Орочья чета вполголоса посовещалась и решила попросить эртэ Тавиэля взять новоиспечённую дочь в свой дом. Девка получилась очень красивая и сильная, но вот в их доме Варфу больше места не было. Что-то им подсказывало, что обратной метаморфозы ждать не стоит, ведь она произошла без сознательного участия самой Милисандры.
Эртэ Тавиэль принял отфеяченного бывшего друга своего сына, в сердцах сказав:
– Вот что бывает с теми, кто самонадеянно дерёт нос и обижает тех, кто лишь кажется слабее. Это вам обоим наказание за то, что прогуливали уроки по другим расам Королевства Фей. Надеюсь, Вахур избежал подобной участи. Надо бы тебе имя другое дать, милочка.
Варф поморщился, но против правды не попрёшь. Из зеркала на него смотрела угрюмая эльфийская девица. Прекрасное лицо щеголяло тонкими почти чеканными чертами, внушительными острыми ушками и копной волнистых тёмно-каштановых волос почти в пол.
– Каэсс Оуссиал теперь будут тебя звать, – Старший Лекарь Соснового Бора отвёл новую ученицу в отведённую ей комнату, где уже лежало всё необходимое, включая платье из эльфийского шёлка, – Завтра на рассвете я отправлю тебя в Школу Травниц при Академии, от греха подальше. Новый удар взбесившегося Дара больной Феи может тебе сильно не понравится. Помощница мне не помешает, а ты всегда отличался редкой для орка сообразительностью.
Вахур проснулся от бесцеремонного тычка в бок и недовольного ворчания собственного отца:
– Эй, ты, проваливай! Мой сарай – не ночлежка для побродяжек.
– Отец, только-только рассвело, ещё пару часов и я сделаю любую работу, какую ты мне решишь поручить.
– Какая портовая шлюха тебя родила, мальчишка? Я никогда даже по молодости не питал слабости к тощим человеческим девкам! Убирайся, иначе сам вышвырну тебя вон из моего сарая, гнилокровый. Как я могу быть отцом чистокровному человеческому щенку?
Бывший орк рассерженно засопел и закатал рукава полотняной рубахи, показав родовые татуировки на смуглой коже, и, сжав кулаки с угрозой прорычал:
– Ещё раз назовёшь свою жену Дашнак портовой шлюхой, и я не посмотрю, что ты мой отец, взгрею, как любого, кто смеет поносить мою мать!!!
– Пошли скорее к Тавиэлю, пусть отправит тебя подальше отсюда. Ты сам виноват в произошедшем…
Выслушав очередную историю, связанную с обидчиком Милисандры, эльф махнул рукой и сказал, что отправит Вахура получать профессию управляющего и даст ему рекомендации, чтобы он потом смог пристроиться в столице. Взамен ему вменялось на время обучения стать личным телохранителям эльфийки Каэсс. На том и порешили. Едва рассвет окрасил небосвод, эльф активировал портал в столицу и услал отфеяченных бедолаг от греха подальше.
Нимирэлю очень не понравился сухой старикан, которого отец расположил в отдельной комнате. Седые волосы были грязны и неопрятны, как и одежда. Мыться хмурый пришелец отказался напрочь, впрочем, обработать Тавиэлю рваную рану от волчьих зубов всё же позволил. В серых глазах проскальзывало нечто такое, что молодой эльф не стал задерживаться в кабинете отца, удрав с зажатой под мышкой книгой о Феях к своей подопечной.
Милисандра ворочалась с боку на бок и что-то шептала. К сожалению, что она говорила, разобрать не позволили даже хвалёные уши-локаторы. Положил девчонку поудобнее, Нимирэль поправил одеяло, плюхнулся в удобное кресло и снова углубился в увлекательное чтение.
