Мне следовало поторопиться, что я и сделал. Вернулся загодя, отмылся от грязи и запрятал мешочки с травами в мою секретную шкатулку. Потом, правда, передумал - травы следовало просушить как следует, если я намеревался сварить из них сегодня хоть что-то путное. Поэтому я разложил их под кроватью, и там же поставил шкатулку, надеясь, что ее магия отпугивает и на расстоянии нескольких шагов. Надел шутовской наряд и отправился в трапезную - успел как раз к выходу короля. Весь завтрак пришлось кривляться, пыхтеть и смеяться, и это, пожалуй, было даже тяжелее, чем в худшие годы старческого своего обличья карабкаться в гору, возвращаясь домой с хворостом. Утешало меня только то, что Рэд, как мы и договаривались, отправился к Вито, а, значит, совсем скоро он и Алирон уедут на север, и одной проблемой станет меньше.
Когда я исполнял танец 'пьяного медведя' вокруг короля, он поймал меня за край одежды и, притянув к себе, прошипел:
- После завтрака тут же отправляйся к королеве.
Я не ответил, поклонился, сделал несколько па. Закончив пляску уморительным движением 'медведь сам себе оттаптывает лапу', я скатился кубарем с возвышения, на котором стоял королевский стол, и завопил, якобы от боли. Несколько приближенных короля, которые пользовались привилегией вкушать вместе с королем пищу и изысканное вино, пара баронов и герцог, засмеялись. Один из них что-то шепнул королю, и тот сверкнул на меня глазами. Я понял - удалиться следует немедленно. Что и сделал - меня уже тошнило от Его Величества. В переносном смысле, конечно, потому что живот-то как раз сводило от голода - со вчерашнего вечера во рту не было ни крошки.
Я спрятался на кухне в уголке, перекусил чем-то, даже не запомнив, что попадало мне в рот, и отправился к королеве. По пути я заглянул в сторожку, и, подслушав разговор стражников всего в течение пары минут, убедился, что Рэд действительно отправился куда-то с утра.
Королеву я застал в относительном одиночестве - тех двух пышногрудых, слава Богам, не было, только безучастная ко всему Аделаида. А безучастная ли? Помнится, в прошлый раз она исчезла как раз перед тем, как в покоях королевы появился король, 'неизвестно откуда' узнавший, что у Ее Величества гости. Я решил держаться настороже и ничем не выдавать, что с королевой нас объединяет что-то большее, чем ее психопат муж, решивший за ней пошпионить. Я читал стихи хавирских поэтов почти до самого ужина, королева делала вид, что слушает, хотя мысли ее были явно далеко и от шитья, и от замка, и от моих стараний. Наверное, она заметила, что я охрип, потому что встрепенулась и предложила мне пойти отдохнуть, и вернуться завтра, так как 'она получает искреннее удовольствие от моего общества'. Я ей не поверил. Ха.
Только к закату я получил возможность запереться у себя и достать травы. Они просохли, да благослови их Боги. В комнате стояла жаровня, которую использовали для обогрева зимой; в кубках недостатка не было, я почти каждый вечер убалтывал экономку выдать мне вина, якобы для излечения моей больной ноги. Для этого мне приходилось улыбаться ей, нежно обнимать за талию, говорить всякие цветастые комплименты и один раз даже поцеловать. Я, когда мне надо, могу быть очень обаятельным мужчиной. Спросите хотя бы у экономки.
Воды я специально оставил с утра, когда мылся.
Итак… как там говорил профессор Керрех?
Подвесив котелок на крюк и налив в него воды, я зажег камин. Расставил кубки перед собой, подождал, пока закипит вода в котелке, разлил ее по кубкам - и уже на жаровне стал нагревать каждый из них, высыпая туда нужную траву. Каждую нужно было поварить отдельно, а потом уже соединить в один отвар… Два часа. Потом на встречу с Вито, отвар взять с собой, и, возвращаясь, подняться на башню - вдруг король там.
Я вздохнул и высыпал в воду цепун, предварительно открыв окно. Он должен вариться дольше всех, а, если не обеспечить приток свежего воздуха, я задохнусь здесь со счастливой улыбкой на лице.
