- Идем в комнату, это долгий рассказ. Вообще-то это считается тайной. О ней знают лишь единицы. Не удивлюсь, что список еще сократился: царь у нас скор на расправу. Но я слишком зол на него, чтобы считаться с его желаниями.
Говоря это, целитель усадил Щена на кровать, подбросил дров в очаг, потом уселся рядом.
- А тебе ничего не будет за это? - обеспокоенно спросил мужчина.
- О, не стоит беспокоиться. Хотя мне приятно, - Эрн тепло улыбнулся. - Лучше слушай. Я и раньше ловил на себе твой пытливый взгляд. Ты смотрел в мои глаза и пытался вспомнить, где еще их видел. Да, только они и выдают, кто мой отец, - на лице Щена при этих словах промелькнула догадка. - Верно. Царь - мой отец. И именно поэтому я все еще служу ему.
Знаешь ты или нет, но у царя помимо меня было одиннадцать сыновей. Я не самый младший. Пятый, если точнее. И довольно долго царь не знал о моем существовании.
Моя мать была когда-то жрицей Гекаты. Очень красивой, поэтому при нападении на наше селение царь взял ее в наложницы. Мать пришла в ужас от жестокости царя, и еще больше испугалась, когда родился я. Своим сыновьям царь недолго позволял находиться у женской юбки, отнимая у матерей лет в семь и воспитывая по своему образу и подобию. Беспощадным воином и потенциальным наследником.
Менее всего мать желала мне такой участи, поэтому решила скрыть сам факт моего существования, выдавая за девочку. Дочери царя практически не интересовали. Пока не становились взрослыми и их можно было использовать как товар при закреплении власти, так уж точно.
Матери неплохо удавалась ее задумка. Думаю, удавалась бы и дальше, если бы не смерть царева Пса. И царь пошел к жрице, дабы та указала на ребенка, отмеченного знаком, который станет новым Ночным Псом. И жрица указала на меня, а девочки никогда не становились Псами. Так моя тайна была раскрыта. Мне было девять.
Царь пришел в ярость, даже хуже. Жрица сказала свое слово, и уже нельзя было отметить знаком другого, а мое воспитание, по его меркам, оставляло желать… За это предательство царь убил мою мать на моих глазах. Это была не самая легкая смерть. Думаю, царь желал, чтобы это стало уроком всем и ожесточило меня.
Умирая, мать прокляла его, сказав, что у него не останется наследников, и своей жестокостью он выроет себе могилу.
Не знаю, в этом дело или в чем другом, но сыновья царя стали умирать один за другим, а новых не рождалось, хотя отныне он, поправ все обычаи, присутствовал при родах своих жен и наложниц, чтобы не повторился подобный обман.
Меня царь никогда не считал своим наследником, и все-таки сделал Псом, хотя нужные ему способности во мне так и не проснулись, хотя он очень старался "перевоспитать" меня. И методы использовал жестокие. Но не вышло. Я слишком хорошо помнил мать и то, чему она меня учила. Наконец царь не выдержал, сломал мой ошейник и стал искать другого отмеченного, чтобы создать нового Пса.
- А тебя он вынужден беречь, так как у него сыновей-то больше и не осталось? - понимающе усмехнулся Щен.
- Да.
- Не думал, что кто-то может заставить царя мириться с чем бы то ни было.
- У него нет выбора. Иначе его род вымрет. Таково предсказание. Да, царь больше не посмеет сделать с тобой ничего подобного. И сможешь приходить ко мне, когда захочешь.
- Спасибо. Ты так добр ко мне!
- Честно говоря, в этот раз ты действительно испугал меня. Ты был так близок к сумасшествию! Я боялся, что не смогу тебя удержать.
- То есть, ты не был уверен?
Эрн кашлянул, отвел взгляд, но все-таки ответил:
- Понимаешь, мне рассказывали, что подобное возможно лишь между близкими.
- Что ж, верно. Выходит, что ближе-то у меня никого и нет.
- Мне жаль.
- Уж ты-то тут не причем, - усмехнулся Щен. - Ты так заботишься обо мне!