Шёл уже третий день болезни Мили, а она так ни разу глаза и не открыла. Тавиэль послушал очень нехорошие хрипы у неё в лёгких и был вынужден констатировать факт, от которого у любого мало-мальски трезво мыслящего разумного существа волосы дыбом станут не только на затылке:
– Двухстороннее воспаление лёгких, увы. Первые улучшения наступят не раньше, чем дня через четыре, а поправится она дней ещё через семь. Нимирэль, сбивай температуру, если сильно зашкалит и следи, чтобы не раскрывалась.
Младший сын Старшего Лекаря Соснового Бора понятливо кивнул и снова принялся за чтение, периодически отвлекаясь на пациентку. Температура у неё скакала как перепуганный до полусмерти заяц, заслышавший голодный вой волчьей стаи.
Тут девчонка испуганно вскрикнула, разбудив задремавшего над книгой эльфа. Убедившись, что она не в жару, Тавиэль прислушался. Кто-то, стараясь не шуметь, осторожно крался по коридору. "Что за дела, – подумал парень и, подождав пока незнакомец уйдёт достаточно далёко, сотворил Плащ Невидимости и выскользнул за дверь.
Тихонько хлопнула закрываемая входная дверь. Тавиэль шмыгнул в свою комнату, оделся потеплее и бросился догонять странного пациента. "За каким-то демоном ему приспичило вставать с удобной постели и мчаться в зимнюю ночь? – Сердце у молодого человека пропустила один удар, когда он с ужасом понял, что за тьма промелькнула в глазах сероглазого оборванца. – Некромант, ей-ей некромант. Не тот ли самый, по вине которого мы влипли в такую неприятную историю? Если я прав, не завидую этому идиоту. Фейский Дар быстро его обнаружит и вынесет суровый приговор".
Неряшливый старик, не прикасаясь к створкам ворот, исписанных эльфийскими рунами, что-то напевал себе под нос. По ту сторону ограды бесновалась не только волчья стая. Нимирэлю стало жутко: "Если он отопрёт ворота, к утру тут останутся одни развалины, а он пополнит свою армию новой нежитью из бывших жителей Соснового Бора. Отряды Охотников в лесу на очередном рейде. Надо разбудить отца и старост общин, главное, чтобы нас не застали врасплох. До рассвета часа три осталось, может, продержимся до возвращения боевых магов и воинов", – Нимирэль припустил обратно, наступая след в след, чтобы ничем не выдать своё присутствие.
Впрочем, далёко уйти он не успел, поэтому стал невольным свидетелем того, как сурово карает Фейский Дар за малейший вред, который может быть нанесён его носителям. Мысленно он дал себе зарок, что никогда не будет вздорить с Феями.
Раздался тонкий хрустальный звон и из-за ворот донеслись жуткие вопли и визг, полные такой муки, что у сына лекаря кровь от ужаса отхлынула от лица. Он прикрыл глаза и привалился к стене ближайшего сруба, пытаясь успокоиться. За оградой ярилось странное зеленоватое пламя, но при этом сами постройки Соснового Бора не занялись. Это было очень странно: смолистое сухое дерево всегда занималось достаточно быстро от малейшей искры. Хлопья пепла покрыли всё вокруг, кроме защищённого сложным заклинанием парня.
Любопытство оказалось сильнее: вскарабкавшись на ограду, Нимирэль осторожно выглянул снаружи и обомлел. Внутри пространства, по контуру напоминающего лист клёна, бесновались дикие звери, какие-то непонятные твари и поднятые мертвецы. Зеленоватое пламя не слепило, и не было горячим, но пленники гибли в жестоких муках, пытаясь вырваться из колдовской западни. Многие как молитву выкрикивали лишь одно слово: "Витар!!!". Как понял эльф, так звали их липового больного с исполосованной волком левой рукой.
Сам некромант, поняв, что всё пошло совсем не так, как предполагалось, развернулся и бросился в сторону лекарского дома. Он не учёл, что именно сейчас, обнаружив главного виновника здешних бед и горестей, Дар Милисандры разыграется уже на всю катушку, погрузив девчонку в глубокий обморок, чтобы ненароком не повредить хрупкую психику юной Феи.
