Тобиус сидел у фок-мачты и как ни в чем не бывало лепил из кусочка подсохшей древесной смолы одному ему понятное нечто, попыхивая трубкой. Время от времени он подносил смолу к носу и с удовольствием вдыхал ее запах. Тобиус также старательно не замечал людей и нелюдей, которые обложили его кругом и наблюдали за волшебником на некотором расстоянии. О том, что произошло ночью, знали все, но не в полном объеме - лишь со слов капитана: "…Посреди шторма шхуна едва не врезалась в дракона, а глазастый пассажир всех спас, и вообще отстаньте, тараканы сухопутные, у меня секстант заело!"
А людям и гномам было интересно: дракон же. Поэтому ненавязчиво, но целенаправленно пассажиры и даже некоторые матросы окружили волшебника и стали терпеливо ждать. Рядом с Тобиусом у мачты сел Томех. Сел с таким видом, будто ему тоже было что всем рассказать, хотя на самом деле и его жгло любопытство.
- Вы мне мешаете, - раздраженно проговорил магистр.
Но они не разошлись, а самые наглые даже подсели ближе.
- Слышь, парень, ты не тяни давай! Мы тоже имеем право знать, что здесь вчера творилось!
- Нет у вас никаких прав, - поморщился волшебник, - чушь все это.
- Ты давай это…
Фамильярное обращение злило Тобиуса. Говоривший рыжий здоровяк со встопорщенными волосами и упитанным нагловатым лицом раздражал своей напористостью и "простотой". Будучи выходцем с Шейного архипелага, он уже начал подбадривать своих соотечественников и остальных пассажиров на решительные требования, а маг, который не привык, чтобы к нему обращались без почтения, ощутил привкус поднимающейся злобы. Что ж, он сам решил изображать из себя простого смертного, и теперь приходилось терпеть все прилагающиеся к этому образу прелести. Встретившись взглядом с заводилой, волшебник незаметно метнул в него простейшее заклинание сапиентомантии Испуг. Рыжий дернул плечами, глядя на Тобиуса широко распахнутыми глазами, вздрогнул и сел прямо на палубу.
- Это был аттран, - сказал Тобиус наконец, чем заставил всех заткнуться. - Аттраны - вторые по величине драконы, известные людям. Крупнее них только сегохурты, также известные как "морские змеи". Средний аттран достигает больше ста двадцати шагов в длину и весит около ста пятидесяти тонн, его лапы давно превратились в огромные плавники, как и крылья, а хвост плоский и сильный, помогает рулить. Чешуя аттрана молочно-белая, а шея длинная и тонкая, голова острая, с зазубринами, похожая на гарпун. Эти драконы плавают в ледяных водах, не любят тепла и ненавидят огонь. Они потеряли умение выдыхать его, став морскими владыками. Но зато они умеют выдыхать потоки кипятка… или смертоносного холода. На этот счет бестиологи еще не сошлись во мнении.
Посмотрев на крошечную фигурку аттрана, слепленную из смолы, волшебник со злой улыбкой сжал пальцы.
- Так как же ты его победил? - тихо спросил Том, пытаясь заглянуть в лицо Тобиусу.
- Победил? Ты кем меня считаешь, Императором-драконом Грогана? Я простой человек, мне такое не по силам! Дракон опустил голову, чтобы лучше рассмотреть нас, потому что он существо водное, в воде и слышит, и видит лучше. А над водой он оказался подслеповат, наклонил голову к самому кораблю, громадную свою башку, а я схватил копье, - серый маг кивнул на свой посох, - и всадил ему прямо в ноздрю!
Слушатели охнули.
- Так почему же он не потопил нас ко всем…
- Потому что дракон - это животное. Он огромный, сильный, но глупый. Как акула. Она тоже плавает вокруг добычи, выясняет, не опасна ли та, а когда уверена, набрасывается и жрет. Дракон такой же, громадный, но не понимает, что соперников у него нет. Если бы он видел нас снизу, из воды, то не задумывался бы - потопил. Знает, что кораблики ему не опасны, но видел их только снизу. А над водой он нас не разглядел, не понял, что мы такое, получил моим копьем в нос, туда, где нет чешуи, мясо мягкое, много сосудов и нервных окончаний, испугался и ушел на глубину.
