Я невозможный и дурной - я болен этим летом.
Я болен солнцем и листвой, прибоем пересолен
Меня не вылечишь тобой - я слишком сильно болен!
Она слушала, сплетя пальцы и обратив голубые глаза к окну. Голубые? Впрочем, да, она же смотрела на небо, и оно отражалось в ее глазах, придавая их серому природному цвету глубину и синий оттенок. Малышка Аделаида молчала, сидя в своем углу, и никак на нас не реагировала. Хотя - я был почти уверен, что она меня слышала, и песня мудрого Аль Джали не оставила ее равнодушной.
Дочитав до конца, я закрыл книгу и посмотрел на королеву. В глазах у нее стояли слезы, и я чуть было не начал корить себя за то, что выбрал именно это стихотворение, как что-то в ее взгляде подсказало мне, что не только поэзия настроила ее на печальный лад. Она абсолютно явно смотрела на кого-то (или на что-то), находящееся под окнами, во дворе. Сделав вид, что у меня затекла спина, я, преувеличенно охая, встал с низенького стульчика у ее ног, на который сел перед чтением, распрямился и выглянул наружу.
Во дворе тем временем расхаживали стражники. Затем, выстроившись в шеренгу, они стали слушать своего командира, который, видимо, раздавал наряды. Командиром оказался не кто иной, как Алирон, чему я ничуть не удивился. Никто другой из известных мне живущих на этой земле не способен был вызвать у королевы такой взгляд.
Я прислушался, обратив внимание, что Рэд стоит в той же шеренге, ковыряя носком сапога землю. Ничего конкретного не разобрал, но по взмаху руки Алирона и смешкам (впрочем, весьма дружелюбным, из чего я заключил, что моего ученика его товарищи по оружию уважают и любят) солдат понял, что его отправляют патрулировать стену. Молодец, Рэд. Уж не знаю, что он там сделал, но своего достиг - а именно этому, в числе прочего, я и учил его в течение всех этих промелькнувших, как падающий осенний лист перед глазами, лет. Надо будет спросить, как именно он добился этого назначения.
- Э-э-э… Ваше Величество? - негромко начал я. Алисия спешно обернулась, сообразив, что я мог заметить, на кого был обращен ее взгляд, и попыталась придать лицу холодное выражение. Не очень то у нее получилось - еще бы, с таким румянцем на щеках…
- Мне очень понравились стихи, правда, - прерывающимся голосом сказала она. - Почитай мне еще.
Я поклонился и снова пристроился у ее ног, сделав вид, что ничего не заметил. Незачем волновать бедную женщину, тем более что она носит королевского наследника, который, как я надеялся, навсегда избавит меня от каких бы то ни было взаимоотношений с троном. Я стал читать дальше, украдкой осматривая королеву на предмет ее самочувствия. Выглядела она неплохо, лишь еле заметные мешки под глазами выдавали ее. Живот, как ни странно, увеличился ненамного. Я, конечно, не специалист в вынашивании детей, но достаточно насмотрелся на беременных женщин за свою долгую жизнь, чтобы понять это. НУ да ладно, она худощавая и низенькая, может, в их роду все так…
От этих, несомненно, крайне интересных мыслей, посвященных продолжению человеческого рода меня отвлек стук в дверь. Я поднялся, мельком взглянул на королеву.
Сказать, что она испугалась - значило сильно преуменьшить увиденное. Недоумевая, что могло послужить причиной такой реакции, я посмотрел на дверь.
В проеме, не дождавшись, пока ему разрешат войти, стоял Алирон, сияя улыбкой. Правда, уже через секунду она сползла с его лица, потому что он совершенно явно не ожидал застать здесь помимо королевы еще кого-то. Глядя на его шевелящиеся губы, я мог бы голову прозакладывать, что он пытается наспех придумать причину своего появления.
Нужно было либо заорать на него, чтобы он вышел и закрыл за собой дверь снаружи, либо… я выбрал второй вариант, старый дурень, уж очень мне хотелось предоставить влюбленным хоть минутку для разговора. Или просто обмена взглядами. Покосившись на пустое кресло Аделаиды, я дотронулся до руки Алисии, стараясь передать ей чувство спокойствия, и поманил капитана пальцем.
