- Почему ты дал её Шельму?
- Потому что он Вольто. И совет Иль Арте, действительно, полным составом сошел с ума раз смог это проглядеть, - бросил Гиацинт, подложил себе на тарелку сразу две куриных котлетки и повернулся уже к шуту. - За что ты сорвал с него маску?
- Захотелось, - буркнул тот, зло сверкнув глазами.
- Прекрати дуться.
- Дуются дети, убогие и… драконы. А я - злюсь.
- О, как ты о драконах-то? Неужели, так не нравится быть запечатленным?
- А с чего бы мне должно нравиться?
- С того, что он Радужный Дракон, - произнес Веровек, тяжело вздохнул и отвернулся.
Все резко замолчали.
- Век? - нарушил паузу Шельм.
- Я, может, и не очень умный. Но не идиот же. Драконий Лекарь всегда жил в Столице, всегда помогал людям и… драконам. А потом он сказал вчера, что когда-то был драконом, а до того, что за воспитанием детей из моего рода он перестал приглядывать двести лет назад. Значит, раньше-то смотрел, контролировал. Покровительствовал.
- И поэтому ты решил, что я Радужный Дракон? - мягко спросил лекарь.
Веровек вскинул на него глаза и сразу же отвел.
- Да.
- И что же будешь делать теперь, когда я выбрал не тебя?
- Радоваться, - ответил королевич, повернулся к нему и улыбнулся немного грустно. - Я рад за Шельма. Правда, очень рад. Но мне грустно, потому что… - он сделал паузу, явно не решаясь сказать, отвел глаза, снова вскинул и все же выдохнул на одном дыхании: - Раз у него есть ты, я ему вряд ли даже другом понадоблюсь.
Шельм фыркнул:
- Конечно, понадобишься. А этот вредный старикашка у нас еще попляшет. У-у-у-у!
- Так, и кто здесь старикашка? - осведомился Ставрас, сурово сдвинув брови.
- О! Значит, на вредного ты уже согласен, любимый?
- Согласен. А за любимого явно кому-то пора не только уши надрать, но и что помягче, тоже. Для профилактики полезно.
- И что же это? - невинно захлопал ресницами шут.
Ставрас скривился, прищурился и резко дернул его на себя. Из глаз шута все ехидство и кураж тут же вытеснила легкая паника, лекарь усмехнулся, но тут вскричал Веровек.
- Вы опять?! - вопросил он, как обвинитель на допросе, - Да, сколько можно уже?!
- А чего ты, собственно, возмущаешься? - полюбопытствовал Гиацинт.
- Да, как вы не понимаете?! Не могут двое мужчин любить друг друга. Это, во-первых, ненормально и против самого естества человеческого, во-вторых, ну как, скажите мне, один может… подчиняться другому, тем более, если речь о таких, как они?
- По-моему, ты не про подчиняться хотел сказать, - внимательно посмотрел на него масочник. И переглянулся с Шельмом.
- Ага. Братец, по-моему, ты слово перепутал. Не подчиняться другому, а отдават…
- Замолчи! - Веровек вскочил и взвыл, заткнув руками уши. - Не говори!
- Да, ладно тебе, чего ты так реагируешь-то? - изумленно протянул Гиацинт. - Это же личное дело каждого, с кем спать. В конечном итоге, тебя же в этом участвовать не зовут.
- А что, дорогой, может, поучим мальчика уму разуму, с собой позовем, - промурлыкал Шельм в сторону Ставраса и тут же схлопотал подзатыльник. Попытался возмутиться, но тот глянул на него так, что пришлось прикусить язык.
- Значит, так, - произнес Ставрас твердо. - Веровек, прекрати быть ханжой. Гиацинт прав, каждый сам выбирает с кем ему быть.
- Но вы-то, вы-то не выбирали ничего, вы просто…
- Да, что ты так переживаешь? - снова встрял Гиацинт. - Вот мы с Муравьедом уже пять лет вместе и ничего, как видишь, живем же и…
- Любим, - тихо, но твердо откликнулся Мур и посмотрел на королевича так, что тот так и замер с открытым ртом, медленно опустившись на лавку. А кузнец, тем временем, посмотрел на лекаря: - Так куда вы едете через наши края?