- Ага, - поделился один из слушателей с другим, - у меня тоже так, вырву волос из ноздри - а потом слез унять не могу! Нос - это дело такое, чуйствительное!
С того дня Тобиус, доселе бывший на корабле кем-то вроде молчаливого отщепенца, не искавшего компании почти ни с кем, словно укутался в ореол почтительного избегания. На него смотрели с опаской и уважением, как на человека сильного, но слишком грозного, чтобы искать с ним дружбы. Один только Томех все-таки выпытал правду о том, как был отважен морской ящер. Пассажиров не мучил вопрос, что за гудящий жар с оранжево-красными отсветами появился за мгновение до последнего драконьего вопля, они не интересовались, как "простой человек" увидел дракона в бушующем мраке, в то время как настоящие мореходы его не разглядели. Они просто об этом не думали.
Крик "Земля!" раздался в середине третьей недели плавания. Из-за шторма "Фредерика" немного задержалась, что несколько плачевно отразилось на запасах продовольствия, но вот берега Оры стали потихоньку выползать из-за горизонта, и еще через двое суток шхуна уже входила в скалистые объятия фьорда, зовущегося Турсент-фьорд.
По мере того как корабль приближался к северному острову, дыхание белых снегов крепчало, матросы не успевали счищать с палубы наледь, и на всей шхуне не находилось места, где можно было бы согреть окоченевшие члены. Однажды утром пассажиры вышли из трюма и увидели, что судно идет сквозь плотную пелену снегопада. А ведь стоял юн!
"Фредерика" неспешно устремилась по широкому коридору меж нависающих заснеженных скал, то и дело меняя курс, чтобы не подойти к ним слишком близко, не разбиться и не сесть на мель. Благодаря тому что стояло лето, обошлось без взламывания льда, на которое такое суденышко едва ли сподобилось бы, и игр в салки с айсбергами.
- Вот смотрите! - возвестил капитан. - Мы дошли! Это он, Хармбах, ваш порт прибытия! Выношу команде благодарность!
- А над…
- Киллеган, сволота, только заикнись о надбавке! Ну только заикнись - и увидишь, что будет! Благодарностью обойдетесь, бездельники! Все по местам!
Городов, подобных тому, что показался из-за черного скального массива, одетого в снежную шапку, люди южного мира еще не видели. А предстал перед ними город из темно-серого камня, врезанный в огромную скалу, буквально являвшийся с нею единым целым. Порт находился у самого подножия города-скалы, а оттуда ввысь по улицам карабкались крутые подъемы с лестницами, выводящие на возвышенную снежную равнину.
- Громадный, - прошептал Том.
- Не очень, - хмыкнул Тобиус. - Наоборот, довольно маленький городок, но из-за того, что скала имеет такой крутой склон, кажется, что он огромен. К тому же у него очень необычное расположение - он является резким концом фьорда, никаких пологих берегов, весь порт поставлен на воде. У орийцев такой стиль строительства?
Вопрос был задан Умразу, который тоже следил за приближающимся берегом.
- Не у орийцев, а у ориек. Здесь бабья власть, упаси нас Господь от такого безобразия дома. Кто их знает. Город очень стар. И это единственный открытый порт Оры, принимающий корабли других стран. - Моряк указал вверх, туда, где территория городских построек была отделена от всего остального острова высоченной каменной стеной с единственными воротами. - Там второй город, закрытый, в нем стоит охранный гарнизон и установлены требюшеты, из которых в этом треклятом фьорде можно потопить хоть целый флот.
