- Он взрослеет, скоро станет мужчиной.
- Я это знаю получше тебя. Странно, как ты это замечаешь! - в голосе царя слышалось презрение.
Эрн лишь покачал головой, потом заметил:
- Он не просто становится мужчиной, у него появляются определенные потребности и чувства. Он же в глотку тебе вцепится!
- Не посмеет, но злее будет. А с желаньями я разберусь.
- Ты его сломаешь. Сломаешь так, что я уже не соберу.
- Не твое дело! Не забывайся! - в голосе царя уже закипал гнев. Но тут же самодовольно, - Ты ведь тоже ненавидишь меня, Эрн. Но ты служишь мне, служишь верно.
- Я не могу иначе.
- Я знаю. И он не сможет.
Довольно хохотнув, царь вышел, хлопнув дверь. Он не видел, как Эрн сокрушенно покачал головой. Потом врачеватель задвинул засов и вернулся к подопечному. Склонившись над парнем, он заметил:
- Так ты все слышал, - просто констатация факта, без эмоций. - Может, оно и к лучшему.
Спросить, почему, Щен не успел. Эрн что-то сделал и он уснул. А, возможно, просто устал сражаться с болью и упал в обморок.
Проснувшись, Щен уже чувствовал себя лучше. Во всяком случае, мог худо-бедно двигаться. В комнатах врачевателя сложно было определить время суток - единственное окно всегда занавешено тяжелым гобеленом. Но Эрн уже встал, а значит, время позднее, так как целитель не был ранней пташкой.
Стоило Щену сделать попытку встать, как на плечо легла тонкая, но удивительно сильная ладонь и уже такой знакомый, вкрадчивый голос проговорил:
- Не стоит. Полежи хотя бы сегодня.
- Что мне сломали на этот раз? - почти безразлично. Уж сколько травм было в его жизни.
- Ничего, но ты дважды кашлял кровью.
- Не помню.
- Не страшно. Но сегодня лучше отдохнуть, не вставая. И будешь пить отвар каждый переворот песочных часов. А к утру займемся твоими ушибами.
- Да… - Щена почти всю его сознательную жизнь учили переносить боль, но порой она была настолько сильной, что не просто лишала способности мыслить, но даже дышать и то становилось трудно.
Парень уже почти провалился в сон, когда Эрн мимолетной лаской коснулся его щеки и едва слышно проговорил:
- Бедный мальчик.
И Щену стало так хорошо… но одновременно защемило сердце от какой-то неясной тоски. Никто, кроме Эрна, никогда его не жалел.
На этот раз Щен провел у целителя больше недели. Порой парню казалось, что Эрн старается удержать его у себя как можно дольше, и эта мысль почему-то успокаивала. Хоть кому-то было дело до него самого.
Как-то так само собой получилось, что они стали подолгу беседовать. Эрн не просто лечил его, но и рассказывал чем и почему, справедливо полагая, что это может пригодиться в будущем.
Целитель медленно завоевывал доверие юноши, так что однажды Щен все-таки решился спросить:
- Зачем все это? Я непонятно кто при дворе. Не раб и не свободный. Так, животное на потеху.
- Нет, не совсем, - покачал головой Эрн, меняя повязку. - Ты - царский Пес, должен им стать.
- Почему?
- Жрица Судьбы сказала, что ты отмечен, что можешь стать царским Псом, вот он тебя и взял…
- Но что это значит? Как им стать?
- Царский Пес - это его главное орудие, верный страж и слуга. А как им стать… я не могу сказать, - Эрн отвел взгляд, и Щену показалось, что тот не может вовсе не оттого, что не знает.
- Значит, сейчас у царя нет Пса?
- Ты прав.
- А раньше были?
- Да.
- И что с ними стало?
- По-разному, - уклончиво ответил целитель. - Понимаешь, есть вещи, о которых лучше не говорить, так как на это наложен запрет.
- Понятно. Но… это тяжело, - вздохнул Щен, стараясь не замечать неприятных ощущений от манипуляций Эрна с его ранами.
- Я знаю. Поверь мне, я знаю, - с каким-то особым пониманием отозвался целитель, и их взгляды встретились. На миг парню показалось, что он просто тонет в этих серых глазах. Эрн опомнился первым. Мотнул головой, проговорив: - Извини.
Щен так и не понял, за что тот извиняется, но спрашивать не решился. Он потом еще пытался завести разговор на эту тему, но как-то не получилось, хотя парень не мог утверждать, что Эрн как-то уклонялся от разговора или насторожился. Целитель по-прежнему относился к Щену очень доброжелательно, как никто в замке.