- В Драконьи Горы.
- Зачем?
- Узнать хотим, кто яйца драконьи ворует и распродает. Не слышали ничего об этом?
Гиацинт и Муравьед переглянулись, и разговор продолжил уже масочник.
- Ну, мы сами, пытались… - произнес он, пряча глаза от лекаря.
- Пытались что?
- Я еще в детстве мечтал о драконе. Нет, правда, глупо, конечно, но мечтал. А когда нашел в себе смелость покинуть клан, захотел хотя бы попытаться осуществить свою мечту. Думал, вот найду драконье яйцо, маленькие драконы ведь такие маленькие, ничего совсем не знают, и он, вылупившись, запечатлит меня. Если не будет знать, что я масочник, то почему бы нет?
- Думаешь, запечатляет дракон? - уточнил лекарь
Масочник недоуменно посмотрел на него.
- Нет. Запечатляет сам мир. Но вы, ты сам сказал, не принадлежите этому миру, поэтому на вас драконы издревле и не запечатляются. Только и всего. И дело вовсе не в том, что они вас считают монстрами или особо сильно ненавидят, просто сам мир видит в вас чужих.
- Все еще видит? - прошептал масочник, уткнувшись в тарелку. - Но позволил родиться Вольто.
- Я не знаю, - так же шепотом ответил Ставрас. - Возможно, уже нет. Но кто скажет наверняка?
- Мы пойдем с вами, - заполнил повисшую паузу голос кузнеца.
- Уверен? - уточнил лекарь.
Тот кивнул.
- Раз уж Гиня дал мальчишке клятву, я поддержу его. Заодно покажем, что нашли.
- И что же?
- Гнезда драконов.
- С яйцами?
- Да.
- Но без драконов?
- Откуда ты…
- Это мертвые гнезда. Драконы никогда не вернутся к ним. Я просто собираю их в одном месте, чтобы не валялись, словно обычные камни. Там целая огромная поляна усеяна драконьими яйцами, но дети из них уже никогда не вылупятся.
- Но почему?! - воскликнул Шельм и остальные молчаливо его поддержали.
Ставрас тяжело вздохнул, внимательно посмотрел на Михея, словно решая, стоит ли рассказывать о таком при драконоборце, но тот ответил решительным и твердым взглядом, показывая, что если ему так принципиально, то он может и выйти, хоть недоверие и обидит его. Но лекарь отрицательно покачал головой и все же ответил при всех.
- Драконихи не высиживают яйца, лишь откладывают их и улетают. Выращивать детей вменяется драконам, но и они не всегда, точнее довольно часто, безразлично относятся к своему будущему потомству. Тогда кладка остается без присмотра и медленно умирает. Хорошо, если из такой кладки каким-то чудом удастся вылупиться одному, двум, чаще никому. Да и те, которые все же вылупляются, не всегда выживают в горах, в одиночестве.
- Но это же ужасно! - неверяще пробормотал Шельм. - Почему они это делают? Они же не звери, они разумны.
- Эгоисты, - бросил в сторону Ставрас. - Кому охота возиться с детьми, когда можно куда интереснее провести время и без них? Поэтому наш племя вымирало, когда Август пришел меня убивать. А я только-только заменил тогда прошлого Радужного и ломал голову, что же делать, как не дать драконам самим себя уничтожить. А тут он, и я подумал о человеческих детях. Вы, в большинстве своем, никогда их не бросаете. Ваши матери за жизнь своего ребенка могут вытворить такое, что никогда бы не смогли, не будь они в тот момент в ответе за судьбу своего потомства. Ваши мужчины готовы драться в десять, в тысячу раз яростнее, сметая всех и вся на своем пути, даже тех, кто заведомо сильнее, если знают, что за их спинами женщины и дети, потомство, семья. Магию запечатления подарил нам сам мир, но к людям драконов вывели мы с Августом. Дракон, запечатленный на человека, всегда заботится о своем потомстве, взращивает, воспитывает, любит. Точно так же, как человек, - договорив до конца, Ставрас замолчал.
Молчали и все присутствующие. А потом тишину нарушил Гиня.
- Знаете, по-моему, на этот день выпало слишком много откровений. Может быть, перенесем остальные хотя бы на завтра?