Волшебник выпустил облачко пара и поглубже укутался в плащ, радуясь, что заблаговременно прицепил к своей полумантии волчью подкладку. Мимик мелко дрожал, вырабатывая тепло, и это тоже было очень даже нелишним. Лето на Ору не придет еще месяца полтора, а когда придет, будет скоротечным, после чего вновь начнутся страшные зимние холода.
- Капитан, не так ли обстоит дело, что Турсент-фьорд является единственной хорошо изученной бухтой для чужеземцев?
- Именно так, - кивнул его догадливости моряк, - больше никуда безопасно сунуться нельзя. Вдоль побережья снуют корабли малых владычиц. По закону они могут атаковать и грабить любое судно, пытающееся пришвартоваться где-либо, кроме порта Хармбаха. Ора - это закрытое государство, сюда даже беженцев не пускают. Э… мнэ… ну как не пускают, женщин и детей пускают, а мужчин - никогда.
- И часто сюда бегут?
Капитан пожал плечами:
- Не ведаю. Знаю только, что со Стигги и Эриге бегут, бывает.
- Те, кому в мире мужчин живется неуютно… ну что ж, капитан, получилось так, что я вам удачу принес. Неожиданно, правда?
- Правда, магик, - Умраз плюнул за борт, - как и то, что крови ты мне выпил на год жизни! К тому же еще неизвестно, что на нас эту беду накликало! Я двадцать лет борозжу морские просторы, и лишь стоило тебе появиться - как рядом возник дракон! Смекаешь?
- Не смекаю. Мне, например, плавание понравилось. Первый раз в жизни плыл, и так удачно!
- Плыл он… плывет дерьмо по сточной канаве, а корабли ходят, ясно тебе?
- Ясно-ясно, - усмехнулся волшебник.
- Если бы кто другой смел мне столько перечить на моем корабле, сколько этим грешил ты, - я его без промедления пропустил бы под килем два-три раза!
- Но со мной так нельзя, - продолжал издевательски лыбиться серый магистр, - я и Диареей шарахнуть могу, и Кишкокрутом.
Тобиус мог. И расстройство желудка врагу устроить, и язву, и подагрой наградить тоже.
"Фредерика" сбавила ход, не дойдя до причалов почти шестьсот футов, или сто морских саженей, - ей преградили дорогу два орийских весельных судна, называемых лодарами. Эти лодары несколько превосходили шхуну в длине, были заметно шире и не имели узких хищных очертаний. На каждом лодаре имелся только один большой парус прямоугольной формы, снабженный довольно примитивным такелажем, а с каждого борта в воду двумя рядами сходили весла. Бортики лодаров украшали разноцветные, заправленные в железные ободки щиты, прикрывавшие гребцов от стрел, а на передних частях верхних палуб довольно внушительно смотрелись катапульты - не чета даже самым простым пушкам вроде тех, с которыми ходила "Фредерика", но зато они могли метать горшки с зажигательной смесью. На каждом корабле имелись десятки лучников и арбалетчиков: пороховое оружие орийки не особо привечали.
Нос каждого орийского судна украшал выточенный из древесины женский лик… с весьма внушительным бюстом: верховная покровительница Оры богиня Фериния - одна из четырех божеств этого края.
- Ну и титьки, - присвистнул кто-то из уроженцев Шейного, - руки так и тянутся пожамкать!
- Смотри занозу не посади, жамкальщик! - рассмеялся другой.
- Фериния олицетворяет красоту и мощь женского начала, - вспомнил Тобиус кое-что из прочитанного. - Богиня-мать и богиня-воительница. Покровительница рожениц и заступница женщин.
- Так, всем заткнуться и выстроиться по правому борту! Ничего не прятать, провоз нательного оружия не запрещен! Обычное дело, осмотрят - и подойдем к причалу!
