- Земля не принадлежит никому, туатанны! Ни вам, ни вашим предкам, ни гаэлийцам и их потомкам. Ваши отцы думали иначе, потому и погибли. Когда Земля становится чьей-то собственностью, происходят войны. Разве вы так ничего и не поняли? Посмотрите, сколько вас осталось. Посмотрите, сколько нас. Сколько народу должно погибнуть еще, чтобы вы усвоили урок?
Земля не принадлежит ни одному человеку, это люди принадлежат ей. Пусть те, кто еще думает, что это их земля, немедленно покинут наш лагерь, ибо я не потерплю такого в своих рядах. Других мы рады приветствовать среди Воинов Земли.
Алеа оглядела армию туатаннов. От нее не ускользнуло ни малейшее движение. Она знала, что сейчас решается самое главное. Потому что если туатанны примкнут к ней, они должны одинаково мыслить, ради единой цели.
- Кайлиана хорошо сказала, - раздался наконец возглас из толпы туатаннов.
Со всех сторон послышалось бормотание, потом какая-то женщина крикнула:
- Да будет так!
Тагор улыбнулся, еще раз взглянул на Алею и кивнул:
- Мы Воины Земли, Алеа.
Он подошел и снова поцеловал ее.
- Сестренка, ты лучше всех вождей племени.
Он проговорил это смеясь. Ему вспомнился младенец, которого мать унесла подальше от Сида, и он не мог поверить, что он превратился в эту необыкновенную девушку. Уже такую сильную, хотя и столь юную.
- Тагор, - сказала Алеа, - познакомься с Мьолльном, он мой самый старинный друг, а это Фингин, друид, который нас сопровождает.
Тагор поздоровался с ними.
- Это Кейтлин, она странствующая актриса, - продолжала Алеа, - и ее присутствие нас очень поддерживает. И наконец, Эрван Аль'Даман, магистраж Фингина.
По голосу сестры Тагор догадался, что этот юноша занимает особое место в ее сердце. Он подмигнул ему, затем повернулся к своим.
- Племена могут объединиться, - провозгласил он, и туатанны сейчас же разбрелись по лагерю, шагая навстречу солдатам Алеи.
Напряженность очень быстро исчезла, и, несмотря на то что туатанны еще не совсем складно изъяснялись по-гаэлийски, их понимали без труда, и они сумели познакомиться с остальными. Оба народа, прежде столь далекие друг другу, в минуту разрушили былую стену недоверия, ведь их объединяла общая мечта. Надежда, подаренная юной девушкой, которая теперь так восхищала всех.
Как Фелим познал мать Тагора, так туатанны открылись народу Гаэлии. Два мира наконец-то встретились. Мечта Алеи сбывалась.
Девушка решила задержаться здесь еще на один день. Она хотела дать двум народам время узнать друг друга, и главное, ей самой хотелось подольше побыть с братом, прежде чем снова двинуться в дальний путь.
Она провела с Тагором весь день, узнавала его характер, засыпала вопросами, а также рассказывала о себе, своих мечтах и надеждах.
Ультан на мгновение замер, вонзив меч в горло умирающей жертве. Черная кровь перестала стекать с длинного серебристого лезвия. Тогда великий воин медленно вынул клинок, и зверь тяжело рухнул на землю.
Несколько зрителей, сидевших вкруг арены дворца Шанха, зааплодировали. Их крики эхом отдавались под каменным сводом. Расположенная в самом глубоком подземелье дворца, арена была погружена в зловещую темноту, где в каждом углу таились грозные тени. Влажный тяжелый воздух пропитал все вокруг кислым зловонным запахом, по камням сочилась вода.
Ультан не спеша повернулся и направился к Хозяину. Это был крупный широкоплечий воин с густой шевелюрой. Длинные белоснежные волосы серебряным дождем падали ему на плечи. Меч, опущенный вниз клинком, казался продолжением мускулистой руки, пики на его доспехах походили на выпирающие кости. Казалось, его тело слилось воедино с черным металлом.
