Манька достала благодатную землю, мечь-кладенец, открыла тайну драконов... Вампиры понимают, что тот, кто ведет повстанцев, объявил им войну. Во имя спасения они объявлят большую охоту. А между тем люди становятся заложниками...
Содержание:
Вихарева Анастасия - Всей нечисти Нечисть... 1
Глава 1. Грустные размышления Его Величества 1
Глава 2. Царем быть нелегко... 4
Глава 3. Проклятая земля... 9
Глава 4. У драконов тоже есть тайны... 16
Глава 5. Поход в горы... 19
Глава 6. Первая кровь 24
Глава 7. Когда молиться бесполезно... 27
Глава 8. Дьявол с сюрпризами... 32
Глава 9. Как умирают драконы 34
Глава 10. Погоня без передыха... 38
Глава 11. Бег с препятствием... 43
Глава 12. Каждому свое... 48
Глава 13. Плохо, когда плохо... 50
Глава 14. Героями не рождаются... 53
Глава 15. Там, где косенькая с косонькой... 54
Глава 16. Мертвые и живые... 58
Глава 17. Исход в горы и в горы... 65
Глава 18. Пятеро Подмазанников 70
Глава 19. Заключительная... 74
Вихарева Анастасия
Всей нечисти Нечисть...
Глава 1. Грустные размышления Его Величества
Вечер уже давно опустился на дворец.
С тех пор, как Величества проиграли войну с Проклятой землей и потеряли дядьку Упыря, одного из самых древних вампиров, обладающего магическими знаниями четырех стихий, помнившего времена, когда Дьявол ходил по земле, во дворце был объявлен траур. Огней, как бывало раньше, не зажигали. Даже внезапно обнаруженные руины древних городов, которые вывернулись из параллельной вселенной будто на заказ, не вызвали перемену настроения у Их Величеств. Зажигать разрешалось только свечи, но в таком количестве, чтобы в коридорах и гостиных всегда был траурный полумрак. Дворец стоял, как скопище каменных глыб, закрывая взгляду полнеба, в окружении дворцовых стен, толщиной в три локтя. Впрочем, дворец и в огнях выглядел мрачновато -- ходила о нем в народе дурная слава. Но на то он и дворец. Не ходи, не смотри, а поговорить, запишись на прием, и жди, когда вызовут. Не дождался, помер -- ну так, сколько ж народу в государстве! Даже если на каждого по десять минут, то две тысячи семьсот двадцать лет -- ни есть, ни спать, ни пить, а только разговоры разговаривать... Вампиры недоумевали: на их памяти это был первый случай смерти, когда вампир скончался сам собой, естественно, как какой-то смертный. Неужто, Бог гневался за то, что не успели предотвратить появление Проклятой земли?
"Немного было народу, и тех вампиры съели!" -- мрачно подумал Его Величество, понимая, что любой вампир тут же донесет Ее Величеству, с кем и как он провел ночь. Он проводил тяжелым взглядом пожилую служанку, из приближенных родственниц Ее Величества. В последнее время жена стала болезненно ревнивой, приставляя к нему проверенных престарелых грымз или деревенских рябых дурнушек. К дурнушкам она его не ревновала: ну, поиграл в кошки-мышки, что с того? Но было неприятно, когда через некоторое время он обнаруживал любимую на блюде своей госпожи. А масляно-медовых соблазнительных вампирш побаивалась и ограждала: любая могла оказаться причастной к измене или подставным лицом -- и каждое утро выстраивала служителей дворца перед драконами, упреждая удар. Несколько человек уже спалились, не столько в связи с изменой, сколько обнаруживая страх и испытывая огромное желание исчезнуть на время волнений в некотором царстве, в некотором государстве. Драконы искали в умах явленную крамолу, и не разбирали, по какой причине...
Вампиров побаивалась не только жена, но и он сам, и не по причине внезапно свалившихся напастей. Друг друга вампиры не ели (еще не известно кто кого), но подъедали и грызлись не хуже, как когда набрасывались на человека. Символ власти -- странный меч, который передавался от Царя к Царю долгие годы (поговаривали, что меч этот языческий, и будто бы принадлежал какому-то там Богу), рубил голову любого вампира сразу и насмерть, но порой до смешного доходило, когда высокопоставленные лица начинали прокручивать жизнь Его Величества, смакуя пятна на рубашке или предоставляя на рассмотрение миру неопровержимые доказательства испорченной невинности.
И поймай такого язычника...
А сруби голову -- сразу обвинят государство в отсутствии демократии и жесточайшей цензуре.