С дозорного лодара спустили длинную лодку, которая споро подгребла к "Фредерике". По сброшенной веревочной лестнице на борт поднялось около дюжины воинов в подбитых мехом кожаных куртках с нашитыми металлическими пластинами, все при мечах. Командир досмотрщиков неспешно прошел к капитану, попутно стягивая с головы конический шлем-маску. На Оре обычно пользовались именно такими шлемами с матерчатой подкладкой внутри, чтобы защищаться от ледяного ветра. Оказалось, что командир - женщина. Конечно, все плывшие на Ору ожидали, что будет именно так, однако, когда сталкивались с этим воочию, несколько терялись.
Командир имела длинные светлые волосы, собранные сверху на голове таким образом, чтобы образовывать неопрятную, но упругую "кучку", служившую дополнительным смягчающим слоем между черепом и шлемом, это выглядело довольно забавно, но было очень практично. Часть волос с затылка женщина обмотала вокруг шеи, ради лучшей защиты от холода, а также на случай боя. Обмотанные таким образом волосы давали надежду, что вражеский клинок не сможет так просто снять голову с плеч. Лицо ее казалось несколько грубоватым, с крупными скулами и непривычно густыми светлыми бровями, губы казались тонковатыми, а глаза настороженными, без капли… женственности. Воительница нависла над Умразом, а тот, с акцентом говоря на сканди, показывал ей документацию. Капитан слегка запинался и неправильно расставлял ударения в предложениях, отчего женщина то и дело морщилась, но говорил понятно. Рассмотрев документы, командир отправила троих воительниц в кубрик, а сама прошла вдоль неровного строя пассажиров и матросов. Она без особого интереса заглядывала в лица мужчин, а те ежились от ее жесткого, холодного и колючего взора. Остановилась, заинтересованная большим деревянным ящиком, с которым не расставался один из гномов. Заглянув внутрь, она удивленно хмыкнула и потянулась за содержимым, но коренастый бородач что-то быстро неразборчиво забормотал, прижимая ящик к себе. С явным разочарованием командирша оставила его в покое. Проходя мимо магистра, она заглянула и ему в глаза. Волшебник мягко улыбнулся. Пройдя полшага вперед, женщина вернулась обратно.
- Что у этого с глазами? - спросила она у Умраза.
- Не знаю, госпожа, он пассажир, не из команды.
- Я родился таким, - пояснил Тобиус на хорошем мелодичном сканди, - с кошачьими глазами. Это не болезнь, мутация.
Воительница нахмурила свои бровищи.
- Не размножайся на Оре, - сказала она грубо, - нам таких уродств даром не надо. Хотя такой тщедушный юнец, как ты, едва ли кому-нибудь понравится.
При том что волшебник был высок и имел широкий размах плеч, женщина превосходила его ростом на четверть головы и даже была несколько шире в плечах, так что вполне имела резон так рассуждать.
- Не буду, - улыбнулся волшебник, ничуть не смутившись.
Получив пошлину, орийки отправились восвояси, и лодары открыли шхуне путь в порт.
- Здесь наши пути расходятся, мудрейший, - со вздохом сказал Томех Бэлза, шагая по причалу, - или как?
- Расходятся, братец Том, - кивнул Тобиус.
- Ты не передумал? Может, отправишься со мной, мудрейший? В смысле ты так и не сказал, зачем плыл сюда.
- Вообще-то я ищу кое-что. Меня направили в археологическую экспедицию с целью найти какие-нибудь старые развалины.
- Ахреалогическую, ага! - очень понимающе кивнул Томех. - Это… это важно! Ну удачи тебе!
- Тебе тоже.
- Мне она понадобится! - Махнув рукой на прощание, солдат удачи целеустремленно зашагал по улицам Хармбаха.
