Мы вышли на лестничную площадку, и я загремела ключами, закрывая дверь. В моей душе в этот раз не было ни сомнений, ни сожалений, ни тягостных мыслей о возможном невозвращении. Даже улыбающаяся Катькина мордашка не привиделась мне на прощание. Даже спящего Демона я не почесала за ухом, уходя. Наверное, так ощущали себя настоящие Охотники, вставшие на след жертвы. Внутри меня замерзло все, кроме чувства мести и желания догнать. Найти. Обезвредить. Я чувствовала себя жестокой, несгибаемой, как бейсбольная бита, и очень сильной. И это несмотря на то, что не пила никаких зелий, и мышцы до сих пор побаливали даже там, где я вообще не подозревала, что они существуют!
Максим косо поглядывал на меня, но не говорил ничего. Наверное, он тоже ощутил это новое, что появилось во мне. И не знал, как к этому относиться. Одно дело видеть такую перемену в боевом товарище, другое - в любимой женщине.
Мы вышли из подъезда, и снег ударил нам в лицо холодным кулаком. На улице творилось что-то невообразимое. Максим быстро открыл и завел машину, и втолкнул меня внутрь. А сам принялся счищать сугробы снега с крыши, стекол и капота. Я закрыла глаза, пытаясь найти связь с бурей, возникшую в ту самую минуту, когда я поняла, где искать Игоря. Вся боль и одиночество, и нежелание думать о том, что произошло, и Катькины вопросы о папе, и наши с Олегом ночные разговоры - все мои самые черные эмоции вылились в окружающий меня мир, накрепко связав со стихией. Выпущенная мной на волю, она уже жила своей жизнью, и не так-то просто было заставить ее подчиниться. Наконец я нащупала связь и потянула на себя. На мгновение машину качнуло. В резко открывшуюся дверь впрыгнул Максим. Лицо у него было красное, волосы стояли дыбом, а ресницы и брови были густо запорошены. Я видела его внутренним зрением. Так же, как и то, что эпицентр бури медленно и неохотно сдвигается в нашу сторону. Еще несколько мгновений, и вокруг упала неожиданная тишина. Глаз бури стоял над нами, надежно привязанный ко мне моей же ненавистью. Вздыбленный снег медленно оседал вокруг.
Я открыла глаза. Максим тер лицо и руки, поглядывая в окна.
- Поехали, - сказала я.
Он вывернул руль, плавно тронул машину, поглядывая в зеркало заднего вида. В нескольких десятках метров от нас, позади и спереди, гудела и покачивалась сплошная стена снега.
Мы выехали со двора на шоссе, и Максим прибавил газу.
- Пристегнись, - бросил он. - Дорога плохая.
Я повиновалась. Откинула спинку сиденья назад и расслабилась, вновь закрыв глаза. Держать связь и вести за собой опасное климатическое явление оказалось не так-то просто. Прежде мне никогда не приходилось этого делать. В магии существовал целый раздел, посвященный климату и погодным установкам, но я знала из него лишь те заклинания, которым научил меня Игорь. Как я понимаю, они были не сложными, и он чаще всего использовал их в своей работе, убирая с пути досадные помехи типа снегопада, тумана или проливного дождя.
Максим включил музыку. Я шевельнулась и открыла глаза.
- Выключи, а? - попросила я. - Отвлекает. Если я не удержу бурю, нас унесет аж до Урюпинска!
- Никогда там не был! - заметил Максим, но музыку выключил.
Двигавшаяся впереди белая стена бури усложняла наше продвижение, насыпая под колеса толстый слой снега, по которому машина шла хотя и быстро, но не очень уверенно. В конце концов, это ведь был не снегоход, а Фольксваген Гольф JTI.