На это Эрн лишь улыбнулся и ласково провел рукой по лбу Щена, убирая непослушную прядь. Тот вздрогнул было, но потом довольно прикрыл глаза. Целитель снова улыбнулся и сказал:
- Сейчас тебе лучше отдохнуть. Сон даже для нас - лучшее лекарство. Если хочешь, я буду рядом.
Щен никогда не думал, что чья-то близость будет внушать ему безопасность. Ему, прошедшему через столько опасностей, сражений, кровавых драк, но было именно так. Поэтому он смущенно сказал:
- Спасибо
* * *
Кажется, еще никогда Щену так не хотелось покидать покои целителя. То, что отныне он мог приходить к нему когда сочтет нужным, стало настоящим подарком. Неизвестно, о чем еще говорил Эрн с царем, но тот разрешил. Наверное, если бы задумался, Щен бы сказал, что очень близок к счастью, ведь довольно быстро он стал приходить к Эрну почти каждый день. И хоть служба царю по-прежнему была похожа на замешанный на крови ад, стимулирующий самые низменные чувства: жестокость, беспощадность, кровожадность, стало чуть легче.
Правда, со временем Щен стал чувствовать какую-то двойственность. Он был суровым воином, палачом, цепным псом царя, но стоило переступить порог покоев целителя, как он сразу же ощущал себя тем юным пареньком, каким был, впервые попав сюда. Забывались кровь и жестокость, творимые вокруг и преумножаемые им сами. Словно Эрн стал тем якорем, что удерживал в Щене светлые чувства. То, что еще уцелело.
Как-то Щен рассказал об этом Эрну, вернее попытался очень путано объяснить, так как не был приучен говорить речи, но целитель понял и так, а, поняв, рассмеялся:
- Все нормально. Так и должно быть, - и поцеловал Щена.
Тот замер в растерянности, прижав руку к месту поцелуя. Никто никогда не делал с ним такого. На миг вспомнилась ночь обряда, но только на миг. Похожего было мало. И очень хотелось повторенья.
- Что-то не так? - кажется, Эрн уже не в первый раз спрашивал.
- Нет, просто…
- Такое ощущение, что ты собираешься покраснеть, - врачеватель улыбнулся.
Щен фыркнул, а его щеки все-таки чуть порозовели. Эрн рассмеялся, но его смех звучал вовсе не обидно, а как-то… Нет, Щен предпочитал об этом не думать, иначе внизу живота что-то скручивалось, порождая совсем уж неположенные чувства.
- Ты никогда не думал, что кто-то может испытывать к тебе не столько страх, ненависть, жажду подчинить целиком и полностью, но и желание?
Вопрос застал Щена врасплох. Непонимающе уставившись на целителя, он спросил:
- Желание чего?
- Хм… - казалось, Эрна озадачил этот вопрос. - Ты давно уже взрослый мужчина, и женщины…
Щен скривился, поняв, куда клонит целитель, а, отвернувшись, ответил:
- Это противно. Словно кость услужливому псу, от которой нельзя отказаться и нельзя проявлять излишнего… рвения.
- Прости, - изящная рука легла на могучее плечо, которое чуть вздрогнуло от этого невесомого прикосновения. - Я не подумал.
- Ты же, наверное, этого и не видел. Благо, царь предпочитает делать такие "подарки" не при широкой публике.
- Все равно должен был догадаться.
- Остальных это не интересует. Все предпочитают видеть во мне ручного зверя царя, не более. Иногда мне кажется, что лучше бы так оно и было.
Предаваясь собственным горьким мыслям, Щен не сразу понял, что его обнимают и прижимают к изящному, но такому сильному телу. Это было так хорошо… Но Щен все-таки спросил:
- Почему ты так… тепло относишься ко мне?
- Ты уже спрашивал, - слова прозвучали горячим шепотом возле самого уха.
- И все-таки? - Щен не позволял себе поддаться такому приятному искушению.
- А что если ты мне нравишься?
- В каком смысле? - Щен ошеломленно застыл, даже дышать перестал.