Он, недоумевая, зашел в комнату, прикрыв за собой дверь, и опустился на одно колено.
- Нижайше прошу простить меня, Ваше Величество, я думал…
- Вы ошиблись, капитан, - ответила Алисия, но тон ее говорил: 'Я твоя! Забери меня отсюда!'
Интересно, что он там такое подумал? Что она зовет его пообщаться наедине? Идиот.
- Капитан наверное, увидел меня в окне, и решил, что я опять докучаю королеве своими пошлыми шутками, - поспешил я на помощь этой парочке, - а ведь всем известно, что капитан меня невзлюбил с тех самых пор, как я обозвал его ходячими бараньими мозгами в кастрюльке.
Он кинул на меня ненавидящий взгляд. Наверное, не понял, что лучше быть униженным при любимой, нежели при ней же качаться в петле, буде кто узнает о их отношениях.
- Но, впрочем, я готов отказаться от своих слов, - продолжал я, скалясь во все зубы, - поскольку переменил свое мнение. Бараньи… слишком несправедливо по отношению к баранам. Жабьи мозги, определенно.
Он встал и угрожающе повел плечами. Вряд ли он станет убивать меня на глазах у королевы, но все свое золото я бы на этот вариант не поставил.
Я уже собрался было вежливо (не преминув уколоть его раз другой, естественно) попросить его покинуть нас, как услышал за дверью, в коридоре, шаги. Явно мужские.
Капитан только открыл рот, как дверь опять распахнулась и на пороге появился - кто бы вы думали? - правильно, королек наш. Хотя полагалось ему в это время находиться в другой части замка, конкретнее - на фрейлине. Или под ней, уж не знаю, как он там предпочитает. Эдуард был покрыт пятнами и ноздри раздул так, что даже мне, стоящему в отдалении, стало видно их содержимое.
'Судя по всему, он бежал сюда, как ошпаренный', - подумалось мне.
- Что… - начал король, порывисто вздохнул, набрал воздуху побольше и продолжил: - Что здесь происходит?!
Запыхался, бедняга, пока бежал. Вон, за бок держится.
Королеве, хоть я и боялся, что она окажется среди нас именно тем, кому не хватит выдержки (король не в счет), надо было отдать должное - она и глазом не моргнула. Обычно в таких случаях начинают либо возмущаться, либо оправдываться. Она же, с присущей ей вежливой холодностью, королем, видимо, ошибочно принимаемой за уступчивость и уважительность, ответила:
- Мой король, не вижу причин для объяснений. Может вы укажете их, со свойственной Вашему Величеству проницательностью?
Эдди издевки не заметил.
- Что здесь делает капитан стражи?
С непринужденностью, которой я бы непременно зааплодировал, не будь здесь короля, девушка ответила:
- Не кажется ли Вам, сир, что лучше было бы спросить об этом у него?
Тут я решил вмешаться. И потому, что этот слизняк стал меня раздражать, и потому что я, хоть и симпатизировал Алирону в целом и уважал за многие качества характера, не включал в их число проницательный, быстрый ум. И сильно сомневался, сможет ли он на ходу придумать что-нибудь достойное. По крайней мере, пять минут назад он не смог.
Я тряхнул головой, чтобы звенящие бубенцы на моем колпаке привлекли внимание, прыгнул в сторону короля и присел у его ног. Ткнул пальцем в Алирона, а затем самым плаксивым и капризным тоном заканючил:
- Он меня обижа-а-а-ает!
- Что? - спросил Эдуард, поворачивая голову в мою сторону. Мне того и надо было.
- Я ему задницу из окна показал! - похвастал я. - А он прибежал и давай меня бить…
Король нарочито громко расхохотался. Потом резко замолчал, потрепал меня по голове, как верного пса, смерил капитана недобрым взглядом, и процедил:
- Ваше место на плацу, капитан.