Существо за его спиной вздрогнуло в последних конвульсиях. Пронзенное в разных местах, оно превратилось в гору плоти, из которой торчали четыре острых рога.
Ультан остановился у высоких трибун и встал на одно колено. Он поднял глаза к маленькой ложе, возвышавшейся над другими. В темноте он на мгновение различил глаза Хозяина по алому блеску, который тут же погас. Маольмордха досмотрел бой до конца. Ультан гордился оказанной ему честью. Он поприветствовал Хозяина и удалился в умывальню под одобрительные крики публики.
Через несколько минут, когда он заканчивал промывать раны и вытирать кровь, Ультан увидел возникший перед ним силуэт Маольмордхи.
Хозяин никогда раньше сюда не заходил. Воин немедленно поклонился и, опершись на рукоять меча, замер, ожидая слов Хозяина.
- Ты хорошо дерешься, Ультан.
Замогильный голос Маольмордхи гулко раздался в комнате, прошелестев по стенам, как дуновение ветра.
- Благодарю, Хозяин.
Маольмордха покачал головой. Он приблизился к воину, обошел вокруг него и остановился перед его мечом. Поглядел на обагренное кровью лезвие:
- Я знаю, что ты хочешь сразиться с девчонкой.
- Я к вашим услугам, - скромно ответил Ультан.
- Но мы об этом уже говорили. Думаешь, тебе удастся совершить то, чего не смог сделать Зультор? Так ты надеешься заслужить мое уважение, которым я жаловал тебя, когда был друидом, а ты моим магистражем, верно?
- Разве я когда-нибудь обманывал ваши ожидания?
- Ты мой магистраж, Ультан. Магистраж не может обмануть ожиданий своего друида. Я знаю, о чем ты думаешь, что ты чувствуешь, чего ты ждешь. Я слышу каждую твою мысль. Ты не можешь меня разочаровать. Ты можешь только не справиться с тем, что я тебе велю. Я хочу, чтобы в тот день, когда она явится сюда, ты был рядом со мной. Потому что она обязательно придет. А пока у нас много дел.
Воин поднял голову. Он так долго ждал. После Зультора Маольмордха выбрал Дермода Кахла. Все это время Ультан оставался в тени. Но теперь он снова сможет блистать. Хозяин придерживал его до поры.
- Я хочу нанести Алее удар до того, как она придет сюда. Я уже надеюсь, что этот олух мясник сумеет поднять против нее королеву, и это сделает ее уязвимой. Но это не все. У нас появился новый враг, которого я не ждал.
- Это правда, Хозяин?
- Новый враг, которого маленькая дрянь направила против нас.
- Солдаты, которые идут с ней?
- Нет. Эти никого не испугают.
Маольмордха подошел к своему бывшему магистражу. Никогда его лицо еще не было так близко. Лицо, изменившееся до неузнаваемости с тех пор, как он получил силу аримана.
- Волки, - проговорил Маольмордха. - Мы избавимся от волков.
Давно наступила ночь, окутавшая склон горы почти непроглядной темнотой. Алеа в одиночестве сидела на самой высокой скале и, закрыв глаза, прислушивалась к таинственным шорохам ночных обитателей и шелесту ветра в кронах деревьев. За ее спиной лагерь погружался во тьму. Один за другим гасли огни, силуэты людей исчезали под крышами шалашей и шатров. Долетали неясные бормотания, кто-то храпел, в угасающих кострах потрескивал хворост.
Алеа думала о волчице. Белой волчице. Где-то она теперь? Она могла отправиться на ее поиски в мир Джар, но ей казалось, что так будет несправедливо. Сейчас волчице наверняка нужно побыть одной. Отдалиться на время от мира дыбунов. Алеа чувствовала это. То, что волки присоединились к ней и дрались с горгунами, казалось невероятным. Теперь природа должна вступить в свои права. А волки - вспомнить свои привычки. И свою жизнь. Алее было так стыдно, что она впутала их в дела людей. И все же… Разве их судьбы не были тесно сплетены?