Я успел вовремя. Слил отвар в дорожную флягу для вина, переоделся и отправился в город.
Советника не было, когда я пришел. Не было его и последующие три часа, которые я провел, изводя себя предположениями одно абсурднее другого. В конце концов я доиспереживался до того, что стал подумывать о том, что Вито наверняка наплел мне баек про королей и связь, а сам украл Рэда и увез его в Хавир, чтобы развратить. Уже по одному этому бреду можно было догадаться, насколько мне вредно сидеть, ничего не делая, поэтому я ушел из таверны, кинув на стойку медяк. И вернулся в замок, надеясь, что удача моя вернется, и я хотя бы с королем повидаюсь этой ночью.
Спать хотелось так, что я был почти готов пройти в королевскую опочивальню и попросить Эдуарда вести беседы с призраком в дневное время, чтобы я мог отсыпаться, как и положено мне по возрасту. Но свалиться на пол, храпя на весь замок, я не успел - ровно в то же время, что и в ту памятную ночь, в коридоре с секретным ходом появился король. Все с тем же подсвечником и в рубахе, только на голове был ночной колпак - сегодня похолодало.
Я дождался, пока он скроется в проходе, поспешно глотнул из фляги и пошел за ним. Перед плитой я помедлил, опасаясь, что повторится тот приступ, но ничего не было - если не считать легкого головокружения. Но это начинал действовать напиток, так что я двинулся дальше.
По лестнице, ведущей в башню, мне пришлось подниматься, держась за стены - голова словно потеряла связь с шеей и норовила взмыть под потолок. Я прильнул к расщелине между досками двери, и вгляделся во тьму.
Луны в эту ночь не наблюдалось, все небо до горизонта затянули тучи, обещающие дождь всем своим видом и погромыхиванием на западе. Король стал на то же место, что и ранее, поставил свечу…
- Мама, здравствуй… - сказал он.
Я с трудом подавил тошноту и продолжил смотреть. Ничего. Ни единого долбанного призрака. А в снадобье Керреха я был уверен так же, как в том, что мне сто шестьдесят три года. Значит…
- Да, он совсем не обращал на меня внимания, - посетовал король в пустоту. Я прислушался. - Как будто я - мальчишка. А я не мальчишка.
Мне показалось, я понял, о ком он говорил.
- А Тобиас все торопил и торопил… Я знаю, убить отца тогда было плохой идеей. По крайней мере, по первому требованию Тобиаса.
Сюда бы Вито, да пару судей из тех, что почестнее. И Совет графов.
- Он хотел, чтобы я отдал ему часть земель… угрожал рассказать всем, что я сделал. Имел наглость… прямо после коронации…
А я, оказывается, чуть не подслушал тогда крайне важный разговор. Интересно, изменилось бы что-нибудь, сообщи я Вито такую новость полгода назад?
- Да… ты права. У него их нет.
Чего нет? Доказательств?
- Но я все равно боюсь…
Дальше он понес все тот же бред: что он должен быть сильным, что его мать ему поможет, а кругом враги. Я дождался, пока он попрощается с 'призраком' и, спотыкаясь, спустился. Как я добрался до кровати - не помню, все было как в тумане. Голова раскалывалась на кусочки, внутренности горели. Я выпил чистой воды и меня стошнило рядом с кроватью. Порадовавшись тому, что убрал все следы приготовления напитка за собой ранее, я упал головой в подушку и уснул.
Сон, приснившийся мне после отвара, я запомнил очень хорошо.
Мне снилось, что я в своем домике в горах, сижу в кресле-качалке, укрытый пледом. Снаружи по-волчьи воет ветер. У моих ног сидит Хилли, и со счастливой улыбкой обнимает какой-то большой сверток.
- Привет, Хилли, - говорю я, и замечаю, что изо рта у меня сыплется песок. Я понимаю, конечно, что так говорить неудобно, но поделать с этим ничего не могу, поэтому извиняющее развожу руками перед своей ученицей.
- Ничего, - говорит она, - просто время пришло.
- Где ты была? - спрашиваю я.
