И лучники, и пращники начали действовать, когда враг оказался на расстоянии выстрела. Стена щитов опустилась по команде, и смертоносный дождь камней и стрел из-за спин пехоты пролился на атакующих. Даже на мгновенье он не притормозил наступающих. Безжалостно топча павших, убитых и раненых, они неслись вперед, ответно забрасывая замерший строй камнями, дротиками и обычным для северян оружием – метательными топорами.
Громкий вызывающий клич раздался из рядов воинов, загородивших путь бывшим хозяевам здешних долин. Две армии с грохотом сшиблись, и в воздухе повис жуткий рев рукопашного сражения. Там внизу искаженные яростью лица бойцов, лязг железа, предсмертные крики поражаемых насмерть, стоны раненых и стук ударов о щиты.
Горичане упорно продолжали давить, не обращая внимания на потери. Идти вверх, пусть и не по очень крутому подъему, было неудобно, и все-таки они продолжали наступать. Их было изначально больше, ряды глубже и сильнее. Ополченцы медленно начали отступать под напором. Строй выгибался внутрь, по направлению к вершине холма.
– Труби атаку! – скомандовал Одрик. Ожидание закончилось. Не увидеть сигнала флагом мог разве слепой. Пришло время умирать, не допустив прорыва.
Тысяча человек шагнула одновременно вперед. Не отставая ни на шаг, не отрываясь ни на пядь от строя. Еще шаг. Кто думает легко обучить действовать слаженно, как пальцы на руке, сотни разных людей, никогда не пытался проделать это на деле. Повторять вновь и вновь, пока не добьешься нужного результата, – вот единственный рецепт. Зато и пробить их строй не так просто. А кто хочет научиться, есть еще куча маленьких секретов вроде ритмичного повторения одного древнего стишка.
"Пусть в роду воинов сын не родится…" – мысленно повторял каждый, сдвигаясь на очередном слове.
"Если он чести и мужества не имеет…"
Они двигались одним целым, и даже бегущие навстречу от победоносных врагов ополченцы невольно устыдились и стали присоединяться к отряду.
"Если родится такой, пусть скорее умрет.
Боже, дай счастья тому, кто намерен сражаться…"
Одрик проткнул первого бегущего варвара, даже не успевшего понять, откуда пришла смерть, и отдал очередную команду.
– Рази! – повторяло множество голосов вдоль строя.
Он не увидел, как размещенные на флангах полки ударили с боков радостно втянувшемуся в мешок вражескому войску. Ему было не до сигнала, поднявшего в седла полторы тысячи кавалеристов для удара в тыл. Сейчас важнее удержать тонкую линию. Горичане уже устали, а его когорты свежи и подоспели вовремя, вновь вставив пробку в горлышко страшной бутылки, где продолжалась мясорубка.
Зажав варваров с трех сторон и не позволяя им развернуться, использовав численное преимущество, федераты принялись истреблять сгрудившихся в огромную толпу врагов. Их уже такая близкая победа оказалась обманкой, и битва неожиданно превратилась в дикую резню. Даже те, кто пытался сделать нечто, вынужденно передвигались не куда хотели, а увлекаемые в случайном направлении массой множества тел. Перелом наступил внезапно.
Никто уже не слышал команд, и большинство горичан мечтало просто вырваться из смертельной ловушки, особенно когда сзади их принялись обстреливать кавалеристы, перебившие прикрытие. Нарыв лопнул, выбрасывая из зажатого со всех сторон мешка бегущих назад людей. Хуже ничего нельзя было придумать.
Они неслись со всех ног, спасая жизнь, нередко бросая оружие и все, что мешало передвижению. От коня не удерешь, и не существует ничего страшнее для пехотинца, чем преследующий его всадник. Отбиться можно только группой и имея копья. Желательно подлиннее. Кавалерия федератов, отбросив немногочисленных конных противников, после прошлогоднего уничтожения их почти не осталось, не пошла грабить лагерь, а занялась избиением трусов.