Далёко уйти Витару не удалось: из его ступнёй выросли корни, которые как-то совсем уж неожиданно зарылись в скованную холодом землю, точно в согретую солнцем почву в конце мая. Из глотки некроманта вырвался звериный вопль, полный ненависти и боли. Дар же церемониться не собирался, решив на свой манер наказать отступника. При этом Нимирэль точно знал, что ему ничего не грозит, а мерзкий старикан доживёт до суда в Королёвском Дворце. Просто так милосердно сдохнуть ему не суждено. Слишком уж много исковерканных жизней оставил он на своём жизненном пути.
Кавардак у главных ворот Соснового Бора выгнал из постелей всех. Увидев, что основные силы некроманта полностью уничтожены, все стали с любопытством наблюдать, на что способен сорвавшийся с цепи Дар хворой Феи.
– Мерзкая девчонка, – взвыл старик, – нежели ты думаешь, что в состоянии сладить с такой мощью, как моя тёмная сила, замешанная на страданиях и смерти? – Он достал нож и сделал небольшой надрез на вене.
Такого чуда не припомнила даже тётушка Фермопена: вместо крови из раны фонтаном хлынул древесный сок. Через минуту появилась смола, которая аккуратно остановила незапланированное безобразие. Глаза у некроманта почти вылезли из орбит, он открыл рот, чтобы сделать ещё какую-нибудь гадость, но из его глотки не донеслось ни одного слова, только шелест листвы, когда с ней забавляется довольно сильный ветер.
– Да, – озадаченно проронил юный Нимирэль, – это как вовремя я загладил свою вину перёд Милисандрой. А то превратили бы меня в зеленокожую орчанку или ещё что похуже сотворили. Эйна Фермопена, смолистый некромант меня впечатлил на всю оставшуюся жизнь.
К слову сказать, Милька выздоровела ровно через две седьмицы, как и предсказывал эртэ Тавиэль. Времени на написание курсовой почти не оставалось, поэтому девчонка засучила рукава и спешно принялась навёрстывать упущенное время практики.
Глава 10. Гранит науки чересчур твёрд, если ты Фея с большим потенциалом…
Мили была в ужасе: половину практики проболела из-за одного тупого орка. Эртэ Тавиэль ещё раз послушал её и проверил при помощи сложных магических плетений, прежде чём, наконец, сказать, что она совершенно здорова.
– Наконец-то, – проворчала она, – я себя прекрасно чувствовала ещё три дня назад. Вот как теперь мне успеть сделать курсовую за полторы недели, а?
– Ты же Фея Грёз, наколдуй себе готовую работу, правда разбираться, учить и варить зелья всё равно придётся, иначе зачёт не поставят, – беззлобно подколола тётка Фермопена надувшуюся как мышь на крупу в железной банке Мили.
– Агась, только вот мой Дар Метаморфоз ещё не освоен. Вы готовы ощутить себя в шкурке "Укоренившегося некроманта"? Что-то меня терзают страшные сомнения… – приятным голосом пропела девчонка и отправилась в свою комнату в доме Главного Лесничего Королевства Фей.
– Да уж, – рассмеялся Нимирэль, – попал дедок в неприятную историю. Несколько лет силы копил, нежить создавал, договаривался с нечистью и дикими зверями, а в результате стоит у нас на дворе. Мало того, что корни пустил, так ещё и вместо крови сок по жилам бежит. Мили, ты ещё его в кору оберни и пусть на руках веточки появятся. По весне сначала зацветёт, а потом ещё и листвою оденется, птички начнут гнёзда вить. Глядишь, пакость какая во рту вместо дупла поселится. С северного бочка мхом и лишайником зарастёт, – одного взгляда на бывшего врага феечке хватило, чтобы они с истерическим хохотом в унисон хлопнулись на чисто выскобленный пол в горнице.
