Он заснул почти сразу - очень устал физически, да и перенапряг нервишки здорово. И, казалось, почти так же сразу проснулся. Но часы показывали, что он проспал почти пять часов и сейчас около двух ночи.
Спина и шея затекли. Стояла глубокая, какая-то нехорошая тишина. Нет. не тишина. Звуки были, причём звуки странноватые. И в этой тишине-не тишине не хватало чего-то важного.
Часы, понял Олег, не шевелясь. В помещении магазина тикали двое часов. Одни даже не тикали, а бухали - здоровенная напольная башня. А сейчас они молчали. Как будто кончился завод.
Света там по-прежнему не было. Но Олегу почему-то казалось, что там - там гораздо более обширное помещение, чем небольшой полуподвальчик. Из-за этих вот лишних звуков. Как будто ветер гоняет по полу скомканную бумажку. И ещё какие-то…
Началось, буднично подумал Олег. Ну а мог бы и сам догадаться - магазинчик выбрали, потому что он стоит в удачном месте, есть такие места. И, конечно, пользовались им вовсю и без ведома хозяйки.
Олег хотел взвести револьвер, но передумал - тугой щелчок будет слышен далеко и отчётливо. Ладно, пусть самовзвод. Всё равно первый патрон с дробью, в случае чего - не промажу, как ни дёргай… Он нашарил ногой рюкзак, приподнял, извернулся, надел на одно плечо. Страшно не было. Сейчас он предельно собрался, сжался, как пружина, ещё не зная, что и как будет делать, но уверенный в том, что инстинкт подскажет "по ходу".
Олег сполз на пол, на корточки. "Гусиным шагом" подошёл к двери, похвалив себя за то, что не закрыл её.
И встал на колено.
Можно сколь угодно долго готовиться к чему-то. И всё равно обалдеть, когда это происходит.
Ну, то, что помещения магазина нет, его не удивило. Но всё-таки увиденное было сильно.
Во-первых, тут было не темно, а как бы полутемно. Большой зал напоминал вокзальный зал ожидания - коричневые стены, арочные переходы, колонны, широкие скамьи с выгнутыми для удобства спинками, но тоже каменные. Нигде ни единой надписи. Что под потолком - тонуло в темноте. Свет падал только через большую дверь в дальнем конце помещения.
А в проходе в самом деле каталась туда-сюда бумажка. Конфетный фантик. Это и был единственный звук в помещении. Остальные слышались из-за большой двери.
Луг или степь, понял Олег. Вот точно так же в августе шелестят поля ржи и пшеницы.
Он оглянулся. Позади по-прежнему была каморка с компьютером, холодиль-
24.
ником, креслом… Вернуться и сесть в кресло. Вряд ли это - надолго. А если вперёд - то он даже не знает, куда надо идти.
Прямо до самого утра, говорил Питер Пэн. А он, будучи человеком дела, не был склонен к пустой философии. Как раз от такого совет и нужен сейчас.
Олег всё-таки вернулся. Он наполнил водой из-под крана вытащенную из рюкзака гофрированную литровую флягу. Потом, войдя в зал, поставил рюкзак на ближайшую скамейку, достал из него ремень, подпоясал джинсы, повесил на крепления револьвер в кобуре, складной нож, флягу. Перешнуровал ботинки, забросил рюкзак за плечи и только потом оглянулся.
Вместо двери в подсобку была глухая стена.
- Ну что ж, - сказал Олег. Достал нож, выцарапал:
ЗДЕСЯ Я БЫЛ
О. *
И пошёл к выходу.
Шаги гулко бухали в пустом зале. Конфетный фантик ускакал под одну из скамей. С каждым шагом становилось яснее, что снаружи не только светло, но и жарко.
Очень жарко, чёрт побери! Олег остановился на пороге (хотя никакого порога и не было, собственно - сразу за каменным полом начиналась трава) и рефлекторно прикрыл рукой глаза. Сверху рухнул поток солнечного света.
