- Но, может статься, то, что потеряли Джеховит и другие, окажется моей находкой, - сказал король. - Раз ты предпочла отвергнуть предложение церкви, я вновь спрашиваю тебя: могу ли я каким-то образом убедить тебя согласиться на титул баронессы, правительницы Палмариса?
Пони опустила глаза и вздохнула. Всем хотелось виндеть ее принадлежащей к королевскому двору. Ей было понятно это внимание: в глазах простого народа она являлась героиней, а простой народ выказывал изрядное недовольство и королем, и церковью. Однако она не могла понять, почему и церковные, и светские власти так уповают на нее.
- Ваше величество, разве я умею управлять городом? - спросила она.
Дануб разразился смехом и смеялся уж как-то слишком старательно. Во всяком случае, так показалось Пони, и не только ей одной. Она заметила, как тревожно переглядываются герцог Калас и Констанция Пемблбери.
Впрочем, удивляться нечему. Герцог как-никак дал понять, что испытывает к ней нежные чувства, а Констанция являлась королевской фавориткой. И не оказывалась ли теперь Пони, благодаря нарочитому смеху Дануба, втянутой в самую гущу интриги с этими двумя придворными?
Она вздохнула и оглянулась на брата Браумина, который с беспокойством смотрел на нее.
Наконец Пони не выдержала и тоже засмеялась.
- Значит, ты признаешь нелепость своих слов? - быстро спросил Дануб. - Разве Джилсепони не умеет управлять и вести за собой?
- Нет, ваше величество, - ответила Пони. - Я смеюсь, потому что не могу поверить…
Она замолчала и беспомощно покачала головой.
- Я не гожусь в баронессы, равно как не подхожу и для любого другого титула, который вы пожелаете мне даровать, - сказала она. - Точно так же я не гожусь в матери-настоятельницы церкви, поскольку едва ли способна понять хитросплетения церковной политики.
- Чепуха, - возразил Дануб, но Пони отрицательно покачала головой.
- Пусть ты незнатного происхождения, благородство у тебя в крови, - продолжал король, - и твое вхождение в круг придворных окажется в высшей степени успешным.
Пони снова покачала головой.
Король долго и пристально глядел на нее, доставив Пони еще несколько неприятных минут, затем вздохнул.
- Видно, мне не удастся тебя убедить, Джилсепони Виндон. Ты обладаешь редким характером и удивительной решимостью.
- И упрямством тоже, - добавил брат Браумин, чтобы разрядить напряженную обстановку.
Король вновь засмеялся.
- Но упрямством, какое свойственно героям, - сказал Дануб. - Жаль, конечно, что ты не передумала. Воистину это потеря для нас обоих, не так ли, настоятель Джеховит?
- Конечно, - неуверенно отозвался старик.
Пони смотрела то на короля, то на двух его ближайших советников.
- Палмарис остается под крепким и умелым правлением, - продолжал король, обращаясь теперь уже ко всем собравшимся. - Герцог Калас будет вашим правителем до тех пор, пока сочтет это нужным. Увы, за городскими стенами по-прежнему неспокойно: гоблины, поври и даже великаны. Есть сведения, что в здешних краях опять появились их шайки. Поэтому в Палмарисе под командованием герцога остается половина отряда Бригады Непобедимых. Такого количества вполне достаточно, чтобы в какой-то мере успокоить население.
Пони мельком взглянула на лица Фрэнсиса, Браумина и других молодых монахов и прочла там тревогу и отчаяние. Монахи прекрасно поняли смысл королевского решения. Дануб не опасался ни гоблинов, ни поври, ни великанов - палмарисский гарнизон неоднократно доказывал, что способен справиться с ними. Нет, говоря о возможных врагах, король тонко намекал на врагов внутренних, с которыми может столкнуться герцог Калас. И прежде всего его намек касался Сент-Прешес. Рыцари из Бригады Непобедимых превратят Чейзвинд Мэнор в неприступную крепость, благодаря чему влияние герцога Каласа значительно возрастет.