- Во всех, - прикосновение ладоней, казалось, жгло кожу, но отстраняться не хотелось, скорее наоборот, но Щен давно привык сдерживать свои порывы.
- Нет. Я не могу… нравиться.
- Почему? - искренне удивился Эрн и попытался взглянуть в глаза мужчине.
- После всего того, что… со мной… - Щен сумел это выдавить, не отводя глаз, почти ровным голосом, хотя в душе бушевал целый водоворот чувств.
- Ш-ш, - чуткие пальцы накрыли губы Щена, не давая вырваться ненужным более словам, потом принялись мягко очерчивать их контур. Щену захотелось поймать их ртом, он даже попытался, на что Эрн тихо рассмеялся и поцеловал его. Не тем мимолетным поцелуем утешения, а долгим, жарким и весьма… проникновенным.
Щен плохо соображал, что с ним делается, запутался в чувствах и ощущениях, но ни за что на свете он бы не согласился остановиться. Руки Эрна, такие ласковые, казалось, были повсюду, и каждое прикосновение дарило наслаждение, о котором он раньше и не подозревал.
Он не помнил, как оказался на кровати, выгибаясь, подставляясь под ласки и умоляя о большем, хотя сам не понимал толком, о чем просит. А Эрн не давал ему опомниться, откровенно потворствуя его возбуждению.
То, что произошло дальше, казалось таким правильным и восхитительным! А ведь Щен думал, что после той злосчастной ночи, когда царь решил наказать его особым образом, одна мысль о чем-то подобном введет его в ступор, утопит в отвращении, но в таких чутких руках Эрна ничего подобного не чувствовалось. Лишь тепло, ласка, страсть. Кажется, он даже сам обхватил целителя руками и ногами, уговаривая на большее, и тот с радостью пошел навстречу.
И даже потом, когда Щен жадно ловил ртом воздух, пытаясь отдышаться, Эрн не отпускал его, словно объятья могли оградить от суровой реальности мира, и было так хорошо уткнуться в ямку между шеей и плечом, пусть даже в этом и было что-то животное.
Щен сосредоточился на приятных ощущениях от того, как ладонь Эрна гладила его по спине, и разве что не урчал, поэтому не сразу услышал вопрос целителя:
- Ты как?
- А?
- Как ты? Самоуничижительных мыслей нет?
- Мне хорошо.
- Приятно слышать, - с этими словами Эрн поцеловал и так уже зацелованные губы, а пальцы играючи потеребили сосок любовника.
- Не надо! - почти простонал Щен.
- Что-то не так?
- Нет, просто… я снова…
- Разве это плохо? - тихо рассмеялся Эрн, и в следующую минуту его губы оказались там, где Щен ну никак не ожидал, и от вихря разнообразных ощущений выгнулся дугой, не удержав в груди крика. Но вовсе не боль была ему причиной.
Потом они лежали в темноте, все еще не выпуская друг друга из объятий. И впервые на душе Щена было спокойно, практически безмятежно. Словно всего остального мира просто не существовало.
Глава 7
Это был довольно странный период в жизни Щена. Уже потом, много позже, он пришел к выводу, что никогда не был так близок к счастью. Кусочек радости в этой странной, наполненной ужасами и кровью жизни.
Царь держал слово и не препятствовал визитам Щена к целителю. К тому же они были не такими уж частыми - один-два раза в неделю. С царского Пса никто не снимал обязанностей тени повелителя, исполнителя его воли. Но были редкие ночи и жаркие объятья.
И все-таки эта почти семейная жизнь проходила под носом у царя, а значит, он недолго оставался в неведении об их истинных отношениях. А прознав, тотчас вызвал к себе сначала Эрна, тайно, потом Щена.
Щену до сих пор не доводилось видеть царя таким. Не просто кровавым тираном, а жестоким и коварным интриганом. Намеки, почти ласковые слова, на самом деле сочащиеся ядом, как клыки гадюки. После этого разговора Щен едва ли не впервые в жизни пришел в ужас. Не за себя, за другого. Сам того не желая, он дал в руки царя огромный рычаг влияния на себя. Из разговора Щен уяснил лишь одно: то, что им позволено, именно ПОЗВОЛЕНО быть вместе, но стоит царю лишь усомниться в его верности… Кара будет велика. И в ее осуществлении ему придется сначала быть наблюдателем.