- На послезавтра, - уточнил лекарь. - Мы отбывает к горам послезавтра. Пройдем быстрым маршем, не заворачивая больше никуда. Это займет где-то неделю, может быть, полторы. Если все еще собираетесь идти с нами, завтра вам надо успеть разобраться со всеми делами, и было бы неплохо оставить кого-то вместо себя. У тебя, я слышал, помощник есть?
- И про матрицу, что в нем, наверное, уже слышал? - взглянув на Ландышфуки, поинтересовался Гиацинт.
- Слышал. И что, если бы не ты, так и быть бы ему всю жизнь деревенским дурачком и угукать до старости, аки младенец.
- Я читал, что Вольто может видеть многое, но не думал, что настолько.
- У меня случайно получилось, - все же решил пояснить Шельм, посчитав, что кто-кто, а Гиня имеет право знать, да и Ставрас заодно. - Я, когда к вам шел, он мне встретился. Потому я и Маришку отослал, думал, мало ли что. А когда топал уже обратно, опять с ним столкнулся и на этот раз решил посмотреть повнимательней. Сам не думал, что получится заглянуть под матрицу.
- Кстати, - словно о чем-то вспомнив, начал Ставрас, - а она тоже временная или как?
- Временная? - изумился Гиацинт и на вопросительный взгляд лекаря пояснил: - Не бывает временных матриц, если они накладываются, то уже все. Не снимешь.
- Шельм? - протянул лекарь.
Шут отвернулся и как-то даже сжался.
- Шельм? - в тон лекарю протянул Гиацинт.
- Для меня они все временные… кажется.
- Что?
- В Дабен-Дабене он попросил, чтобы я поднял его над городом и сорвал матрицы со всех, кого успел превратить в кукол Лютик, - обронил Ставрас, словно между прочим.
- Сорвал? - резко севшим голосом уточнил Гиня.
- Да.
- И… и сколько их было?
- Не знаю. Шельм?
- Тридцать четыре человека и восемь собак.
- Боги Масок, это невозможно, - пробормотал Гиацинт во все глаза глядя на голубоволосого мальчишку.
- Я не хотел, чтобы они были куклами. Не хотел, чтобы больше не жили, а лишь номинально существовали.
- Понятно, - поддержал его Гиацинт и встал из-за стола. За ним поднялся и Муравьед. - Ты присмотри за ним, - обратился масочник к Ставрасу. - Если он маску первый раз сегодня показывал, через пару часов может начаться откат и тогда ему придется несладко.
- Присмотрю.
- Я не младенец, чтобы за мной… ай! - шут схватился за ушибленный затылок, порой рука лекаря могла быть, ну, очень тяжелой.
Веровек сочувственно на него покосился. Сам за время путешествия не раз получал от Ставраса подзатыльники.
- Вот и правильно, - неожиданно одобрительно покивал Муравьед. - С этакой шельмой только так справиться и можно. - Подхватил замешкавшегося Гиацинта за локоть и, обернувшись уже у самой двери, произнес: - Провожать не надо, не маленькие.
- Как же не надо, - встрепенулся насупленный шут. - А экскурсия в конюшню?
- Это еще зачем? - нахмурился Мур.
- Познакомить тебя кое с кем хочу. Уверен, тебе понравится, - ухмыльнулся шут и тоже выбрался из-за стола, когда Веровек встал, чтобы пропустить его.
- И с кем же?
- С конем лекарским, скорей всего, - впервые за все время подал голос Михей. - Ты сходи Мур, взгляни, я вот тоже думаю, что тебе понравится.
Муравьед покосился на него, но молча вышел, утягивая за собой задумчивого Гиню, за ними вышел и Шельм.
- Ох, и нажил ты себе проблем с этим мальчишкой, - прокомментировал дед, поднимаясь из-за стола.
- Только с ним? - посмотрев на королевича, с улыбкой уточнил Ставрас.
- С обоими, - фыркнул тот.
- И как же вышло, что твои-то ученики королевского отпрыска ничему толковому не научили?
- А ты королеву видел?
- Ну, видел.