Поначалу услышанное тоже глубоко задело Пони. Внутренне она ощущала себя на стороне брата Браумина; она верила в этого человека и в правоту его дела. И сейчас она едва не вскочила и не объявила, что передумала и принимает предложение церкви, но только не высокий пост матери-настоятельницы, а должность советницы брата Браумина в его новом качестве - настоятеля Сент-Прешес. Однако Пони тут же вспомнила об Элбрайне, о ребенке, которого она потеряла, и о тщетности всех подобных усилий. Ведь это означало бы включиться в битву, казавшуюся ей сейчас вечной.
Пони сдержала свой порыв и погрузилась в себя. Ни король, ни монахи не сделали более никаких неожиданных заявлений, поэтому встреча закончилась достаточно скоро. Покидая зал, Пони не обратила внимания на молнии, которые метали в ее сторону глаза Констанции Пемблбери. Придворная дама совсем помрачнела, когда король Дануб поцеловал руку Пони. Он вновь выразил ей свою благодарность за героические действия и принесенные жертвы. Король заявил, что жизнь в Хонсе-Бире стала намного лучше благодаря Джилсепони и Элбрайну, Эвелину Десбрису, Роджеру Не-Запрешь, кентавру Смотрителю и, к немалому удивлению Пони и всех остальных, благодаря незримой работе эльфов тол’алфар.
Отзвучали слова благодарности. Король поспешно покинул монастырь, направившись вместе с Констанцией Пемблбери и герцогом Брезерфордом в порт, где их ожидали корабли. На Сент-Прешес опустилась тишина сумеречного дня.
"Недолгое перемирие", - думала Пони, вспоминая обращенные к ней слова короля.
Вскоре Пони вновь поднялась на крышу самой высокой монастырской башни. Отсюда был виден порт: высокие корабли с надутыми ветром парусами и толпы народа. Слышались приветственные крики и звуки фанфар. Но это зрелище быстро наскучило Пони, и она повернулась лицом к северу. За городской стеной виднелись крестьянские домики, разбросанные по холмам. Мысленный взор Пони был обращен к Дундалису - ее прошлому и, быть может, будущему.
ГЛАВА 3
ОБЪЕДИНЕННЫЕ ВОЙНОЙ
Ледяной дождь гулко барабанил по стволам и голым ветвям деревьев, двигаясь по лесу сплошной стеной и нещадно поливая принца Мидалиса и его армию. Все надеялись на снег, на густую метель, какие нередко бушевали над Вангардом. Такие метели зарождались над заливом Короны, где они поглощали воду и набирали силу, чтобы затем засыпать снегом окрестные земли. Но сейчас вместо снега шел холодный, отвратительный дождь, однако даже он не мог заставить уйти орды гоблинов, окопавшихся возле массивного уединенного строения - монастыря Сент-Бельфур. Монастырь стоял на невысоком холме среди деревьев.
Двое всадников в промокших плащах были вынуждены надвинуть капюшоны едва ли не на глаза. Молодой принц и его близкий друг и советник Лиам О’Блайт, эрл Тир-Матиасский, осторожно пробирались к вершине каменистого холма. Отсюда открывался вид на осажденный монастырь и вражескую армию.
- Две тысячи тварей - это самое малое, - произнес Лиам, разглядывая позиции гоблинов.
Он был типичным уроженцем Вангарда: худощавый, с громадными руками, серыми глазами, лицом, покрытым веснушками, и рыжими волосами.
- Их впятеро больше, чем нас, и то если считать, что монахи придут нам на помощь.
- Уж лучше бы братья помогли нам своими молниями, - отозвался принц Мидалис. Он говорил с едва уловимым местным акцентом, проникшим в его столичную, отшлифованную годами придворной жизни речь. Даже в сумраке ненастного дня его прозрачные синие глаза ярко сияли из-под капюшона. По внешности Мидалиса сразу чувствовалось, что родом он не из здешних краев. Он был среднего роста и такого же среднего телосложения, смуглый, с темно-русыми волосами. Любой, кто увидел бы принца рядом с королем Данубом, сразу понял, что они братья.
- Если у них еще остались силы на магию, - сказал Лиам.
Он приподнял промокший капюшон и убрал со лба прядь непокорных рыжих волос.