Тот, не споря - ха, попробовал бы он, - удалился, козырнув Его Величеству. И я уж подумал было, что все исчерпалось само собой, но король посмотрел пристально на Алисию и сказал:
- Вы испытываете мое терпение. Шут, - обратился он ко мне. - Пойдешь со мной на завтрак.
Я бросил на королеву теплый взгляд, хотя она, кажется, этого не заметила. Но хоть держалась, так как надо. А мне пришлось пойти за королем и развлекать, пока он разрывал руками тушки цыплят напополам. И в глазах его так явно читалась ярость, что я понял - он представлял на их месте капитана. Глупый, глупый капитан. Нельзя даже намеком давать понять королю, что королева принадлежит ему не целиком - при его подозрительности это может плохо кончиться. Я дал себе слово поговорить с Рэдом.
Эдуард закончил трапезу и сидел, уставившись в одну точку. Вокруг суетились слуги, уносившие объедки. Я сидел на полу возле стола, поигрывая двузубой вилкой; шутить уже не хотелось, но король и не требовал - после пары шуток в качестве аперитива он велел мне заткнуться.
- Шут… а как тебя зовут?
Я вздрогнул. Знаете, если бы вы держали дома ядовитую змею в плотно закрытой корзине, и она вдруг заползла вам в кровать ночью, и лизнула щеку язычком - вы не были бы более напуганы, чем я.
- Гантер, Ваше Величество.
Вполне себе локрелеонское имя. Я даже произнес его почти без паузы.
- Ты был женат?
А теперь представьте, что змея обвилась вокруг вашей шеи и стала шептать на ухо милые глупости.
- Нет, Ваше Величество, и да. Я женат на этом колпаке, и на этой одежде, расшитой разноцветными ромбами, и на своей погремушке.
Я нашел в себе смелость поднять на него взгляд. Он задумчиво мял подбородок, смотря на стену напротив.
- Женщины ведь очень странные существа… - продолжал излияния король. - Они скрытные, непонятные… Ты поможешь мне. Я хочу, чтобы ты больше времени проводил с Алисией, и рассказывал мне все - слышишь? - все что там увидишь или услышишь.
Я чуть не выдохнул с облегчением. Была минута, когда я подумал, что на моего далекого потомка снизошло озарение и он внезапно стал если не порядочным, так хотя бы просто обычным человеком. Но все проще, - мне показали причину, повертели, как конфеткой, и предложили шпионить за королевой. Двойной шпион. У меня что, на лбу соответствующая надпись?
Хотя нет, не предложили, конечно же, а приказали.
- Сделаю, что могу, Ваше Величество.
Я не стал шутить, что, мол, если я буду доносить ему все, что услышу и увижу, у него времени не хватит. Опасался монаршего гнева.
- Вот и хорошо. - Сказал Эдуард. - И никому ни слова.
Он поднялся и, не глядя на меня, вышел из трапезной. А я, прихватив с собой вилку как напоминание о том, что люди так просто не меняются, поплелся в свою комнату, чтобы хоть немного выспаться - тело ломило, как будто я сменил обличье раз пять подряд.
***
Ночью я выбрался на крепостную стену, что особого труда не составило - просто поднялся, как все солдаты, по внутренней лестнице, сел между зубцов и принялся играть на дудочке, любуясь луной. Через несколько минут подошел Рэд. Он остановился в паре шагов от меня, и, глядя на город, тихо сказал:
- Хорошая ночь.
- Уж лучше некоторых, - подтвердил я.
- У Вас какие-то новости?
Я засунул дудочку за пояс и поболтал в воздухе ногами.
- Алирону необходимо уехать как можно скорее. - Я рассказал о произошедшем в покоях королевы. - Что думаешь?
- Не знаю. Наверное, уговорю его поехать с инспекцией на границу с Локрелеоном. Или навестить моих соплеменников. Насколько срочно надо уехать?
- Еще вчера, - буркнул я. - Если возможно - то завтра. Король ему отпилит голову тупым ножом в следующий раз, когда увидит. Так что пусть не попадается ему на глаза.