Чтобы замять скандал, папарацам приходилось дорого платить. В отместку за траты Ее Величество выбивала у него признания медикаментозно и электричеством. В конце концов, он пока не вампир в полном смысле этого слова, чтобы терпеть такие муки и получать при этом удовольствие. Сам он побаивался Зова не меньше жены -- неизвестно, чем это ему обернется. Еще одна причина не играть в кошки-мышки с женщинами-вампирами. Один раз Ее Величество уже позвала, и голова отлетела, так же может позвать и другая королевишна -- и не факт, что на сей раз Проклятие не положат на него, чтобы поднять эту...
Назвать "эту" "Манька", язык не поворачивался, чувствовал -- кощунствует, а "чудовище" -- в последнее время смахивало на хвалебную оду. С участием злобной твари в пепел оборотилось столько вампиров, что при слове "чудовище" у любого вампира начинался нервный тик. Проклятие для выскочки еженедельно обновлялось, но после всего, что произошло, разве доказано, что оно хоть как-то на нее действует?! Пожалуй, только дядька Упырь мог образумить эту тварь...
Не такая уж смерть господина Упыреева была естественной. По понятным причинам, тайну не разглашали. Да и как было объяснить, что проклятый человек изглодал силу самого сильного и старого вампира, поставив на нем жирный крест -- и никакие вампирские заклятия на него не действуют, и что это самое чудовище приколочено к Его Величеству, который уже и сам за собой замечал, что стал каким-то безвольным, все чаще и чаще закрываясь в кабинете, чтобы пострадать в одиночестве. Наградил же Бог кошмаром! Его Величество смутился, крепко сжимая подлокотники кожаного кресла. Страдал он, конечно, по Ее Величеству, которая после всех свалившихся на нее событий стала сама не своя и, как казалось Его Величеству, любила его с каждым днем все меньше.
Но разве разлад между двумя вампирами не бросал на Царя еще большую тень?
Он, конечно, понимал жену, а когда обвиняла, чувствовал себя виноватым (да и как было не чувствовать, если во всем этом была замешана проклятая, с которой ни он, ни жена не могли сладить?), но разве способствовал? И хотелось сделать что-нибудь эдакое, чтобы всем насолить, раз разлюбили. Правда, в голову лезла одна муть. Ничего не помогало, даже таблетки, которые пил не только он, но и Ее Величество, чтобы хоть как-то подлечить нервы.
При воспоминании о дядьке Упыре, сердце защемило, да так, что навернулась слеза. Такие нежные, такие ласковые слова пришли от него, будто Упырь встал из могилы -- и рядом, и за спиною, и заглянул в глаза... Ведь прожил не одну тысячу лет, запутался года считать -- отмечал их в последнем тысячелетии веками. А вот, поди ж ты, за три года осрамился так, что утку из-под него не доставали, из каждого угла Дьявол светил и подмигивал глазом: страшный, рогатый, изо рта пламя, в лапищах плетка, а во рту в огне грешники...
С ума сойдешь, если померещится такое!
А разве сам он здоров? То клыки ему на лице Ее Величестве привидятся, то скелетик ее узрит, будто кто подсветил сзади, то вдруг отчетливо пергаментная серость и лысины выйдут из нее... Про кровь уже слышать не может -- рвет после каждого стакана и вся кровь обратно выходит.
И у Ее Величества защемление мозгов... Ладно, золотые рыбки, у мертвого моря сам, бывало, баловался с сетью, но лампа желаний?! И хватило же ума при всех сказать, что именно лампой обороняются предатели! Какая лампа, коли, молния из тучи вылетела и положила с десяток вампиров, еще одна -- и еще десяток. Сколько погибло-то, не посчитаешь, по всей стране траур. Но ведь доподлинно известно, что лампы желаний не исполняют желаний, связанных с убийством и любовью! А Ее Величество свое твердит: вот еще два желания, и будем доставать лампу -- и все одним желанием исправится!
"Да, проредило поганцев, надолго запомним дни позора!" -- с горечью подумал Его Величество, глотнув кофе, принесенное служанкой, резко оттолкнув ногой сервированный столик. Столик откатился и ударился в стену, сотрясаясь сервированной посудой.
