- Вам больно? - равнодушно спросила фея, - это скоро пройдет. Если Вас это утешит, Тибальд и Распишах тоже себя плохо чувствуют. Так всегда бывает.
- Почему меня должно это утешить? - поинтересовался король.
- Ну, они же Ваши враги!
Король с трудом сполз с украшенной рюшами кровати.
- Они мне не враги, - сквозь зубы проговорил он, - они - государственные преступники.
Фея спокойно наблюдала за тем, как Роланд Мерован, шатаясь, бредет к двери. Не дошел. Упал. Лицом вниз.
- Что со мной? - прошептал он, когда фея, нисколько не напрягаясь, перевернула его на спину.
- Все в порядке, - холодно отметила Гертруда и удалилась, взметнув пыль подолом. Пыли было предостаточно, да и подол длинный. Но все равно это движение выглядело слишком уж картинным. А Роланд фальши не терпел. К сожалению, мнение его никого не интересовало.
Чуть оклемавшись, он выполз в коридор. Длинный такой коридор. Слишком длинный для такого относительно небольшого здания. Роланд подумал о волшебстве и вновь поморщился. Волшебство было глубоко чуждо его рациональной натуре.
За ближайшей дверью обнаружились Тибальд и Распишах.
- А, привет, Ваше Величество, - сказал гном, впрочем, тон его речи не звучал слишком уж приветственно. Скорее наоборот - шли бы Вы, дорогой, пока Вам по шее не наваляли. Но король, на то уж он и король, гордо не обратил на это внимание.
Ни гном, ни эльф не спешили приподнять седалища с места, чтобы поприветствовать своего монарха. Роланд оказался перед сложным выбором - либо проигнорировать данный факт, либо гордо фыркнуть, а, может, даже удалиться в знак протеста. Он - правитель, он - мог. Более того, он должен был поступить подобным образом, поскольку негоже государю с правонарушителями всякими общаться. Вне судопроизводства, конечно. Однако, сделав это, бедный Роланд лишился бы шикарной возможности придумать какую-нибудь гадость сообща. А, учитывая личность находящихся перед ним субъектов, эта возможность была, да еще какая.
А потому Роланд Мерован вынужден был сделать вид, будто подобное пренебрежение его статусом - нечто самой собой разумеющееся. В данных обстоятельствах, естественно. После подобных умозаключений Роланд спокойно прошествовал в комнату и мило (насколько мог) поинтересовался:
- Что делаем?
Ну и что они могли делать? В карты играть, естественно. Огрызок карандаша нашелся в сапоге Распишаха. Бумага… А, где только бумага на дороге не валяется. Ну, продешевила фея. Следовало обои заказать из шелка.
Роланд гордо отверг предложение играть на деньги. Во-первых, денег у него (наличных) не было. Во-вторых, король, играя на деньги, может проиграть нечто более существенное. Власть, к примеру, или что еще.
Так прошло дней десять. Фея Гертруда, меж тем, не возражала против их совместного времяпровождения. Дни шли за днями, похожие друг на друга, как две капли воды. Их кормили три раза в день, как положено. И даже поили вином.
Еда появлялась сама собой. Вино приносила сама Гертруда.
Глава 7
Даже мимо внимания короля (почему даже, а потому что его мысли пока были заняты чем-то иным) не ускользнул один странный факт - его сокамерники худели. Физиономии их удлинялись, и скулы обрисовывались четче, и глаза, горящие праведным желанием отомстить, горели ярче. К чему бы это?
Да, кстати, и желудки у них всех пели практически в унисон. Причем исключительно песни военных лет - бравурные марши.
Вы думаете, все эти десять дней они так и сидели, не пытаясь вернуться домой? Да как бы не так! Уж в чем этих троих, ну ладно, назовем их мужчинами (поскольку как еще назвать гуманоидов мужского пола?), так вот, в чем этих мужчин нельзя было обвинить - так это в покорности и безволии.
