Они ушли туда же, откуда пришла женщина. Я подышала с облегчением и вылезла из-под стола. Вот здесь стояла эта сучка! И рядом с ней вдруг оказался мужчина. Откуда он взялся? Кроме камина здесь ничего нет. Ага!
Я опасливо заглянула в пасть камина, но не обнаружила ничего подозрительного. Гладкая каменная плита, на которой отсутствовали следы гари или зола. Похоже, камин не топили. Может быть, лестница какая-нибудь в дымоходе?
Я переступила кованую решетку и встала на плиту, пытаясь в темноте разглядеть стену. Черт! Ничего не видно! Где-то в рюкзаке была зажигалка. Я начала рыться в рюкзаке и вдруг осознала, что плита плавно поползла вниз. Она опускалась совершенно бесшумно. Я заскребла ногтями по быстро убегающим вверх стенам, пытаясь ее остановить, но она увеличила скорость. И мне не осталось ничего другого, как только встать по стойке смирно и ждать быстро приближающейся минуты собственной гибели. Сердце было готово выскочить из груди. Холодная жесткая решимость, которой я так гордилась, благополучно испарилась, уступив место паническому страху. Единственное, что я точно знала, это то, что звать на помощь я не стану. Не в этом месте!
Едва я начала шепотом считать, чтобы успокоиться, лифт остановился в кромешной тьме. Эта была четырехугольная площадка, за левый угол которой уходил бетонный коридор. По нему неторопливо прохаживался здоровенный кривоногий нетопырь, с размахом крыльев не менее двух с половиной метров. Только разглядев всполохи багрового света, идущие от его силуэта, я, весьма удивляясь себе, осознала, что смотрю "третьим глазом". И, что более важно, перешла на внутреннее зрение автоматически, совершенно не задумываясь.
И вот тут я поняла, как ошибалась, ввязавшись в подобную авантюру! Ведь кольца Игоря, кольца, делавшего меня могущественной и оттого сверхуверенной в себе, у меня больше не было! А я так привыкла чувствовать себя защищенной! И вот, девяностокилограммовая тварь идет ко мне по темному коридору, неуклюже переваливаясь, а я совершенно не представляю, как с ней справиться.
Я сошла с плиты и притаилась за углом. Что же делать? Ну не охотник я, в самом-то деле! И силы еще не восстановились. Нужно было выпить больше зелья, да поздно уже. Рука полезла в карман и нашарила зажигалку, которой я давеча хотела осветить стены. А что если не наколдовывать огонь, а лишь немного усилить уже существующий? Только надо как-то блокировать вспышку и последующее звуковое сопровождение. Помнится, Игорь учил меня ставить круговую защиту. Полный колпак - так он называл это заклинание. Где-то в глубинах памяти зашевелились давно убранные за ненадобностью воспоминания, и вот я уже шепчу заклинание, и вижу, как оно вырастает в синий колпак, накрывающий пространство вокруг меня. Нетопырь ничего не замечает. Я уже слышу, как он поскребывает когтями по бетонному полу. Я щелкаю зажигалкой и смотрю на язычок пламени. Нетопырь доходит до угла, но пока он за колпаком, ни меня, ни огонька зажигалки он не видит - я-то внутри. Я толкаю стену колпака вперед, накрывая его, и тут глаза его удивленно расширяются. Но поздно. Язычок пламени превращается в шар, который ударяет в самую середину его черной груди, густо поросшей шерстью, и там взрывается. Резкая вонь вышибает из меня слезы, жуткий визг совершенно меня оглушает, а яркая вспышка приводит к тому, что я на несколько мгновений перестаю видеть и истинным зрением. Я стою совершенно ошалевшая, не видя, не слыша, зато аромат горящего мяса становиться невыносимым. Слава богу, меня не видит в этот момент Игорь! Вот чего он не любит больше всего, так это непрофессионализма. А я сработала просто топорно. Нужно было накрыть нетопыря колпаком после того, как я отправила огненный заряд ему в сердце! А самой оставаться снаружи.