Она вздохнула. Но в этом вздохе не было ни малейшего отчаяния. И почти никаких сожалений. Скорее некое странное облегчение. Поиск минутного душевного покоя. Ей было хорошо одной, как это часто случалось давным-давно. Все те ночи на улочках Саратеи. Одинокие прогулки в ландах. Дни, когда по вечерам приходилось прятаться, а днем убегать. Теперь все было совсем по-другому. Столько людей не сводили с нее глаз. У нее появилось столько друзей. И она вновь обрела брата… В глубине души она не могла понять, лучше ли ей сейчас, чем раньше. Просто сейчас все по-другому.
Впереди послышался шорох. Она выпрямилась. Наверно, куница или какой-нибудь грызун прошмыгнул мимо. Это вторжение заставило Алею очнуться от грез, она встала и спустилась с утеса. Последний раз взглянула на знак, высеченный в скале, и направилась к лагерю.
Проходя мимо погасшего костра, в котором еще тлели угольки, она помахала рукой двум мужчинам, которые тихо разговаривали. Туатанн и галатиец. Они смотрели на нее и с уважением приветствовали. Она улыбнулась. Вот оно, их будущее. Два чужака, которые разговаривали в ночи. Это два народа наконец протянули друг другу руки.
Алеа подошла к большому шатру, где жили ее друзья и она сама. Бесшумно вошла. Похоже, все давно спали, завернувшись в толстые одеяла. На мгновение она замерла, стоя посреди шатра. Потом направилась за занавеску, натянутую в правом углу.
Она тихонько наклонилась и легла рядом с Эрваном, потом скользнула к магистражу под одеяло. Было тепло, и она не могла понять, сайман или ее собственное сердце бьется у нее в груди. Алеа закрыла глаза. Потом она вдруг почувствовала руку Эрвана на своем плече. На этот раз она была уверена, что бьется именно сердце. Эрван нежно провел ладонью ей по руке, потом по животу. Его пальцы были так горячи, что казалось, их греет огонь саймана. Прикосновение стало настойчивее. Алеа тихонько повернулась к юноше и прижалась к нему. Она гладила его по спине, возвращая каждую ласку с удвоенной нежностью, ерошила его светлые волосы. Потом они в тишине занялись любовью, отдаваясь с жаром, который усиливало долгое ожидание этого мига, в застенчивых ласках познавая друг друга. Ночь окутала их первое объятие мягким безмолвием. Совсем не ожидая, они обрели друг в друге утешение, забытую нежность утраченной душевной близости. Всю ночь они не размыкали объятий, будто стремясь отдалить миг расставания. Они так нуждались друг в друге. Казалось, меж ними прошел сайман или же их страсть равнялась его силе.
Глава 3
В пути
Охота в долине Лома никогда не бывала легкой, но на ее широких просторах стая всегда находила чем прокормиться. Два-три раза в неделю, чаще охотясь на заре или в сумерках, волки загоняли крупного зверя, а иногда в промежутках к этим пиршествам добавлялась добыча поскромнее.
Прошло уже много недель с тех пор, как волки обосновались здесь. Они защищали свою территорию, постоянно метили ее и делили время между охотой, отдыхом и играми. Мало-помалу в стае установилась строгая иерархия. Волки терлись друг о друга, обмениваясь запахами, чтобы сделать свой клан более сплоченным.
Тайброн и Имала, старшая пара волков, то и дело напоминали другим, кто здесь главный, скалили клыки, вострили уши или просто пристально смотрели на подчиненных собратьев. Порой вожаки вели себя более агрессивно, что часто позволяло избегать жестоких стычек. Тогда остальные волки покорялись им - ползали на брюхе, отводили взгляд или прижимали уши.