– Нимирэль, хорош зубоскалить, – осадила длинноухого татя Старая Фея, – если бы ты вовремя не рассказал всё отцу и не искупил собственную вину, ещё не ясно, в каком виде твоя тушка пребывала бы в настоящее время.
Представив себя на месте пленённого некроманта, стоящего посреди Соснового бора, а в ушах воробьи гнёзда свили, а из рук проросли веточки с дубовыми листочками, а по осени и с желудями, молодой эльф позеленел и опрометью помчался в сторону входной двери. Недавно съеденный завтрак неожиданно запросился погулять.
– Эйна Фермопена, не позволяйте племяннице переутомляться, иначе болезнь может вернуться. Не думаю, что всё мы готовы ещё раз пережить подобное пикантное приключение. С уже сложившимися проблемами бы по-тихому разобраться.
– Эртэ Тавиэль, главное, лес больше не опасен, главный корень всех бед отфеячен, как положено. По весне выкопаете его и отправите в столицу на Королёвский Суд. Меня только беспокоит, как Милька успеет курсовую свою нормально сделать. Ингредиенты-то есть, какие душа захочет, но варить она сама должна, как и писать. Допустим, книги ей я уже купила, да вы ещё дали интересный талмуд. Только вот придётся племяннице основательно потрудиться, чтобы наверстать упущенное из-за болезни время. Не думаю, что ваши озорники не попытаются напакостить. Она поправилась, потому менее опасна, чем тогда, когда была хворая.
Милисандра с завистью посмотрела на впавшую в зимнюю спячку ящерку: "Эх, Талли, хорошо тебе, спи себе, смотри цветные сны! А мне ещё эту мерзкую курсовую надо успеть сделать и все прилагающиеся зелья сварить". Феечка тяжело вздохнула, достала подставку с листами пергамента и принялась аккуратно переписывать из книги, которую позаимствовала у эртэ Тавиэля, главу, посвящённую редким растениям окрестностей Соснового Бора. При этом копировать приходилось даже картинки, иначе зачёта ей не видать как своих ушек без зеркала.
Стол был очень не удобным, поэтому девчонка уже через пару часов ощутила, что спина её совсем одеревенела. Подумав несколько мгновений, Мили решила, что небольшая прогулка ей не повредит. К тому же лекарь настоятельно просил не переутомляться. Аккуратно подшив готовый пергамент в специальную папку для такого рода работ, которую где-то раздобыла тётка, как и шило с удобной рукояткой, чтобы проколоть ровно девять малюсеньких дырочек. Согласно древней фейской традиции, это считалось обязательным, так как сулило обязательную удачу.
Одевшись потеплее, девчушка выскользнула за дверь и бодро зашагала по хорошо утоптанным дорожкам Соснового Бора. Она не смогла отказать себе в удовольствии полюбоваться на пленного некроманта. Дед только и мог, что гримасничать и гневно зыркать. "Мда, – восхитилась Милисандра, – теперь я понимаю, почему по нашему Королевству ходит присловье, что одна хворая Фея хуже, чем десять набегов орд из Вольной Степи, и хуже напасти не придумать даже сошедшему с ума магу". Погуляв примерно с часик и почувствовав, что не мешает чего-нибудь перекусить, девчонка вернулась домой. Плотно пообедав, феечка вернулась, чтобы продолжить начатую пытку. К её ужасу, аккуратная папка с готовой половиной теоретической частью курсовой бесследно исчезла. Мили заметалась по комнате, как угодивший в яму волк, не зная куда бежать и что теперь делать. Ей стало так обидно, что она плюхнулась в стоящее рядом кресло и беззвучно заплакала, прикрыв лицо руками. Сколько прошло времени, Милисандра не знала. Когда слёзы закончились, она свернулась калачиком и погрузилась в тяжёлый сон без сновидений, изредка всхлипывая и что-то бессвязно бормоча.
