- Дай пару монет, - неожиданно попросил Альк и одновременно протянул руку, не допуская мысли об отказе. Застигнутая врасплох Рыска действительно положила в нее несколько медек, спохватившись, только когда саврянин сжал ладонь.
- Зачем?
- Эй, тетка! - окликнул Альк, свесившись с седла. - Подай-ка сытный с мясом.
Рыска ошеломленно глядела, как саврянин кидает торговке монету и жадно впивается зубами в длинный поджаристый пирог.
- Здра-а-асте! - возмутился Жар. - Три дня нас своей голодовкой изводил, а теперь жрет как ни в чем не бывало!
- Неужто ты так из-за меня переживал? - с интересом покосился на него Альк.
- Ну Рыску изводил, - поправился вор. - У нее самой из-за тебя кусок в горло не лез!
- Вовсе даже лез, - запротестовала уличенная и смутившаяся девушка. - Просто… беспокоились за тебя! Немножко.
- С чего бы это? - Альк критически изучил пирожную начинку, но счел безобидной и снова в нее вгрызся.
- Ты ж ходил такой смурной, будто вконец сдался! Если б не мы, так бы на дубу и повесился! - сгоряча выпалила Рыска свое потаённое опасение, не покидавшее ее всю дорогу и заставлявшее следить за каждым шагом саврянина.
- Я?! Девка, ты меня с кем-то путаешь. - Белокосый уставился на нее высокомерно-жалостливо, как на больную.
- А кто деду "прощай" сказал?! - настаивала разобиженная девушка.
- И что? Он же совсем старенький, больной, вряд ли долго протянет.
У Рыски не нашлось слов. Альк нагло глядел ей в лицо, жуя пирог. Пришлось, как ни позорно, потупиться.
От волны сдобного духа у девушки подло проснулся аппетит, но было поздно: торговка успела раствориться в толпе.
- Не надейтесь. - Саврянин вытер жирные пальцы о коровью шею. - Скорее все дубы в округе попадают, чем я какой-нибудь из них осчастливлю.
Рыска вздохнула, не зная, радоваться или огорчаться. Она уже немножко изучила Алька, и целеустремленный блеск, вновь появившийся в желтых глазах, наводил на нехорошие мысли о собственно цели. Не пирожок же так его взбодрил. Девушка подозревала, что это как-то связано со встреченным путником, - но ведь Альк отказался от его помощи! Нет, понять, что творится в дурной саврянской башке, было совершенно невозможно…
- Это еще что такое?! - перебил Рыскины мысли суровый оклик стражника. - Тут людям места мало, а они со скотиной приперлись, чужие ноги давить! Вон там коровязь платная, туда и ведите!
Пришлось подчиниться и вернуться на площадь пешком. Торговка пирогами снова орала где-то неподалеку, как кулик в камыше, но увидеть ее больше не удалось. Тогда Жар купил себе с подругой по берестяному кульку жаренных в меду орехов, золотистых и хрустящих. Рыска впервые попробовала это лакомство, и оно привело ее в восторг. Да и вообще - хорошо здесь! У всех лица веселые, довольные, поневоле в ответ улыбнуться хочется. Кто семечки лузгает, кто языки чешет, кто на карусели катается: к макушке столба крутящееся колесо приделано, а с него веревки свисают; ухватишься за одну, разбежишься, подожмешь ноги - и лети по кругу! Но туда только с тараном пробиваться - столько желающих.
Невдалеке стоял еще один столб, высокий и такой гладкий, что аж лоснится под солнцем. Может, даже чуток намаслен для пущей сложности - призы-то знатные, от огромного копченого окорока до красных сапог с подковками, снизу видно, как блестят. Возле него народу было поменьше, только глазели завистливо.
- Залезешь? - с подковыркой спросил Жар у Алька.
Тот брезгливо дернул левым углом губ:
- Делать мне больше нечего.
- А башмаки тебе уже не нужны?
- Не такой ценой. - Альк почесал левую ногу о правую. Подошвы у него были чернющие, еще и посбивал с непривычки, наверное, но ни за что ж не признается!