Особенно сурова Имала была с одной волчицей, да так, что той часто доставалось от всей стаи. Нельзя сказать, чтобы эта самка была слаба - напротив, охотилась она быстрее и проворнее других, - но, быть может, дело было в том, что Тайброн часто уделял ей много внимания, обнюхивал и весь день ходил за ней по пятам. Наверняка Имала видела в сопернице серьезную угрозу, а потому беспощадно ее терзала. Она часто набрасывалась на нее сверху и, укусив за морду, долго не отпускала, подвергая унижению. Бедняга выказывала покорность как могла, но Имала не знала жалости и продолжала яростно утверждать свое превосходство.
Так проходила жизнь стаи, становившейся все сильнее. Лето сменялось осенью, волки объединялись все теснее и ждали наступления зимы, когда вожаки наконец смогут обзавестись потомством.
Но однажды осенним днем стая из долины Лома столкнулась с настоящей угрозой. Солнце с трудом пробивалось сквозь облака, освещая растущую там и тут желтую траву, покрывавшую ланды. Волки, как это часто бывало, собрались недалеко от реки вокруг густого спутанного кустарника, чьи кривые ветви, казалось, стелились по земле. На горизонте виднелся холм с редкими соснами на нем. Несколько орлов парили над долиной так высоко, что звери вряд ли могли их увидеть. Ближе к полудню, когда вся стая мирно дремала, на их землю ступили чужаки.
Имала первая обнаружила вторжение. Она вдруг навострила уши и застонала, разбудив этим остальных. Волки поднялись с места, издали заметив пришельцев. Но они так же быстро разглядели, что чужих было гораздо больше. Около дюжины.
Тайброн заворчал и, задрав хвост, побежал навстречу незваным гостям, за ним бросились остальные во главе с Ималой. Они пустились вскачь, чтобы выглядеть более внушительно и напугать волков, которые осмелились ступить на их территорию, однако те тут же оскалили клыки и вздыбили шерсть на загривках.
Обе стаи остановились, не приближаясь. Из этого поединка на расстоянии, когда соперники пытаются устрашить друг друга издалека, стая долины Лома не могла выйти победителем, потому что она хоть и находилась на своей земле, но волков в ней было гораздо меньше. Однако пришельцы надолго не задержались. Они продолжили свой путь и, видя, что дичи поблизости нет, ушли к противоположному склону. Поняв, что опасность миновала, Тайброн и его стая успокоились и повернули назад, то и дело оборачиваясь и проверяя, не вернулись ли чужаки. Они вновь собрались у реки, но держались настороже, тревожно наблюдая, как незнакомые волки все еще ходят по краю их территории.
Пришлые еще послонялись туда-сюда, вероятно отыскивая новые охотничьи угодья, а потом исчезли из виду. Тогда Тайброн встал и пошел, опустив уши, будто на охоте, почти касаясь носом земли. Следом двинулась Имала, а за ней одноглазый волк Тамаран.
Втроем они не спеша подобрались к границе своих владений, где останавливались непрошеные гости. Замедляя шаг, они прошли по желтой траве, где наконец обнаружили незнакомого волка. Молодой самец опрометчиво решил задержаться на их земле, когда остальная стая давно скрылась.
Кейтлин остановила коня в стороне, чтобы пропустить Воинов Земли и остальных путников. Они шагали быстро, их вела вера в Алею, и многие с уважением улыбались актрисе, зная, что она подруга Самильданаха. Казалось, этого было достаточно, чтобы завоевать их любовь.
Утром Алеа объявила, что они идут в Тарнею, столицу графства Сарр. Там она надеялась собрать более многочисленную армию и навести новые порядки, чтобы наконец покончить с междоусобицей на острове. Что, однако, будет не так просто.
Когда последние солдаты прошли, Кейтлин заметила Алею, всегда остававшуюся позади, предоставляя Эрвану ехать во главе строя.
- Почему ты так любишь ехать позади всех? - спросила Кейтлин, поравняв своего коня с лошадью подруги.
- Не знаю. Может, потому, что так мне всех видно и нет нужды беспрестанно оборачиваться. А еще потому, что мне не всегда нравится быть вождем, а когда я впереди, это постоянно напоминает, что следом за мной идут люди.