Устилая поле жутким ковром из множества трупов, кавалеристы ворвались внутрь уже позже. Сопротивление почти полностью отсутствовало. Многие бросали оружие и ложились ничком, признавая сдачу. Дух их был окончательно сломлен, и от утренней яростной готовности биться не сохранилось ни следа. Люди Блора вязали пленников. С безоружными и не пострадавшими в бою обходились жестко, с презрением.
Только теперь, когда все было кончено, Блор спустился вниз в сопровождении толпы обозников и десятка телохранителей. Ну и, естественно, с Возмездием рядом. Он пустил сегодня в ход всех, и пойди хоть что хуже, могло закончиться полным провалом. Предпосылки имелись, и явные. Если бы не Одрик с его когортами, могло повернуться по-всякому.
Не так важно. Победа есть победа. Он рискнул и выиграл. Больше, чем обычную схватку. Много больше. Сила и мощь горичан осталась на этом поле, подумал, глядя, как обозники деловито добивают раненых врагов и обчищают трупы.
Откуда берется столько воронья? Будто чуют заранее поживу и со всего мира слетаются разом.
Пришпорил Самрата, в очередной раз ощутив его скрытое недовольство. После длительной разлуки жеребец долго не хотел его вновь признавать. Пришлось обхаживать и уговаривать, не замечая смешков людей за спиной и старательно игнорируя ехидные комментарии Возмездия.
Конечно, сегодня у него были десятки жеребцов и кобыл. Он уже и не помнил, сколько именно, радостно спихнув их на своего конюшего Ситрика, прибывшего со всей остальной компанией из Кнаута. Все хозяйственные записи и расчеты поручил Шарлотте. Ей ведь это нравится, а вот ему нет. Скучно считать каждый куль с мукой или наличие сена в амбаре. Безусловно это важно, но на то и экономка существует. И жалованье, между прочим, получает неплохое. И не на ребенка. Той выделен отдельный счет.
Безусловно, он мог бы выбрать любого коня, и были в его табуне ничуть не хуже, однако к Самрату испытывал дружеские чувства и хотел вернуть былую близость. А те… Просто средство передвижения, и никак нельзя рассчитывать, что встанет у тела раненого хозяина или самостоятельно кинется на его защиту. Боевой конь воспитывается долго и стоит гораздо выше цены в золоте, признавая лишь одного.
Ничего особо интересного в захваченном вражеском лагере не было. Опять трупы, сидящие в стороне под охраной пленные, опрокинутые телеги, валяющиеся повсюду вещи, не слишком довольные рожи победителей, которые вместо распихивания по карманам вынуждены собирать все захваченное в кучу. Правда, кое-что к рукам наверняка прилипло, но не стоит из-за подобных мелочей дергаться. Прибудь первыми сюда ополченцы – уж точно не удержались бы от грабежа. Что ни происходит в жизни, все к лучшему.
И радостно кудахтающий Райан наводил на благодушные мысли. Уж ежели он не потрясает кулаками и не требует всех выгнать, кроме его подчиненных, значит, дела обстоят действительно неплохо и хапнули мы прилично.
– Мы взяли казну! – завопил тот сходу. – Почти двенадцать тысяч больших империалов!
Интересно, сколько это по объему? Пара сундуков. Не суть. На год хватит всем платить. Уж на это он наложит лапу в целях обеспечения войска. Пусть попробуют вякнуть. Сейчас он вполне мог себе это позволить. Конница лично его, и делиться со всеми не обязан. Райан тоже подчиняется напрямую. Вряд ли станет возмущаться. Не первый месяц вместе. С какой стати ополченцам отдавать? Кое-что выделить придется, но основной кусок останется. Или сделать очередной широкий жест? Нет уж. Прошло время заманивания.
– А тцарь? – потребовал Блор не менее важное.
– Палатка там, – небрежно показал Райан, – а сам удрал.
Увы, нельзя получить все. Шустрым оказался до невозможности. Казну даже не успел забрать, а смылся. Может, и не так плохо. Поведение нового тцаря спрогнозировать тяжело, а ход мыслей Тимо он неплохо изучил. И по действиям, и по донесениям, и по словам пленных, и от перебежчиков. Чем дальше, тем больше таких появлялось.