- Хорошая мысля приходит…, - пробормотала я, стряхивая с себя пепел и тлеющие куски плоти, - … опосля!
Я убрала колпак, достала зеленый фиал и выпила его до дна, после чего отшвырнула в сторону. Злость на себя разбудила дремавшие во мне силы. А, может быть, это подействовало, наконец, Томкино зелье. Но давешний испуг отступил, снова уступив место холодному расчету.
Держа зажигалку наготове, я двинулась вперед, и скоро оказалась на пересечении двух коридоров. Тот, что проходил мимо, был тускло освещен. Толстые вентиляционные шланги, какие-то разноцветные кабели бежали вдоль стены. Я пошла направо, и оказалась в тупике - провода выходили здесь прямо из отверстия в стене. Тогда я вернулась и пошла вдоль них. Коридор был не длинен. Кабели привели меня в зал, где гудело еще несколько генераторов. Здесь же, за маленьким столиком, сидели друг напротив друга два немолодых охранника, и играли в шахматы. Я оглядела их "третьим глазом" и, почти не задумываясь, отправила два огненных заряда в их сторону. После чего, изящным движением накрыла их колпаком. Когда пепел внутри колпака осел, от принявших человеческий облик нетопырей не осталось ничего - ни кусков плоти, ни лоскутков ткани, ни столика, ни шахмат. Определенно, искусство уничтожения я постигала все быстрее и лучше! Должно быть, тот первый убитый мной нетопырь тоже был в человеческом облике. И если бы мое человеческое зрение не подвело меня в темном коридоре, неизвестно как бы я повела себя, увидев двигающегося в мою сторону здоровенного мужика, а не кривоногую крылатую тварь.
Впереди снова был коридор. Он походил больше на коридор в каком-нибудь современном офисе. Светлые двери выходили в него по обе стороны. На освещении здесь явно экономили. Мне почти все время приходилось пользоваться внутренним зрением, отчего у меня начинало двоиться в глазах - ведь использовать и то и другое одновременно меня никто не учил. В конце концов, я стала ненадолго прикрывать глаза, чтобы дать сознанию справиться с двойным потоком информации, а вот внутренним зрением пользовалась постоянно. Это позволило мне увидеть, что коридор пестреет следами нетопырей - свежими и не очень. Один - насыщенно красный, даже как будто пульсирующий, особенно впечатлил меня. Впрочем, я догадывалась, что он принадлежит хозяину замка. Больше всего следов вело к последней двери в конце коридора. Разглядывая их, я решала куда идти дальше, как вдруг почувствовала приближение чужаков. Не задумываясь, я толкнула дверь справа и оказалась в темной комнате. Торопливые шаги нескольких человек удалились по коридору - они вышли из комнаты напротив и тоже проследовали в последнюю дверь. Я облегченно вздохнула - стоило кому-нибудь разглядеть следы погрома в генераторной или у лифта, и мне пришлось бы туго. "Надо было развеять их!" - мелькнула мысль, но делать этого я не умела. Это была высшая магия, требовавшая много сил и глубокой концентрации, ведь вещество рассеивалось на атомарном уровне. Даже Олег мог развеять лишь небольшой предмет, как тогда, на кухне, демонстрируя это Максиму.
Я огляделась "всеми глазами". Здесь была лаборатория. Навесные шкафы с образцами заспиртованных тканей в банках. Несколько лабораторных столов. Колбы, реторты, плавильная печь. Центрифуга. Два больших микроскопа. Ничего интересного.
На одном из столов белела открытая тетрадь. Я подошла ближе. И невольно вздохнула. Листы были заполнены твердым почерком, с характерными острыми углами букв - почерком Игоря.
"Образцы Н., - писал он, - характеризуются приспособляемостью к внешней среде, удивительной даже для самых стойких организмов. Они контролируют обменные процессы в организме, что позволяет им изменять температуру тела и внутреннее давление в зависимости от обстоятельств. Помещенные во враждебную среду, они не пытаются бороться, а мимикрируют, достигая полной идентичности с окружением…".