Кейтлин, улыбаясь, кивнула:
- Понятно. Но ведь так ты далеко от Эрвана, он же впереди…
- Ну и что? - отозвалась Алеа.
Кейтлин рассмеялась:
- Как это "ну и что"? Ладно тебе, я слышала вас вчера ночью!
Алеа густо покраснела. Она не привыкла говорить о таких вещах, ей и теперь не очень этого хотелось.
Она не знала, что ответить, и молчание становилось все более неловким. Тогда веселая Кейтлин решила прийти подруге на помощь и нарушить тишину:
- Ну и смешные вы, гаэлийцы, с вашим целомудрием! Любовь прекраснее всего на свете, а вы боитесь говорить о ней, будто речь о чем-то ужасном.
Алеа закусила губу. Помедлила секунду и решила вступить в разговор:
- Знаешь, я раньше никогда не была влюблена… Но я помню, что даже Фейт смущалась, когда с ней говорили о Галиаде…
- Я и говорю, просто смех, какие вы недотроги.
- А вы, странствующие актеры, говорите о любви не стесняясь? - удивилась Алеа.
- Конечно! - воскликнула Кейтлин, пожимая плечами. - Когда кочуешь с места на место и живешь в фургончике, прятаться особенно негде, все быстро выплывает наружу, да и сходимся мы быстро… И потом, лучше гордиться своей любовью, чем стыдиться ее.
- Понятно. Тогда расскажи про Фингина! - потребовала Алеа.
- Беда в том, что друиды в этом деле хуже любого гаэлийца! - фыркнула Кейтлин. - Фингин едва осмеливается взять меня за руку, представляешь… Так что, к сожалению, мне почти нечего тебе рассказать.
- Неплохое начало!
- Да я и не тороплюсь. Времени у нас довольно, а я так думаю, что у Фингина и без того хлопот полно. Зато ты времени не теряешь! - снова засмеялась актриса.
На этот раз Алеа тоже расхохоталась:
- Я доверяю своему чутью. Это то, что вы, странники, зовете дорогой Мойры, верно?
- Хорошая отговорка! - усмехнулась Кейтлин.
- Мы с Эрваном пережили столько всего невероятного, что мне кажется, будто мы знаем друг друга десять лет.
- Понятно.
- И потом, похоже, его отец был рад…
- Мы все рады, Алеа, вы созданы друг для друга, это ясно! Я, конечно, посмеиваюсь над тобой, но ты молодец.
- Не знаю, для меня это так ново. Хотя с тех пор, как я ушла из родной деревни, для меня ново решительно все!
- В этом-то и есть радость путешествий, Алеа. Каждый день открывать что-то новое. Потому-то мы, бродячие актеры, всегда в пути.
Алеа кивнула. Ей было приятно, когда актриса приходила к ней поболтать. Это напоминало ее дружбу с Аминой… Дружбу, которой ей не хватало. И теперь она знала, что надо ценить каждое мгновение. Что никакая дружба не бывает вечной.
- Вообще-то иногда я скучаю по Саратее, - призналась она. - По тамошнему покою и моим старым привычкам, по всему, чего я лишилась.
- Если мы идем в Тарнею, может, мы пройдем рядом с твоей деревней?
- Очень может быть.
- Тебе надо просто сделать там остановку, - предложила Кейтлин.
- Не знаю… Меня это немного пугает… - Но это глупо! Ты же только что сказала, что скучаешь по родной деревне! Ты должна по крайней мере пройти через нее.
- А почему бы и нет? Да мне бы еще надо кое о чем спросить некоторых жителей. Я хочу понять, как я там очутилась. И как меня нашел Фелим.
- Конечно. Уж мне-то точно будет любопытно поглядеть на деревню, где ты выросла.
- Не знаю, будет ли у нас время отправиться туда сейчас же. Там будет видно.
Девушки обменялись улыбкой, потом умолкли, просто наслаждаясь обществом друг друга. Путь предстоял долгий, у них еще найдется о чем поболтать.