У горичан, да и вообще северных народов, наследовал старший сын или дочь. Остальные не то что денег или земли не получали, но даже титула. Раздела поместья не происходит, но ставить детей на уровень обычных крестьян? В каком-то смысле удобно власти. Есть резерв для войска и чиновников. Жить на что-то надо, вот и идут служить кому угодно. Точнее, проситься на тцарскую службу.
Но это в нормальные времена. А сейчас оставшиеся не у дел стали приходить и к прямым врагам тцарства. К нему. Доверия к перебежчикам немного, однако каждый на этой стороне – уже минус человек на той. И обстановку с дорогами знает не в пример лучше федератов или крепостных. В принципе, обещал брать любого – какая разница? Докажет с оружием в руках лояльность – не станет и отличия. А пока в группы не собирать и по разным сотням раскидывать.
Больше Тимо не полезет на рожон. Запрется в Граде. Продовольствия там огромное количество, источники воды имеются. Взять будет непросто. В городе раньше жило тысяч сорок. Так просто не возьмешь.
– И это вождь! – Райан сплюнул с отвращением. По его мнению, положено доблестно принять смерть в бою.
Еще раз сплюнул и принялся подробно излагать длиннейший список захваченного имущества.
– Уточнить, записать, представить, – нетерпеливо сказал Блор, отмахиваясь. – Не мне тебя учить!
Райан с достоинством поклонился. Уважительное отношение и доверие ему безусловно были по душе, но вот это желание отделаться непонятно. Важно знать, сколько у тебя есть и что заполучил. А как иначе рассчитываться с воинами? Ну и ладно. Дел еще куча.
Инициатива отныне за мной, размышлял Блор, устроившись прямо на первой попавшейся телеге и закусывая неизвестно откуда притащенной пшенной кашей на масле, запивая еду неплохим вином из золотого кубка. Польза от охраны имелась несомненная и хорошо заметная. Время уже к вечеру, и стоило вспомнить о пище, как ее обеспечили.
То и дело подбегали с донесениями и докладами посыльные, отвлекая. Это тоже входит в обязанности – выслушивать о количестве погибших. Не одни успехи на поле брани, еще и потери неминуемы. И сегодня они немалые. Пока солнце не зашло, нужно закончить уборку погибших. Наших завтра похороним, вознесем молитвы богам и принесем жертвы с восходом солнца.
Чужих – в ближайшую яму и присыпать слегка землей. Заодно и подсчитать. Тут не требуется задумываться о действиях и дальнейших приказах. Все действие освящено давней традицией. Мертвые не имеют возможности просить. За них придется вознести молитвы оставшимся. Случись обратное – и горичане обязательно сделали бы положенный минимум для покойников.
Кто сиднем сидит, запершись за стенами, продолжал свои неспешные прикидки и, попутно доедая остатки каши и скребя стенки котелка ложкой, размышлял Блор, рассчитывать на победу не может. Любые запасы конечны, а люди внутри города будут недовольны поражением и осадой. Значит, мне это в плюс. И свобода рук тоже. Не идти сразу на столицу, окончательно разобраться с Верхней долиной, лишив даже надежды на помощь? Пожалуй, так будет правильно. А к стенам послать Франка и несколько конных сотен постоянно тревожить.
– А это что еще за нахал? – негромко спросил Кери.
– Хоть позабавимся, – ответил ему еще один.
Понятное дело, десяток телохранителей остался крайне недовольным происшедшим. Все они были молокососы, еще толком не видевшие вблизи смерти. Сотню Джила он тоже бросил в атаку, оставив при себе лишь таких. Польза от них в сражении оказалось бы минимальной, а вот погибнуть могли. И не стоит забывать, что помимо собственных младших братьев семь из восьми остальных – дети и родичи всевозможных местных вождей. Та еще морока присматривать, но пусть лучше рядом побудут.