Солнце стояло в зените - невидимое, ослепительный размытый блеск в белом небе, яростно полосовавший землю ливнем жара. Во все стороны расстилалась степь, поросшая высоким, по пояс и выше, редким серо-жёлтым ковылём. Тонко звенел воздух. В этом звоне слышалась музыка, и Олег не удивился, когда, опуская руку, услышал на миг знакомое:
Да не ругай меня, братишка, за правду…
Ты ж мне сам сказал, что платишь монету?
Но даже и любя кого-то взаправду
Ты сам вокруг себя вращаешь планету… -
и понял, что это Третьяков в Ванькиной каморке в клубе. Мальчишка чиркнул по воздуху рукой ещё раз, вызвал снова какой-то звук, явственный, но непонятный…
Ну что ж. Сейчас не нужно было удивляться. Может быть, по-настоящему удивительные вещи будут впереди, так что лучше не тратить себя…
Постояв ещё, Олег неспешно обошёл здание. И почти не удивился, наткнувшись среди ковыля на железную дорогу.
Это была одна-единственная ветка. Рельсы, бетонные шпалы, подсыпка. Пять шагов с этой стороны, пять шагов с той - ковыля нет, дальше - опять серо-жёлтая стена. Олег встал на шпалу, посмотрел влево-вправо - в оба конца дорога шла до тех пор, пока не таяла: то ли на самом деле, то ли просто в жарком мареве.
Олег автоматическим жестом поднял руку с "командирскими" к глазам.
Часы стояли.
Олег засмеялся. Внезапно ему стало очень легко, как будто решилось что-то важное. Он сделал первый - широкий - шаг со шпалы на шпалу - и, сойдя вбок, на насыпь, пошёл уже нормально, напевая негромко, просто так, для себя, очень подходящие к случаю строчки…
- От пустой коновязи вдаль уходит дорога -
На дорогу из тучи молча смотрит звезда.
На себя лишь надейся - на себя, не на бога.
Жизнь даётся на время - а честь навсегда…
25.
ТАМ, ГДЕ СТОЯТ ЧАСЫ.
То ли тут вообще не шло время, то ли шло как-то иначе, но солнце прочно обосновалось над головой и пекло с дикой силой. Куртку Олег подвязал к низу рюкзачка и шагал себе, по временам развлекаясь тем, что извлекал из воздуха какие-то обрывки разговоров, мелодий… Потом - поднадоело, и он сам спел (никто ведь не слышит):
- Опять тобой, дорога, желанья сожжены!
Нет у меня ни бога, ни чёрта, ни жены…
Чужим остался Запад, Восток - не мой Восток,
А за спиною запах пылающих мостов.
Сегодня вижу завтра иначе, чем вчера,
Победа, как расплата, зависит от утрат…
А мы уходим рано, запутавшись в долгах -
С улыбкой д'Артаньяна, в ковбойских сапогах…(1.)
Самым странным было, что не ощущалось ни особого беспокойства, ни желания спешить или что-то там ещё… Как будто всё само собой должно устроиться к лучшему. Хоть как-то, но - к лучшему. И не надоедало шагать, даром что пейзаж был насквозь однообразным и, можно сказать, унылым. Ковыль осыпался тонкой сухой пыльцой, лишь задень. У пыльцы был горячий запах лета.
Временами Олегу отчётливо казалось, что где-то слева - река. Сперва он подавлял желание свернуть и посмотреть. Но, когда это желание снова подкатило, круто развернулся и зашагал влево.
Он не успел сделать и ста шагов - ковыль оборвался, и за полоской рыжей глины открылся обрыв. Склон падал вниз отвесной стеной метров на пятьдесят, не меньше. В широченной спокойной реке отражался закат, и Олег недоумённо понял, что это правда - закат, солнце садится, а ведь только что казалось - стоит по-прежнему над головой… На том берегу бесконечной зелёно-ворсистой тканью лежал лес. А посреди реки плыл пароход. Настоящий пароход, с колесом сзади - "американской" конструкции. Река была настолько громадной, что пароход казался маленьким и почти неподвижным. В иллюминаторах и окошках надстроек горели огоньки, и Олег понял, что там, внизу, на реке, уже ночь - берег закрывает солнце.
За всё то время, пока шагалось, Олег не отпил из фляжки ни глотка. Сейчас захотелось пить и есть. Чуть дальше по берегу мальчишка увидел удобный спуск - берег как будто был разрублен балкой.