- За последние две недели они что-то не потчевали гоблинов ни молниями, ни огненными шарами.
- Силы у них есть, - убежденно ответил Мидалис. - Просто монахи знают: как только они применят магию, гоблины перейдут в наступление. Гоблины тоже знают, что магические возможности монахов не беспредельны. Если братья растратят силы, им не сдержать вражескую орду.
Лиам кивнул, однако его лицо оставалось мрачным.
- Но пара хороших ударов не помешает, иначе гоблины увяжутся следом или просто перебьют нас.
Принц Мидалис не спорил. Если в других частях Хонсе-Бира говорили о более или менее тяжелых последствиях войны, то для Вангарда война еще не окончилась. Армии демона-дракона наносили удары по здешним землям и с моря, и с суши. Южные и западные части королевства были более населенными, а потому более обжитыми и возделанными. Там вражеским ордам противостояла королевская армия. Но здесь, в глухих, покрытых лесами местах, с населением, счет которому шел на сотни человек, а не на десятки тысяч, поври и гоблины не торопились отступать. Вангард всегда считался самой дикой провинцией королевства. В здешних лесах в изобилии водились бурые медведи и тигры. С севера постоянно вторгались воинственные туземные племена альпинадорцев. Для жителей Вангарда поври и гоблины были отнюдь не сказками для непослушных детей, а реальностью, причем еще задолго до того, как демон-дракон пробудился и центральные провинции королевства узнали о существовании этих тварей.
Своей численностью поври и гоблины превосходили людей, однако вангардцы умели воевать со своими врагами.
И все же сейчас Мидалису не хотелось затевать сражение. Противостоявшая им армия гоблинов была слишком большой и весьма опытной. Скалы, окружавшие Сент-Бельфур, не позволяли воинам принца в полной мере использовать свое главное преимущество - лошадей. Мидалис надеялся, что мрачные тучи, собиравшиеся над морскими водами, принесут на сушу настоящий буран, и снег с ветром уменьшат желание гоблинов продолжать осаду монастыря.
- Такая погода долго не продержится, - заметил Лиам.
Мидалис с невеселой усмешкой покачал головой.
- Монахам тоже долго не продержаться. Гоблины осаждают их почти два месяца. Учитывая беженцев, которые укрываются за стенами монастыря, запасов провизии надолго не хватит.
Он умолк и стал глядеть, как дождь хлещет по каменным стенам монастыря и как трещат и чадят десятки костров вражеской армии.
- Ты ведь пойдешь на встречу с ним, правда? - спросил Лиам.
Мидалис повернулся к нему.
- У меня нет выбора, - ответил он. - Минувшей ночью мне во сне явился настоятель Агронгерр, умоляя о помощи. Продовольствие в монастыре на исходе. Послезавтра их ждет голод. Мы не можем больше ждать.
По лицу Лиама было видно, что он далеко не в восторге от грядущих событий.
- Меня все это тоже не радует, - признался ему Мидалис. - В иное время мы бы сражались с альпинадорскими дикарями, а теперь я прошу их о помощи.
- Помощи для церкви Абеля, - напомнил ему Лиам.
- М-да, чего-чего, а уж дружбы между туземцами Альпинадора и церковью никогда не было, - согласился Мидалис.
Церковь делала неоднократные попытки утвердиться в краю диких северных соседей, и обычно эти попытки кончались крахом. Особенно впечатляющими были воспоминания о бойне, произошедшей в альпинадорском селении Фалдберроу.
- Но я должен попытаться ради настоятеля и его собратьев, - добавил принц.
- Я разделю с тобой эту попытку, мой принц, - сказал Лиам. - Твои воины будут сражаться бок о бок с самим демоном, если ты назовешь его союзником.
Мидалис коснулся локтя Лиама, тронутый его верностью. Люди Вангарда еще ни разу его не подводили. Они переживали все испытания и удары судьбы, будь то убийственные бури или вражеское вторжение, сплотившись вокруг своего любимого принца Мидалиса - младшего брата короля Дануба Брока Урсальского. И принц платил своим подданным не меньшей верностью.