Следя "третьим глазом" за окружающим пространством, я обратила внимание на то, что начинаю замечать нечто большее, чем силовое отражение бури и наличие линий силы, которые мы пересекали. Словно призраки сквозь стены, стали появляться силуэты других людей, машин и домов. Я еще не ощущала их ментально, но видела достаточно отчетливо. Многие, попав в границу бури, остановили машины и включили аварийку - невозможно было понять, где обочина дороги, чтобы отогнать туда машину. Другие не успели вовремя затормозить, и оказались капотом кто в сугробе, а кто и на встречной полосе. Положение становилось опасным. Я не хотела быть причиной смерти невинных людей - мое сердце жаждало крови нелюдей! Я стянула бурю как можно ближе к машине. Белая стена придвинулась. Рев ветра перекрыл даже шум двигателя. Одновременно я попыталась исправить то, что еще можно было исправить. И буря помогла мне в этом. Мощными порывами ветра машины, стоящие на встречной полосе, вынесло за пределы дороги. Они застыли в снегу, а водители еще долго продолжали недвижимо сидеть на своих местах, открыв рты и осознавая, что происходит. Другие автомобили я отправила к обочине и ударами ветра, словно боксерскими кулаками, расставила аккуратно вдоль улиц. Возможно, я и стихия немного не рассчитали силы - кое у кого оказались вмятыми крылья или двери. Или другие места, куда пришелся удар. Но ведь это была совсем небольшая плата за жизнь и безопасность.
Работа эта так меня вымотала, что я сидела мокрая как мышь, не открывая глаз - сосредоточиться было легче, не видя ревущих бесов, нависающих над машиной.
- Слушай, я не вижу куда ехать! - сказал Максим.
Я на пару десятков метров отодвинула бурю вперед.
- Как выедем из города, скажи! - процедила я сквозь зубы.
Мы миновали пост ГАИ, который чуть не унесло за нами, развязку на МКАД и, наконец, выехали на нужное шоссе. Надо же, несколько дней назад мы с Катенком весело проезжали здесь, намереваясь отдохнуть, покататься на лыжах и поучаствовать в приключениях, которые обещал нам чудесный зимний день и красота леса.
Поучаствовали!
- Мы на шоссе! - сказал Максим.
- Хорошо, - я переменила позу, устраиваясь удобнее и еще дальше отодвигая переднюю стену снега, - гони!
Я не отказала себе в удовольствии вернуть "третий глаз" немного назад и посмотреть на обалдевшие лица гаишников. Они гурьбой вывалились из своего домика, чтобы посмотреть на сбитые с колес и заваленные сугробами служебные мотоциклы, развернутые носом к буре машины с мигалками и густые, неправдоподобные хлопья, тихо падавшие с неба. В это время ревущий белый шар катился в направлении области, оставляя за спиной дорогу, сравненную с обочиной толщиной снежного покрова.
Между тем сдерживать стихию становилось все труднее. Выбитая мной из своей обычной динамики существования, она пыталась разрастись и вырваться на свободу. Должно быть, снег уже давно копился в небесах, или погода должна была вот-вот перемениться - я никогда не слушала прогнозов. Но брошенные мной семена ненависти и холода взошли на благодатной снежной ниве, превратив потенциальную метель в настоящую бурю, которую мне все труднее и труднее было удерживать на поводке. Я помнила о фиале с зельем, но пока не хотела его принимать. Силы еще могли мне понадобиться внутри замка господина Стокера.
Максим внезапно остановил машину. Я молча повернула к нему бледное лицо с закрытыми глазами.
- Перелезай на заднее сиденье, - приказал Максим, - я тебя курткой накрою. Мы скоро будем ворота проезжать.
- Где мы? - спросила я, открывая глаза и забираясь назад.
Выходить на улицу я не решилась. Хотя вокруг машины все было тихо.
- Через пару километров поворот на лесную дорогу. Там камер на каждом дереве понавешено! Поэтому сиди тихо и не шевелись.
Я залегла в щель между сиденьями, и на голову мне легла красная куртка, пахнущая крепким одеколоном, бензином и чем-то еще. Запах этот стал мне близок и дорог до боли. И на мгновение я пожалела, что не родилась обыкновенной женщиной. Лежала бы сейчас с ним в теплой кровати, сплетя руки-ноги, слушала бы завывания бури и баюкала бы свое женское счастье, назло ей.
- Когда будет метров триста до замка - притормози, - пробубнила я, - и мне скажи об этом. Я отпущу бурю - она из меня все силы вытянула.
- Ой-ой-ой! - рассмеялся Максим. - А я вот ее жалею. Не надо было ей с тобой связываться!
