* * *
Губернатор Хараи улыбался.
Ясный день на пороге лета был ярок, как золото, южное вино в бокале обжигало терпкостью, и радостно было видеть друга счастливым.
Где лишь драконы во тьме ревели,
да рыскал волк,
Прошел Отдельный знамен Мереи
пехотный полк!
Голос у Маи был красивый, и петь он умел. Походный марш северян в исполнении Ундори превращался в насмешливую песенку уличного мальчишки. В нем самом до сих пор оставалось что-то мальчишеское - эта гибкость тела и разума, порывистость движений, веселые огоньки в золотых глазах… Маи был по-прежнему красив, и Рэндо любовался им.
За прошедшие годы его любовь превратилась в странное, очищенное от страданий пристрастие. Маи наведывался в гости, обедал с господином губернатором, шутил и давал толковые советы относительно управления. Когда он уезжал восвояси, Рэндо мгновенно забывал о нем и вспоминал лишь изредка, к случаю. Но когда он видел Маи перед собой, вблизи - это было похоже на то, как если бы после долгих месяцев непогоды между туч проглядывало ясное солнце… Он казался вспышкой света - яркий, неукротимый, гениальный.
- Бесы и Бездна! - сказал Маи, и от переполнявших его чувств ударил кулаком в ладонь. - Я сам не могу поверить, что я все-таки сделал это. Кажется, сейчас я проснусь, и окажется, что мне все это привиделось.
Рэндо засмеялся.
- Ты написал в Тысячебашенный? - спросил он.
- Еще нет. Мы поделили бумажную работу. Журнал экспедиции вел Экеменри, в министерство напишет он. Я составлю отчеты для Академии наук. Это займет больше времени, но я и не хочу торопиться. Сначала закончу кое-какие эксперименты. Тогда больше проку будет от этих отчетов.
- Эксперименты? - переспросил Рэндо.
Глаза Маи сверкнули.
- Мои гипотезы подтверждаются, - сказал он.
Губернатор хмыкнул.
- Ты меня дразнишь, - сказал он добродушно. - Только не говори, что я должен буду прочитать о твоих открытиях в каком-нибудь научном вестнике. Я их даже не выписываю.
- Весь в трудах, Рэндо? - подначил Маи. - Неужели тебе так интересна административная работа? Я чуть не рехнулся, когда имел дело с канцелярией Академии.
- Не то чтобы интересна, - примирительно сказал губернатор. - Но я чувствую себя ответственным за то, что происходит на Хетендеране… впрочем, не будем об этом. Я надеялся, ты расскажешь мне что-нибудь любопытное, Маи.
- Лучше один раз показать, чем десять раз рассказывать, - Маи сощурился. - Приезжай ко мне.
- Непременно.
- Послезавтра! - велел Маи. - Завтра мы все вместе будем корпеть над каталогами. На редкость нудное занятие, но никому другому его поручить нельзя.
- Хорошо, - с улыбкой кивнул Рэндо, отпивая алензы.
Маи нашел город айлльу… Он много лет был одержим желанием найти его, месяцами пропадал в экспедициях, исходил Хетендерану вдоль и поперек и все-таки нашел его. Рэндо с юных лет перенимал настроения друга, и теперь чувствовал, как передается ему мальчишеская радость Маи. Все подозрения, все темные мысли прошедшей ночи рассеялись, словно мрак с наступлением рассвета. Хараи постановил чуть позже подумать о том, чего хотел Ллиаллау, выплетая паутину своей лжи. Губернатор не верил ни единому слову ниттайца, и стыдился сам себя. Как он мог допустить мысль, будто Маи строит против него козни? Это было оскорбительно и, к тому же, весьма глупо. Все мысли Маи занимала наука.
- Ах, бесы! - воскликнул Ундори и вскочил. - Не могу ждать. Рэндо, ты не совсем еще забыл биохимию магии? Я, пожалуй, намекну тебе кое о чем.
Тот со смехом развел руками.
- Маи! Я, конечно, что-то помню, но соперничать с тобой… Я ведь никогда не занимался магией как наукой.