Валяясь в кровати в ожидании выздоровления, Щен ни раз и не два прокручивал в голове их с Эрном разговоры, выстраивая буквально по крупицам мозаику своей жизни и уготованной ему участи.
Именно Эрн помог хоть что-то понять, разобраться в своей судьбе, почему его так старательно учат воинскому искусству. Но только на этом дело не остановилось. Тренировки тренировками, но царь начал требовать результатов.
Глава 3
Щену едва минуло пятнадцать, когда его впервые заставили убивать. Он ощутил, каково это, когда меч вспарывает грудную клетку, кровь хлещет фонтаном, а живой человек становится лишь трупом. Первая кровь. Щен далеко не сразу осознал, что это значит. А осознав, едва не пришел в ужас. Но когда против парня снова выставили поединщика, и царь приказал: "Убей!", Щен подчинился.
Этого-то царь и добивался. Опытный воин и стратег, он тщательно раззадоривал жажду крови у своего питомца. И Щен вошел во вкус, еще как. Он и раньше не придавал жизни особой ценности, а уж теперь и подавно. Убивал легко, непринужденно, ничего не чувствуя при этом и не делая особой разницы между теми, кого лишает жизни. Убивал быстро или долго - как приказывали. В бою, где он неотступно сопровождал царя, в поединке, или по приказу. Но действовал не по собственной воле, а по воле царя.
После первого убийства Щен получил первый "подарок" царя. Он отселил питомца в отдельные "покои" в преддверье своих - крохотную каморку даже без окна, где почти ничего, кроме узкой кровати, и не помещалось. Но и это казалось Щену шикарным, он даже не задумался, что подобный дар может быть вовсе не бескорыстным, что царь просто счел излишне опасным дальнейшее столь близкое соседство.
Да, Щен стал силен, безжалостен и беспощаден, но все еще боялся царя и покорялся ему. Служил. В парня, как в собаку, вбили понятие "хозяин", а также преданность и осознание того, что он в полной власти царя. Сам Щен предпочитал не задумываться об этом.
Новый виток судьбы не означал, что Щен перестал попадать к врачевателю. Эрн лечил раны, полученные в боях и схватках и очередные последствия "наказаний". Последних стало меньше с некоторых пор, но они приобрели большую жестокость. Словно каждый раз царь старался выбить все сомнения относительно того, кто тут хозяин.
А Эрн раз за разом выхаживал Щена, словно для врачевателя не было безнадежных случаев. И не просто выхаживал, но и разговаривал, утешал по возможности. Наверное, он был единственным, кто осмеливался обнять Щена и крепко держать, успокаивая, если того били судороги или лихорадка. И эти прикосновения рождали в парне щемящую тоску, но, ни за какие сокровища мира он бы не отказался от них.
Иногда Щену казалось, что за всем этим скрывается нечто большее, но он не понимал, что именно. А едва ему исполнилось шестнадцать, как царь завел новую "традицию". Как только Щен возвращался от Эрна, ему в каморку приводили женщину для утех.
В первый момент парень даже испугался, и девице пришлось все взять в свои руки. С самого детства Щен не знал ни ласки, ни нежности, в него вдалбливали лишь жестокость, и нет ничего удивительного в том, что и в этом деле чувств не было, лишь звериная похоть и очередное подчинение желанию царя.
Со всеми этими женщинами Щен делал то, что от него ожидали, не зная другого обращения, и не понимал, что постепенно у него что-то умирает внутри. Его личность, чувства, желания - безжалостно уничтожались воспитанием царя.
* * *
Прошло девятнадцать лет с тех пор, как царь забрал Щена. Парню теперь было под тридцать. Солидный возраст для того времени, и выглядел Щен так, что мало у кого повернулся бы язык назвать его парнем. Суровый воин с убийственным холодом в глазах, всюду сопровождающий царя.
Вот и сейчас они бок о бок ехали по извилистой горной дороге. Щен не спрашивал - куда. Его это не касалось. На битву или с дружеским визитом - ему все равно. Как прикажут - так и будет.
Как выяснилось, путь лежал к древнему капищу. Когда Щен увидел вырубленный в скале храм, то в нем шевельнулась тень узнавания. Неужели он был здесь когда-то? Стоило переступить порог, и он вспомнил. Именно здесь произошел поворот его судьбы. Щена аж передернуло, но он приложил все силы, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица.
Жрица появилась, словно из ниоткуда. Щен тогда не очень ее запомнил, но, вроде, она не очень изменилась. Кажется, она не испытывала особого восторга по поводу визитеров, скорее даже наоборот. Лишь кивнула царю, проговорив:
- Ты снова в нашей обители, Каледон.
- Да. И ты знаешь, зачем, жрица.