Я невольно улыбнулась. Ну не могла сохранять серьезность, когда он смеялся!
Пока мы ехали до поворота на лесную аллею, я ерзала, устраиваясь удобнее вместе со своим рюкзаком и его курткой. Затем машина повернула и через несколько минут затормозила.
- Сейчас, - сказал Максим, не поворачивая головы.
Я с облегчением вздохнула, и оборвала связь. В ту же секунду снег обрушился на машину, словно его сбросили с грузовика. Автомобиль дернулся и принялся раскачиваться на ветру.
- Ой, ё! - услышала я, после чего Максим замолк, вцепившись в руль.
Триста метров, оставшиеся до ворот замка мы преодолели за полчаса. Машина прыгала вперед, но ветер волок ее назад, кидая снег под колеса и лишая ее сцепления с землей. Пару раз нас заносило. Пару раз машина вставала на два колеса и грозила перевернуться. Спортивный движок ревел, но упрямился, и подчиняться стихии не собирался.
Самым сложным оказалось заехать на мост. Но Максим справился с этим и, наконец, совершенно заснеженная машина со слепыми стеклами, остановилась в большом скудно освещенном ангаре, в котором царила тишина, изредка прерываемая ударами ветра снаружи в металлические ворота.
Максим нарочито шумно вылез, громко хлопнув дверью.
- Ну, блин! - услышала я. - Выехал пораньше!
- Чего творится-то? - раздался голос в ответ. - Да ты бы позвонил, что ли? Разве можно в такую погоду ехать?
- Да я уже на шоссе был, - оправдывался Максим. - А в Москве ужас чего творилось. Я то думал - успею от нее уехать. А она, аккурат, здесь накрыла! Ладно, все! Пойду переоденусь, и к ребятам. Работы будет много.
- Да уж! - вздохнул невидимый мне собеседник - Снег чистить заставят, это уж как пить дать! С машиной-то твоей делать что-нибудь?
- Не надо. Пускай оттаивает. Я попозже зайду, вытру бедняжку. Она мне, можно сказать, жизнь сегодня спасла! И не раз.
- Ну, зима-а-а! Вот в прошлом году, помнишь?…
Голоса удалились.
Я тихонько пошевелилась, нащупывая застежку на рюкзаке. Самое время позвонить диспетчеру. Или Олегу. Сделать звонок, пока я держала бурю на поводке, мне даже в голову не пришло - уж слишком сложно! Я усмехнулась, предвкушая то, что здесь начнется. Уже не знаю, кто быстрее пригонит помощь! Однако рука натыкалась все время не на то. Вот, всегда так! Законы внутреннего мира дамской сумочки (один из которых гласит: под руку всегда попадается то, что позарез было нужно вчера) перешли даже на рюкзак! Время шло, а злополучный телефон никак не отыскивался. Меня пробила холодная испарина. Я откинула куртку, быстро выглянула в еще не оттаявшие окна, огляделась "третьим глазом", и вывалила на заднее сиденье все содержимое рюкзака. Телефона не было! Я тупо смотрела на кучу сейчас совершенно не нужных вещей и не сразу осознавала, что я не только не смогу вызвать помощь, но и связаться с Максимом! Конечно, можно было послать ЗОВ - магический крик о помощи. Но он требовал слишком много сил, которых после схватки с бурей у меня и так не осталось, а, кроме того, мог привлечь ко мне чужое недружелюбное внимание. Ладно! Я протянула руку к зеленому фиалу и вытащила пробку. Выпила пару глотков зелья, как назло, оказавшегося горче полыни. Собрала вещи в рюкзак. С надеждой полазила по карманам своей куртки и комбинезона - вдруг телефон там? Но нет! Должно быть, в самую последнюю минуту я положила его на полку в прихожей. Да так там и оставила. Черт, черт, черт!
Я стащила с себя куртку, засунула поглубже под сиденье, прикрыв сверху курткой Максима. Еще раз проверила помещение - оно было пустым. И решительно вылезла наружу, стараясь не хлопнуть дверью. Сидеть и ждать терпенья не было. Зеленый и красный фиалы я засунула в нагрудные карманы комбинезона. Красный, как и полагается, слева.