- Так бесплатно же, - не поняла Рыска. - И заодно потеха, весело!
- Вот именно, - проворчал саврянин. - Один идиот корячится, а остальные смотрят и ухохатываются. Жуть как весело. Я лучше босиком похожу.
- Странно, крысы должны бы хорошо по столбам лазить, - с невинным видом заметил вор, сплевывая случайную ореховую лушпинку.
- Я не "не могу", - раздраженно повысил голос Альк, - а "не хочу".
- Так докажи!
- Своих дружков на "слабо" подбивай, ворюга. Меня твои подначки не волнуют.
- Врешь, вон как желваки на лице играют!
- Это меня от твоей компании тошнит. - Саврянин отвернулся, намекая, что иначе точно вырвет.
На противоположной стороне площади словно махровые маки расцвели: из переулка пестрой лентой выползал табор. Цыганки взмахивали юбками, как яркими крыльями, и пускались в пляс по кругу, звеня бубнами и браслетами. Зоркая Рыска узнала идущего впереди вожака и, наклонившись вбок, гулко щелкнула Жара по гитаре:
- Иди верни!
Вор чуть слышно застонал. Он-то надеялся, что этот вопрос уже утрясли и благополучно забыли.
- Не бойся, - неправильно истолковала оный звук Рыска. - Скажи, что нечаянно взял. Он обрадуется, вот увидишь!
Жар в этом как раз не сомневался и предпочел бы влезть по столбу. Но подруга неумолимо жгла его желто-зелеными глазищами, так что пришлось подчиниться.
Альк с Рыской остались вдвоем. За время пути в Зайцеград это случилось чуть ли не впервые, Жар оберегал подружку с ревнивой пылкостью брата, не выпуская из виду дольше чем на пять щепок. Рыске казалось, что она уже притерпелась к саврянину, но сейчас все равно ощутила какую-то неловкость и поспешила перенести внимание на площадь.
Акробат уже закончил выступление, и его место занял заклинатель с толстой желтой змеей, взирающей на хозяина с усталым отвращением. Змей Рыска побаивалась и даже на ручных глядеть не хотела. Немножко послушав музыкантов и честно кинув им монетку за усердие, девушка начала проталкиваться к третьему помосту.
- А здесь что?
- Ерунда, уличные сказители, - нехотя отозвался Альк из-за ее спины. - Одни бездельники языками мелют, другие уши подставляют.
- И что, любой может сюда влезть и рассказать сказку? - поразилась Рыска.
- Сказку, историю, поэму, поучительную байку… да хоть свежую сплетню. Если какая-нибудь мура окажется, слушатели его мусором закидают, если интересно - монет в шапку насыплют. Пошли назад к коровязи, там дружка твоего и подождем.
- Погоди, - остановилась девушка, - давай хоть немножко послушаем!
Нынешний сказитель выглядел благообразно и располагающе: невысокий, в возрасте, но крепенький, хорошо одетый, с набегающей со лба лысиной и узкой, но не редкой, а просто подбритой с боков бородой. Мягкий голос ручьем журчал над толпой, заставляя ее то слаженно охать, то смеяться. Рассказ шел к концу, и уловить его суть Рыска не успела: вокруг захлопали, засвистели, зазвенела медь по доскам, и сказитель, откланявшись, величественно спустился с помоста. Несколько человек бросились ему наперерез, просительно взмахивая веревочками, чтобы завязал по узелку на память. Мальчишка-ученик остался подбирать монеты, торопливо сгребая их в кучу, пока уличные сорванцы не похватали те, что с краев.
- Кто это? - шепотом спросила Рыска у ближайшей женщины.
- Знаменитый странствующий мудрец Невралий, - благоговейно ответила та. - Он знает одиннадцать языков, владеет шестью видами оружия и пешком обошел восемь стран! Книги с его творениями хранятся в доме у каждого богача, и любой менестрель почитает за честь сложить песню на его стихи!
- Ой! - восхитилась девушка, глядя на сказителя совсем иным, почти влюбленным взглядом. Надо же, какой великий человек! Не каждому выпадает честь его хотя бы увидеть, а тут - послушать! - Альк, у тебя веревочки нет?