Я засунула тетрадь в рюкзак и снова вышла в коридор. Следов прибавилось. При взгляде на истончающиеся ниточки энергии сердце мое внезапно заныло. Да так сильно, что я невольно схватилась за комбинезон на груди, и застонала, стиснув зубы.
"…Только тогда они могут начать пользоваться базовой формой для поддержания собственного существования. Эта форма становиться не только важнейшим, но и самым незаменимым элементом пищевой цепочки. Возможно, когда-нибудь образец Н. и научиться самостоятельно продуцировать ген, который мы назвали Аш, но пока он нуждается в физиологическом материале предыдущих базовых форм. Как скоро произойдет окончательное приспособление организма к гену Аш - сказать невозможно…".
Вот эта тонкая бледная нить… Почему при взгляде на нее у меня перехватывает дыхание, а буквы с острыми углами кружатся вокруг, норовя побольнее ударить по глазам, и вкладывая в мою голову информацию, о которой я ничего не хочу знать? Почему осознание потери рвет мою душу на части? Что такое я потеряла, чего не обрету более никогда? Эта тоска и немного злости. Эта злость и много тоски - такое бывает, только когда теряешь любовь. Игорь! Когда-то любимый мой! Уж не твой ли след намертво выжжен на моем сердце?
Я быстро пошла вперед и остановилась только у самой последней двери в конце коридора, сдерживая рвущееся дыхание. За ней кишела враждебная чужая жизнь. Мне не нужно было "видеть" ее - я ощущала ее кончиками пальцев, холодком, бегущим вдоль позвоночника, током взбудораженной крови. И туда уводил быстро бледнеющий след. След человека, стоящего перед гранью. У самого входа в тоннель.
Когда я поняла то, что след пытался сказать мне, я зарычала, словно раненая волчица, у которой отняли ее волка, и, рывком распахнув дверь, прыгнула за порог. В освещенном бледными синими лампами огромном зале, дремали под потолком десятки нетопырей, закрывшись крыльями - значит, солнце уже взошло. Здесь был холодно и влажно. И в конце зала я увидела каталку с лежащим на ней человеком. Рядом стояла капельница на треноге. Несколько черных красноглазых теней столпились над ним, раздраженно шелестя мешающими друг другу сложенными крыльями. Это мерзкое трепыхание, это покачивание спящих, тусклые взгляды ничего не понимающих глаз. Тени на мгновение раздвинулись - они оглядывались на меня с выражением величайшего изумления на уродливых мордах - и я увидела воочию другую тень. Бледную тень человека, который всегда был для меня воплощением силы. Тонкую руку, опутанную проводами и примотанную чем-то белым к каталке. Чтобы не мог пошевелиться.
Человек поднял голову, и посмотрел на меня. А затем хрипло рассмеялся. Под этот смех зашевелились спящие, расправляя крылья. А те, кто не спал, уже неслись на меня, выставив вперед тускло блестящие когти.
Игорь продолжал смеяться.
- Ты нашла меня, Кри! - разобрала я.
Сердце мое словно лопнуло от напряжения, и на меня упала тишина. Я оказалась в абсолютной ватной тишине - изумленная, опустошенная, бездвижная. А моя ненависть металась по подземной зале, сбивая наземь не успевших прийти в себя тварей, растирая в пыль их крылья, выдавливая глаза и вырывая когти. Мои пересохшие губы шептали какую-то абракадабру, которую в здравом уме никто и не принял бы за заклинание. Позже я так и не смогла вспомнить его составляющие, да оно и не было главным. Все мое внутреннее напряжение, вся боль потери, все то, от чего Олег советовал мне избавиться, вырывалось наружу, словно лава из жерла проснувшегося вулкана. Спустя всего несколько минут я все еще продолжала стоять - изумленная, еще более опустошенная и бездвижная, а вокруг оседала черная пыль. И жутко воняло смертью.
Человек на каталке не отрывал от меня глаз.
- Ты возмужала, Кри, - сказал он, наконец, и в наступившей тишине слова его прозвучали слишком громко.
