- Пожалуйста, мисс Хендерсон… я понимаю, что по-настоящему обидел вас. За это я прошу прощения.
Я лихорадочно соображал, что бы сказать еще.
- Но уже поздно, и мне может быть трудно найти другое такси. Если вы не позволите мне довести вас до дому, разрешите, по крайней мере, поехать с вами, чтобы я мог добраться до своей квартиры.
Водитель прореагировал раздраженно, что было весьма странно. Хотя я считал, это в его интересах - получить дополнительную плату.
- Хорошо, - ответила Беверли, - садитесь.
Я влез в машину. Водитель, как мне показалось, свирепо захлопнул дверь. Мисс Хендерсон и я молча сидели рядом. Таксист обошел вокруг машины и устроился за рулем.
Мисс Хендерсон жила ближе от ресторана, чем я. Таксист разозлился еще сильнее, когда я назвал ему свой адрес. Его раздражение удивило меня. Какая разница, чью плату он возьмет первой? Тем не менее водитель сердился и выглядел свирепо.
- Извините, мисс Хендерсон, - снова сказал я.
- Все в порядке, - ответила Беверли, не глядя на меня.
Над водительским сиденьем имелась длинная боковая прорезь неясного предназначения. И что интересно, наверху, в потолке, была такая же, около дюйма в ширину.
Машина отъехала от тротуара и влилась в поток автомобилей на 128-й улице.
- Я женщина, - очень четко и спокойно проговорила мисс Хендерсон. - Я свободна. Я независима.
- Да, конечно, - поспешно согласился я.
- В ресторане вы обняли меня на секунду, когда помогали одеться. Мне это не понравилось.
- Простите.
- Вы пытались подчинить меня своей силе, - утвердительно произнесла она. - Я никогда не буду во власти мужчины!
Я молчал, чувствуя себя несчастным.
- Вы также оскорбили меня, когда хотели заплатить за ужин и оставить чаевые.
- Извините, мисс Хендерсон!
- Я никогда не буду зависеть от мужчины ни в чем, - продолжала она.
- Конечно нет! - подтвердил я.
- Я свободна и независима! Я - личность и настоящая женщина!
- Да, мисс Хендерсон, - подал я свою реплику.
Беверли взглянула на меня.
- Вы действительно думаете, что я - рабыня?
- Конечно нет, - поспешно ответил я. - Конечно нет!
- Не забывайте об этом.
- Да, мисс Хендерсон.
Она была строга, а я - краток.
Долго мы ехали молча, затем я спросил:
- Как вы думаете, могу я еще когда-нибудь встретиться с вами?
- Нет, - ответила Беверли, затем посмотрела на меня гневно. - Я нахожу это совершенно неприемлемым.
Я опустил голову. Мое поведение, грубое и неприличное, мои мнения, высказанные так непродуманно, разрушили все возможности наших дальнейших отношений. Я был несчастен. Я не угодил ей.
- Я свободна и независима. Я настоящая личность и настоящая женщина, - еще раз повторила она.
- Да, мисс Хендерсон, - ответил я.
- Я никогда не буду ни в чем зависеть от мужчины, и никогда я не буду во власти мужчины.
- Да, мисс Хендерсон.
- Водитель, - внезапно произнесла Беверли. - Вы не туда повернули!
- Извините, - отозвался таксист. Потянувшись к приборной доске, он выдвинул два каких-то рычага. Я услышал железный скрежет в двери рядом со мной. Секундой позже, когда он повернул второй рычаг, тот же звук послышался в двери со стороны мисс Хендерсон.
Таксист продолжал вести машину в том же направлении, не оборачиваясь.
- Водитель, - повторила мисс Хендерсон. - Вы не туда едете!
Автомобиль продолжал свой путь.
- Водитель, - раздраженно произнесла Беверли, и ее тонкий голосок звучал властно и холодно. - Вы не туда едете!
Шофер не ответил ей.
- Поверните назад здесь, - приказала Беверли, когда мы доехали до угла. Но таксист продолжал ехать вперед.
- Вы меня слышите? - спросила мисс Хендерсон, наклоняясь к нему.
- Замолчи, рабыня! - ответил он.