Но сомнения все же были: а вдруг она права? А и в самом деле, что делают лампы в полуразрушенных городах на площади? Их не взять, тогда где они сами? В чьих руках? Почему драконы не могут объяснить, откуда города взялись? И что за саркофаги-статуи рядом с лампами? А если вампиры, то где следы? А подписи? Кому бы из вампиров пришла мысль играть в кошки-мышки? Тут самим Дьявол пахнуло, что половина выживших вампиров готова смотреть на солнце на черной территории. Да только и там свое твердят: "Мы вас пожить пустили бы, но наши возможности исключают вашу пропойность, нету у нас ресурсов, чтобы предоставить вам кровушку!" И в правду, нет! Куда ни бросишь взгляд, пята в вампира упирается, и обеднение такое, что слеза наворачивается. Спаситель у них оказался то ли дурак, то ли призрак, который, слава Богу, отошел и уже не бродит, всех под одну гребенку подмел. Вот что значит: много вампиров, и ни одного вампира -- нарочно не придумаешь! Лицензии ввели, в тюрьмы сажать начали за самоотлов, цены заломили на кровь, что состояния, которое Ее Величество разрешила убывающим с собой забрать, на три раза голод утолить.
Его Величество усмехнулся: так скоро человек опять достоянием станет.
И сразу вспомнил о горошинах, которые нашел в пещере.
Что за старик такой? Откуда он взялся? Какого лешего он делает с вампирами, восставшими против трона? Да еще с проклятой... Как мог такой старик волочиться за чудовищем? Почему сопровождал убогую? Что, не нашлось никого достойнее? Вроде умный старик. Такой смешной устроил ему подарок -- знала бы Ее Величество, убила бы на месте! Обладая такими способностями, как описал дядька Упырь, мог бы иметь от государства такую поддержку, что многие вампиры удавились бы от зависти...
По ним, по лапоточкам, по волосам из бороды, нашли-таки о старике сведения. И не нашли бы, да дядька Упырь на смертном одре подсказал, что мол бродит такой пакостник по миру, всем показывается, но в руки не дается. Не помнят. И горошины его самого Дьявола изобретение. Вреда от него больше, чем пользы -- по миру идет, горошины раздает, и перестает быть всяк в своем уме. Знает столько, что знания его, дядьки Упыря, в щелочку уложить, но сам пользуется ими редко, практически никогда, предпочитая горох. И будто знания свои выдает только тем, кто их уже видел и понимает, а для остальных они без пользы: одолжить можно, а проникнуться ими нельзя. А когда спросили Упыря про войну, ответил:
-- Участвовать старик в этом мог, но чтобы учудить такое -- ни в жизнь! Он и вампирами не обласкан, и человеку от него худое, а только ни тем, ни другим ни в жизнь без него умными не стать! Если где-то что-то, он то примазывается, то глаза отводит, а чтобы кто-то угодил ему -- такого свет не видывал! Там или Дьявол землю посетил, или маг такой силы воду мутит, что я ему в подметки не гожусь!
Произнес свои слова дядька Упырь со страхом, а спустя час вытянулся, как продажная сволочь, и копыта откинул...
Хотя нет, прокричал: "В огонь меня, заразы!" -- задымился весь, прожег и кровать, и пол, и еще один пол этажом ниже, и еще один, а когда прибежали за ним в подвал, собирать было нечего -- одна ржавая пыль. Стоит теперь в горшочке, в покоях Ее Величества. И проливала она на него слезу, и слезы девственниц, и сама молила, и молиться на него заставляла, а крови извела -- и молодых девиц, и вдов, и младенчиков, а толку то! Тут бы блат ее закончился, да не телилась, устраивая одно судилище за другим, сажая на кол и людей, и оставшихся после войны вампиров, хоть сколько-то причастных к царскому сословию. Готовилась измена -- все видели! Да только тот, кто имел бы виды и достаточно старости, чтобы вывести в люди такого мага или выйти таким магом самому, чтобы стращать происками и разным вредительством все государство, как в воду канул. Не каждому вампиру дано выдержать пытку, но никто ничего внятно не смог прояснить.
"Пожить бы еще!" -- с тоской подумал Его Величество, понимая, что у супруги не будет выбора, если выяснится, что проклятая выходит в люди. Убьет его, не задумываясь. Найти вампира побогаче и с генеалогическим древом, чтобы возместил утрату Матушки, тетушки и дядьки Упыря, жене много времени не понадобится. Да, престолонаследие у него есть, но пятой водой на киселе. Никто не считал, сколько престолонаследников было перед ним. Ожидание и неизвестность были хуже всего... И куда вся решимость, куда вся мудрость подевались? Где уверенность? Ведь были же, были! Откуда бессилие, откуда сомнения? Откуда глухая тоска и нехорошие предчувствия? Почему он чувствует страх, ущербность, как какой-то человек, даром что вампир?! Поговаривали, что проклятые не умеют ненавидеть... Но, похоже, к его проклятой это не относилось, душа именно ненавидела его.
Впрочем, о чем ты думаешь, Величество?