Он замолчал и вдруг усмехнулся.
- Если можно так выразиться! - добавил он, устало откидываясь на подушки. - Чего ты стоишь? Помоги мне подняться, и будем выбираться отсюда.
Я бросилась к нему, разодрала белые ленты, оказавшиеся скотчем. Осторожно вынула иглу капельницы. Кусочком того же скотча закрепила на ранке марлевую салфетку, на которой лежала игла.
Игорь сел на каталке, осторожно спустил ноги на пол и встал. Постоял мгновение и начал оседать. Я подхватила его, показавшегося мне слишком легким, перекинула его руку себе через шею и потащила прочь. Через зал, который теперь узнала, ибо видела в Томином зеркале, через коридор, через генераторную с черными разводами на полу - к лифту. Игорь почти повис на мне, но у разводов заставил остановиться. Кивнул.
- Ты?
- Я.
- Молодец. Аккуратно сработала!
Я смущенно улыбнулась и потащила его дальше. Странно. Мы не виделись четыре года. За это время я стала взрослой, уверенной в себе женщиной. Но стоило ему похвалить меня, и я снова ощущаю себя неумехой, справившейся с заданием только по счастливому стечению обстоятельств.
Коридор у лифта был замаран донельзя. Игорь ничего не сказал, пока я втаскивала его на движущуюся площадку, но по тому, с каким интересом он оглядывается, я поняла, что он представляет себе, как было дело.
Пока площадка поднималась, он стоял молча, тяжело привалившись ко мне. Его небритая щека касалась моей. Я тоже молчала, удивляясь про себя, как долга, оказывается, память тела в сравнении с памятью разума. Стоило его коже коснуться моей, как я вспомнила до мелочей его запах, поцелуи, объятия. Хотя вот уже четыре года не думала о нем, как о муже. Только как о пропавшем друге и отце Катенка.
Площадка лифта поднялась в камин. В зале было уже светло - на улице еще падал снег, но буря утихла.
Я машинально ослепила уже знакомые камеры, и помогла Игорю спуститься на сияющий пол.
- Это еще не конец, - пробормотал он. - Хотя их основные силы ты и уничтожила столь эффектно! Ты все-таки работаешь в Департаменте?
- А? Нет. Это случайно вышло! - отвечала я, переводя дыхание.
И снова пустилась в путь, не замечая его изумленного взгляда.
Теперь Игорь замолчал надолго. Он молчал почти до самой двери в гобелене с охотничьим домиком. Мы благополучно миновали коридор и остановились перед ней. Только дело было в том, что дверной ручки на ней не было. Видимо, ее открывали специальным ключом. Я отвернулась, приваливая Игоря к стене, и перебирая в памяти заклинания для отпора дверей. Игорь был бледен, тяжело дышал и вообще выглядел плохо. Знакомая каждой женщине жалость заставила меня протянуть руку и нежно погладить его по щеке. Игорь на мгновенье прикрыл глаза, повернул голову и прижался к моей ладони губами.
- Кира, - прошептал он, - Кира!…
Мне в затылок подул холодный воздух. Игорь открыл глаза, и зрачки его расширились. Он слабо толкнул меня в сторону, но было поздно - что-то тяжелое обрушилось на мой затылок, и острая боль повергла меня во тьму.
***
Терпеть не могу ощущения, которое возникает, когда долго не моешь голову. Мелочь, казалось бы. Но, ей-богу, мир тускнеет и раздражает, если волосы не сияют чистотой. Такое вот гигиеническое извращение!
Я пришла в себя не от холода и жесткости пола, не от гудящей боли в голове, не от онемения в туго стянутых конечностях, а именно от ощущения слипшихся грязных волос. Под моей щекой лежал какой-то грубый колючий ковер. И когда я пришла в себя, и завозилась, пытаясь поднять голову, он принялся противно натирать мне щеку. Я повернула лицо в другую сторону и увидела: во-первых, давешние лакированные ботинки, во-вторых, еще более знакомые туфли с красными шпильками и, в-третьих, неопрятную лужу на ковре. Это была кровь. Моя.