В первый же день, не дожидаясь появления государя, представители бизнеса обследовали здание на предмет выхода. Последних обнаружилось целых три - один парадный и два черных. Двери - открывай, не хочу. А выйти нельзя. Как будто между домом и окружающим его пространством была некая перегородка - прозрачная, но непроницаемая для живых существ. С окнами - та же ситуация. Со всеми иными отверстиями вроде дымохода, в который низкорослый гном честно пытался протиснуться, - аналогично.
Попытки убедить фею, что она поступает нехорошо, к положительному результату не привели. Гертруда смеялась, издавая противные режущие слух звуки, и исчезала. Попытки придушить фею или каким иным образом лишить ее жизни также не удались. Не придушивалась, зараза, и не лишалась. И более того, похоже. Даже не подозревала о том что подобные попытки предпринимались. Настолько далеки они были от успеха.
В итоге пленники продолжали играть в карты и мрачно обдумывать планы побега.
И худели при этом.
- Она морит нас голодом, - предположил Роланд, выкладывая на стол три дамы, одна из которых, конечно же, была пиковой.
- Знаю, - согласился Тибальд.
- В смысле? - вмешался Распишах, - а ели-то мы что?
- Это - волшебная пища, - задумчиво разглядывая веер карт у себя в руках, проговорил Тибальд, - она только заставляет чувствовать насыщение. На самом деле с того момента, как мы сюда попали, ты и крошки не съел.
- А вино?
- А вот вино - настоящее.
- Нам надо что-то делать. Причем срочно. - Решительно заявил король и обвел присутствующих мрачным взглядом.
Карты у него на руках были плохие.
- Надо, - вновь согласился Тибальд, поглаживая рубашки карт тонкими длинными пальцами, - но что?
- Да, что? - повторил Распишах.
- Когда она должна появиться?
- Ну, - ответил гном, - сейчас бутылку допьем и появится. Она очень внимательно следит, чтобы мы не трезвели.
- Хм, - сказал король, - а зачем?
Лизандре казалось, что она медленно сходит с ума. И еще - что она ненавидит своего супруга. Настолько, что готова лишить его жизни каким-нибудь особенно жестоким способом. И даже логичное продолжение в виде плахи ее уже не пугает.
Все свое свободное время (а оно теперь все было свободным) король проводил вместе с лучшими друзьями. Догадайтесь - с кем. Нет, Роланд не забыл о том, что он король. Вернее, его забывчивость стала какой-то избирательной. То есть о том, что его все должны слушать и выполнять его указания - он помнил, а то, что он и сам что-то должен делать для государства, да хотя бы должность верховного судьи исполнять, или так указы всякие подписывать, а не то, что прочее - забыл.
Эта таинственная забывчивость того и гляди грозила выйти ему боком. Народ Миссонии был избалован качественными управляющими и четко знал, что должен, а что не должен делать король. Так вот, он должен работать. И не должен заниматься черт знает чем с кем попало. Особенно если эти кто попало - государственные преступники, приказ о поимке которых каких-то пару дней назад был оглашен на площади Трех Храмов.
И потому Лизандра нежно отстранила государя от дел. Вернее, он сам отстранился, а она заняла его место. Всем желающим королева ласково, но, при этом как-то кровожадно улыбаясь, говорила, что Роланд отдыхает, в отъезде, болен, занят и т. п. Тем, кто продолжал упорствовать в поисках, т. п. короля грозило вылиться в отдых в прохладной и несколько мрачноватой, но, зато располагающей к раздумьям, атмосфере замковых подземелий.
Лизандра, проявив неожиданную для нее самой мудрость, не пыталась Роланда как-нибудь дискредитировать. Она просто делала его работу. От его имени. И, вроде как, по его поручению. Но сказать, что ее это очень радовало - значило бы сильно соврать. Хотя… С одной стороны, власть - это приятно. С другой… Принимая на себя бремя власти, берешь ведь и ответственность. И как бы пошло не звучала эта фраза, она правдива. Лизандра привыкла помогать отцу, но видеть себя чем-то большим, чем помощник, советник, серый кардинал, если хотите, она не желала. И потому, да, власть ее тяготила, а странные увлечения супруга нервировали.