- Это неважно, - отмахнулся Ундори, и Рэндо обреченно возвел очи горе; если уж Маи что-то втемяшилось в голову… сейчас его будут пытать терминами и теориями.
Но полковник Ундори, как мальчик, перемахнул прямо через перила веранды и уверенно направился к воротам, где ждала коляска. Хараи, охваченный изумлением и любопытством, поспешил за ним.
Маи приехал на попутной почтовой карете; губернатор собирался одолжить ему на обратный путь своих коней. Не скупясь, он велел запрячь белую пару, хищных коней айлльу. Рэндо подарил их Тайс: пропал на неделю и вернулся, ведя за собой диковинных и прекрасных животных.
- Истинно великие открытия, - сказал Ундори, любуясь конями, - переворачивают наше представление о мире. Ты задумывался о том, что это за звери, Рэндо?
- Лошади, - усмехнулся тот.
- Лошади? Да, они похожи на лошадей, - Маи протянул руку к клыкастой морде коня; тот зафыркал и отступил, прядая ухом. - Очень похожи. Но зубная система и кишечник их предназначены для мясной пищи. С точки зрения биологии они весьма далеки от лошадей, Рэндо. И все же если ты захочешь получить жеребенка-полукровку, достаточно проследить, чтобы этот красавец не сожрал свою травоядную супругу. Она зачнет так же, как зачала бы от обычного жеребца.
- В этом нет ничего нового для меня, Маи. На островах полно людей, в чьих жилах течет кровь айлльу. Удивительно ли, что лошади айлльу могут скрещиваться с человеческими?
Ундори уставился на него с некоторым изумлением.
- Ах да, - сказал он после паузы. - Ты, Рэндо, стал прост, как туземец, и мыслишь сказками. Генетическая совместимость хищного и травоядного видов была для меня потрясением. Впрочем, я думаю, у меня найдется чем тебя удивить. Послезавтра, - и он усмехнулся.
- Хорошо, - ответил Рэндо. - Я непременно приеду. Но я так и не понял намека.
Маи покачал головой.
- Мне никогда не было дела до религии, - сказал он, - но я женат на священнице. Пока мы жили вместе, она то и дело готовила проповеди и проверяла их эффект на мне. Так что я, волей-неволей, неплохо изучил Легендариум. И в нем есть много любопытного, Рэндо. За всей этой философией скрыты удивительные знания. Здесь, на островах, сохранились существа, рожденные Первым Творением. Я не знаю, что это было на самом деле. Предыдущая волна эволюции? Или параллельная, зашедшая в тупик? Странная мутация сразу нескольких видов в одном направлении? Нам еще предстоит узнать. Но эти виды находятся в совершенно иных отношениях с магией.
- Теперь я понимаю, почему это так захватило тебя, - улыбнулся Рэндо с некоторой неловкостью. Он чувствовал себя изрядно поглупевшим: Маи вел рассуждения к какому-то выводу, но губернатор, позабывший то, что когда-то учил, не мог уследить за его мыслью.
- Именно магия дает их генам такую фантастическую пластичность, - продолжал Маи. - Хотел бы я знать, как выглядел предок этой лошади… Здесь, на островах, дикари не видели ничего особенного в том, чтобы скрестить хищную "лошадь" с обычной. Инерция научного знания не мешала им. Зато у них имелась инерция здравого смысла - и поэтому никто и никогда не пробовал скрестить лошадь айлльу, ну скажем, с тигром…
На этих словах в голове Маи прозвучало что-то странное; золотые глаза его приглушенно мерцали в задумчивости. Злобный хищный жеребец, под седлом ходивший только у Аяри и Тайса, стоял перед Ундори понурый и тихий, точно последняя травоядная кляча…
Рэндо посерьезнел. "Что ты задумал, Маи? - безмолвно спросил он. - Что за эксперименты ты ставишь?"
- Хорошо, - сказал он вслух. - Но все же, откровенно говоря, я надеюсь, что в этот раз ты не напугаешь меня так, как в прошлый.