Меня грубо вздернули на ноги. Перед глазами все поплыло, и приступ резкой тошноты заставил едва ли не согнуться пополам. Сквозь невольные слезы и туман я разглядела выражение отвращения на прекрасном бледном лице черноволосой женщины в туфлях с красными шпильками. Это подействовало на меня сильнее, чем удар хлыста. Я стиснула зубы, распрямилась и попыталась унять туман и тошноту, одновременно оглядывая помещение истинным зрением. Теперь прекрасная незнакомка не выглядела так привлекательно. Скорее даже совсем наоборот - ее гибкое, покрытое короткой черной шерстью тело сохраняло некоторые человеческие черты, а вот лицо, которое она кривила в презрительной гримасе, было уродливо до ужаса. Но не это потрясло меня. Прекрасные черные волосы, блестящей волной из рекламы шампуня рассыпающиеся по плечам, наяву оказались короткой жесткой гривой, топорщащейся во все стороны и спускающейся ниже - по шее и хребту почти до копчика. У виденных мною ранее нетопырей самцов (или надо говорить "мужчин"?) ничего такого не наблюдалось. У нее были узкие, явно заточенные когти на лапах, покрытые настоящим лаком. Его цвет напомнил мне польский лак для ногтей из периода моего отрочества, который гордо назывался "эмаль транспарантная".
- Развяжите ей ноги! - услышала я низкий баритон, и перевела взгляд.
Если туман еще сохранился, то тошнота сразу прошла, и причиной этому стал банальный испуг. Огромный нетопырь, чья туша потянула бы килограммов этак на сто пятьдесят, стоял рядом с "прекрасной" незнакомкой и раздраженно бил по полу здоровенными кожистыми крыльями. Они находились в полусложенном состоянии, и мне трудно было на глаз определить размер. Но были явно больше трех метров в поперечнике. Его красные глаза походили на два рубина, а клыки, высовывающиеся из-под черных толстых губ, и алый раздвоенный язык, который он быстро высовывал, когда говорил, были уж совсем дьявольскими. Я сморгнула, и перешла на обычное зрение.
Худощавый жилистый мужчина в черном костюме с оттопыренной левой полой разрезал скотч, которым были стянуты мои ноги. Другой, стоящий за моей спиной, все это время держал меня за шкирку - чтобы не упала.
Я осторожно утвердилась на нижних конечностях, одновременно пытаясь немного растянуть скотч, которым были туго перетянуты кисти рук.
Полный рыжеватый господин в безупречном темно-синем костюме задумчиво прошелся по комнате и уселся в резное кресло. Выложил перед собой мобильный телефон, ручку MonteGrappa, украшенную черными агатами и брильянтами, и блокнот в кожаной обложке.
- Итак, уважаемый Игорь Вадимович, - сказал он, - кто эта женщина?
Я скосила глаза и увидела Игоря. Он полулежал на диване, бессильно опустив руки на колени и закатив глаза. И очень тяжело дышал. Третий молодец стоял по левую его руку, не отводя от Игоря внимательного, "профессионального" взгляда.
Мужчина, не дождавшись ответа, поморщился и поднял глаза на меня. Клянусь, рубиновый отсвет его настоящих глаз нехорошо блеснул в глубине человеческих зрачков.
- Позвольте представиться, дорогая, - сказал он, - я - хозяин этого дома. Алан Стокер, к вашим услугам. А вас как звать?
Он говорил на хорошем русском языке. И только то, что он очень четко и правильно выговаривал слова, и указывало на то, что он иностранец.
- Кира, - хрипло сказала я. - Очень приятно!
- И нам! - хищно улыбнулся господин Стокер, показывая отличные зубы - у нетопырей не бывает кариеса.
- Чем обязаны? Впрочем, зачем я спрашиваю? Игорьяша, значит, тебе все же удалось передать координаты? Скоро ли нам ждать всю королевскую рать?
- Не убивай ее, - тихо сказал Игорь, - прошу, Алан!