- На развалинах замка, - отвечает Хилли. - Там я нашла два клада, на один больше, чем ты.
- Какой же первый? - спрашиваю я.
Она в ответ разворачивает сверток - и я вижу, что на руках она держит саму себя, когда ей было десять лет. Когда она умерла от мора.
Я совсем не удивляюсь. Я спрашиваю:
- А какой второй?
- Обернись, - говорит она.
Я послушно оборачиваюсь…
И просыпаюсь.
Проснулся я от того, что в дверь кто-то стучал - кулаком или ногой. И орал, чтобы шут Его Величества поторапливался, иначе лишится головы. Сказать по правде, я был бы не против такого исхода - вышеуказанная часть тела болела так, что мне хотелось взвыть. Но - делать нечего, я оделся, прихватил погремушку и, выходя, наградил солдата, стучащего в дверь, презрительным взглядом. Но шаг ускорил, даже почти побежал.
По дороге в трапезную я мало смотрел по сторонам, и, как следствие - проглядел кое-кого. На меня сзади будто навалился тяжеловоз, долбанул копытом и пробасил:
- Не путайся под ногами!
Я обернулся и узрел Рэда, с недовольной миной оглядывающего мою персону. Я одновременно обрадовался и огорчился. И, поскольку вокруг было полно свидетелей, завизжал и прыгнул на него, обхватив руками и ногами. Приблизил лицо к его уху и прошептал:
- Какого черта ты тут делаешь, полено?
Он, делая вид, что отдирает безумца-шута от себя, ответил:
- К Вито меня не пустили, он заболел. Я сочинил историю про семейный долг и попросил Алирона поехать со мной.
Я мог бы по праву гордиться моим учеником. Раньше он не мог соврать о цвете подкладки своего плаща, а уж о том, чтобы использовать святое - честь своего рода, для того, чтобы завлечь обманом друга за собой, и речи быть не могло. Я вцепился в Рэда сильнее.
- И что Алирон?
- Он сейчас говорит с королем, спрашивает разрешения.
От неожиданности я разжал руки и повис на Рэде, вниз головой, 'держась' только ногами.
- Мать всех богов тебе в глотку, вояка! - заорал я, чтобы хоть как-то спустить пар. - Да от тебя чесноком разит за три мили!
Сделав сальто, я спрыгнул на пол, шлепнул ученика по заднице и понесся по коридору так, что ветром чуть колпак с головы не сорвало. Ай-яй-яй, именно этого я и не хотел.
С размаху влетев в двери, я навалился на них плечом, открыл и забежал в залу, громко хохоча. Прокатился кубарем в сторону королевского стола, размахивая погремушкой и распевая военный марш.
Черт, черт, черт.
Алирон стоял перед королем, опустив голову - а этот прыщавый корононосец (королем при таком мерзком выражении на лице назвать его у меня язык не поворачивался, пусть даже мысленно), судя по всему, вбивал бравого капитана в землю по плечи - словесно, разумеется. Эдуард отметил мое появление щелчком пальцев, по которому я послушно приблизился и наклонился к нему.
- Отпустить его? - поинтересовался король, кривя губы. - Или, надеюсь, нам есть за что его повесить?
- Капитан Алирон, к сожалению, ничем себя не запятнал, - доложился я шепотом. - Но в одном насчет него я уверен - он испугался.
- Ага, - удовлетворенно заметил король и улыбнулся. И сказал уже громко, 'королевским тоном'. - Капитан, Вашу просьбу о поездке я не удовлетворяю. Можете идти.
Только большой жизненный опыт позволил мне не выругаться.
Я думал, что король не упустит возможность понаблюдать за тем, как его 'враг', струсив, бежит с поля боя. Пускай даже эта битва и сам факт 'враждебности' существовали только в мозгу короля. Но ошибся. Эдуарду куда милее будет раздавить соперника окончательно, дождавшись, когда тот допустит ошибку. Мой пра-пра-правнук, оказывается, способен на личный рост - глядите-ка, научился терпению.