- Не бойся, - сказал Маи насмешливо и покровительственно похлопал его по плечу. - Хотя я уже говорил тебе и еще повторю: у тебя слишком чувствительное сердце. Я решительно не могу понять, что ужасного в экспериментах с животными. Тем более, если эти эксперименты приводят к открытиям на благо людям.
- Но айлльу - не животные, Маи.
- Животные, - уверенно сказал тот. - Хитрые, злобные, очень смышленые животные. На этот раз я сумею тебя переубедить. Если ты не веришь собственным чувствам - а ты не можешь не чувствовать, что их аура имеет животную природу, не отрицай этого, Рэндо, - то я готов тебе предоставить строго научное доказательство.
- Ты пугаешь меня уже сейчас.
Маи рассмеялся.
- Пусть так. Вы слишком добры, господин губернатор. Лучше я немного напугаю вас, чем случится что-то на самом деле плохое.
- Маи!
- Великий князь Неи Данари тоже был добр, - сказал Ундори, и лицо его стало печальным. - Чрезмерно добр. Поэтому его убили. Ты слишком доверяешь туземцам - и айлльу, Рэндо. А они не собаки, они - прирученные волки, и, боюсь, не слишком надежно прирученные.
Губернатор вздохнул.
Ему предстояло принять должность наместника восточных провинций… Первым наместником стал когда-то цесаревич Неи. Наследник державы, объемлющей половину мира, он был необыкновенно светлым человеком, его любили все, кто знал его, и сердце теплело при мысли, что однажды он станет государем. Неи думал протянуть руку Царю-Солнце: уверить побежденного владыку, что победители чтят его, и Аргитаи Сияющий - не хозяин, но защитник и друг. Однако, войдя в храм Царя, он увидал не владыку, а безумца. Ребенок, изувеченный воспитателями, верил, что день и ночь наступают по его желанию. Подученный жрецами, он сказал: "Я, солнце, сияю днем. Тот, что по имени Аргитаи, сияет днем и ночью. Поэтому я решил назвать его старшим братом". На этом аудиенция окончилась, и жрецы смиренно попросили наместника оставить в покое покорное ему Солнце.
Сердце цесаревича переполнилось болью. Свитские маги, посоветовавшись, сказали Неи, что излечить душевную болезнь царя можно, но не нужно. За годы детства она заменила собой его личность: излечившись, он немедля умрет от отчаяния. Стиснув зубы, Неи согласился. Однако с тех пор жрецов он считал злейшими своими врагами. Они не могли войти к нему в доверие и вновь править страной из-за спины господина, как привыкли. Тогда они его погубили.
- Я не великий князь Неи, - сказал Рэндо. - Я просто не вижу нужды держать туземцев в страхе. Они мирные люди. И я нахожу достаточным то уважение, которым пользуюсь на Хетендеране.
Маи, пристально смотревший на него, отвел глаза и пожал плечами.
…и без причины, без нужды вспомнилось, как много лет назад боевые части уаррцев стояли на скалах острова Ллиу. Часть, в которой служил лейтенант Хараи, ждала приказа идти в атаку, они были - левый фланг, а в центре стоял Отдельный знамен Мереи пехотный полк, и на него неслась конница островитян.
То был вихрь, ярый вихрь всех возможных ярких цветов: кумач и бронза, белизна и лазурь. Вельможи Востока, любившие роскошь, и в сражениях находили повод покрасоваться ею. Над простолюдинами-пехотинцами бились по ветру знамена знатных домов, нарядные, как платья придворных. Им предстояло пасть - но этого еще не случилось. Высокородные конники, гневные и отважные, неслись на врага.
Против них стояли мрачные северяне.
В черной форме, все как один, белокожие и черноволосые, с бесстрастными узкоглазыми лицами, меренцы казались похожими, будто братья. Они были единым целым; они врастали в скалы Ллиу, как камень.
И об этот черный монолит разбилась клокочущая волна света…
Сразу после битвы Маи выбрался на поле. От усталости он еле держался на ногах, но любопытство было сильнее. Лейтенанту Ундори не терпелось анатомировать погибшего островитянина и разобраться в причинах, сформировавших их узкие челюсти и неестественно крупные глаза. Охваченный азартом первооткрывателя, измазанный кровью, с горящим взором - Маи был прекрасен…
Рэндо опустил веки.
