренько воспитала.
– О да! – хором согласились Фэриз и Кэль.
– Спросила у нее, какого… ну, в общем, что ей надо во дворце. Представляете, она искала местного учителя боя, утверждая, что он – дед этих сонных разбойников. Дома, в селении Нуглах, жить стало нечем, она и подалась в столицу, устроилась в нищем сарае котлы мыть – за остатки еды и пару медяков. Уже полгода тут перебивается и каждый вечер ходит к воротам, пробует этого своего деда вызвать или застать. Упрямая, я таких уважаю. Потому я сразу прихватила всех – и сюда. Сказала, что знаю их папу. Вон того, который язык проглотил!
Кэльвиль и Фэриз развернулись к бывшему рабу мага. Тот судорожно пожал плечами и пошел дрожащими непослушными руками раскутывать женщину, освобождая от темного покрывала с синей вдовьей каймой.
Получасом позже, когда Гэхир наконец вспомнил, что умеет разговаривать, а его жена – Лэйли не ошиблась – перестала плакать, все устроились для чаепития в пустой беседке. Она была выстроена посреди персикового сада, возле крошечного фонтанчика – гордости хозяина богатого сарая.
Жена Гэхира сидела, накрепко вцепившись в руку внезапно обретенного мужа, и охотно рассказывала то, что знала о дворце. Она ходила к воротам каждый вечер и хорошо разобралась в сменах стражей, гостях и посетителях дворца. Очень старалась говорить подробно и толково, хоть так отплатив за нежданное счастье. Она уже знала, что Гэхир пока не останется с семьей, поскольку должен помогать в важном деле загадочной и могущественной кошими, способной не только шипеть, как дикая горная кошка, но и без труда разогнать десяток огромных страшных стражей. Но теперь ей, Замире, можно жить в замечательном сарае с персиковым садом, у нее есть деньги на пищу и кров. Много денег, хватит на долгие годы. Значит, дети будут сыты и здоровы. А муж обязательно вернется – раз так сказала кошими, это сбудется. В слова сердитой госпожи Замира верила свято и безоговорочно.
– Мне грустно сознавать это, но славный дедушка Шали, отец моего Гэхира, возможно, не живет более в столице, – вздохнула Замира. – Я давно догадывалась, но не хотела верить, что нет надежды: мне больше не на кого рассчитывать. Я заметила, что здесь нет стражей из золотого круга кошима Дэйгэ. Иные люди, непонятные. Я давно хожу и из разговоров знаю – они тут уже четыре года. Меняются трижды за сутки, все караулы по восемь часов. Гости во дворец не ходят, гонцы бывают редко. Быстро уезжают, обычно к северным воротам. Только маги ходят во дворец – по восемь человек, как стража, трижды в сутки. Сперва трое, прямо перед сменой дозорных на воротах, а позже еще пятеро, и так – всегда.
Жена Гэхира говорила и говорила, вспоминала мелочи, важные и случайные, а сама смотрела с тоской: сейчас все встанут и уйдут. В ночь, темную и опасную, способную снова отнять мужа – теперь уже навсегда. Правда, госпожа кошими обещала иное…
Лэйли прищурилась, глянула на Кэльвиля, тот чуть пожал плечами:
– Сегодня отдыхаем. Завтра днем осматриваем снаружи дворец, насколько можно подробно и по мере сил – не вызывая подозрений. Фэриз продолжает приглядывать за перемещениями магов. Гэхир усердно выясняет, как зовут его детей. А мы с тобой, Кошка, идем ночью в гости к эфритам. Я бы настаивал на более долгой подготовке, но предчувствие требует не мешкать.
– Согласна, – кивнула Лэйли. – Он умирает, и я это ощущаю.
Повисла длинная неприятная тишина. Прервал ее Фэриз, выгнавший бывшего раба устраивать семью и вообще – заниматься своими делами. Затем маг собрал пиалы, коротко излагая между делом свои наблюдения. Маги в городе есть. Живут по два-три месяца, приезжают с севера и туда же отбывают, им на смену уже едут иные. Постоянно в столице находится три десятка обученных волшебству. Они не покупают лечебных трав и составов, необходимых при работе с погодой. Зато интересуются дурманящими порошками и особыми средствами, которые входят в смеси, гасящие волю.
Закончив говорить, Фэриз прихватил чайник и ушел отдыхать. Кэльвиль вынес плащ и улегся спать прямо под персиковым деревом. Лэйли насмешливо обозвала его лентяем: лежит и ждет, пока завтрак сам упадет в зубы. Она вот не такова, усердно набрала полную корзину персиков и пошла мыть. Потом тоже вынесла плащ и устроилась в другом углу сада – кушать и отдыхать.
Город спал. Ветерок перемешивал пыльную пряную жару ушедшего дня со свежестью ночного сада. Богато сыпал в варево специи – запах спелых персиков, пьяного винограда, сохнущего на плоской крыше садовой пристройки, незнакомых ночных цветов. С неба изредка срывались истосковавшиеся одинокие звезды, ныряли в густую ночь, желая искупаться в ее теплой глубине, мерцающей крошечными, но живыми огнями города. Мудрые древние соседи из устоявшихся семей-созвездий глядели на наивных собратьев алмазными сияющими глазами и перемигивались – внизу звезде нет жизни, и куда они летят? Вечность – здесь, она высока и холодна.
Лэйли зевнула. Прищурилась и мстительно подмигнула самой яркой звезде. Она, если повезет, еще увидит много нетерпеливых звезд. И будет снова нагло подмигивать им своими зелеными глазами – пусть не задирают нос, тоже мне вечные! Впрочем, это еще вопрос: есть ли у звезд носы? Надо спросить отца. Или маму… Она ведьма, она вообще такое знает – звездам и не снилось.