- Рабыня?! - закричала Беверли в изумлении.
Я был потрясен. Почти в то же мгновение шофер нажал на рычаг, который, должно быть, находился позади него. Из верхней части водительского сиденья выскочил тяжелый стеклянный экран. Он замкнулся в боковом отверстии на потолке салона. И в это же время я услышал свистящий звук, исходящий из двух отверстий в спинке сиденья, прямо перед нами. Я начал кашлять. Бесцветный газ под большим давлением начал заполнять пространство салона.
- Остановите машину, - потребовал я, кашляя и колотя ладонью по стеклянному щиту. Щит мягко звенел. Он был толстым. Я не думаю, что водитель вообще слышал меня сквозь него.
- Что происходит? - кричала девушка.
Теперь автомобиль набирал скорость. Я обнаружил, что ручек, с помощью которых можно было открыть окна, в машине не имеется.
- Остановите такси! - Я начинал задыхаться.
- Я не могу дышать, - повторяла Беверли. - Я не могу дышать!
Я нажал на ручку двери с моей стороны. Она не двигалась.
Глаза жгло нестерпимо. Я рванулся на другую сторону сиденья, перегнувшись через девушку, и попытался дернуть дверную ручку с ее стороны. Но она также не поддавалась. Тогда я понял, что значили металлические звуки, которые я слышал раньше. Два штыря, выскочив с обеих сторон, заблокировали двери.
Откинувшись назад, на свою сторону - там я мог приложить большее усилие, - я пытался открыть дверь. Девушка плакала и кашляла. Я не слаб физически, но справиться со стальной блокировкой мне не удалось. Тогда я снова, теперь уже кулаком, принялся стучать по тяжелому стеклу. Без результата.
- Пожалуйста, водитель, остановитесь, - кричала мисс Хендерсон.
Почувствовав, что мои легкие сейчас разорвутся, я сорвал с себя пальто и пиджак, чтобы прижать их к круглым отверстиям в спинке сиденья. Именно через них газ проникал в салон. Каждое отверстие прикрывалось точно пригнанной стальной планкой. Из-за этих планок я не мог прижать пиджак к отверстиям достаточно плотно. Газ продолжал поступать, просачиваясь через ткань.
- Пожалуйста, остановитесь, водитель, - задыхаясь, умоляла Беверли. - Я заплачу вам!
Я пытался оторвать стальную планку от отверстия, чтобы засунуть в него пиджак, но не смог поддеть ее пальцами. Девушка подалась вперед, прижав руки и лицо к тяжелому стеклу, отделявшему нас от шофера.
- Пожалуйста, пожалуйста, - рыдала Беверли, - пожалуйста, остановитесь, водитель! Я заплачу вам!
Она царапала стекло.
- Выпустите меня! Выпустите меня!
Я начал колотить по оконному стеклу со своей стороны. Как я понял, оно тоже оказалось необыкновенно толстым. Гораздо толще стандартного автомобильного стекла. Дверь была специально сконструирована так, чтобы выдерживать его тяжесть, хотя и казалась обычной.
Мои разрывающиеся легкие судорожно вытолкнули воздух. Когда новый воздух ворвался в них, я ощутил тошноту и почти задохнулся. Каковы бы ни были молекулы этого газа, я знал, что скоро они в избытке попадут в мою кровь.
Я тряс головой. Глаза слезились. Беверли, кашляя, отпрянула назад. Она подтянула ноги на сиденье и смотрела на меня жалобно.
- Что они хотят от меня, Джейсон? Что они собираются сделать со мной?
- Не знаю, - ответил я. - Даже не представляю.
То единственное, что пришло мне в голову, было настолько ужасным и невероятным, что я не мог заставить себя думать об этом всерьез. Даже представить себе такое было бы ужасно. Я взглянул на Беверли. Испуганная, она сидела в пелерине и атласном платье, с поджатыми ногами, на кожаном сиденье такси. Все-таки мисс Хендерсон была слишком красивой молодой женщиной, из тех, что сводят мужчин с ума…
Нет, этого не может быть! Неужели они хотят заполучить ее? Но какой мужчина не хотел бы этого? Нет, сказал я себе, нет! Этого не может быть. Предположение выглядело настолько ужасающим, что не могло оказаться реальностью!