Моему взору предстал бетонный ангар с низким потолком. Красный фонарь горел у въезда, закрытого мощными воротами на рельсах. Два других фонаря освещали дверь в конце зала, заставленного машинами. В первом ряду машин стояло два Гелленцвагена (Гогенцоллера - говорил Катенок), Порш Каейн, и даже Ламборджини Мурсьелаго (кажется, в переводе это означает "летучая мышь"?!). Хорошо, однако, жил господин Стокер! Во втором, дальнем, куда Максим и поставил свою машину, расположились автомобили попроще - охраны, прислуги. Стояли здесь и два микроавтобуса с тонированными стеклами. Внутреннее зрение не увидело в них ничего подозрительного. Но, на всякий случай, я двинулась к внутренней двери, пригибаясь и хоронясь за машинами. Одна идея пришла мне в голову. Я могла найти Максима, используя его след. Если у меня получилось с Олегом, то почему не получится с ним? Я вновь активизировала "третий глаз", разыскивая след. В переплетении энергетических линий, похожем на связку кабеля, одна, сдержанно красного цвета, показалась мне нужной. Я пошла по ней, минуя дверь, которая вывела в большой холл, отделанный плиткой с этническими рисунками. След вел в комнату прямо напротив, но там сейчас было полно народа. Желтая энергия электричества выплескивалась оттуда. Охрана и большая часть свободной прислуги столпилась у мониторов наружного наблюдения, смотря кино под названием "Бушующая стихия". След входил в комнату и выходил оттуда. Раз, два, три, четыре, пять… Максим, как и обещал, пошел искать. Я поднялась по лестнице и оказалась на втором этаже. В почти пустых больших комнатах стояли какие-то механизмы, напряженно гудя. Должно быть, всякие генераторы, роторы и другие стиральные машинки. Здесь было пусто и чисто. Я прошла всю анфиладу насквозь. В последнем помещении, где гудели две большие машины, действительно похожие на стиральные, я была вынуждена спрятаться за одной из них, чтобы пропустить устрашающего вида молодого человека в черном костюме. Должно быть, он тоже шел смотреть кино. Я вылезла из укрытия и пошла дальше, время от времени проверяя след. Неприметная дверь вывела меня в широкий коридор, уставленный антиквариатом. Я оглянулась - дверь была заткана гобеленом и на фоне таких же обоев совершенно терялась. Не запомни я рисунка на гобелене - зимнего охотничьего домика, заваленного снегом - не нашла бы после дороги обратно!
Хозяин дома явно отдавал предпочтение тяжелым драпировкам и старинной мебели. Я совершенно не разбираюсь в дизайне и предметах интерьера. Или, скажем так, разбираюсь не больше, чем любой другой обыватель. Вот Олег мог бы, взглянув на вещь, сказать, к каким годам какого века она принадлежит, к какому стилю относится и, возможно, назвать имя мастера. А я с натугой могу отличить модерн от классики. И с удивлением узнать от того же Олега, что это, оказывается эклектика!
Так вот, вся обстановка замка не просто была стилизована под старину - она дышала ею. Гобелены, которые так полюбились хозяину, были в большинстве своем новыми. Но встречались среди них такие, что даже мне было понятно, что они отреставрированы с большим вкусом и любовью. Мебель - темная, тяжелая, с обилием резных деталей и орнамента. Множество канделябров на высоких ножках, оканчивающихся треножниками с львиными головами. Подсвечники в виде змеиных голов, правда, не заправленные - на стенах. Осознав все великолепие коридора, я так и осталась стоять, раскрыв рот, у незаметной дверцы. Какое-то гудение привлекло мое внимание. Я подняла голову и вздрогнула - под потолком висела камера. Она двигалась, оглядывая черным глазом пространство коридора, и сейчас же должна была повернуться ко мне! Машинально я вскинула руку, прошептала заклинание, и облако пара снялось с моих пальцев и осело на камере, отчего она покрылась инеем, дернулась и остановилась. Под ней повисла длинная сосулька. Перебор! Явный перебор! Должно быть, с перепугу!