- Отмеченный выжил? - кажется, женщина удивлена, хоть лицо ничего не выдавало, больше походя на маску, чем на что-то живое.
- Да, как видишь. Теперь дело за тобой. Сделай, что должно.
- Покажи мне метку.
Лишь взгляд царя, и Щен покорно опустился на колени, склонив голову. Царь собственноручно снял ошейник.
Жрица подошла ближе и провела над затылком парня раскрытой ладонью. Легкое мерцание, и женщина в ужасе отшатнулась.
- Что ты увидела там? - потребовал ответа царь.
- Смерть.
- Тем лучше. Значит, будет отвечать своему предназначению.
- Глупец! Ты не понимаешь, что за этим может скрываться!
- Тебе не испугать меня детскими сказками. Соверши обряд, женщина!
- Нет, я не возьму ЭТО на себя! - почти с ужасом ответила жрица.
- Ты должна! Ты связана обетом! - было видно, что царь в ярости и едва сдерживается, чтобы не схватить строптивую жрицу за горло.
- Не тебе напоминать мне о моих обетах, Каледон! Я не возьму это на свою душу. Не хочешь внять предупреждению - твое дело. Хочешь совершить обряд и заполучить Пса - что ж, вперед. Я тебе для этого не нужна. Тот, предыдущий, сможет все сделать сам.
- Клянешься?
- Да. А теперь, прошу, покинь мою обитель.
- Что ж, хорошо. Так даже лучше.
- И все же, на твоем месте я бы трижды подумала…
Царь лишь отмахнулся, застегнув ошейник на шее Щена и веля тому следовать за собой.
Жрица лишь покачала головой, провожая их взглядом. Гордец считал, что способен своей силой и жестокостью приручить смерть. Но ручной смерти не бывает.
* * *
Всю обратную дорогу до замка царь был по-обычному мрачен. Щен то и дело ловил на себе его тяжелый, изучающий взгляд. А первым же вечером по возвращении царь уединился с Щеном в своих покоях, выставив всех и приказав немедленно позвать целителя.
В душе Щена зашевелилось недоброе предчувствие, но он старался не подать виду, сохраняя невозмутимое выражение лица. Если царь что-то заметит - будет только хуже.
Эрн явился в своих обычных длиннополых одеждах с капюшоном, скрывающим лицо. Поклонился царю и замер в ожидании. Тот жестом велел подойти ближе, затем проговорил:
- Можешь снять с лица эту тряпку. Здесь нет лишних глаз и ни к чему эта таинственность.
Целитель покорно откинул капюшон, а Щен подумал, неужели тот скрывал лицо по приказу царя? Но его мысли оборвал приказ:
- Щен, сними с себя доспехи и одежду.
Руки взметнулись к креплениям еще до того, как разум уяснил приказ. Эту науку в него вбили крепко - выполнять приказ царя с полуслова, каким бы он ни был. Подчиняться ему на уровне инстинктов.
- Что скажешь, Эрн? - поинтересовался царь, указывая на парня. В его словах явно имелся двойной смысл. - Как он тебе? Нравится, каким он стал?
- Не могу предположить, причем здесь мое мнение. К тому же я не раз имел возможность изучить его во всех видах, когда лечил от ран и переломов.
- Только ли лечил? - хохотнул царь. Кажется, гневный взгляд целителя развеселил его еще больше, так как он продолжил: - Ну-ну, неча в меня молнии взглядом метать. Или думаешь, что я ничего не знаю?
Щен еще никогда не видел такого холодного, просто мертвого выражения на лице Эрна, но царя оно, похоже, не удивило, и что еще более поразительно - не разозлило. Хотя вряд ли кому другому он бы спустил подобное с рук.
- Но, может, это все и к лучшему, - рассуждал царь. - Ты ведь знаешь, что я ездил в храм. Догадываешься, зачем?
Эрн метнул быстрый взгляд на Щена, потом снова на царя и коротко кивнул.
- Я рассчитывал на действия, но получил лишь слова. Так вот. Ты должен будешь провести обряд над Щеном. Тот самый обряд, - подчеркнул царь.
- Нет! - воскликнул целитель, отшатнувшись. Ошеломление и ужас плескались в его глазах.
- Да! Таков мой приказ!
- Нет! Нет! Достаточно того, что я…
Слова были остановлены звонкой пощечиной. Рука у царя была тяжелой, и Щен испугался, что он просто челюсть сломает такому хрупкому на вид Эрну, но тот лишь пошатнулся. Быстрый кончик языка подхватил капельку крови из уголка рта, но и только.
- Неблагодарная тварь! - вот теперь царь был в ярости. - Ты забыл о своем долге? Забыл о моем снисхождении? Ты должен совершить обряд! И все, что потребуется сверх того… Ты сделаешь это?