- Сложная женщина. Очень сложная. Я его почему не узнал, видел только малым совсем, тоже думал учить буду, а она такой крик подняла, что Палтус наш решил, что лучше меня отослать, чем с ней связываться.
- А я вас совсем не помню, - растерянно захлопал глазами Век.
- Я ж говорю, малым ты совсем был, да и при дворе я пробыл недолго совсем, полгода, али и того меньше. Но ничего, раз уж тобой Ригулти занялся, уверен, хорошо научит, да и шут этот ваш по магии, поди, понатаскает. У них-то магия тоньше, чем наша, другие они совсем.
- Угу, - отозвался королевич и взволнованно посмотрел на все еще сидящего лекаря. - А если Шельму там плохо станет?
- Я почувствую, не переживай. Пока у него все нормально.
- Ясно.
- Я единственный дракон, который может выбрать сам. Да и не дракон уже, если честно.
- Да, я и не надеялся, что Радужный меня выберет! - запротестовал Веровек и честно признался. - Просто повод придумал, чтобы от маменьки сбежать. Она хорошая, нет честно, просто беспокоится обо мне.
- Ага. Так беспокоится, что вздохнуть совсем не дает. Такой любовью и задушить недолго, - побурчал Михей и тоже пошел к выходу.
Веровек потерянно молчал.
- Выше нос, - встав, похлопал его по плечу Ставрас, а когда королевич робко посмотрел на него, улыбнулся. - Горы, знаешь, какие большие? А драконов в них сколько, знаешь? Так что, еще встретишь ты своего дракона, будь уверен.
- Ты, правда, так думаешь?
- Конечно, - заверил его Ставрас. - Ладно, пойду, посмотрю, чем там эта троица с Шелестом занимается, а ты тут с дедом Михеем поласковей, он ведь теперь себя винить будет, что недоглядел за твоим образованием.
- Я постараюсь.
- Вот и молодец, - еще раз улыбнулся Ставрас и ушел в конюшню.
Шельма оттуда он принес уже на руках. Гиацинт был прав, то, что он назвал откатом, нахлынуло внезапно, словно морской прибой, и так же быстро схлынуло. Вот только сознание Шельма, спасаясь от боли, ухнуло в небытие. Хорошо, что лекарь вовремя успел подхватить бесчувственное тело, а то шут мог бы и голову разбить.
15.
Шельм пришел в себя лишь под вечер и обнаружил, что вольготно раскинулся на кровати, в то время как Ставрас отчего-то стоит в дверях с подносом в руках, и только потом до шута дошло, что тот только что вошел.
- Хм, - хрипло выдохнул он, переворачиваясь на живот и обнимая руками подушку. - Пришел с ложечки меня кормить?
Ставрас лишь тяжко вздохнул, молча подошел к кровати, сгрузил поднос на высокий сундук, стоящий возле нее, и присел, каким-то странным взглядом осматривая фигуру шута, скрытую под тонким пододеяльником без одеяла.
- Что, неужели, до сих пор не отказался от желания облизать меня в некоторых местах? Или все же соблазнился на то, чтобы съесть? - съехидничал Шельм, не желая выдавать, что этот взгляд лекаря его смутил.
Ставрас еще раз вздохнул, но на провокацию не поддался.
- Как ты себя чувствуешь?
- Жить буду.
- А есть?
- И поесть бы не отказался, вот только у меня такое чувство, что мы в этой деревне только и делаем, что едим и спим.
- Можно подумать во дворце твоя жизнь была разнообразнее.
- Да нет, я не жалуюсь, - приподнявшись на руках, отозвался Шельм задумчиво садясь на кровати. - Просто ощущение такое. А еще, по-моему, ты стал слишком часто меня на руках таскать. Ностальгируешь по принцесскам? - инспектируя содержимое подноса, полюбопытствовал Шельм, скосив глаза на все такого же невозмутимого лекаря. Тот с непроницаемым выражением откинулся на изножье кровати и о чем-то задумался.
Шут разочарованно поджал губы. Ему до безумия хотелось вывести лекаря из себя. Почему? Да, хотя бы из-за банальной вредности характера. А вообще, Шельму было немного обидно, что тот просто нарочно ведет себя с ним так, словно ничего не произошло. Словно не по его воле он был вынужден продемонстрировать маску и вывернуть душу прилюдно. Ладно бы перед ним одним, но перед всеми! Но, оставив уже желанный разбор полетов на потом, шут занялся ужином, остервенело вгрызаясь в предложенную ему курицу.