Фактически племенную структуру родов, находящихся под тцарской властью, окончательно раздавили еще поколение назад. Горичане частично целенаправленно вырезали аристократию, частично выселили из родных мест. Старые вожди давно утратили свою власть и даже личные земли, конфискованные в пользу государственной верхушки. Правда, сейчас могла подняться новая военная аристократия, получившая авторитет и влияние на полях сражений.
Именно поэтому Блор с распростертыми объятиями принимал под свое начало детей, племянников и прочих дядек по материнской линии. Пусть они почувствуют себя именно членами его дружины, а не некоего племени или рода. С одной стороны, люди охотно принимают более высокую культуру и не прочь пожить комфортно, а не в родных хибарах. С другой – он постоянно пытался внушить окружающим простую мысль: возврата к прежнему не будет, и жизнь не вернется в прежнее русло никогда. Один закон для всех! Не будет разницы между племенами!
Поверят еще не скоро, и для этого придется неоднократно демонстрировать и намазанный медом кусок хлеба, и острый клинок. А эти, за спиной, и станут проводниками его политики и цепными псами. Уж для своих товарищей-однополчан выделит кусок земли. Только подальше от родичей, чтобы отсечь от прямых связей. И наблюдать придется долго. Ну на то Денес существует. Вояка из него не вышел, зато за порядком присмотрит с удовольствием. Нашел для себя место в жизни, и хвала богам.
– Пропустите, – приказал Андраши, двинувшемуся на перехват грязного до невозможности типа, тянущего за собой не менее замызганного и вдобавок прихрамывающего мула в возрасте патриарха. Казалось, скрипят на ходу кости, а видеть несчастное животное точно ничего не могло. Бельма на глазах.
– Вот, – заявил гордо мужик, показывая на висящее на муле тело.
– Это кто?
Грязнуля не отвечая кинулся к мулу, разрезал веревки, удерживающие человека, и без особой осторожности скинул его на землю. Еще молодой парень в дорогих доспехах, без шлема и с разбитой головой, с трудом попытался сесть.
– Наследничек тцарский, – широко щерясь и показывая гнилые зубы, порадовал мужик.
– Возмездие! – потребовал Блор.
– Откуда я знаю? – удивился демон. – Он мало что соображает, а мысли я читать не научен. Все бежали, он кричал. Подлетело несколько всадников. От одного увернулся и проворонил другого. Залепили по голове. Больше там ничего не содержится. Даже злобы. Ему плохо. Голову не пробили, шлем спас, а сотрясение мозга обеспечили.
Наглядно подтверждая диагноз, тот встал на четвереньки и принялся метать из себя остатки пищи.
– Как зовут?
– Ну дык Пепо, сын Тимо, – почесав нос, ответил мужик с недоумением.
– Тебя как кличут, – поправился Блор.
– Ну дык Винцент, сын Газана, – неизвестно чего застеснявшись сообщил грязнуля. – Я при обозе состою. Все на поле почапали, а я туточки глянул на правом склоне подъема. Там тоже бегли, да недобегли, – он хихикнул.
Решил малость помародерствовать, решил Блор. Бывает.
– Откуда ты знаешь, что это именно наследник? – нетерпеливо вылез Денес.
– Ну дык видел я раньше. Наша деревня за ним записана. Хозяин дык.
Из крепостных, понял Блор.
– Дык-дык, – прошипели сзади и негромко засмеялись.
– Хорошее дело ты совершил, – громко сказал Блор, – доставив сего важного господина под очи…
Совсем с этими мужиками нормально скоро разучусь говорить, подумал с усмешкой.
– В награду чего хочешь?
– А че можно? – жадно спросил грязнуля.
– А че схочешь: девку-красавицу, доспехи новые, службу важную, али золота полные карманы.
– Енто все преходяще, – шмыгнув носом и вытерев соплю рукавом, ответил он, – а вот земля – вещь вечная.
Глазки при этом заблестели очень хитро.
– Деревня твоя как называется?
– Юнус, что на реке Антемунта.