Тем временем Шарик напрасно ждал продолжения строительства. Наемным бригадам перестали платить, и они разбежались сами собой. Такое бывает порою. Нет денег - нет людей. Да какое порою! Это общее правило ведения дел. И дракон об этом догадывался. Смущало его то, что он, по саркастичному выражению собственной матери, успел всему миру растрепать о своих успехах и о том, какой, в конце концов, чудный санаторий с его помощью скоро выстроится.
А санаторий не строился. И, что самое странное, партнеры дракона тоже не давали о себе знать. А Шаррауданапалларамм почему-то сам вкладывать средства не собирался. Привык он к роли менеджера-то. И что ему, бедняге, оставалось? Правильно! Спросить инвесторов - долго ли они собираются Ваньку валять.
Поскольку ни Роланд, ни Лизандра, судя по всему, почтить своим внимание дракона не собирались, пришлось бедному крылатому самому лететь в замок. А он очень это не любил. Из соображений безопасности. Во-первых, во дворе так просто и не сядешь, а если и приземлишься, то взлететь сложновато. Места мало. А во-вторых, мало ли какой нехороший человек захочет пальнуть в бедную ящерку. Люди - они ведь разные бывают. Некоторые - очень нервные.
Но куда деваться?
И опять громадный черный дракон планировал над замком, заслоняя собой солнце. И снова, вот дежавю, на крыше замка сидела грустная королева. Платком, правда, она не махала, но прилету приятеля явно обрадовалась.
- Шарик, давай еще раз к фее слетаем, - предложила она.
Шаррауданапалларамм, естественно, согласился, поскольку намеревался заодно обсудить возникшие в связи с реализацией проекта проблемы.
Королева по прилету на место клятвенно пообещала, что деньги будут, но от дальнейшего обсуждения отказалась, сославшись на необходимость решения более насущного вопроса.
В воздухе возникло мерцающее розовое облачко. Оно издавало отчетливый аромат жасмина, смешанный с запахом озона и слегка искрило. Интересное, в общем-то, зрелище, когда наблюдаешь его в первый раз. Но Гертруда была очень постоянной дамой, и свои появления она обставляла именно таким образом. Менялся лишь оттенок облака и аромат. А потому, простите, слега поднадоела наблюдателям.
Вот перед бедными узниками возникла и сама прекрасная дама, нежно прижимающая к полной груди объемную бутыль с вином.
- Соскучились? - игриво поинтересовалась она.
Сидящий за столом Роланд живо обернулся.
- Конечно! - радостно воскликнул он.
Тибальд встал и учтиво поклонился.
- Миледи.
Распишах молча забрал у феи бутыль, потом криво улыбнулся и с трудом проговорил:
- Вам же тяжело, наверное, держать такую тяжесть.
Гертруда растерянно захлопала ресницами. Уже несколько дней данные господа делали вид, что ее в природе не существует, а алкоголь на столе появляется сам собой. Игривый тон фея выдавала автоматически.
- Может, присядете с нами! - предложил король, скалясь на все имеющиеся в наличии зубы.
Фея кивнула, щелкнула пальцами, и на столе появились легкие закуски.
Гертруда грациозно опустилось в кресло, которое стало возникать само собой в процессе уменьшения расстояния между полом и ягодицами прекрасной дамы. Этот фокус пленники еще не видели, и потому наблюдали за ним с интересом, тая в душе желание, чтобы кресло материализоваться до конца не успело. Желание не сбылось.
- А Вы не могли бы принести нам нормальную пищу? - поинтересовался Тибальд, грустно разглядывая волшебные персики, - магическая на вкус, безусловно, хороша, но хотелось бы и чего-нибудь более приземленного. Ради разнообразия.
- Что значит нормальная пища?