- Джейсон, - позвала Беверли. - Помогите мне!
Я отвернулся от нее и пальцами попытался найти какую-нибудь щель или трещину между стеклом и металлом, но не смог. Тогда я повернулся назад и посмотрел на нее.
- Джейсон, - повторила она, - помогите мне!
- Ничего не могу сделать, - ответил я.
Тогда мисс Хендерсон встала коленями на сиденье и приподнялась, чтобы видеть спину водителя.
- Пожалуйста, отпустите меня, - жалобно закричала она. - Я позволю вам заняться со мной любовью, если вы отпустите меня.
Я не знаю, почему я сказал ей то, что сказал. Отчего-то я почувствовал ярость.
- Заткнись, ты, тупая маленькая рабыня!
Беверли посмотрела на меня с ужасом.
- Неужели ты, женщина-пленница, смеешь торговаться с хозяевами? - спросил я.
Разве мисс Хендерсон не догадывалась, что будет полностью принадлежать своим похитителям, если они этого захотят?
Почему я так разозлился на нее? Почему эти ужасные слова вылетели так дико и неожиданно из неизведанных глубин моего существа? Потому что я посмотрел на нее и внезапно увидел восхитительное очарование рабыни. В каждой женщине есть рабыня, и в каждом мужчине - работорговец.
Беверли опустила голову, не смея взглянуть мне в лицо в этот момент.
Почему я так сердился на нее? Потому что не я, а другие владели ею?
Мисс Хендерсон стояла на коленях с опущенной головой. Все ее жизненные убеждения куда-то исчезли. А вместе с ними исчезли иллюзия ее свободы и независимости, ее высокомерие и гордость. Теперь была только испуганная девушка и, может быть, со страхом подумал я, пойманная рабыня.
И вдруг внезапно я вновь ощутил себя мужчиной Земли, извиняющимся, несчастным, наказывающим самого себя, переполненным страданиями.
Как я был жесток с Беверли! Как ужасно я унизил ее! Разве я не знал, что она - личность?
- Простите меня, мисс Хендерсон, - всхлипнул я. - Я не понимал, что говорю.
Она сжалась на сиденье. Я опустился на колени на пол такси.
- Извините, - просил я, - извините…
Я на самом деле раскаивался. Под давлением тяжелых обстоятельств, в которых мы оказались, жестокие слова вырвались из меня против моей воли…
Конечно, она не рабыня! И все-таки когда я смотрел на Беверли Хендерсон, потерявшую сознание, беспомощную и трогательную пленницу, то не мог не заметить, как безумно прекрасны изгибы ее тела. Я не мог не думать, как бы выглядела она в шелках и оковах. Я не мог не удивляться, как девушки, подобные мисс Хендерсон, фантастически красивые и женственные, могут быть кем-то кроме рабынь. А если так, то почему бы их не поработить?
Но я заставил себя не думать об этом. Автомобиль, плавно двигаясь, продолжал свой путь.
Я понимал, почему мужчины хотят заполучить мисс Хендерсон. Она - настоящий приз в ошейнике. По-видимому, я им не нужен. Вспомнив поведение водителя, теперь я догадался, что он не рассчитывал на мое присутствие в такси. Жертвой был не я, а прекрасная мисс Хендерсон. Я попал в плен случайно.
В глазах у меня потемнело. Помню, что смотрел на Беверли. Помню, как все вокруг стало туманным, и последнее, что осталось в поле зрения, - это ее лодыжки. "Хорошо бы они смотрелись, - подумал я, - в цепях и оковах. А что они собираются сделать со мной?"
Потом я потерял сознание.
2. ШПРИЦЫ
Дверь машины открылась, я почувствовал приток холодного воздуха и, ощущая боль, начал медленно приходить в себя. Потом осознал, что мисс Хендерсон извлекают из такси. Затем двое мужчин вытащили за руки и меня.
Мы находились внутри помещения, похожего на гараж. Беверли положили лицом на цементный пол. Помещение освещалось четырьмя лампами. Закрытые металлическими абажурами с белой эмалью изнутри и железными решетками снаружи, они свешивались с потолка на цепочках.