Олег напился из фляжки (вода почти не согрелась, хорошая вещь), ещё постоял, глядя на пароход и испытывая какое-то недоумение от того, что тут есть другие люди. Часы по-прежнему стояли. Не очень спеша, он пошёл к балке.
Спуститься оказалось не так-то легко - балка заросла кустарником и, когда мальчишка выбрался на гладкий речной песок, уже совсем стемнело. Волны мирно шуршали о берег. Над головой зажигались звёзды - знакомые, но крупные, яркие. Думалось пусто и легко.
Побродив по берегу, Олег нашёл плавник - коряжину с себя толщиной и длиной, сухую и гулкую. Неспешно нащепал ножом лучинки, застругал их, сложил под торчащей чуть в сторону обломанной веткой, зажёг от зажигалки и, сбросив снаряжение и одежду на песок, пошёл в воду.
Вблизи река выглядела ещё шире, но перестала быть пугающей. После жаркого воздуха степи вода показалась холодной, но лишь в первые секунды. Олег наплавался, потом попил, ныряя у берега и хватая зубами найденные ногами роднички - там, где ступню начинало щекотать ледяными струйками. Схо-
________________________________________________________________________________________________________
1. Стихи Ю.Кукина
26.
дил за фляжкой, набрал её. Прополоскал носки, потом - трусы, выжал как следует и то и другое, повесил на несколько подобранных палок плавника у разгоревшегося тем временем огня - ясно было, что коряжина будет гореть до утра. Подволок ещё одну - почти такую же большую, положил, как экран или спинку дивана. И сел на вытащенную из рюкзака прокладку, накинув куртку на плечи. Комаров не было, но так казалось удобнее и спокойнее. Достал из рюкзака, не глядя, консервы, колбасу, пресные галеты. Начал есть.
Стемнело окончательно, полностью. Но ненадолго, на несколько минут - большущая синеватая луна, какая-то одурелая, неестественная, встала над лесом. В её сиянии растаяли почти все звёзды, но на том же берегу подальше загорелись огоньки - целая россыпь. Олег подумал, что и его костёр там, наверное, виден, но это его не обеспокоило. Пусть…
Прошёл поезд. Совершенно отчётливо, там, над обрывом. Протарабанил колёсами по стыкам, потом - уже где-то далеко - дал гудок. Грохнула на реке играющая рыба. Коряжина горела ровно, но, наверное, можно было бы обойтись и без неё - ночь стояла тёплая.
Олег задумался. И с трудом очнулся, когда уловил - уже совсем близко - шорох шагов по песку. Песок вообще съедает все звуки. Хорошо ещё, что мальчишка не глядел в огонь, а луна продолжала шпарить вовсю…
Он не стал браться за револьвер или нож, хотя и придвинул ближе кобуру, пальцем сбросив ремень с курка "гнома". И смотрел, как человек подходит всё ближе.
Это был мальчишка - помладше Олега, кажется, но плечистый, длинноволосый (волосы стянуты повязкой), в коже - в куртке и узких штанах. Мягкие сапоги болтались через левое плечо, над правым виднелась завязка дорожного мешка. На широком поясе с большой пряжкой висели длинный прямой нож и небольшой колчан, а на правом бедре - простой арбалет.
Парень остановился в нескольких шагах, щурясь на огонь. Он оказался сильно загорелый, черноволосый, но глаза - вроде бы светлые. Этими глазами парень рассматривал Олега - в упор, глаза в глаза, но без враждебности или насмешки, просто с любопытством.
- Можно переночевать у огня? - спросил он. Олег мотнул головой - можно было поклясться, что он сказал не это, слова были не такие… но Олег понял. Просто - понял, и всё тут.
- Садись, - Олег пододвинул ближе недоеденное на бумажной салфетке. - Вот, ешь, если хочешь. Это колбаса, это рыба… А вот сухари.
Мальчишка тоже понял. Кивнул, сел, скрестив ноги - причём скрестил их, ещё садясь, так ловко…Снял пояс, скинул арбалет и мешок. Раздёрнул горловину, вынул половинку большой круглой лепёшки, несколько больших вобл:
- У меня только это, возьми, - он протянул еду Олегу.