Будучи братом Дануба, Мидалис мог бы править любым герцогством. Например, землями побережья Лапы Богомола с их оживленной торговлей или краем Йорки, простиравшимся между Урсалом и Энтелом. Благодатный климат, куда ни кинешь взгляд - возделанные поля в долинах и по склонам пологих холмов. Положение единственного королевского брата даже позволяло ему стать герцогом Урсальским и управлять столицей, живя среди расточительной роскоши двора и пользуясь покровительством Дануба.
Но Вангард пленил сердце Мидалиса с детства - с того момента, когда он вместе с отцом совершил плавание в далекую крепость Пирет Вангард, чтобы поохотиться на могучих северных лосей. Природа тех мест, неподвластная завоеванию, затронула какие-то струны в душе юного принца, показав ему иную жизнь, отличную от жизни городов с их суматохой. Брат с большой неохотой позволил Мидалису стать правителем северной глуши. Он не знал, примут ли принца независимые и своенравные вангардцы. Если не примут, обойдутся без придворных интриг; достаточно будет "несчастного случая" где-нибудь на охоте.
Страхи эти рассеялись, едва Мидалис сошел с корабля на низкий причал Пирет Вангард. Жители всех окрестных селений съехались, дабы встретить нового правителя и устроить ему пир с обильным угощением из оленины и дичи. Пока длился праздник, волынки неумолчно играли то меланхоличные, то веселые мелодии, а местные девушки по очереди танцевали с принцем.
Вангард стал для Мидалиса родным домом. Когда армии демона-дракона вторглись в эти края, принц не только создал ополчение и обратился к брату за помощью, но и возглавил армию Вангарда. Не было случая, чтобы на поле боя Мидалис прятался за спины своих солдат или отдавал приказы, восседая на лошади где-нибудь в безопасном месте.
Поэтому, когда неделю назад в лагерь к Мидалису явился туземец по имени Андаканавар и принц согласился встретиться с ним, вангардцы, невзирая на свою традиционную враждебность к жителям Альпинадора, приняли решение своего героического правителя без малейшего ропота.
И все же Мидалис и Лиам испытывали сейчас беспокойство, неслышно двигаясь по поросшим лесом холмам к поляне, на которой Андаканавар и его соплеменники разбили лагерь. А вдруг им подстроили ловушку? Что, если этот могучий туземец, притворившись другом, вознамерился обезглавить армию Вангарда?
Мидалис подавил тревожные мысли, заставив себя думать об участи несчастного настоятеля Агронгерра, сорока монахов Сент-Бельфура и трех сотен крестьян, осажденных гоблинами.
На краю поляны Мидалиса и Лиама встретили трое крепких мускулистых людей. Рост принца достигал почти шести футов, однако самый низкорослый из троих был на добрую половину фута выше него. Держа в руках тяжелые копья, альпинадорцы приблизились к гостям, взяли лошадей под уздцы и крепко натянули поводья, пригнув лошадиные морды книзу.
- Который из вас Мидалис? - спросил третий, стоявший поодаль.
Принц выпрямился в седле и, откинув капюшон, стряхнул влагу со своих прямых русых волос.
- Я - принц Хонсе-Бира, - сказал он, заметив, как туземцы сощурились при этих словах.
- Ваш предводитель пригласил меня явиться к нему под знамена союзничества, - добавил Мидалис.
Альпинадорец, задавший вопрос, кивнул в сторону, веля гостям спешиться. Его соплеменники занялись лошадьми, а он жестом показал, чтобы пришедшие следовали за ним.
- Коней необходимо расседлать и вычистить, - заметил принц Мидалис.
Альпинадорец обернулся к нему и недоверчиво усмехнулся.
- Они мало знают о лошадях, - шепнул принцу Лиам. - Альпинадорцам не по вкусу ездить верхом.
- Зато нам по вкусу ваши лошадки, и мы немало их съели, - вмешался провожатый.
Он посмотрел на Лиама и засмеялся, поскольку голос последнего, как и его фигура, был достаточно тонок.
Мидалис и Лиам недоверчиво переглянулись: не слишком-то обещающее начало.