- Хорошо, - сказал полковник Ундори. - Позволь откланяться. Послезавтра я жду тебя в гости.
Губернатор Хараи долго смотрел вслед улетавшей коляске.
После того, как мятеж был подавлен, а военный комендант Ниттая стал губернатором Хетендераны, случились две неожиданные вещи. Маи Ундори, который, казалось, уверенно делал военную карьеру, решил посвятить себя науке, а княжна Элнева вышла за него замуж.
Губернатор искренне поздравлял их, в глубине души недоумевая, почему невеста смотрит на него с такой неприязнью. Между ними не случалось никакой размолвки, и Рэндо даже подозревал, что кто-то оклеветал его перед княжной. Элнева и Ирмерит прежде часто бывали у него в гостях, беседы доставляли им обоюдное удовольствие, но потом Ирмерит стала приезжать одна. После свадебных торжеств сконфуженный губернатор рискнул спросить у нее, не прогневал ли он по недомыслию чем-то молодую госпожу Ундори?
- Что? - изумленно переспросила Ирмерит. - Рэндо… Рэндо, вы хотите сказать, что все эти годы ни о чем не подозревали?
- О чем? - спросил он, окончательно растерявшись. - Ирме, я…
Священница тихонько рассмеялась.
- Ах, Рэндо. Пожалуй, мне не следовало бы этого вам говорить, но наша прекрасная княжна с куда большей радостью сделалась бы госпожой Хараи…
Губернатор так щелкнул зубами, что на мундштуке трубки остался след.
- Бесы и Бездна, - потрясенно сказал он и сел на стул.
- Вы никогда не думали, что способны покорить женское сердце? - улыбнулась Ирмерит. - Вы покорили сердце Хетендераны, Рэндо, диво ли, что…
Она оборвала речь, но Рэндо этого даже не услышал.
"Тайс, - думал он. - Элнева священница и способна читать человеческие чувства". Во время последней их встречи Рэндо, не подумав дурного, представил княжне Мереи и госпоже Олори своего друга-айлльу. "Я поступил неосмотрительно, - сокрушался Рэндо. - Но не прятать же мне его было от них!.."
Ирмерит тихо вздохнула.
Элнева сказала ей тогда, на обратном пути, мрачная и почти страшная - истинная Владычица Севера: "Я бы приняла его выбор, если бы он предпочел тебя. Но это… это существо… это даже не смешно, это омерзительно!"
"Надеюсь, она не восстановит полковника Ундори против Рэндо, - подумала Ирмерит. - И надеюсь, они будут счастливы друг с другом…"
Младшая Сестра госпожа Олори не слишком-то верила в последнее.
Ее предчувствия оправдались: хотя брак княжны с виду казался безупречным, полковник месяцами пропадал в экспедициях, а когда юному Аргитаи Ундори исполнилось пять лет, Элнева уехала с сыном к своим родителям в Мерену. Безусловно, на островах мальчик не мог получить приличествующего образования, и все же…
Высокородная княжна должна была стать Наставляющей Сестрой, но она покинула свой приход. Поразмыслив и посоветовавшись, Младшая Мать Аруит и Старшая Сестра Мава решили, что эту высокую обязанность следует возложить на Ирмерит Олори.
Когда коляска скрылась вдали, и пыль улеглась, губернатор вернулся на веранду и вновь раскурил трубку. Завершение разговора опечалило его и насторожило. Против воли он снова вспомнил вчерашнюю ночь и слепого жреца Саойу, ни разу в жизни не видавшего господина наместника восточных провинций…
"И да сгинет Желтоглазый - сгинет он, сгинет. Высокий Харай - вот кто защитит нас от Желтоглазого!"
- Маи, - вслух, шепотом проговорил Рэндо, - если мне придется защищать их от тебя… я не обману их молитв. Чего бы мне это ни стоило.
"Ты слишком доверяешь туземцам", - сказал Маи.