Меня тоже положили животом на цемент. Я почувствовал, как мои руки завели за спину и затем, к моему ужасу, надели на них наручники. Лежа на полу, я видел пятерых мужчин. Это были водитель такси, трое здоровых парней (двое в пиджаках и один в свитере) и еще один, в мятом костюме, с болтающимся на шее галстуком, крупный и толстый. И руки у него были большие и толстые. Он выглядел очень сильным, этот лысеющий пожилой мужчина.
- Разбудите рабыню, - велел он. Тогда один из стоящих сзади мужчин запустил руки в волосы мисс Хендерсон и грубо, двумя руками, потянул ее вверх. Беверли, закричав от внезапной боли, пришла в себя и поняла, что стоит на коленях перед толстяком и кто-то держит ее за волосы.
- Это вы! - воскликнула мисс Хендерсон. - Незнакомец из той квартиры!
- Тебе никто не разрешал говорить, - ответил ей толстяк.
- Мне не нужно разрешения, чтобы говорить, - заявила Беверли. - Я свободная женщина! Я не рабыня!
- Ой! - Теперь она опять кричала от боли, так как мужчина, стоявший сзади, сильно потянул ее за волосы. Маленькие ручки мисс Хендерсон оказались бессильны против его мощных рук.
- Тебе надо будет усвоить привычку обращаться к свободным людям со словом "господин", рабыня, - сказал толстяк.
- Я не рабыня, - повторила Беверли и опять закричала, потому что ее снова потянули за волосы. Тогда она добавила: - Господин…
Толстяк сделал знак человеку, держащему девушку. Тот ослабил хватку, но не убрал рук. Мисс Хендерсон с трудом дышала, глядя на толстяка.
- Вот так гораздо лучше, - проговорил он.
- Да, господин, - ответила Беверли.
- Вообще это спорный и интересный вопрос, - произнес толстяк. - В каком-то смысле ты рабыня, а в каком-то - еще нет. То, что ты рабыня, дает мне право называть тебя рабыней и относиться к тебе как к рабыне. Не реагируй так бурно. Это правда. Это ясно любому, кто знаком с такими вещами. Любой работорговец, любой хозяин, любой мужчина, знающий женщин вообще, заметит это с первого взгляда. Не злись. Это чистая правда. И конечно, если тебя это утешит, ты - одна из наиболее очевидных прирожденных рабынь, каких я когда-либо видел. Твоя рабская сущность лежит на поверхности.
- Нет, - воскликнула Беверли. - Нет!
- Твоя культура дает тебе мало простора для удовлетворения и выполнения рабских нужд, - продолжал незнакомец. - Другие культуры, как ты убедишься сама, являются более терпимыми и щедрыми в этом отношении.
- Нет!
- А смысл, в котором ты не являешься рабыней, конечно, тривиален, - не слушая ее, разглагольствовал толстяк. - Ты еще не была там, где существует институт рабства. Ты еще не узаконенная рабыня. Например, у тебя еще нет клейма, на тебя еще не надет ошейник, и ты еще не исполнила обряд подчинения.
Беверли посмотрела на него с ужасом.
- Но не бойся, - проговорил незнакомец. - Скоро ты обретешь себя, причем в полном соответствии со всеми законными и необходимыми процедурами. Тебе предстоит узнать, что ты - рабыня полностью и по закону. Абсолютная рабыня, и только рабыня.
Толстяк улыбнулся ей.
- Теперь ты можешь сказать "да, господин".
- Да, господин, - прошептала Беверли.
- Положите эту рабыню на живот, - приказал он. Человек, который держал мисс Хендерсон за волосы, швырнул ее вперед. Девушка попыталась ослабить силу падения руками. Тогда подручный толстяка прижал ее к полу ногой. Я мог видеть след от его ботинка на белом платье.
- Положи руки вдоль головы ладонями вниз, - приказал толстяк.
- Да, - ответила Беверли.
- Да - что?
- Да, господин, - проговорила она и внезапно закричала: - Вы не можете поработить меня!