Капитан склонил голову и удалился, позвякивая ножнами на поясе. Королевские прихлебатели засмеялись, уминая свиные ребрышки. Мне не оставалось ничего иного, кроме как развлекать короля песнями и плясками, одновременно с этим чувствуя, как все, буквально все валится из рук. Неприятное занятие, а если учесть трещавшую голову, этот день был одним из худших в моей жизни.
Король отправился на конную прогулку в сопровождении все тех же приближенных придворных, угощавших его блюдом под названием 'лесть' по пятьдесят раз на дню, а я, хоть и хотелось заползти в уголок и уснуть, побежал в казармы. Плевать мне было, что меня заметят. Отбрешусь как-нибудь. Сейчас главное было - узнать, что там случилось с Вито, почему моего ученика к нему не пустили и удержать Алирона от опрометчивых действий. Каких конкретно, я не представлял, но был уверен, что на одну глупость, как минимум, он после этого 'освежевания' в трапезной, способен.
Подойдя к казармам, и, следовательно, обитавшим там стражам, я встретился с Недопониманием и Пренебрежением, но разбил их в пух и прах Безразличием и прорвался внутрь. Завидев Рэда, я заорал про 'дядечку военного' и он просто был вынужден выйти за мной наружу, сделав вид, что хочет меня разорвать напополам. Когда мы скрылись от любопытных глаз, я задал вполне закономерный вопрос:
- Что с Вито?
- Не знаю, - ответил Рэд. - Мне сказали, что заболел и никого велел не пускать.
- Ему передали, что это ты?
- Да… по крайней мере, мне так сказали. Но он все равно отказался от встречи.
- Так… Алирон не собирается вызывать короля на дуэль или что-нибудь в этом роде?
Рэд помотал головой.
- Украсть королеву и скрыться с ней в объятиях в сияющей дали?
Он опять отрицательно покачал головой.
- Запить горькую?
- Нет. В нем сильно чувство долга. - Рэд успокаивающе сжал мое плечо. Косточки чуть не хрустнули, но по сравнению с головной болью это была щекотка. - Я за ним присмотрю.
- Рэд… мальчик мой, ты отрада моей старости, - ласково сказал я. - Не заставляй меня пыжиться от гордости, а то я лопну. А внутри меня столько всякой дряни, что я завоняю не только замок, но и весь Валедо. Ты… - я ткнул в него пальцем. Нет, я и не надеялся отомстить за раздавленное плечо, этому северному медведю мои пальцы как соломинки в бок, - Ты не просто присмотришь за ним. Ты будешь ходить за капитаном, как влюбленный. Даже спать ложись рядом. И за ногу его к себе привяжи.
Он расплылся в улыбке.
- Я не шучу. Помнишь, я рассказывать тебе про 'невидимую привязь'? Теперь я разрешаю ее тебе использовать. Не забыл, как это делается? Ты представляешь, что…
- Я уже использовал ее, и не раз.
Я внимательно оглядел ученика с головы до ног.
- Что же, - процедил я. - Хорошо. Не. Спускай. С. Него. Глаз.
- Будет сделано, - козырнул Рэд.
- Беги, парень. Паси свое стадо из одного барана, - пожелал я ему счастливого пути. Но потом крикнул: - Стой!
Он уже собрался было уходить, но обернулся.
- Проведи меня мимо стражи на воротах. У меня нет времени возвращаться в комнату, менять облик и лазить по крышам. Король будет отсутствовать не меньше трех часов, но и до Вито путь неблизкий.
***
Оказавшись вне замка, я тут же нанял карету на отобранные у Рэда деньги и приказал вознице как можно быстрее доставить меня к поместью лорда Советника. Само собой, сначала я изменил внешность, став опять стариком, и эта перемена вывернула меня наизнанку как физически, так и морально. Можно было сказать, что я находился на грани. Сумасшествия? Нет, сбрендил я уже давно… даже не знаю, на самой кромке чего я стоял, вглядываясь в пустоту внизу. Я нечасто испытывал прикосновение Судьбы всей кожей, но и с первого раза, прилежный ученик, запомнил то особое чувство, сопровождавшее это прикосновение - поэтому сейчас узнал его без ошибки.