Ставрас все так же молча наблюдал за ним и пошевелился лишь, когда увидел, что шут насытился и явно лениво размышляет о том, с чего бы развязать новую словесную баталию. Поэтому лекарь улыбнулся и на этот раз начал сам.
- И как?
- Вкусно, - деланно пожал плечами Шельм, отставляя от себя опустевший поднос.
- Я не об этом.
- А о чем? - в бирюзовых глазах мелькнула настороженность.
- Целоваться с драконом тебе понравилось, зоофил юный со стажем?
- Что?!
Ставрас, конечно, предполагал, что такая постановка вопроса вызовет бурную реакцию, но получить в лицо подушкой явно был морально не готов. Пылая праведным гневом, Шельм замахнулся второй раз и так и замер, с занесенной за спиной подушкой. А потом покатился по кровати, хохоча и чуть ли не икая от смеха. Такого пришлепнуто-обиженного лица он у Ставраса еще никогда не видел.
- Ах, ты! - взвыл лекарь раненным драконом и бросился на обидчика.
Через миг по кровати катались уже оба. Шут брыкался, хохоча и извиваясь в его руках, и никак не желал успокаиваться. Лекарь сдавленно ругался сквозь зубы и пытался хоть как-то с ним справиться. Но куда там! В итоге оказался прижат к кровати сам, а Шельм с победным вскриком оседлал его, горящими восторгом глазами всматриваясь в лицо "поверженного врага".
- Сдаешься? - вопросил он, в шутку сдавливая его шею.
Лекарь посмотрел на него и был вынужден проглотить все свое возмущение и даже гордость - на этого мальчишку просто не получалось злиться и обижаться всерьез. Ставрас вздохнул, опустил руки и прикрыл глаза, капитулируя. Шут тут же скользнул ладонями с его шеи на грудь и подозрительно замер.
- И? - нарушил паузу лекарь.
Но Шельм ответить не успел. Дверь распахнулась и возмущенный Веровек вопросил прямо с порога, еще до того, как в его мозгом была опознана и идентифицирована картина увиденного.
- Чем вы тут занимаетесь?!
- А ты что, сам не видишь? - быстро сориентировался шут.
Лицо королевича пошло красными пятнами, но природное упрямство взяло вверх.
- И чем же?
- Непристойностями!
- В одежде?
- Да. Представь себе. Желаешь присоединиться?
- А почему бы, нет? - у Веровека, похоже, уже сдавали нервы и он, горя желанием вывести их на чистую воду, выпалил это, еще толком не осознав, с кем пытается сравниться в словесной дуэли.
- Так иди к нам, чего встал? - улыбнувшись самой обольстительной из своих улыбок, Шельм выгнул спину, глядя в темно-карие глаза королевича. Сложил губки бантиком и нарочито медленно потянулся к распластанному под ним Ставрасу.
- Хватит! - голос лекаря был негромок, но прозвучал так, что мальчишки замерли. - Веровек, не вынуждай меня убеждать тебя, что наши с Шельмом отношения не повод для ханжества.
Королевич обиженно засопел и отвернулся.
- А ты слезь с меня! - бросил лекарь шуту, но вместо того, чтобы послушаться, тот, напротив, склонился еще ниже, ложась всем телом ему на грудь.
- Милый, я так хочу тебя, - зашептал он с придыханием, картинно громко, чтобы наверняка расслышал не только "милый", - что щас расплачусь, если ты не исполнишь свой супружеский долг…
Дверь хлопнула громко, с размахом, челюсти шута клацнули, в ушах зазвенело, но не от хлопка дверью. Да, в этот раз на подзатыльник лекарь не поскупился.
- Ты слезаешь или мне стоит всерьез задуматься об "исполнении супружеского долга"?
Все еще слегка пришибленный Шельм беспрекословно скатился с него.
- Ты - зануда, ты знаешь об этом?
- Знаю. А еще знаю, что сегодня, как никогда близок к тому, чтобы поддаться на твои провокации.
- Ты это о чем?