Тому удача действительно пригодилась бы - ведь этот парень был настоящим романтиком глубоко внутри. Именно романтические побуждения привели его на Челюсть Дракона. Томех Бэлза пришел, чтобы найти женщину своей мечты, ни больше ни меньше. А ведь с тех пор как неизвестное лихо начало терзать владения конани, прошло больше двух лет. Вскоре после того, как это началось, она, как говорят, поклялась на щите своей матери, что возьмет в мужья любого мужчину, который сможет избавить Ору от напасти. Титул конана прилагался. Не то чтобы женщины Оры считали, что им нужна чья-то помощь. Скорее уж они думали, что если даже им не под силу справиться с монстром непонятной породы, то никаким жалким мужчинкам, от которых еще пахнет теплом юга, этого не сделать. Однако у трона конани всегда была Белая Бабушка, которая все старалась вывернуть на пользу стране. Молодая же правительница имела привычку прислушиваться к старушке и пока что не прогадывала. Поэтому монстр уже довольно долгое время служил отличным способом отваживать ухажеров и сокращать поголовье особенно назойливых. Томеху определенно понадобится удача.
"Летите на огонь, глупые мотыльки, - думал Тобиус, - летите, коли вам не дороги ваши крылья".
Вблизи Хармбах оказался именно таким, каким Тобиус представил его, когда увидел издали, - твердым, холодным и мрачным. Дома, сложенные из округлых темно-серых и черных камней, улицы, вымощенные скальной породой, весь город черный, серый, белый, ни единого зеленого просвета, ни одного деревца, ни единой травинки, разве что наросты мха и лишайника на стенах…
Под ногами перемешивался грязный снег, а в узких кривых улочках, подвывая, бесчинствовал ледяной ветер. Тобиус шатался по этим улочкам, периодически пытаясь обратиться к горожанам с вопросом о человеке с юга, который бы опирался на посох. Мужчины ничего интересного сказать не могли, они в основном просто пялились на чужестранца глупыми коровьими глазами, женщины же обычно лишь хмыкали и проходили мимо чужака. Орийки не любили "нагловатых" южных мужчин, которые неподобающе вели себя, смея заговаривать первыми и не опускать глаз.
Тобиус начал понимать, что его затея лишена всякого смысла, - ведь управители бросили его на это задание практически неподготовленным. Да, они предложили ему артефакты и прочие ценные мелочи и даже пообещали большую награду, но они отчего-то не потрудились даже назвать ему имя предыдущего соискателя. Они даже не сказали, когда именно тот отправился на Ору и стоит ли вообще пытаться найти его по горячему следу.
Скитаясь, магистр забрался в верхнюю часть Хармбаха, к самой стене, отгораживающей его от второй половины города - той, что на снежной равнине. Разница температур ощущалась разительно: если внизу, у моря, было просто очень холодно и сыро, то у стены существовала вероятность высморкать сосульку. Пару раз на стене было заметно движение часовых, но в целом она казалась заброшенной и древней, словно бы никому уже не нужной. Постучав у нее зубами, волшебник оглянулся вниз на Хармбах и на величественный древний фьорд, взглянул на темные воды Седого моря и подумал, что в этом далеком краю он не хотел бы потеряться ни в коем случае. А человек, который не хочет потеряться в незнакомом месте, в чужом городе например, старается запомнить какие-то явные приметы окружающей среды, что-то, что направит его… А если этот человек еще и волшебник…
Начитав себе Истинное Зрение, серый магистр пустился в обратный путь к морю, плутая туда-сюда, внимательно разглядывая землю под ногами и стены домов. Примерно через час такого блуждания он с тихим ликованием нашел то, что искал. На стене одного из домов поблескивал небольшой значок, увидеть который мог только волшебник, и только используя нужные приемы. Значок являлся не чем иным, как указателем, ведущим к другому значку, а тот вел к третьему, третий к четвертому и так далее. Следуя за значками, Тобиус начал спуск, и на двадцать третьем значке цепочка закончилась - несколько дополнительных закорючек говорили, что этот знак последний. Располагался он на стене довольно крупного по местным меркам дома с тремя этажами и задним двором. Табличка у входа на сканди и вестерринге сообщала, что сей дом является трактиром и гостиницей. Вот так просто, ни названия, ни достойной вывески. Тобиус мысленно назвал себя дураком и подумал, что мог бы и сразу догадаться поискать следы в практически единственной гостинице Хармбаха.