- Рабство не является ни чем-то новым, ни чем-то необычным для женщин, - ответил незнакомец. - За все время человеческой истории многие миллионы очаровательных женщин оказались порабощены и обнаружили себя у ног своих хозяев. Ты - не особенная. Твоя судьба не является исторически уникальной.
С этими словами толстяк достал из белого эмалированного шкафа кожаную коробку. Он выложил ее содержимое на стальной стол, стоявший у стены. Это были два пузырька, вата и набор чистых шприцев.
- Я не могу быть рабыней, - простонала девушка. - Я - Беверли Хендерсон.
- Наслаждайся своим именем, пока ты еще имеешь его, - ответил толстяк. - Позже тебя будут называть так, как пожелает твой хозяин.
Тогда я понял то, что не понимал раньше, а именно - его слова, произнесенные в таинственной квартире, о которых рассказывала Беверли. Слова о том, что скоро мисс Хендерсон не будет иметь имени. У рабынь не бывает настоящих имен. Они должны послушно носить любое прозвище, которое хозяин сочтет подходящим.
Девушка вновь застонала.
Толстяк налил немного жидкости из пузырька на кусок ваты.
- Но, может быть, - предположил он, - твой хозяин захочет называть тебя Беверли. На мой взгляд, это милое имя для рабыни.
Незнакомец кивнул мужчине, который держал Беверли за волосы. Тот разорвал платье плачущей девушки на талии с левой стороны. Затем отвел края его, так что обнажилось тело.
- Конечно, тогда это будет просто имя рабыни, - продолжал толстяк. - Кличка, прикрепленная к тебе по воле хозяина. - Он улыбнулся ей сверху вниз. - Скажи: "Да, господин".
- Да, господин, - повторила мисс Хендерсон.
Толстяк присел рядом с ней и протер ее тело ватой.
Беверли вздрогнула.
- Холодно, да? - спросил он. - Это спирт.
- Да, господин, - прошептала она.
Незнакомец оставил вату прижатой к ее телу и вернулся к столу, на котором находилась кожаная коробка. Небольшим количеством спирта протер резиновую крышку, закрывающую второй пузырек. Затем сломал стерильную пломбу на пустом шприце и, держа вверх дном пузырек, теперь тоже стерильный, воткнул длинную иглу в его резиновую крышку и набрал в шприц зеленоватый раствор.
- Что вы делаете? - умоляюще спросила Беверли.
Толстяк положил пузырек на стол, затем снова присел рядом с ней.
- Я готовлю тебя к отправке, - ответил он.
- К отправке?
- Конечно. - Толстяк убрал вату, которую оставил на теле мисс Хендерсон.
- Куда?
- А ты не догадываешься, маленькая дурочка?
- Нет, - прошептала она.
- Какая ты прелестная, но глупенькая маленькая рабыня!
- Куда, господин? - с мольбой в голосе спросила Беверли. - Ой!
Она закричала, когда иголка вошла в ее тело над левым бедром.
Я попытался подняться. Но нога в ботинке прижала меня к полу.
Девушка заплакала. Несколько мгновений спустя толстяк выдернул иголку из ее тела. Шприц был пуст. Незнакомец потер место укола.
- Куда, господин? - снова спросила Беверли, дрожа от прикосновения ваты, пропитанной холодным спиртом. - Куда?
- На планету Гор, конечно, - ответил толстяк.
- Гора не существует!
- Давай не будем вступать в бесполезную дискуссию.
- Его не существует! - снова закричала она.
- Ты сможешь лучше воспринять правду об этом позже, - заявил толстяк, - когда проснешься в цепях, в горианской темнице.
Незнакомец поднялся на ноги и протянул использованный шприц и вату своему помощнику, который выбросил то и другое.
- Я не могу быть рабыней. Я не могу быть рабыней! - всхлипывала мисс Хендерсон.
- Ты - рабыня, - произнес толстяк, глядя на нее сверху вниз.
- Нет!
- Скажу даже, что ты одна из самых роскошных и прелестных прирожденных рабынь, которую я когда-либо встречал.
- Нет, - продолжала отрицать Беверли. - Нет!
- Не поднимайся! - предупредил ее работорговец.
- Да, господин, - всхлипнула девушка, дрожа и постанывая. - Вы дали мне наркотик?