- Попроси, чтоб на косе завязал, - буркнул саврянин, на которого слова горожанки почему-то произвели обратное впечатление, глаза презрительно сощурились мудрецу в спину. - И год не расчесывайся.
- Злой ты, - обиделась девушка. - Завидуешь, наверное.
- Я? Ему?! - неподдельно возмутился Альк. - Чему тут завидовать-то - бороде козлиной?
- Уму!
- Борода и то завиднее.
Впрочем, сказитель так и так скрылся в толпе, догонять поздно. Сменять его на помосте никто не спешил, хотя веселая компания парней пыталась выпихнуть туда самого говорливого, но для похабных частушек тот выпил слишком мало, а для приличных - слишком много.
А на Рыску внезапно накатила тоска по хутору - особенно по длинным зимним вечерам, когда батраки и служанки собирались на кухне вокруг стоящей на полу плошки с жиром и поочередно рассказывали байки. Отблески пламени превращали лица в загадочные красно-черные маски, а за спинами шевелились тени, подслушивая и так мастерски воплощая сказочных чудищ, что боязно было обернуться. Однажды кот уронил прислоненный к печи ухват, так даже Цыка заорал от страха: Рыска как раз про медведя-оборотня рассказывала.
- На, подержи! - Девушка сунула Альку кулек с недоеденными орехами, ухватилась за край помоста и легко на него вспрыгнула. Чья-то сильная нахальная рука успела пихнуть ее под зад, больше помешав, чем подсадив. Рыска поспешно выпрямилась и развернулась, но кто это был, так и не поняла.
На новую сказительницу тут же уставились сотни глаз - одни с интересом, другие недоверчиво. Некоторые, особенно мужчины, разочарованно разворачивались и отходили, даже не дождавшись начала: ну что эта девчушка-простушка им рассказать может? Бабские истории только бабам и интересны, про любовь там или злую свекруху…
Смотрел и Альк, метко кидая в рот орехи из ее кулька. "Пока я тут стоять буду, все сожрет!" - мелькнуло в голове у Рыски, но тут же напрочь вылетело. Парни, которых она опередила, громко перебрасывались шуточками, от которых начинали хихикать и окружающие. Девушки-ровесницы глядели ободряюще, шикая на дружков. Что же им рассказать-то? Рыска торопливо перебрала в памяти свои лучшие байки. Страшные и печальные, пожалуй, не стоит - не то у людей настроение. Надо что-нибудь веселенькое и всем - а не только хуторянам - понятное…
Тут Рыска заметила девочку лет семи, прижавшуюся к самому помосту и росточком едва ли с него. Бедно, но чистенько одетая, гладко причесанная, а на конопатой, обращенной к сказительнице мордашке такое восхищение, что грех обмануть ожидания.
- В одной… - Рыска сразу поняла, что говорить надо намного громче, почти кричать. - В одной маленькой веске жила-была девочка, круглая сирота…
Толпа притихла, как дикий зверь, завороженный человеческим голосом. Можно было уже не так рвать глотку, изобразить и хрипатое лесное чудище, и визгливую бабу…
Первой шутке сдержанно улыбнулись, вторая заслужила несколько смешков, а потом словно снежный ком с горки сорвался. Чем охотнее отзывались на байку люди, тем искусней становилась рассказчица. Обилие народа уже не смущало - напротив, наполняло вдохновением, как птичьи крылья ветром. Рыска больше не стояла столбом: махала воображаемым мечом, скакала по помосту за корову, "чаровала" скрюченными пальцами за злого колдуна и за него же падала на колени, моля добру девицу не убивать его, почти совсем раскаявшегося…
Тем временем великий мудрец - видать, привлеченный громовым хохотом - вернулся и встал у помоста, внимательно слушая. Вокруг него тут же образовался почтительный кружок.
- …и вернулась она домой с победой. - Девушка закончила и выпрямилась, переводя дыхание и убирая с мокрого лба выбившиеся из косы и налипшие прядки.