"Не могу назвать имя, господин мой", - сказал Ллиаллау.
- Нет, - сказал Рэндо, - не может быть.
…Золотой город.
- Я найду Город! - говорит Маи, и в душе его пылает юный огонь. Он уходит; он возвращается спустя долгие месяцы - обветренный, одичавший и веселый. Глаза его полны зрелищами странного и прекрасного, диковинного и жуткого, сердце его чисто и беспощадно, как свет вечных льдов. Он не нашел Города, но не слишком огорчен этим. Он будет искать еще.
Идут годы; вот он уже не любопытный путешественник, а член-корреспондент Академии наук, и с ним идут не отчаянные следопыты, а этнографы и геологи, и очередное возвращение - радость не только для друзей, но для всех ученых Уарры. Но Маи все тот же мальчишка; он хохочет, рассказывая о различиях между понятиями "волшебного оружия" у островитян и обитателей континента, и о том, чем заканчиваются встречи древних чудовищ с высокотемпературной плазмой его фамильного меча…
- Да существует ли в действительности этот ваш город? - спросил его кто-то на приеме, посвященном блистательному неуспеху четвертой или пятой экспедиции.
- Я полагаю, что Город существует, - ответил Маи. - Есть забавная закономерность: когда, услышав легенду, мы говорим "это возможно", скорее всего, легенда лжет. Когда мы говорим "это невозможно", она оказывается истиной. Кто бы мог подумать, что гигантский болотный кальмар действительно существует! Я полагал, это выдумка дикарей, которым необходимо время от времени бросать красивых девушек в болото, оставлять на растерзание зверям, хоронить заживо и так далее. Первобытный страх перед женским началом, знаете ли. Впрочем, боюсь, теперь болотных кальмаров действительно больше нет. У меня не было выбора!..
Даже фельдмаршал Эрдрейари, постаревший, но по-прежнему обаятельный и ироничный, явился тогда послушать о новых открытиях полковника. Эрдрейари-литератора интересовали прежде всего легенды и сказки островов, но победы науки вдохновляли его не меньше, чем любого уаррца. Полководец не удержался от веселого спича.
- Полковник Ундори, - сказал он с улыбкой, - являет собой образчик человека новой формации. Грядет новая эпоха - эпоха первооткрывателей, ученых и магов. Надевши шляпы, бесстрашно проникают они в дебри джунглей и суеверий, уничтожая чудовищ, рожденных как враждебной человеку природой, так и невежественным разумом…
- И тех, и других, заметьте, при помощи плазменного потока, - вклинился адмирал Станнери, нетерпеливо прикладывая к губам бокал.
Губернатор Хараи уже неоднократно пил за здоровье знаменитого исследователя и успех его следующего путешествия, в зале было душно, и где-то посередине бодрой речи фельдмаршала Рэндо почувствовал, что ему нужно выйти на воздух. Надеясь, что его отсутствие останется незамеченным, он скользнул вдоль стены и поспешил по пустынному коридору. Вела его не столько интуиция, сколько хмель. Дважды повернув налево и уже заподозрив, что заблудился, Рэндо вышел к задней двери и решил, что это лучше, чем ничего.
Садов и парка в поместье Ундори не было. Хозяин не любил сидеть на месте, а взор его больше услаждали дикие джунгли, горы и степь, нежели ухоженные газоны и клумбы. С тех пор, как уехала хозяйка, окрестности дома выглядели весьма скромно. Сейчас задний двор и вовсе превратился во временный склад; привезенные полковником диковины хранились в тех же повозках, в каких проделали далекий путь. В воздухе витали сотни загадочных запахов, звериных и растительных, самым явственным из них был густой дух конского навоза, но мысли губернатора все же прояснились, а хмель рассеялся. Рэндо охватило любопытство. Чувствуя себя проказливым мальчишкой, охочим до тайн, губернатор двинулся вдоль череды крытых телег.
В первых повозках были заколоченные ящики; загадку их содержимого мог раскрыть один Маи. Но стоило пройти чуть дальше, и глазам губернатора Хараи открылись чудеса вверенной ему провинции.