- Я только что поел, - покачал головой Олег и сам наконец-то поразился тому, насколько всё необычно и буднично. Ещё более необычно и буднично, чем в прошлый раз - там, по крайней мере, было узнаваемое прошлое своей страны, знакомые места… - Ты не с поезда?
Глупый был вопрос. Мальчишка, если и сошёл откуда-то, то с боевой колесницы. Но черноволосый покачал головой, как ни в чём не бывало:
- Нет. Поезд ушёл дальше, - он махнул рукой, на которой обнаружился узкий витой браслет. - Я видел его.
Он достал откуда-то из ножен небольшой нож и, не церемонясь, начал быстро есть, ловко орудуя листообразным клинком. Олег, откинувшись на бревно, смотрел на реку и лениво думал, что надо бы всё-таки лечь спать… Черноволосый
27.
между тем сходил к реке, напился, набрал в круглую фляжку воды. Олег предложил:
- Искупайся, вода отличная.
- Я не умею плавать, - мальчишка сел рядом, вытянул ноги и устроил затылок на деревяшке. - Там, откуда я родом, нет рек. У нас даже слова такого нет - река. Вся вода только в степных родниках и колодцах.
- Плохо, - посочувствовал Олег. Темноволосый пожал плечами. Потом повернул голову, секунду смотрел на Олега и подал руку:
- Меня зовут Димма-ро. Димма-ро сын Даймона внук Тэнги Лошадиной Маски из клана Северного Ветра.
- Олег, - Олег пожал ладонь мальчишки. - Просто Олег… А ты… ты кого-то ищешь здесь?
- Что-то, - поправил мальчишка. - Вещь, давно потерянную, но по-прежнему нужную нашему клану. С нею ушло наше счастье, и то - вина моего отца Даймона сына Тэнги Лошадиной Маски внука Димма-ро из клана Северного Ветра. Но отцу уже не исправить его ошибки, он ускакал с ветром. Пришлось делать мне. И сейчас я не знаю, куда идти. Я даже коня потерял.
- Я тоже не знаю, куда мне идти, - вздохнул Олег.
- Может быть, расскажешь о себе? - осторожно предложил Димма-ро. - Если не очень устал…
… - Ну что ж, - черноволосый мальчишка вздохнул. - Это знакомо нам. У нас тоже пропадали дети. Жрец сказал, что это дело рук жителей холмов. Но сам я не видел их никогда, да и было это ещё до моего рождения… впрочем, что такое время - здесь?
- Что это за место? - спросил Олег. Димма-ро пожал плечами:
- Путь. Место такое. Ну… я не знаю. Путь, и всё. Иногда можно идти неделями - и всё. А иногда шагаешь прямо туда, куда тебе нужно. Я вот немного заблудился.
- А у вас… - осторожно спросил Олег. - У вас торгуют людьми?
- Нет, - отрезал Димма-ро. - Боги ветров карают того, кто вздумает отнять у человека свободу. Лучше отнять жизнь… Хочешь, я дам тебе совет? - Олег рассеянно кивнул. - Просто иди. Иди и думай о своём деле. Тогда быстрей откроется нужное место. Я знаю, что говорю.
- Ну что ж, - сказал Олег. - Я так и сделаю… А пока - давай спать?
* * *
Олег проснулся, когда солнце осветило пляж и пригрело. Привстал на локтях.
На воде играли блики. На той стороне, в лесу, пели в лесу птицы, и мир казался свежим и умытым. Коряга почти догорела. Ночного гостя не было и в помине, но на рюкзаке Олега лежали три воблы, а рядом был нарисованы на песке знаки: - раскрытая рука и какие-то штрихи, похожие на руны.
Олег улыбнулся. Ладонь была раскрыта для рукопожатия. Что означали чёрточки - он не знал, но, конечно, что-то доброе.
Он поел, напился из реки, выкупался, помахал рукой ещё одному пароходу (с палубы тоже помахали какие-то люди), оделся, собрал вещи и полез на обрыв вчерашним путём. Если честно, он почему-то боялся, что железная дорога пропала, но она отыскалась почти сразу - такая же, как и вчера, так же таявшая
28.