После долгих раздумий Щен решил, что Эрн не должен ничего знать о подобном… условии. А он… он привык подчиняться, привык быть… псом. Новое условие мало чем отличалось от старых.
Каким-то невероятным усилием воли Щену удалось скрыть свои душевные терзания от единственного дорогого ему существа. Возможно, дело в том, что его сила неуклонно росла. Появлялись способности, о которых он раньше слыхом не слыхивал, а Эрн называл их ментальными и учил обращаться по мере собственных сил. Правда, несколько раз упоминал о том, что ему нужен более опытный учитель, но неизвестно, есть ли такие.
Щен же следовал всем условиям царя, и благодаря этому им с Эрном выпало несколько лет относительно спокойной жизни. Но если на них годы почти не оказывали влияния, то царь не мог этим похвастаться. С каждым годом Каледон старел все сильнее и одновременно становился все кровожаднее и подозрительнее. Ближайшее окружение начало всерьез подозревать его в безумии, и Эрн был с ними согласен, считая, что пролитая кровь помутила отцу рассудок, и ему всюду мерещатся заговоры.
Что до ощущений Щена… он служил как мог верно, но при этом его не покидало ощущение какой-то неотвратимости. Испытав в жизни немало горя, он давно привык относиться ко всему с подозрением и выработал чутье на опасность, и сейчас его зашкаливало. Бессонными ночами он старался придумать выход, но, не зная с какой стороны последует удар, это было сложно. Наблюдая за развивающейся подозрительностью царя, он давно для себя решил, что при малейшей угрозе для Эрна он лучше совершит цареубийство, пусть и поплатиться за это жизнью.
Но судьба вывернула наизнанку все планы. Трагедия случилась, когда целитель прилюдно позволил себе не согласиться с царем во время того, как тот под влиянием своей паранойи жаждал втянуть солдат в кровопролитную междоусобную войну, которая, безусловно, приведет к бунту гораздо быстрее, чем полагал сам Каледон. Поощряя доносительство, он, тем не менее, не замечал, что его ближайшие генералы и стражники готовы возроптать.
Каледон пришел в неистовство от этих слов. Даже с трона поднялся, а в последнее время это не означало ничего хорошего.
- Ты забываешься, щенок! Или запамятовал, что я сделал для тебя?
Глаза царя налились кровью, и Щен по собственному опыту знал, что это очень дурной знак, свидетельствующий о приближающемся приступе ярости. Он постарался незаметно подобраться поближе, видя, что царь положил руку на меч.
Охранники - матерые воины, подтянулись к трону. Щен видел, как они выстраиваются за Эрном, стоящим в паре шагов от царя, но тот, кажется, ничего не замечал. Зато заметил Каледон, рявкнув Щену:
- А ты стой, пес! Забыл, чем это грозит?
Щен переглянулся с Эрном, и сразу же понял, что этим коротким взглядом выдал себя. Просто физически ощутил, как цепкий ум целителя ухватился за намек, выстроил на его основе логическую цепочку, которая привела его к единственно верному выводу. На короткий миг в глазах Эрна отразился ужас и понимание, потом лицо приняло очень жесткое выражение и он сказал:
- Это ты забываешься, отец!
- Что?
Кажется, теперь уже половина присутствующих повскакивала со своих мест, жадно впитывая все происходящее.
- Твоя жестокость выходит за грани разумного. Ты окружил себя настоящей сворой. Ты бездушен - и этому нужно положить конец.
- Не ты ли хочешь это сделать, неудавшийся щенок? Ты был слабаком, слабаком и помрешь! Надо было придушить тебя вместе с матерью!
Царь выхватил меч из ножен и направил его на Эрна. Лицо того сделалось абсолютно бесстрастным, он как-то уж очень вкрадчиво проговорил:
- Что, неужели ты решишься на это? Убьешь собственного сына? Возьмешь еще один кровавый грех на душу? У тебя и так руки не то что по локоть, по плечо в крови.