Восторженный рев толпы стал Рыске лучшей - но не единственной наградой. Не успели отзвучать хлопки, крики и свисты, как по помосту застучали монетки. Одна подлетела к самым ногам сказительницы, и девушка, нагнувшись, подобрала ее и сжала в кулаке. Вот оно счастье - получать деньги за то, что умеешь и любишь больше всего!
Кто-то швырнул и тухлое яйцо, расквасившееся о доски и запачкавшее несколько монет, но это почти не омрачило Рыскиного торжества. Жар, невесть когда присоединившийся к зрителям, расторопно стянул шапку и начал собирать в нее выручку. Даже из яичной лужи не побрезговал вытащить.
- Еще, еще! - одобрительно орали вокруг. - Что там дальше с девкой было-то? А корова так и ускакала?
Воодушевленная Рыска не прочь была продолжить, но тут на помост степенно, по ступенькам, поднялся мудрец Невралий. Зорко осмотрелся, гася шум, как ворвань волны, и мягко, по-отечески обратился к благоговейно уставившейся на него девушке:
- Очень, очень похвально, милая. Язык у тебя хорошо подвешен, да и история забавная, необычная. У тебя определенно есть дар сказительницы, и немалый…
Рыска зарделась, чувствуя себя так, будто сама Хольга спустилась с небес, дабы похвалить ее за праведную жизнь.
- …поэтому мне больно глядеть, как ты растрачиваешь его впустую, - со вздохом закончил мудрец.
- Где ж впустую? - опешила девушка. - Вон как мне хлопали! Боль… Не меньше, чем вам, - деликатно поправилась она.
- Верно - потому что ты говорила то, что они хотели услышать, - грустно укорил мудрец. - Шуточки, прибауточки, герои даже перед боем друг друга поддразнивают… Пена на волнах истины.
Рыска по-прежнему ничего не понимала.
- А разве это плохо? Мне нравится веселить людей, им нравится смеяться, все довольны…
- Девочка! - в праведном возмущении воздел руки сказитель. - Свинья тоже довольна, когда ей чешут пузо. Людей же надо не развлекать, а увлекать! Пробуждать их разум, заставлять задумываться о вечном, просвещать и прививать мораль!
- Но это же была сказка, - растерянно пробормотала Рыска. - Разве она не может быть просто доброй и веселой, чтоб люди хоть ненадолго забыли о своих бедах?
- Настоящий мастер, - мудрец нравоучительно поднял палец, - не должен растрачивать талант на такую ерунду. Если ты не будешь работать над собой, он уйдет, как вода сквозь пальцы, оставив в горсти только избитые шуточки, над которыми не станут смеяться даже самые преданные в прошлом слушатели… И тогда ты наконец захочешь сотворить истинный шедевр красноречия, но уже не сумеешь и с горя повесишься на вожжах в коровнике.
Рыске показалось, что ее щеки превратились в два угля, пышущие жаром на три шага вперед. Как это - ерунда?! Да она в детстве только такими сказками от "вожжей" и спасалась! Девушка хотела возразить, даже слова половчее друг к другу в уме пригнала, но тут мудрец все с той же благожелательной улыбочкой ткнул пальцем в монетку, которую Рыска безостановочно крутила в пальцах, и заметил:
- А ты нервничаешь, девочка! Значит, сама чувствуешь, что неправа.
Это было так подло и обидно, что ответная речь застряла у Рыски в горле, а взамен из глаз брызнули слезы. Ну конечно, она нервничает: незнакомый город, первое в жизни выступление, беседа с таким великим и уважаемым человеком… Но какое отношение это имеет к предмету спора?! А вокруг ехидно захихикала толпа - та самая, что минуту назад так горячо ей рукоплескала. И начала поддакивать: верно-верно, куда тебе, весковой синичке, до благородного журавля. Самодовольное лицо мудреца поплыло у Рыски перед глазами, в ушах зазвенело.
Доски под ногами дрогнули: на помост вскочил еще один человек. Подошел к Рыске со спины, вежливо оттеснил ее в сторону и, широкой улыбкой призвав собеседника к вниманию, выдал длинную витиеватую фразу на саврянском языке.