– Денес, мне же нужен управляющий в бывшее имение тцарского наследника? Замечательная кандидатура.
– А? – не понял мужик.
– Старостой будешь в своей деревне, – буркнул Денес. Его бы воля – самолично ездил по деревням и драл серебро. Не для себя, для общего дела. Пока только до ближних добрался. А куда деваться, армию содержать необходимо. Скостили ранешние суммы налогов почти на треть, да и земля теперь во многих местах поделена между крестьянами. Не позволить дербанить в свою пользу чревато взрывом, но уже против них. – Землю хозяйскую, небось, поделили между собой?
– Наша это земля! Боги свидетели, всегда была и потомственно принадлежит. Не токмо свобода обещана!
Вот чего я точно не обещал, подумал Блор, так отдавать тцарские земли неизвестно кому. Попробуй теперь вытащи из чужой глотки без большой крови. И это ведь бывшие крепостные, моя основная опора в полках. Эти за мной пойдут куда угодно, пока землю не стану отнимать. Надо учесть на будущее. Верхняя долина не Нижняя. Один раз заранее не предусмотрел и кучу денег потерял. Повторения не будет. Или всех под корень, или конфискация в мою (нашу) пользу. Бесплатные раздачи неуместны.
– Никто не собирается отнимать, – заявил вслух. – Вот и будешь следить, чтобы налоги правильно собирали, а за это жалованье получать.
– Дык вместо старика Вукана?
Мужик рухнул на колени с нечленораздельным воплем и принялся благодарить чистосердечно. Было за что. Дело даже не в деньгах. Он теперь в своей деревне будет полновластным владыкой и хозяином.
– Убери его, Денес, – поморщился Блор, – и найди заодно ему клячу поприличнее. Эту и на мясо стыдно отдавать.
– А наследничка? – поднимая за ворот мужика, спросил верный помощник, кивая на тцарского сына.
– Забери куда-нибудь, – отмахнулся Блор. – Потом решим. Может, выкуп возьмем, обменяем на кого, а может, и повесим. Как выйдет. Сейчас от него все одно проку нет.
– А я порасспрашиваю?
– Сначала просто побеседуем, без крайностей, хорошо? Вдруг на службу пойдет.
– Этот? – с сомнением сказал Денес.
– Зарезать всегда успеем, – постановил Блор.
Глава 29. Последний рывок
Убийца полз мимо палаток со скоростью черепахи. Сейчас для него важнее всего не мелькнуть случайно. В центре лагеря всегда полно не только часовых, но и праздношатающихся. Вернее, они-то бегают по важным делам, но ему одна сплошная помеха.
График караулов убийца знал наизусть. Проползая мимо, слышал их дыхание, и куда ступит нога, угадывал заранее. В темноте видел прекрасно. С детства умел и даже мог наложить заклятье на другого. Правда, держалось не очень долго. Украсть нечто ценное вполне достаточно, если предварительно осмотреться без применения магии.
Он долго готовился. Не потому что боялся. Просто второго случая не представится, а на что способен зверь, видел своими глазами. Один такой торопыга вздумал пройти через него. Никакое умение, магическая поддержка не помогли. Человек даже не погиб, просто получил несколько не слишком опасных ранений и был взят. Его долго пытали, и, к счастью, никто из посланных не в курсе про другого и даже не знаком.
Догадываться, конечно никто не мешает. И о заказчике – вряд ли кандидатов стоит долго искать. Хозяин у них всех один. Ведь сегодняшнее – это уже третье покушение. И провалить атаку нельзя. Некуда уже ждать дальше. Совсем немного осталось до падения Града. Может, и смерть командующего ничего не изменит, но он обязан выполнить приказ.
Если посланец не исполняет порученной задачи, он не может зваться достойным человеком. И пусть лично он далеко не лучший представитель горичан, и много чего неприятного числится, одного у него не отнять – обещания выполняет всегда. Никто ни на том, ни на этом свете не посмеет его упрекнуть в нарушении соглашения, усомниться в важнейшем человеческом достоинстве.