Я рысью припустила по коридору, не забывая поглядывать то на след, то под потолок, где могли притаиться другие камеры. Со следующей я была более осторожна. Иней ненадолго ослепил ее, но не обездвижил, а затем бесследно испарился.
Коридор привел меня в большую овальную залу с камином. Над камином висела весьма недурная копия Врубелевского "Демона поверженного". Огня в камине не было. Я не хотела идти в такое большое открытое пространство, но след пересекал и эту комнату. Уже играючи я ослепила две камеры, висящие в зале, и еще одну - на выходе, и ступила на шикарный пол, отделанный штучным дубовым паркетом. Стол из какого-то темного дерева был так отполирован, что два светильника, горевших над камином подобно злым глазам, отражались в нем. Только они и освещали пространство залы. На улице уже должны были начаться рассветные сумерки, но метель, продолжающая бушевать, изгнала свет и ослепила огромные - от пола до потолка - окна.
Вокруг стола стояли, тесно прижавшись друг к другу, тяжелые стулья, обитые красным бархатом. Больше в комнате ничего не было.
Я направилась к выходу, как вдруг услышала стук каблуков. Добежать обратно, до конца залы я бы не успела. Впереди маячил пустой коридор, выходящий на лестничную площадку. И спрятаться там было негде. Я заметалась по комнате и, в конце концов, нырнула под стол, протиснулась между стульями и затаила дыхание. Простучали каблучки, и в поле моего зрения оказались две женские ноги, такие стройные и красивые, что от зависти у меня дыхание сперло! Женщина, которая прежде шла быстро, внезапно остановилась и в задумчивости потопталась перед камином. Я, сдерживая рвущееся от испуга дыхание, принялась внимательно разглядывать ее туфли. Это были классические черные туфельки на шпильках, обтянутых алой кожей. Они нетерпеливо притоптывали об пол. Послышались другие шаги. С той стороны залы, до которой я едва не дошла, приблизились элегантные мужские ботинки и остановились рядом.
- Приветствую, Бэла, - сказал приятный мужской баритон, в котором я с удивлением узнала голос Максима. - Хозяин куда-нибудь поедет сегодня?
- Хэлло, Макс, я пока не знаю, - отвечал низкий чувственный голос на ломаном русском языке. - Смотри, что на улице? Кошмар!
- Кошмар, - согласился Максим, - я его ощутил в полной мере! Еле доехал. Думал, снесет машину в кювет и…конец мне!
- Замерз? - сочувственно спросил голос, и туфельки встали почти вплотную к ботинкам. - Согреть?
- Ах, Бэла! - трагически сказал Максим. - Ты же знаешь мои принципы! Я на работе не шалю!
- А после работы? - одна алая шпилька наступила на лакированный ботинок.
Во мне поднялась волна негодования. Не просто волна. А настоящее цунами! Лампочки, освещавшие камин, затрещали в унисон, и погасли.
Ботинок осторожно высвободился.
- Пойду электрика поищу, - сказал Максим. - Пускай лампочки поменяет. Тебе свет включить?
- Не надо! - ответ прозвучал довольно резко.
Я показала красным шпилькам язык. Правда, один маленький знак вопроса все же остался - что там Максим собирался делать после работы?
Он ушел. К моему удивлению женщина осталась стоять у камина почти в полной темноте.
- Твоему темпераменту можно только позавидовать! - неожиданно услышала я голос, раздавшийся совсем близко.
От неожиданности я едва не подскочила.
Рядом с женщиной невесть откуда появилась другая пара лакированных ботинок. Но как? Я не слышала шагов!
- Зачем тебе этот человек? Он что, тебе нравиться?
- Мне нравиться все, что мне не доступно, Алан! - раздался резкий ответ. - Ты, например!
- Ах, девочка, - усмехнулся мужчина, - я уже стар для обоюдных шалостей! Отстань от парня. Он хорошо работает.
- Я не могу получить тебя! И я не могу получить его! Это несправедливо. Он - всего лишь человек! Почему нет?
- Потому что нет! - рявкнул мужчина так, что подскочили стулья.
И тут же смягчился.
- Не расстраивайся! Давай лучше займемся делами. В Москву я не поеду, все вопросы решу здесь. Если нет ничего срочного, пойдем позавтракаем. А потом за работу!