- А как же он тогда получит разрешение на отъезд?
Я пожевал губу. Можно попросить Вито решить эту проблему, но тогда подозрение падет и на него.
- Советник ведь приглашал тебя заезжать в гости? Воспользуйся этим. Пусть Вито пошлет тебя… с какой-нибудь миссией к горцам, а ты, в свою очередь, вынуди Алирона последовать за тобой. Ну, что вы там, мужланы, делаете в таких случаях - братаетесь, клянетесь в вечной дружбе, предплечья режете…
- Понятно.
- Ради его же блага, - с нажимом произнес я. - Иначе король его казнит. Найдет за что. А я уж как-нибудь постараюсь отвлечь Эдди. Да, и когда будешь у Вито, передай, что завтра ночью я буду ждать его на том же месте. Есть кое-что…
Я снова достал дудочку и заиграл тоскливую мелодию, а Рэд продолжил обход. Через час меня начало клонить в сон, я пару раз чуть не свалился со стены, а стучаться потом в ворота снаружи и объяснять, как я туда попал, мне не хотелось.
Обратно в комнату я шел с оглядкой - мне всюду мерещился король в белой рубахе. Не давала покоя мысль - он вправду видел призрак матери? Или… то, что у него беда с головой, а, конкретнее, с той ее частью, что отвечает за честность, доверие, доброту и прочее, я знал и так, но чтобы настолько… Короли могли сходить с ума, сколько и как им вздумается, главное - чтобы об этом никто, кроме самых приближенных людей, не догадывался и управлению страной это не мешало. Мой прадед, например, любил голыми руками разрывать голубей. Спокойно управлял страной, судя по рассказам отца. Хотя… в свете рассказанного Вито, я не уверен был, что сумасшествие монархов нашей линии проходило так уж бесследно для страны. Нет, мне необходимо поговорить с Советником - опять, опять, сам я принимать решения не хотел, но сначала надо убедиться, что эта королева-мать - именно фантазия воспаленного ума, а не настоящий призрак. Я вспомнил навыки, полученные в Дор-Надире. Завтра же, пораньше с утра, отправлюсь в город и куплю кое-какие травы. А потом останется дождаться, пока король снова пойдет беседовать с 'матерью', и я смогу узнать точно.
С рассветом я вышел из замка и окунулся в просыпающийся Валедо, как в прохладное озеро. После душного, давящего замка, в котором я чувствовал себя, мягко говоря, неуютно, мне было приятно очутиться в городе, пусть даже в таком грязном и старом.
На рынке я нашел несколько лавок, торговавших травами, но нужных там не было. Пришлось долго расспрашивать старуху-торговку, тугую на ухо, объясняя, что мне надо, чуть ли не на пальцах. Прохожие уже начали на нас коситься, когда она наконец-то поняла, что я от нее хочу, и направила в пригород, к некоей Мэйле. Задерживаться больше намеченного мне в городе не хотелось, но какое-то время у меня в запасе было - король, как я уже упоминал, раньше полудня из постели не вылезал. Поэтому я дал старухе медяк за труды (и впрямь, она честно пыталась напрячь слух во время разговора) и пошел по улице Чистильщиков по направлению к кладбищу, потом свернул и, чертыхаясь, пробрался через грязь и лужи к группе хибар за городской стеной. Построены они были… хотя нет, не то слово - они были сложены из веток и глины, о планомерном строительстве речи не шло. Запах стоял такой, будто сюда сваливали отбросы со всей столицы, да так оно и было. Раньше их вываливали в речушку, протекающую на другом конце города, и за много лет такого использования она засорилась настолько, что стала больше похожа на болото. Тогда мой отец повелел платить самым жалким жителям, что сами были похожи на отбросы, чтобы они отвозили мусор на тележках за город и закапывали там. Похоже, эта традиция прижилась; дома были построены частично из того, что горожане выкидывали за ненадобностью, тут и там я видел засыпанные ямы, но все больше просто груды отходов. Плохо работают. Или им перестали платить.