Разбудили девчушку оглушительные вопли и гневный говор тётки Фермопены:
– Ах ты, поганец! Как ты посмел воровать в моём доме? Или ты думал, что я не смогу найти пропажу? У меня на наши с племянницей вещи магические метки наложены, остолоп! Думаю, пары недель на Конюшнях у вашего старосты вполне хватит, чтобы отучить тебя от вредной привычки гадить. А если она снова заболеет, что я потом твоим родителям скажу? Или ты, малолетняя пакость, думаешь, что нечисть и нежить сама удрала, только взглянув разок на твою мерзкую рожу? Или что некромант самопроизвольно укоренился на главной площади Соснового Бора?
До полусмерти перепуганный орк-подросток тщетно пытался вырваться, но стальные пальцы старой Феи крепко держали уже малиновое ухо.
– Милька, принимай пропажу. Не реветь надо было, а мне сразу сказать. А с тобой мой золотенький, мы сейчас пойдём к твоему отцу. Прослежу, чтобы уму-разуму по полной. Ишь, вздумал безобразничать в доме Главного лесничего Королевства Фей. Прежде чем бедокурить, полагается подумать о последствиях, глупый мальчишка! – Прошипела она и выволокла свою жертву на улицу. Гневные вопли орчонка ещё долго заставляли Мильку нервно вздрагивать: в памяти сразу всплыли воспоминания о проступках и последующих далёко не приятных наказаниях за недостойное Феи поведение.
Когда её ушки перестали терзать крики и брань, которые щедро раздавал неудачливый воришка, девчушка снова принялась за работу. Времени было в обрез, а ещё надо было сварить и описать не только рецептуры и свойства и побочные действия трёх зелий на основе местных редкостей, но и составить три совершенно новых. Милисандра тяжело вздохнула, и тростниковая палочка вновь засновала по пергаменту.
Милисандра, недовольно насупившись, поставила аккуратную точку. С обзором по редким травам и кустарникам дело было закончено. Оставалось только выбрать и сварить три партии зелий по готовым рецептам и составить что-то своё. Вот с последним было сложнее всего.
– Милька, прекрати киснуть, как молоко на жаре! – Девчонка одёрнула себя: в таком настроении много не наработаешь. – Эххх, придётся применять сильные средства! – Она достала маленькую коробочку из коры бракса, где ещё оставались три разноцветные эльфийские карамельки с ярким фруктовым вкусом.
Положив одну на язык, она счастливо вздохнула и прикрыла глаза от удовольствия. Яркий вкус земляники напомнил ей о летних каникулах и весёлых проказах. Жаль, что лёта было ещё очень долго ждать. Черничную и малиновую феечка припрятала на крайний случай. Такие конфеты можно было купить только в одной кондитерской в столице, а туда до конца практики попасть не суждено. Решив не скиснуть вновь, Мили зашуршала страничками, пробегая глазами возможные варианты для практикума.
Решив, что и о себе позаботиться совсем не помешает, юная Фея обратилась к тому разделу, который касался внешности. Рецепт пены для ванны из драгобуксы ввёл её в ступор на несколько минут. Мало того, что состав оказывал на организм такое же влияние, как восемь часов полноценного сна на свежем воздухе, так ещё и улучшал память, усиливал внимание и повышал работоспособность довольно ощутимо. "Самоё то, – самодовольно подумала девчушка, – а то эртэ Тавиэль всё боится, что я перетружусь, и болезнь вернётся. Если в отвар из драгобуксы добавить горсть семян муравника, то отвар ещё и защиту организма повышает после перенесённых недугов, особенно простудной природы".
Порывшись у тётки в кладовой, она с удивлением увидела, что пресловутая "драгобукса" – всего лишь словно ажурный сиреневый болотный мох с ярко-жёлтыми прожилками, а ягоды муравника очень напоминают внешне сушёные эльфийские головы с длинными ушами. В голове у Мильки тут же созрел план проказы. Правда, чтобы провернуть это весёлое дельце, надо вернуться в Академию с запасом местных ингредиентов для отваров.