- Да, - вымученно, словно что-то сломалось в Эрне от слов царя.
- Хорошо. Тогда забирай его.
- Но это не сразу делается.
- Знаю.
- Мне потребуется полторы луны, никак не меньше.
- Пусть так, - кивнул царь, и уже Щену: - Все это время Эрн распоряжается тобой. Ступайте.
Парень быстро накинул одежду, сгреб в охапку доспехи и оружие, Эрн снова спрятал лицо под капюшоном, и они стремительно вышли. Никто не желал оставаться у царя дольше необходимого. До самых покоев целителя оба хранили молчание. Вошли, Эрн закрыл дверь и как-то устало прислонился к ней. Щен так и застыл посередине комнаты, не сводя с него глаз. Но врачеватель не стремился начать разговор. Молчание становилось все тягостнее, пока парень не спросил:
- И что теперь?
Эрн устало потер лицо и, кажется, даже не заметил, что капюшон сполз с головы, потом он внимательно посмотрел на Щена и сказал, как ни в чем не бывало:
- Ты устал с дороги. Я велю принести еды. И еще тебе не помешает вымыться.
- Зачем еще? - как и всякий варвар, Щен недолюбливал водные процедуры.
- Затем, что походная жизнь накладывает свой отпечаток, и отнюдь не благоуханный.
С этими словами Эрн проводил Щена в одну из соседних комнаток, где стояла большая бадья, заполненная водой почти до краев. Вода оказалась теплой, едва не горячей. "И когда успел?" - подумал парень, в то время, когда целитель едва ли не насильно заставил его снова разоблачиться и приступить к водным процедурам.
Глава 4
Через час вымытый и переодетый Щен уплетал ужин, то и дело бросая на врачевателя подозрительные взгляды. Тот сидел напротив и, казалось, погрузился в размышления. Опять Щену выпало нарушить молчание. В обычных обстоятельствах он бы промолчал, но с Эрном не хотелось, поэтому он все-таки спросил:
- Почему ты не ешь?
- А? - целитель словно только сейчас вспомнил о его присутствии. - Я это не ем, так что все тебе. Я… уже поужинал.
И снова скорбный вздох. Щен все пытался отгадать, чем же царь так сильно огорчил Эрна, что тот должен сделать, но спрашивать снова не решился.
До конца нехитрого ужина ни один, ни другой не стремились возобновить беседу. Щен ощущал все большее и большее напряжение. Поэтому он даже вздрогнул, когда целитель коснулся его плеча, а рука парня на автомате дернулась к кинжалу.
- Ш-ш, - улыбнулся Эрн. - Вот уж не думал, что могу тебя так испугать.
- Я не…
- Знаю. Уже очень поздно. Тебе лучше пойти отдохнуть. Где кровать - ты знаешь, - на миг в огрубевшей душе Щена что-то екнуло от такой неожиданной нежности и заботы. Сглотнув, он ответил:
- Я каждый раз выселяю тебя из собственной постели, но в этот раз со мной все хорошо, я могу на полу лечь, - голос Щена звучал напряженно, а в голове все еще крутились слова царя.
- О, не беспокойся. Мне еще нужно приготовить пару мазей, к тому же в моей рабочей комнате есть еще одна… кровать.
Эрн уже развернулся, чтобы выйти, но, внезапно решившись, Щен остановил его, поймав за руку и спросив:
- Что царь велел тебе сделать со мной? Наказать?
- Нет, здесь другое, - отвел взгляд целитель.
- Что бы это ни было, прошу, сделай это сейчас. Пытка ожиданием…
- О, я и не думал тебя пытать! - развернувшись, Эрн ласково провел свободной рукой по щеке парня. - Просто это нелегко и для меня тоже. Если бы я мог все сразу тебе рассказать… Но, наверное, ты прав. Лучше не оттягивать неизбежное.
- Что мне делать? - спросил Щен с неотвратимой обреченностью, нехотя отпуская руку целителя.
- Пока лишь поклясться кровью, что никто и никогда не узнает о том, что ты узнаешь, услышишь или чему станешь свидетелем за этот месяц.
- Клянусь. Клянусь кровью!
Эрн кивнул и коснулся груди Щена. Тот почти сразу почувствовал странное тепло в месте прикосновения, даже сквозь одежду, а целитель сказал:
- Это не просто слова. Нарушишь клятву, и сама кровь обратится против себя.
Щен серьезно кивнул и выжидающе посмотрел на Эрна, который снова улыбнулся, проговорив:
- А теперь все-таки иди, ложись.
- А как же обряд или что там?