невидимыми концами в знойном воздухе.
И он снова зашагал по насыпи.
* * *
С полудня (солнце всё-таки двигалось, хотя и странновато, можно было кое-как определить здешнее время) и до вечера Олег шёл по туннелю. Дорога внезапно и довольно резко пошла под уклон, врезалась в землю и пропала под высокой аркой, выложенной блоками алого гранита. Олег сперва остановился - идти туда было жутко, в голову сразу полезла всякая чушь. Он даже обошёл эту дыру и прошагал метров сто, но потом решительно вернулся и, включив фонарик, вытащенный из рюкзака, двинулся в туннель.
Первые полкилометра и правда было темно, но тихо - никаких угрожающих звуков, даже вода не капала. А потом неожиданно появились частые световые окна - свет падал откуда-то с боков, слишком высоко, чтобы можно было заглянуть. Ничего необычного или мрачного в туннеле не было, имелись даже частые ниши в стенах, в которых виднелись вделанные скамеечки. Олег заопасался поезда, но ничем таким тут не пахло, хотя туннель и не выглядел заброшенным.
Так он и шагал. Дважды выходил на подземные станции. Первый раз это просто был двусторонний перрон, выложенный кафелем, с левой стороны - лестница уводила наверх, над ней была надпись:
С 04.00 ДО 01.00
Ради любопытства Олег вылез на перрон и поднялся по лестнице, но она оканчивалась глухой металлической дверью. Олег приложился ухом - тихо, как в сейфе - и вернулся обратно на рельсы.
А вот второй раз он оказался в огромном зале, стены которого покрывали разноцветные геометрические узоры из камня. Мягко горели большущие люстры на полсотни лампочек каждая. Ряды скамеек чередовались с вделанными в стену киосками, над которыми тянулись надписи на непонятном языке, хотя и латинскими буквами - и вполне понятные рисунки: сигарета, газета, бутерброд… Пустые широкие ленты эскалаторов - по три штуки с каждой стороны - тоже вели наверх, но упирались в совершенно такие же двери. Олег вернулся вниз, поел и попил, сидя на скамейке, потом вздремнул и проснулся от звука проходящего поезда. Правда, открыв глаза, ничего не увидел, но осталось какое-то ощущение - как будто он спал не в пустынном зале, а в оживлённом месте - ходили и разговаривали люди, останавливались поезда…
Дальше свет из невидимых окон стал меркнуть, но, пока Олег подумывал, не включить ли снова фонарик, туннель кончился. Впереди засветилась точно такая же, как у входа, арка. А за нею над знакомой степью начинался закат - алый и густой.
А около выхода сидел в траве возле потрескивающего костерка из сухого ковыля человек.
Наверное, он уже давно услышал усиленные тоннелем шаги Олега, потому что сидел вполоборота, опершись на левую руку, а в правой - держа немецкий пистолет-пулемёт времён войны, который неправильно называют "шмайссер". Что интересно - это тоже был мальчишка, примерно одних с Олегом лет, правда, кажется, пониже ростом, одетый в лёгкую клетчатую рубаху, штаны неопределённого цвета и босой. Сапоги с разостланными на них портянками стояли рядом, тут же лежал ремень с подсумками и ножом, фляжка, кожаная потёртая куртка… Чуть выпяченные губы, брови - резкими дугами, рыжеватый чуб, а глаза из-под него - не то чтобы нехорошие, но неприятные. Правда, увидев Олега, он опустил оружие и хрипловато, словно со сна, сказал:
29.
- А… - как будто давно ожидал увидеть именно Олега, даже заждался. Глазами обежал мальчишку, мотнул головой: - Подсядешь, или торопишься?
- Подсяду, - Олег опустился на корточки, сбросил рюкзак, стащил ремень. - Фу.
- Есть будешь? - мальчишка кивнул на лежащие на большом платке хлеб, перья лука, небрежно открытую банку с какими-то консервами.
- Общак? - Олег достал из рюкзака тушёнку, галеты, вопросительно посмотрел на мальчишку (и только теперь увидел, что на его рубашке почти незаметно прикреплена медаль "За Отвагу" на потёртой серо-синей ленточке). Тот засмеялся, понял: