- Ну и что. Я никому не скажу… милый, - последнее слово он выдохнул с придыханием, перевернулся и на коленях пополз по кровати в его сторону.
Ставрас растерялся. Такой наглости от шута он просто не ожидал. А тот продолжал забавляться, то есть, ползти. И даже умудрился подобраться достаточно близко, прежде чем Ставрас опомнился. Хищно хмыкнул и резко сгреб его в охапку, опрокидывая на спину и вжимая в матрас собственным телом.
- Ставрас, я пошутил! - тут же вскричал Шельм, на что тот лишь жарко выдохнул ему в шею.
- Будешь орать, весь дом перебудишь, - и как ни в чем не бывало, с какой-то изощренной деловитостью начал покрывать поцелуями изгиб его шеи.
Шут орать перестал, но рванулся так, что ткань рубашки на широких плечах лекаря затрещала. Ставрас тут же оставил его шею в покое и поднял голову, чтобы заглянуть в лицо. Бирюзовые глаза метали молнии.
- Вот скажи, - успокаивающе вопросил он, тем не менее, не спеша освободить шута, чьи запястья все еще прижимал к подушке. - Неужели, нельзя обойтись без всего этого? Сам же каждый раз нарываешься.
- Я просто шутил!
- Я тоже. Думаешь, ты так просто отделался бы, если бы я хотел сделать с тобой что-нибудь этакое всерьез?
- Не думаю, - фыркнул Шельм, и глянул на него еще яростнее. - Ты меня вообще отпускать собираешься?
- А зачем? Мягонький, тепленький, чем не подушка? - осклабился Драконий Лекарь, сполз чуть пониже, и уткнулся лицом ему в живот через ткань туники, обнимая обеими руками за талию, стоило тому только попытаться вывернуться.
Шельм замер. Ставрас тоже не спешил, как и говорил, отпускать его.
- По-моему, - глядя в потолок, протянул шут, - мой живот у тебя вызывает явно не здоровые чувства.
- Почему это они нездоровые? - полюбопытствовал Ставрас, с видимой неохотой поднимая голову и заглядывая ему в глаза.
- Не знаю. Ненормально же, если один мужчина все время пытается потискать другого.
- А когда этот самый другой постоянно пытается вывести того из себя посредством грязных приставаний, это, значит, нормально?
- Чего это они грязные? Я, между прочим, всегда только о чистом и возвышенном говорил!
- Да, и когда это ты о нем говорил?
- А ты не помнишь? На том балу, когда я к тебе первый раз подкатил, забыл?
- Когда ты заявил во всеуслышание, что не можешь отдаться маркизу Лемуру, так как уже встретил свою судьбу и послал мне воздушный поцелуй?
- Ага.
- И где там про чистое и вечное было?
- А, по-твоему, говоря о судьбе, имеют в виду лишь приятное времяпрепровождение в постели?
- По-моему, ты и тогда дурачил всем головы и сейчас, только уже не всем, а лично мне. Хватит, Шельм. Я устал, да и ты тоже. А мне, между прочим, завтра еще не простой разговор предстоит.
- Бедненький ты мой, Ставрасеночек, - тут же протянул шут, голоском матери семейства.
Лекарь скривился. Разжал руки, которыми все еще обнимал его, и подтянулся, укладываясь на подушку рядом с его головой.
- Ты невыносим, ты знаешь об этом?
- Это комплемент, милый? Я польщен! - воскликнул тот, повернувшись набок к нему лицом.
- Шельм, - укоризненно выдохнул Ставрас.
Шут подумал-подумал, и глаза его посерьезнели.
- О чем ты хочешь с ним поговорить?
- О многом. В частности, я должен точно знать, что в краже яиц не замешаны драконоборцы.
- Ты думаешь, это могут быть они?
- Не думаю. Но хочу обезопасить тылы на всякий случай.
- А если он солжет? Или не солжет, а просто не знает, что делают другие драконоборцы?
- Он знает.
- Откуда?
- Белый кардинал всегда знает о своих подчиненных все.
- Что за кардинал?
- Глава ордена.
- Глава? И он тихо, мирно живет себе в этом захолустье?
- Если хочешь что-нибудь по-настоящему спрятать, совсем мне обязательно класть это на самое видное место, можно и не на самое, зато туда, где уж точно искать не будут. Слишком обычно, слишком.
- Учту на будущее.
- Учти. Кстати, я планирую пробыть здесь дня два-три. Чем собираешься заняться?
- Ну, Веровека учить буду.
- Завтра я бы на твоем месте все же дал ему отдохнуть. Сегодня он и так выложился.
- Да, знаю я! Но мне и без него есть чем завтра заняться.
- И чем же?
- Девок деревенских портить пойду.
- А по ушам?
- Да, ладно тебе, милый. Я же тебя совсем не интересую. А организм у меня молодой, пылкий, хочет любви и ласки…
- Шельм…
- Вредный ты и взрослый слишком.
- Поговори у меня еще. Так, кроме девок, чем займешься?
- Коня Веровека к кузнецу свожу.
- Тоже заметил, что прихрамывать стал?
- Не только заметил, но и провел инспекцию. У него подкова одна на ладан дышит, так что перековать бы его.
- Ясно. Тогда с утра прямо и иди.
- С чего это такая спешка?
- Не хочу, чтобы ты рядом вертелся, когда я с кардиналом говорить буду, ясно?
- Но…
- Шельм, считай, что это не просьба, это приказ.
- С каких это пор ты мне приказываешь?
- С таких. Ты обещал слушаться, когда в поход со мной собирался, помнишь?
- Помню, - буркнул шут обиженно.
Лекарь тяжело вздохнул, ну вот что с этим несносным мальчишкой будешь делать?
- После всего я покажу тебе, о чем мы говорили, - сдался Ставрас, давно уже поняв, что отказывать этому голубоволосому негоднику у него получается далеко не всегда.
Но шут не спешил радоваться.
- Знаешь, - не поднимая на него глаз, прошептал он, словно и не услышал его слов вовсе. - Я что-то чувствую здесь. Правда, все никак не могу уловить, что.
- Что-то плохое?
- Нет. Совсем, нет. И даже не враждебное, вроде. Но что-то затаившееся до поры до времени.
- И?
- И завтра буду его искать. Мне кажется это что-то важное.
- Ну, если тебе кажется, оставляю это тебе, только пообещай мне…
- Что? - Шельм поднял глаза.
- Не лезь на рожон, ладно? - попросил Ставрас, протянул руку и убрал пряди челки с его лица.
В глазах шута мелькнуло победное ехидство, он явно собирался посмеяться, ответив на просьбу колкостью, и Ставрас был готов к этому. Но неожиданно взгляд голубых глаз потух. Шельм придвинулся к нему вплотную, уткнулся лицом в область шеи и прошептал, словно извиняясь за все сегодняшние шалости:
- Я позову тебя, если не смогу справиться сам. Придешь?
- Приду.
13.
Утро для Ставраса началось с ломоты во всем теле.
Глубоко вздохнув, он рискнул открыть глаза и обозреть себя в пространстве и времени. Как он и думал, виноват во всем был снова голубоволосый мальчишка, вольготно раскинувшийся на нем. Причем не только голову на груди устроив, как на подушке, и за шею рукой обняв, но и ногу поперек бедер закинув. Да, так они с ним еще не просыпались. Как удобно было в лесу… Шельм всегда спал к нему спиной, потому что так теплее, а тут, по-видимому, расслабился в нормальной постели-то, вот Ставрасу теперь и расхлебывать.
Он вздохнул чуть глубже и шут сразу же зашевелился, повернул голову и открыл заспанные глаза.
- М?
- Мне вот интересно, а это правда, что вы всегда контролируете свой сон? - зачем-то перебирая пальцами волосы у него на затылке. Интересно, а это нормально, что они такие мягкие у парня, а не у девушки?
- Правда, - лениво отозвался тот и уткнулся лицом ему в грудь, зевая.
- Не выспался? - участливо осведомился лекарь.
- Не-а. Репетирую, как буду всем демонстрировать, что ты мне всю ночь уснуть не давал, - откликнулся тот и снова поднял голову, глаза у него смеялись.
Ставрас мученически вздохнул.
- А мне, видимо, остается только старчески кряхтеть от ломоты во всем теле, так что ли?
- Да, ладно. Тоже мне старик нашелся, да тебе внешне никогда не дашь больше тридцати!
- Зато тебе никогда не дашь твои не полные двадцать один.
- С чего это вдруг?
- С того, что выглядишь ты старше, хотя в толк не возьму, почему. Лицо у тебя совсем мальчишеское, улыбка и того хуже, почти детская, а вот глаза… Да, наверное, они и портят всю картину.
- Почему они? - из взгляда шута исчезли смешинки.
- Потому что, словно пеплом припорошены, когда смотришь по-настоящему, а не паясничаешь, как всегда.
- Если я всегда паясничаю, то когда же ты успел разглядеть мои настоящие глаза, а? - улыбнулся Шельм, но Ставрас уже не настроен был шутить и тем более пикироваться.
- Не сразу. Но все же как-то разглядел. Вставать пора, и так залежались.
- Угу, - рассеянно отозвался явно смущенный его откровенностью шут, и сполз с кровати. Потянулся всем телом, встав на носочки и закинув руки за голову, и потопал одеваться. Ставрас последовал его примеру.
- Ставрас? - ловко зашнуровывая полусапожки, позвал шут, стоящий на полу на одном колене.
- Что? - откликнулся тот от окна.
- А Веровека к этому кардиналу белому возьмешь?
- Зачем?
- Пусть учится быть королем, а то королева его совсем уж маменькиным сынком воспитала. Зверья не знает, уверен, основных торговых магистралей тоже. Она, похоже, вообще считает, что за него будут все советники делать, бред же, разве нет?
- Разве, да. Знаешь, я скоро начну тебя бояться.
- С чего это вдруг? - шут поднялся с пола и столкнулся с веселым взглядом желтых глаз.
- У меня такое чувство, что ты читаешь мои мысли, при этом я не чувствую вторжения твоего сознания в мой разум. С чего бы это?
- Не знаю. Тебе видней, - независимо пожал плечами Шельм, но было видно, что слова лекаря были ему приятны, и даже очень. Он улыбнулся в сторону, словно сам себе, и пошел к двери. - Ладно, пойду узнаю, где у них тут кузница, а вы тут можете секретничать, сколько влезет.
- Драконоборцы сильно отличаются от обычных магов, - неожиданно бросил ему в спину Ставрас, вынуждая замереть с рукой на ручке двери. - Их магия узко специализированна, но, как и драконы, они способны чуять масочников. - И, как ни в чем не бывало, добавил: - Удачи у кузнеца.
- Угу. И вам не болеть, - фыркнул в ответ шут и вышел за дверь.
Да, с такими хозяевами следует держать ухо востро, мало ли что. А то он совсем расслабился после того, как выяснилось, что ни Ставраса, ни даже Веровека его магическая природа не пугает.
Как удобнее всего отыскать что-нибудь нужное в поселке, в котором не был ни разу в жизни? Правильно, спросить у знающих людей. Шельм усвоил эту простую истину еще, когда в четырнадцать лет отроду до Столицы добирался. Поэтому первым делом направился к колодцу, куда за водой ходили как матери семейств, так и молоденькие девушки. И, разумеется, именно внимание последних он и привлек, стоило ему только появиться возле колодца.
- А чей это красавец мужчина? - вопросила одна из тех, что побойчее, с тугими черными косами по обе стороны от круглого, продолговатого лица.
- Чей-чей, да уж точно не ваш, - неожиданно вместо Шельма ответила какая-то девица, подошедшая к колодцу с коромыслом и ведрами с той же стороны, что и он.
Шут обернулся и весело посмотрел на нее, нарочно не обратив внимания на суровый взгляд пепельно-русой красавицы.
- Маришка, не твой ли? - сразу же вопросила у нее та, что первая обратилась к шуту.
- Не мой. Но знаю, чей.
- И чей же? - вмешался в девичий разговор Шельм, которому тоже стала весьма любопытна своя принадлежность.
- Что я не видела, как ты ночью спать пошел в одну комнату с тем мужиком, что у вас главный? - неожиданно отведя глаза в сторону, пробурчала девица.
Шельм картинно округлил глаза.
- О! Так ты из дома деда Михея. Что ж сразу не сказала, я бы тебе с ведрами помог, - подскочил он к ней, не дав толком опомниться, стащил с коромысла ведра, и, к тому времени, когда девицы отошли от такой прыти, уже вынимал из колодца второе ведро.
Девицы зашептались.
- Слышь, Маришка, это что же получается, к вам гости, что ли, пожаловали?
- Ну, пожаловали, как видишь.
- И что он, правда, что ли с мужиком тем, ну того… лямур водит?
- Простите, девушки, кого я с ним вожу? - просто не удержался Шельм, заинтересованно хлопая ресницами.
Все пять девушек, вместе с той, что оказалась из одного с ним дома, начали старательно отводить глаза.
- Да ладно вам, может быть, ваша подруга и ошиблась, а вы тут уже про какого-то лямура судачите, - насмешливо произнес шут, забавляясь их реакцией. Все-таки люди, по мнению масочника Ландышфуки, были на редкость забавны.
- А она ошиблась? - сразу же полюбопытствовала одна из девиц.
- Ну, спал-то я с ним в одной постели, но это же не значит, что не могу эту постель сменить еще на чью-нибудь.
- Да, он тебя собственными руками придушит, если изменять вздумаешь, что я не видела, как он на тебя смотрел! - выпалила пепельнокосая.
Шут картинно округлил лаза.
- И когда же это он на меня так смотрел?
- За столом вчера вечером.
- Что-то не помню тебя за нашим столом…
- Я из людской подглядывала.
- И много разглядела?
- Достаточно.
- А тот второй, он какой? - неожиданно вмешалась девица, которая до этого в разговор не вмешивалась и вообще молчала, но явно все слушала и мотала на ус.
Барышня из дома Михея горестно вздохнула:
- Еще красивее, чем этот. И чем им девки-то не угодили?
- Наверное, тем же, чем мельнику с кузнецом, - вмешалась в разговор еще одна.
А вот тут заинтересовался уже Шельм:
- А что, неужели у вас тут мельник с кузнецом этого вашего лямура водят?
- Водят не водят, но только вместе их и видишь, а на девиц они совсем не смотрят. Вон, Ксанка к мельнику сама даже приходила, красивая вся, в новом платье, а ему хоть бы что. Продержал бедную дивчину у себя до ночи, разговорами замучил и даже губ сахарных неполобызал. А Ксанка-то, знаешь, какая красавица! - поведала чернуля и вздохнула еще горестнее, чем Маришка до того.
- А вы, собственно, от нее об том узнали? - почуяв подвох, уточнил шут.
- Скажешь тоже, от нее. Так она нам и призналась, что не по нраву ему пришлась. Мы под окошком с Келькой стояли и все слышали, между прочим. А Денька с Симкой под другим окошком, так что все задук… задокументированно, вот!
- Ну, если задокументированно, тогда понятно, - важно закивал Шельм, а сам подумал, что будь он на месте мельника, из принципа девицу и пальцем бы не тронул, при такой-то негласной публике, тоже мне, театр бесплатный нашли.
- Слышь, молодец, а звать-то тебя как? - встряла другая девица.
- Шельмом, - бросил шут и растянул губы в самой обольстительной своей улыбке.
- О, какое имя интересное, - протянула она, не обратив внимания на косые взгляды товарок, и шагнула ближе. - А меня вот Стешкой кличут.
- Будем знакомы, мадам, - протянул шут и даже реверанс по последней столичной моде сделал.
Девица зарделась и захлопала длинными ресницами, хотела шагнуть к нему еще ближе, но не тут-то было. Между ней и шутом, уперев руки в боки, встала Маришка.
- На чужой каравай рот не разевай! - объявила она, мотнула головой, откидывая со лба непокорную прядку, и скомандовала через плечо. - А ты чего встал, шут гороховый? Бери ведра, раз уж вызвался помочь, и домой пошли. Там, небось, завтрак вам уже накрыли.
- Да, я вообще-то не голодный, - отозвался шут, но ведра подхватил.
- Постишься, что ли?
- Нет. Просто дела у меня поутру.
- Это какие же дела-то?
- К кузнецу хочу коня отвести, чтобы перековал, - прогулочным шагом идя за суровой дивчиной, пояснил шут.
Та покосилась на него, видя, что и без коромысла он полные ведра не только с легкостью тащит, но и умудряется шагать так плавно, что вода в них и не плескается почти. Просто загляденье, а не мужчина.
Мариша еще раз тягостно вздохнула. Оглянулась через плечо на девиц, прожигающих их спины взглядами, оставшихся у колодца, и из вредности показала им язык. Шельм сделал вид, что не заметил, но улыбаться стал шире.
- Что? - возмущенно вопросила она, повернувшись в его сторону.
- Ничего-ничего, - поспешил заверить её он. - А ты Михею кем приходишься?
- Племянницей.
- Тоже из города?
- Нет.
- Драконоборка или у вас только мужики по этой части?
- Тебя не касается, - рыкнула та и отвернулась, задрав к небу курносенький носик.
Шут независимо хмыкнул и легко сменил тему:
- А к кузнецу как пройти, покажешь?
- А чего не показать-то, коль с водой мне помог.
- Вот и я думаю, чего, - отозвался он философски, пронося свою ношу через калитку. - Куда ставить-то?
- В сени занеси и на лавку поставь, - скомандовала она.
- Угу, - отозвался шут и задрал голову, почувствовав на себе взгляд.
Из окна второго этажа ему махал улыбающийся Мик.
- Доброе утро, - заорал он во всю глотку.
- И тебе доброе, - с улыбкой отозвался шут.
- А ты что, Маришке помогаешь?
- Как видишь.
- Зря. Дед не любит, когда в воспитательный процесс вмешиваются.
- Это он её что же, коромыслом воспитывает?
- Ты больше слушай этого щенка, - обиженно воскликнула девушка.
- А за щенка и в лоб получить можно! - скорчив злобную рожицу, заорал на нее мальчишка.
Шут фыркнул и зашел в дом, занося ведра. Как и сказали, поставил на лавку и собирался уже снова слинять сначала в конюшню за конем Веровека, а потом в кузницу, но его окликнули уже в дверях.
- Задержись-ка, милок.
Шельм замер и медленно повернулся. В сенях стоял сам хозяин дома. Крепкий, молодцеватый старик. На вид ему было не больше пятидесяти пяти-шестидесяти, но глаза выдавали, что он старше, много старше. Шельм прямо встретил его взгляд, и не стал отводить глаза, даже почувствовав, что на него сейчас смотрят еще и магически.
- А Ригулти не соврал, ты действительно связан с ним. Никогда не думал, что этот старый дракон кого-нибудь к себе подпустит так близко, - протянул он с типичной дедовской усмешкой.
- И что с того? - деланно пожал плечами Шельм.
- И каково это, пройти через запечатление с ним?
- Приятного мало.
- Да? А я думал, что обычные люди этого даже не чувствуют.
- Я похож на обычного человека?
- Нет. Я видел, как ты второго мальчишку, что с вами приехал, вчера магии учил. Просто все понять хочу, что он нашел в тебе, почему принял именно тебя?
- А вы у Ставраса спросить не пробовали?
- Не пробовал еще, но спрошу. Вот только знаю, что вряд ли ответит. Мы же к нему наших мальчишек каждые двенадцатилетие отправляем. И не один ему не приглянулся за полтысячи лет. А тут ты…
- Зачем? - шут растерянно моргнул, почувствовав себя так, словно пропустил что-то очень важное или Ставрас намеренно ему не сказал. И еще до того, как Михей успел ответить, толкнулся в тончайшую, полупрозрачную перепонку, что теперь всегда ощущал у себя в голове, и вопросил уже беззвучно: "Милый, по-моему, ты подложил мне жирную свинью, ты знаешь об этом?"
"Что случилось?", тут же пришел отклик от Ставраса, и даже в мыслях прозвучал взволнованно. Шельм послал ему воображаемую ухмылку.