Лохань, она и есть лохань, этой Маньке, наверное, любой покажется за счастье. Лапти не станет носить приличный человек. Кто как ни бомж мог бы приложиться к проклятому? Убожество к убожеству.
Ненависть отпустила, но не рассосалась, а притаилась где-то в глубине его сердца. Боль ушла...
Неужели, все-таки Проклятие, а не Зов?
Но какой в этом смысл? Что могут получить предатели, обратившись к нему с Проклятием? Царицей проклятой не стать -- нет ни знаний, ни древа, ни, на худой конец, партии, богатство не сваляться -- неоткуда, забрали уже давно, доброй женой вряд ли получится -- проклятые болеет всеми болезнями, какие положили на них. Он никак не мог подобрать слово, которое отразило бы глубину его отвращения к проклятой, которая последнее время не выходила из головы. Ненависть с новой силой полыхала на кончике языка, как жгучий перец, вырвавшись на свободу -- скотина, сволочь, мразь, лохань, падаль, паскуда, стерва, отрава, отребье, животное... В каждом слове был недостаток, не было той глубины чувств, которые он хотел бы выразить словом. При одном упоминании о проклятой, накатывал холод и слепая ярость. Он не понимал, как можно так ненавидеть одного человека, но он ненавидел. Но вот что странно: руки его уже не сжимались, как раньше, когда он мог ударом кулака пробить стену.
Вряд ли Проклятие.
И даже если так, что с того? Чтобы Проклятие заработало должным образом, прежде проклятый должен проклясть себя сам -- иначе, не дотягиваясь зримо до проклятого, люди, которые должны ускорить процесс изгнания проклятого на Небеса, увидят лишь пустоту. Но если все же Проклятие, которое прошло мимо взгляда жены, как укрылось от драконов? Мимо драконов ни один проклинающий не проскочил бы, ни свой, ни чужой, и в Зове ему разобраться не трудно, отсекая пришельцев.
Как часть государства стала для вампиров бесполезной, этого даже лучшие ученые не могли придумать. Гадали всем миром. Но ученый мир не только появление проклятой земли объяснить не мог, а и мумию, которая приперлась из далекого государства, чтобы поселиться навеки, как достояние. Слава Богу, язык как-то выучить смогла. Их, говорит, там много, все запасники музеев мумиями забиты, не выставляют, как экспонат, пуская на бумагу и удобрение, нет генеалогического древа, а и мумии хотят жить красиво. И ведь как-то добралась, не рассыпавшись... Ну мумия, ладно (надо бы позвать еще штук пять, пусть и в последних городах будут такие же. Не золотые рыбки, но хоть чем-то супругу порадовать), а руины городов откуда? До сих пор ломятся от сокровищ, сколько кладов нашли, не перечесть! То колечки цены немалой, то грамоты, то палата из камней самоцветных. Ведь мимо ходили, и по месту тому, не было их, никто не видел! А как Ее Величеству приспичило, выросли, как грибы после дождя.
(Да, были времена -- богато жил человек. Ох, пожить бы в это время самому... Впрочем, зачем это ему? Добра и тут хватает...)
Появление древних городов страну не спасали.
Страна в последнее время стала обратно популярной -- все о ней только и говорили и стороночкой объезжали. Земля эта, как чума -- на всех континентах всполошились, объявили карантин. И капиталы повывезли бы, если бы, опять же, Ее Величество не объявила народный траур, приостановив банковские операции, и пока суд да дело, не приставила бы к каждой копеечке счетоводов, которые урезали капиталы в пользу казны. Среди вампиров недовольных было бы много больше, если бы мудрая жена не объяснила молодым, что только так они могут по-доброму зажить. Молодняк после нововведений готов был целовать песок, по которому Ее Величество ножкой ступила, а некоторые целуют -- сколько старых вампиров наконец-то освободили место под крышей! Донес на богатенького соседа -- и нет соседа, и полагается тебе прибыльная премия. Если не земля, так хоть драгоценности, которые древние вампиры хранят в сундуках еще с тех времен, когда общественного мнения, как такового, не существовало. Каждый могущий узреть хваткую руку и прыткое обогащение приносит заявление: мол, вот, воровал, богател, не делился -- ловите, а я благодарствую. И ведь человек не брезгует кровушку у вампира попить! Помочил бумагу слезой и отправил в казенный дом... В казне теперь прибыль, какую за десять лет не собирали. Воровать практически перестали. Так глядишь, государство выйдет на достойное место по отсутствию коррупции. Но где деньги на всякое непредвиденное брать? Тот, кто раньше без казны обходился, теперь в казну молится: помогите, заболел, ночами не сплю, прибыльность вижу и свою, и вашу...