- Замолчи! - почти прорычал царь.
Щен видел, что Каледон на грани, и разумным доводам внять не способен. Зачем только Эрн затеял разговор? Словно специально подначивал!
Царь начал движение. Щен ринулся вперед, но понял, что ему ни за что не успеть. Слишком мало расстояние, и меч оголен. Короткий свист, пронзительный по своей чудовищности звук, так знакомый по многочисленным битвам, и ни капли страха в таких родных глазах… и голова, катящаяся по полу. Щен лишь тело успел перехватить. Уже безжизненное тело.
На миг Щену показалось, что меч пронзил и его сердце, вырезая его без остатка. Но нет… И как-то слишком ясно раздался в голове голос Эрна, его последние, так и не высказанные вслух слова: "Теперь ты свободен, мой родной. Воспользуйся этим и не вини ни себя, ни меня".
Дальше… дальше все стало восприниматься с неестественной четкостью, словно через особую призму. Призму ненависти, которую Щен вкусил в полной мере. Полубезумный смех царя раскаленными песчинками проникает в уши и дальше, глубже. Выжигает, выжигает все, что оставалось от того испуганного мальчика, всю оставшуюся человечность. Сам собой из груди вырвался звериный рык, а в руку прыгнул меч.
Царь успел лишь раз отразить атаку, потом страшный, неотвратимый удар рассек его наискось от плеча до бедра. Тело тирана рухнуло наземь рядом с телом сына, и это казалось таким неправильным, недостойным. Пинком ноги Щен столкнул труп царя с возвышения. Корона - простой золотой обруч, звякнув, покатился к трону и упал, остановленный его ножкой.
Кажется, эта золотая безделушка занимала сейчас придворных гораздо больше, чем мертвый царь и все произошедшее в этом зале. Настоящая свора! Вожак умер - и каждый теперь метит на его место. Несколько особо ретивых кинулись к этой веселой безделушке, и каждому меч Щена принес смерть. Ярость больше не клокотала в нем, а просто стала второй сутью.
Обведя зал тяжелым, как гранитная плита, взглядом, который никто не смог выдержать, а некоторые даже попятились, Щен устало сел на трон.
Царь умер, да здравствует царь!
Щен умер в тот миг, когда закрылись любимые серые глаза. Родился Деймос.
Часть II
Потерянная душа ужаса
Глава 1
- Они подобны черной лавине! После них остается лишь смерть и пепелища! - с ужасом почти взвизгивал гонец, распростершись перед троном владыки. - Княжество Турга исчезло. Теперь там наместник Деймоса, и, говорят, он не собирается останавливаться на этом! Снова собирает войска.
- Если он пойдет дальше, то нам не избежать вторжения, - обронил старший принц, склонившись к уху царя.
- Снова этот Деймос! - вздохнул тот, устало проведя по седым волосам. - Он словно бессмертен, этот варварский царь!
Казалось, Деймос стал проклятьем их мира, полностью оправдывая свое имя Деймос - ужас по греческой мифологии… Предводитель этого племени, Канисов, когда-то весьма скромного, хоть и воинственного, но теперь разросшегося настолько, что с ними приходилось считаться всем. Они никак не хотели довольствоваться своими землями, избрав путь жестоких захватчиков. Поверженных обкладывали данью, непокорных уничтожали. А их царь - Деймос, шел все дальше и дальше.
Никто не помнил, откуда взялся этот царь, и кто был до него. Кажется, он всегда правил этим народом. К нему подсылалось бесчисленное множество убийц самых разных мастей, действующих самыми разными способами, он вызывался на бой лучшими из лучших, но всегда выживал, выходил победителем из любой схватки. Смерть словно отказалась от него.
Многие думали, что под именем "Деймос" правили несколько царей, возможно, сыновья, и просто принято было царям брать имя Деймос для большего устрашения соседей.
И вот теперь угроза нависла и над царством Рейнара - одним из самых обширных, богатых и развитых, заставив задуматься владыку и его четверых сыновей.