- Ну такая, - попытался объяснить гном, - которая растет, бегает. Которую готовить надо.
- Вы что! - возмутилась фея, - от нее же толстеют!
Ее и без того огромные глаза, казалось, почти соединились с ушами.
- От нее живут! - возразил Распишах.
Король продолжал, пусть и несколько натянуто, но улыбаться.
- Не знаю, я не нуждаюсь в пище, и понятия не имею, откуда ее берут. Поэтому ешьте это, - капризным тоном заявила фея.
- Конечно-конечно, - вмешался Роланд, Вы выпьете с нами?
На лице феи появилось растерянное выражение.
- Я не уверена в том, что мне стоит, - ответила она и бросила вожделеющий взгляд на бутылку.
- Конечно, стоит! - Возразил король, вновь показывая зубы.
Фея пила. Нет, фея пила!!! Ее сомнения по поводу того, стоит ли ей употреблять алкоголь, стали понятны уже минут через десять, когда она один за другим осушила три бокала, и лицо ее озарилось радостной, хоть и несколько бессмысленной улыбкой.
Господа заговорщики, а их уже можно так называть, работали четко и слаженно. Тибальд отвешивал даме комплименты, гном подливал, а король выпытывал информацию.
- Зачем мы Вам нужны?
Фея пожала плечиками с очаровательной неуклюжестью.
- Не нужны, - ответила она, - вернее, наверное, зачем-то нужны, только зачем - я не помню. Да какая разница! Вы все равно отсюда не выйдете.
- Но почему?
- Барьер. Он пропускает только просителей и меня. Вас не выпустит.
- А кто устанавливал барьер?
- Кажется, я. Но я не помню, зачем. И как его снять, тоже не помню. Еще налейте!
- Но почему мы здесь?! - вскричал Роланд, не надеясь, в то же время, на внятный ответ. Так вскричал, на всякий случай, тщательно дозируя издаваемые им децибелы.
Гертруда высокомерно подняла брови.
- Это элементарно, - ответила он, - Ваша супруга загадала желание. Чтобы Вы полюбили Тибальда Тихого и Распишаха Мудрого. А они Вас.
Король, как существо гораздо более испорченное, чем его жена, побелел, представив себе некоторые особенности этой вот любви.
- Но, - пробормотал он, - я не…
- Вы ошибаетесь, - отрезала фея.
- Но я…
- Нет. Хотя, не переживайте так, она еще придет. Они все приходят.
Фея вздохнула, и к королю пришло осознание того, что этой юной деве очень много лет. Слишком много для того, чтобы чувствовать себя человеком.
Не понимал он лишь одно - кто к нему должен прийти? Жена или любовь? Возможный приход последней его несколько нервировал.
Тибальд и Распишах глядели на монарха с испугом.
Глава 8
- О! - вдруг сказала фея, - а вот и она.
Король вздрогнул.
- Вы можете остаться и посмотреть, если хотите, - предложила Гертруда, - она все равно Вас не увидит и не услышит.
Роланд неуверенно кивнул.
В комнату медленно вошла Лизандра.
Лицо ее было бледным. Под глазами круги. Исхудавшие пальцы дрожали.
- Я не знаю, что делать, - повторяла она, - это чудовищно. Я его не узнаю. Он забросил дела, он… все время с ними. Он теряет остатки уважения. И совершенно не обращает на меня внимание. А я устала. То, что он делает, это… противоестественно. Помогите мне, я так больше не могу. Он разрушит государство.
Гертруда равнодушно смотрела в окно.
- И что ты от меня хочешь? Вернуть все, как было?
- Нет! - отшатнулась Лизандра, - я не хочу, чтобы снова была война. Но он…
- Сформулируй желание, - проскрипела фея, - и я его исполню.
- Я хочу…
Лизандра задумалась.
Роланд же смотрел на нее, и понимал, что божественная красота - это уж слишком. Даже такая вот замученная, растерянная, больная Лизандра нравилась ему гораздо больше идеальной Гертруды. Лизандра была живой и чувствующей, и это ее красило. Королю впервые в голову стала закрадываться мысль о том, что он сделал что-то не то.