Похоже, оный входил в число известных мудрецу одиннадцати, ибо сказитель потрясенно разинул рот, но им не воспользовался.
Альк улыбнулся ему еще раз, отвесил ироничный поклон и, ухватив девушку под локоть, свел с помоста и потащил сквозь толпу. Вслед им понесся многоголосый гогот, но над кем - непонятно.
- Что ты ему сказал? - Рыска неуверенно упиралась и оглядывалась, но саврянин неумолимо тянул ее прочь с площади.
- Да так, всего понемножку. О прелестях юной самки коровы, резвящейся на весеннем лугу после сытного обеда. О долгом и извилистом пути, который, несомненно, приведет уважаемого собеседника к исполнению его тайной мечты. О совершенстве ствола тополя, чья форма идеально подходит для…
- Альк!!! - наконец осенило Рыску. - Ты что, обложил мудреца матом?!
- Вообще-то я собирался оттягать его за бороду, - с сожалением признался саврянин, - но ради праздника решил проявить вежливость и тактичность.
- Ты с ума сошел! - Рыска остановилась. Альк - нет, и теперь девушка ехала башмаками по гладкой брусчатке, как волокуша за волом. - Это же великий мыслитель, он старше и мудрее нас, вместе взятых!
Саврянин жалостливо покосился на спутницу:
- Рыска! Этот тип мудрее тебя лишь потому, что лучше треплет языком! А нес он полную чушь, облекая ее в красивые выспренние слова.
- Мы должны вернуться и извиниться! - настаивала девушка. Она даже попыталась сесть на землю, но оказалось, что ткань штанов скользит еще лучше, а протирается в разы быстрее. К тому же саврянину одобрительно засвистели и заорали из окон какие-то пьянчуги: "Так ее, потаскушку! Ишь строптивая какая попалась!"
- Мы? - Альк, мерзавец, показал им победно согнутую руку.
- Хотя бы я!
- Чтобы он снова начал над тобой издеваться?
- Слово нужно побеждать словом, а не кулаком!
- А я что сделал?
- Я имею в виду - мудрым словом!
Переулки надежно погребли вид на площадь, и Альк наконец остановился, выпустил Рыскино запястье.
- Мудрость рождается в споре равных, а это было избиение младенца, да еще на потеху публике. Такие велеречивые узлы безнадежно распутывать, их можно только хорошенько рубануть.
- Но толпа…
- Что - толпа? Она как ребенок: тянется за цветастым фантиком, даже если внутри полное дерьмо. Ручаюсь - девять из десяти слушателей вообще не поняли, о чем вещал этот "мудрец", но им очень хотелось показаться умными.
Рыска понурилась, чувствуя себя выжатой, как виноградный жмых - одни царапучие семечки да горькие шкурки. Сок же остался там, на площади, жадно выпитый толпой.
- Зря я вообще туда полезла… - пробормотала она.
- Да ладно, - отмахнулся Альк, - я тоже постоял, послушал. Здорово треплешься, тебе бы в балагане выступать. Надеюсь, твой дружок успел прихватить шапку? Там вроде даже серебро блестело.
- Тебе правда понравилось? - недоверчиво встрепенулась Рыска. - А мудрец сказал…
Саврянин фыркнул:
- Еще бы, он ведь тоже в шапку заглянул. Которая могла бы быть его. Выбрось из головы, у тебя там и так мало места для умных мыслей.
Тут Рыску с Альком наконец догнал Жар - он действительно задержался, собирая монеты, а потом еще прохожих пришлось расспрашивать, куда саврянин с девицей пошли.
- Там до сих пор потеха, - с гнусным хихиканьем сообщил вор. - Мудрец принялся какой-то стих читать, прочувственный - аж зубы сводит. А в толпе нет-нет да как захохочут! Сказитель-то улыбается, едко отшучивается, а глаза злые-презлые.
Рыска до конца так и не успокоилась, но повеселела. Особенно когда Жар торжественно вручил ей шапку с деньгами.
- Может, вправду сказительницей заделаться, а? Мне понравилось! И доходно так, оказывается…