Меня тоже попытались не пустить к Вито. Знаете, что я им на это сказал? Думаю, догадываетесь. Я покусал личного слугу Советника, когда подбирался к спальне, где находился больной, и устроил такой гвалт, что мы не сразу услышали слабый голос, доносившийся из покоев Вито:
- Пропустите его.
- Вот так то. - Назидательно произнес я, поправляя разорванный рукав грязной куртки. Переодеться в замке я, как уже упоминал, не успел, но купил у возницы кареты его верхнюю одежду за баснословную цену - десять серебряных. Бросив на возмущенную челядь еще один презрительный взгляд, я направил свои стопы к Вито.
Спальня лорда Советника поражала пышностью и духотой. Спертый воздух, казалось, норовил пробраться в легкие и испоганить их; я покачал головой и открыл окно. Вито, лежащий на горе подушек в кровати, слабо помахал рукой.
- Надо, Никлас, надо, не то мы задохнемся.
Я присел рядом с ним и оглядел Советника - вернее то, что мог опознать в куче одеял и платков.
- Совсем все плохо, да?
Он кивнул и закашлялся. Мешки под глазами у него были цвета летнего неба, выражаясь поэтически. Бледная, влажная кожа, и почти белые губы.
- Что хоть за болезнь, сам знаешь? - спросил я.
- Нет, - просипел Вито.
- Безалаберный ты человек, Никлас. Я, например, всегда знаю, чем болен.
- Когда Вы в последний раз болели? - чуть улыбнувшись, спросил он.
- Давно. Но это не избавляет тебя от ответственности. Бардак. Ты хоть знаешь, что в замке творится?
- Нет.
- А вот пустил бы Рэда, знал бы.
Я быстро пересказал ему ситуацию с Алироном и королем.
- Понятно, - прошептал Вито и снова закашлялся в платок. Кружевной, как всегда.
- Ладно, - я сжал в руке его сухую ладонь. - Я приехал сюда не для того, чтобы снабдить тебя свежими сплетнями.
'А для чего?' спросил он одними глазами.
- У меня вопрос… кхм. Назрел. Что-то мне не нравится наш дружок король.
- Ха…
- Ты кое-что упустил. То, что он полностью, окончательно сошел с ума. Ходит ночами на башню разговаривать с призраком матери, которого на самом деле нет. То есть - говорит он со своим… воображением, или совестью, если угодно. Но зовет ее 'мама' и плачется каждую ночь. Я сам видел.
Чтобы поднять бровь, сил у Вито хватило. А это, я знал, было у него выражением глубокого удивления. Прям второй Асурро, так его.
- Да. Причем не раз. Вчера я сварил зелье - в Хавире научился, долго рассказывать, - оно позволяет видеть призраков обычным людям, не медиумам. Никого там нету. Пустота. Он болтает с пустотой, как Чокнутый Мельник из сказки. И обсуждает с ней, ни много ни мало, убийство своего отца. Они с Тобиасом придумали это, а Эдди сделал.
Вито поднял бровь еще выше.
- Вот я и говорю. От него надо избавиться, и чем скорее, тем лучше.
- Невозможно… - просипел Советник. Пару раз устало моргнул. - Это запрещено.
- Ну, я же не убивать его предлагаю…
Я поднялся, прошел к двери и запер ее изнутри. Ключ положил в карман, затем вернулся к Вито, снова сел рядом и взял его за руку, как заботливый дедушка. Он молча наблюдал за мной.
- Так вот… я не предлагаю его убить, нет. Всего лишь вынудить его уйти.
- Невозможно. - Повторил Вито.
- М-да? А со мной у вас прекрасно получилось.
Он широко раскрыл глаза и дернулся. Но не тут то было - я крепко держал его за руку. И вообще, я готов был расцеловать сам себя за то, что догадался прижать его сейчас, когда он слаб и не сможет мне так виртуозно врать, как делал это раньше.
- Да, Никлас, да. Я узнал. Как? Одна травница подсказала, сама того не ведая.
Он открыл рот, чтобы сказать что-то, наверное, в свое оправдание, но зашелся кашлем. Так даже лучше - он будет молчать, а говорить буду я.