Гостей привели к огромному шатру, раскинутому посреди лагеря. Почему-то на их появление почти не обратили внимания. Однако, когда провожатый откинул полог шатра, Мидалис и Лиам поняли, в чем причина.
Внутри шатра собралось более трех сотен альпинадорских воинов. Все они были высоченные, с длинными, льняного цвета кудрями. У одних волосы были заплетены в косичку, у других - украшены туземными драгоценностями с затейливым орнаментом. Альпинадорцы размахивали тяжеленными кружками, наполненными пенистым элем. Шум был настолько оглушительным, что Мидалис удивился: как это они с Лиамом не услышали его еще за милю до поляны. Странно также, что звуки пиршества не достигли ушей гоблинов и те не послали сюда разведчиков.
Впрочем, гоблины, скорее всего, посылали разведчиков. Мидалис это понял, взглянув в сторону и увидев насаженные на палки головы мертвых тварей. Все это смахивало на принадлежности какого-то дьявольского карнавала.
- Танно брен-де прин! - зычно крикнул на своем языке их провожатый, перекрывая гул толпы.
Речь альпинадорцев, напоминавшую вращение и подпрыгивание брошенных камней, жители Вангарда в шутку называли "бедонга-донга-донга".
Под шатром почти мгновенно воцарилась тишина, и все повернулись в сторону двух незнакомцев у входа. Принц слышал, как тяжело Лиам глотает подступавшую слюну. Он полностью разделял тревожные чувства друга. Невзирая на позднюю осень и холод, большинство альпинадорцев было одето в туники без рукавов, обнажавшие их массивные, мускулистые руки, равные по обхвату бедру Мидалиса.
Потом какой-то человек, подхватив две наполненные кружки, двинулся навстречу принцу и Лиаму. Собравшиеся медленно расступились, давая ему проход. Человек этот, судя по его лицу, прожил более пятидесяти зим, тогда как почти все, кто находился в шатре, были вдвое моложе его. Вопреки возрасту, он был силен и крепок. Он двигался уверенной поступью. Взгляд его оставался суровым. Чувствовалось, что Андаканавар (а это был он) пользуется явным уважением среди соплеменников. "В бою он один стоит двоих и даже троих из них", - подумал Мидалис.
Не произнеся ни слова, не сделав никакого жеста, Андаканавар остановился в десяти шагах от гостей. Подняв свою кружку, он одним залпом осушил ее. Затем, держа в каждой руке по кружке, медленно направился к принцу и Лиаму. Шатер замер. Единственными звуками оставались шелест шаровар Андаканавара, сшитых из оленьей кожи, да тяжелое дыхание Мидалиса и Лиама.
Подойдя к гостям, Андаканавар вновь остановился, медленно развел руки и поднял их над головой.
Затем он закрыл глаза и завыл. Вой перешел в свирепый звериный рев. Такого жуткого звука никому из пришедших еще не доводилось слышать. Собравшиеся с воодушевлением присоединились, и стены шатра буквально затряслись от оглушающего рева трех сотен глоток. У гостей похолодели спины.
Продолжая исторгать этот дикий рев, Андаканавар открыл глаза и подал пришедшим сигнал, не ускользнувший от внимания Мидалиса. Принц тоже поднял руки и испустил чудовищный рев. Вслед за ним то же самое проделал и Лиам, хотя его рев больше напоминал писк. Это, казалось, лишь подзадорило альпинадорцев, и они заревели еще неистовее.
Внезапно Андаканавар опустил руки, разбрызгивая пену с кружек. Все смолкли, за исключением Мидалиса и Лиама, которые, не поняв правил игры, еще продолжали реветь. Встретившись с пронизывающим взглядом Андаканавара, они замолчали. Некоторое время все трое пристально глядели друг на друга. Потом могучий альпинадорец протянул им кружки и, обернувшись назад, потребовал еще эля.
Лиам хотел было поднести свою к губам, но Мидалис удержал его.
Андаканавар протянул руку к гостям.
- Нам ведь вроде предстоит разделаться с горсткой гоблинов, не так ли? - спросил рейнджер.
Мидалис воспользовался шансом. Он поднял свою кружку над головой. Немного эля выплеснулось на Андаканавара, но тот не обратил на это внимания.