- Я хочу… - продолжила Лизандра, - чтобы он любил меня, а не их.
И вымученно улыбнулась.
Гертруда щелкнула пальцами.
- Сделано.
Король внезапно ощутил, как что-то сдавливает ему грудь. Он нервно сглотнул. Боль не ушла. Роланд быстренько проанализировал свои ощущения и с ужасом осознал, как называется эта боль. А он уж и забыл, что это такое - ревность. Лизандра просила, чтобы кто-то ее полюбил. Его Лизандра. Его жена. Просила. Чтобы ее любил кто-то, кто в состоянии разрушить государство. Стоп, а это кто?
Как и было обещано, королева ушла, так и не увидев ни своего супруга, ни его сотоварищей. Хотя последние честно пытались привлечь ее внимание криками и жестами.
- Вот видите? - спросила Гертруда, - я же говорила, она вас не заметит. Налейте мне еще, а то как-то грустно.
И вновь Лизандра возвращалась в замок. Но в этот раз все было иначе. Не успела она появиться у ворот, как навстречу ей метнулся Роланд.
- Где ты была?! - кричал он, задыхаясь от волнения, - я так переживал! Любимая!!!
Лизандра уставилась на супруга широко распахнутыми глазами. Сбылась мечта. Сбылась! Он назвал ее любимой. Ее, а не всяких там гномов с эльфами. Она радостно улыбнулась и протянула к супругу руки.
- Роланд!
Король обнял жену и прижался лицом к ее волосам. Надо сказать, ему пришлось прилично согнуться для этого. Все же она была гораздо ниже ростом.
- Все в порядке? - спрашивал он, - я так ждал, так ждал! Я так переживал за тебя!
- Да, все в порядке, - ответила Лизандра, отстраняясь, - я же была с Шариком.
- С Шариком?! - воскликнул король, - но это же дракон! Мало ли что могло случиться? Он мог… Он мог тебя поцарапать!
Лизандра вздрогнула и уставилась в лицо супругу.
- Я умоляю тебя, - меж тем, продолжал последний, - прекрати ты свое общение с этим чудовищем, мало ли, что он может с тобой сделать! Я так волнуюсь.
С этого дня Роланд забыл про былые увлечения. В смысле, про Тибальда и Распишаха. Последние бродили несчастные вдоль стен замка и издавали время от времени горестные вопли. Племянник Распишаха спихнул дядюшку на почетную и ничего не значащую должность председателя совета директоров. Ресторанный бизнес Тибальда без руководства тихо чахнул.
Роланд же ходил тенью за супругой, задавая время от времени мало что значащие вопросы:
- А ты покушала? А как ты себя чувствуешь? А солнышко так пригревает, видела? А ты знаешь, что ты самая красивая? А ты знаешь, как я тебя люблю? Ты в курсе, что я умру, если ты меня оставишь?
Попытки вернуть Роланда к делам претерпели полнейший крах. Он отмахивался от придворных, как от мух, не пытаясь даже вникнуть в то, что ему говорят. У него был один свет в окошке - Лизандра.
К концу недели терпение у королевы иссякло. К этому моменту она уже твердо знала, что влюбилась она не в этого человека. И если вот эта слюнявая гадость - Роланд, то она… гоблин, наверное. Она пыталась избегать короля. Безуспешно. Он находил ее везде, и припадал к ее ногам. В прямом смысле этого слова. Роланд вздыхал, когда она отлучалась в туалет, и начинал безутешно плакать, если ее не было рядом больший период времени. Это становилось невыносимым.
Лизочка, Лизетточка, Лизенок, Лисуля, Лизончик, кисочка, заинька, белочка, рыбонька, Лизулечка-лапотулечка - далеко не полный перечень наименований, присвоенных ей любвеобильным супругом. От некоторых ее тошнило, от большинства бросало в дрожь.