Я опознал нужную мне лачугу по инкрустированной дверце (именно эту примету назвала мне торговка) от шкафа, когда-то, безусловно, дорогого. Постучал, и, услышав нечленораздельное бульканье, вошел внутрь.
В центре жилища валялись угли, от них еще шло тепло; с потолка свисали пучки трав, и только благодаря их сухому, пряному аромату, пробивающемуся через вонь, я не выбежал тут же, зажав нос. Не то, чтобы я как-то особо чувствителен к запахам, в конце концов, я жил на дне Дор-Надира, но это было слишком… Словом, я не убежал, и, следовательно, смог увидеть скорчившуюся в углу женщину.
- Я пришел купить травы. - Сказал я, стараясь дышать ртом, но и его особо широко не разевать.
- Белоголов… - заскулила женщина, прикрытая лишь кучей тряпья.
- Ты Мэйла?
- Да… Мэйла я… не режь меня…
Да я счастливчик. Куда ни пойду - всюду встречаю понимание и готовность сообщить мне то, что я прошу.
- Не буду, - пообещал я. - Мне нужны травы. Я дам за них… - я вынул из кошелька монету и повертел ее, - золотую монету.
- Синецвет, кемрица… - пробормотала травница, но подползла ближе, как зачарованная пялясь на золотой. Я раздельно произнес:
- Мне нужен синецвет, тут ты права. А еще налепиха, чекрыш и… - я порылся в памяти в поисках невианского названия травы. - Цепун.
Без цепуна никак, хоть от него у меня и будет голова болеть дня три, не меньше. Все из любви к искусству. Искусству шпионажа, чтоб ему пусто было, и Вито тоже, и моему любопытству. Взять бы их разом и утопить в яме с отбросами.
Женщина кивнула и полезла обратно в тот же угол. Сначала мне показалось, что она опять заляжет там и начнет ныть про белоголов, но она стала копаться в каких-то мешочках, и у меня появилась надежда на то, что я получу искомое прямо здесь и сейчас. Я воспрял духом.
Травница, не переставая бормотать себе под нос названия трав, причем некоторые из них были исключительно хавирские, что меня порядком удивило, все рылась в углу. Наконец она протянула мне четыре мешочка. Мне осталось лишь надеяться, что травы, содержащиеся в них, собирали не несколько лет назад, иначе толку от них будет чуть. Следовало проверить, нужные ли травы я получил. Я развязал первый мешочек - пахнуло сладостью, чем-то напоминающей сирень. Женщина наблюдала за мной, не мешая, ведь исконное право покупателя - проверить товар. Второй мешочек пах свежей травой с ноткой лимона, третий - слабо, корицей с горчинкой. А четвертый… в нос мне ударила волна сладкого, тягучего, кружащего голову запаха. Цепун, который в Хавире называют 'аш-алла и надир', что в переводе означает 'уносящий душу за пределы'. Я кивнул, кинул ей золотой. Она схватила его, отползла и забормотала:
- Калея красная, чемерица, мед и черный корень…
Я собирался уходить, но почему-то остановился и спросил:
- Как ты сказала?
- Калея красная… чемерица, мед и черный корень…
- Для чего это… используется? - спросил я, и внутренне похолодел. Не знаю, что заставило меня ждать от нее осмысленного ответа, но Судьба в этот день была благосклонна. Или, как раз наоборот - нет.
- Чтобы убить ребеночка… в животе. Убить… Раз - и нету… - она захихикала. - Надо? Еще золотой.
- Нет уж, - ответил я. - Хватит с тебя и этого. Прощай.
Вышел я, шатаясь, и вовсе не от буравящего мозг запаха. Внутри, как птица в клетке, билась мысль: 'Почему?'. Я бы выпустил ее на волю, как того жаворонка, но для этого пришлось бы разорвать себе грудную клетку, а я был уверен, что это чертовски больно.
Похоже, сегодня опять придется прижать Советника. Я был готов даже, если понадобится, прибегнуть к магии. Подействует ли она на него? Должна. Иначе я вытяну из него жилы самолично.