Феечка улыбнулась, и по аудитории запрыгал маленький лесовичок, который отвесил учтивый поклон всем присутствующим и стремительно юркнул в коридор.
– Теперь парк Академии будет процветать под надёжным присмотром рачительного хозяина. Спасибо за заботу, Утар. Пять. Остальных я опросить не успею, начнём с этого завтрашнее занятие. Скажите спасибо Тувину. Можете быть свободны.
Когда третья пара, наконец, закончилась, студенты торопливо покинули аудиторию. Впереди их ждала любимая большая перемена. Милисандра предложила друзьям пойти прогуляться по парку:
– Надоело сидеть в четырёх стенах, – Феечка пнула сумку с учебниками, временно поставленную на пол, и тяжело вздохнула.
– Так какие проблемы? – невесело отозвался Тувин, он был явно не в духе.
– Надо было учиться, а не ковырять в ухе, вертеться и пререкаться с ректором, – сердито дуя губы, прошипела Утар. – И в кого только ты уродился такой козёл? – Она демонстративно закатила глаза и фыркнула.
– Сама ты, коза, заучка ненормальная. Смысл быть феем, если приходится пахать, как всё остальные. Я хочу магический жезл: махнул им, и всё готово.
– Ты – неисправимый лентяй, – присоединилась к подруге Крисиг.
– Заткнись, а, крыса белобрысая. Молчала бы уже в тряпочку. Ты сама-то кто? Фея весёлых проказ – самоё бесполезное существо на свете.
Девушка обиделась и треснула нахала сумкой с учебниками по затылку, зло прошипев:
– Какой толк от твоих способностей, если ты не желаешь учиться ими управлять?
Белобрысый сероглазый мальчишка наступил обидчице на ногу и скорчил обезьянью рожицу, показав язык. Потом он начал весело носиться по коридору, завывая и ухая, радуясь собственному проворству.
– Вот смотри, продаст тебя отец оркам, как обещался. Хватит семью позорить, – Утар со всей силы стукнула брата по спине увесистым свитком, который взяла в библиотеке ещё вчера. Тот заныл и свалился на пол, изображая смертельно раненого.
– Вы куда это намылились? – строго донеслось с другого конца коридора.
– Аааа, – заорал Тувин, – Аэфо, эта поганка опять меня стукнула.
– Если ты немедленно не встанешь и не прекратишь ныть, я сама тебе напихаю в штаны крапивы, – девушка даже притопнула ногой.
– Злые вы, – вставая на ноги, пробурчал мальчишка, даже не соизволив отряхнуть пыль с одежды.
– Мы собираемся в парке погулять. Милисандра обещала показать нам, что ей сестра подарила, – почти хором ответили феечки.
– Я с вами пойду, – голос Аэфо был непреклонен, – Обещание Лильзе присматривать за тобой, Милисандра, остаётся в силе.
– За что мне это? – пробубнила девчонка в ответ и насупилась.
– Хватит дуться. Мыши сегодня уже завтракали, а до обеда ещё далёко, – весело отозвалась девушка и лёгонько подтолкнула подопечных к выходу.
Выйдя на скрипучее крыльцо, компания ненадолго остановилась. На дворе стоял погожий осенний денёк. Пригревало солнышко, золотя рыжие клёновые листья. Кое-где над густыми зарослями шиповника и ивовыми куртинами порхали большие красно-оранжевые бабочки.
Тувин тут же повис на резном столбике крыльца и громко завопил, раскачиваясь из стороны в сторону, изображая из себя не то упившуюся в усмерть белку, не то сумасшедшего лесовика. Его завывания быстро прекратил увесистый подзатыльник от уже начавшей терять терпение Аэфо.
– Вот приедут ваши родители, я дядюшке Зигогасту всё про тебя расскажу. Когда же ты повзрослеешь, наконец, и перестанешь семью позорить? Спасу никакого нет уже. – Ответом ей послужили скорченная рожа и высунутый язык. – Идемте, девочки, а он пусть висит и ухает, как слепая придурочная сова, пока не попадётся на глаза ректору. Уж она с ним миндальничать не будет. Пара ночей на конюшне его быстро исправят.
Оставив кривляку на крыльце, Аэфо увлекла подружек по дорожке, ведущей к парку. Её поверхность была выложена разноцветным кирпичом. Такой красоты больше нельзя было встретить, что и составляло один из предметов гордости ректорши Дар Онэриль. Нериаяль очень ревностно относилась к репутации своей Академии, поэтому к тем, кто вызывал её неудовольствие, относилась весьма сурово.
Красно-золотые кроны клёнов и рябин бросали ещё густую, но уже начавшую истаивать тень на ещё зелёную траву. Отпустив девочек гулять по парку, Аэфо уселась под одной из рябин и открыла конспект, периодически посматривая, что творится вокруг. Пока всё было тихо. Девчонки оставили сумки около старшей подруги и весело играли в догонялки, негромко смеясь и что-то обсуждая.
– А почему вы меня не подождали? – обиженно посетовал Тувин и дёрнул Аэфо за аккуратно заплетённую косу, за что и получил очередную оплеуху.
– Да кому ты нужен, тюфяк ленивый? – старшая феечка сердито посмотрела на хулигана и достала лист пергамента и письменный прибор. – Ах, ты, пакостник, – взвыла она, когда обмакнутая в чернильницу тростниковая палочка завязла там и сломалась. – Ты опять мне в чернила столярный клей подлил? Сейчас ты у меня получишь, по полной! – Злые зелёные глазищи под медной чёлкой не обещали Тувину ничего хорошего.
У ближайшей ивы девушка позаимствовала хлёсткий гибкий прут с гладкой серебристой корой и проворно стеганула проказника по спине. Завизжав, как поросёнок, на которого кухарка вылила горячие помои, фей попытался увернуться от следующего удара, но не успел. Жгучая боль обожгла лодыжки, а потом и чуть пониже спины.
Гуляющие по парку преподаватели и студенты в один голос радовались, что нашлась управа на гадкого Фея, который умудрился напакостить всём вокруг, даже подружкам. Мальчишка носился как угорелый по поляне, но возмездие прицельно настигало его неумолимой рукой. Отвесив с десяток горящих ударов, Аэфо сочла себя отомщённой и снова вернулась к чтению, выкинув испорченную чернильницу в стоящую неподалёку плетёную из ивовых листьев внушительную корзину для мусора и печально вздохнула, подумав: "Боги, ну когда это несносное чудовище наконец-то повзрослеет? Сил уже никаких нет выносить это безобразное поведение и довольно злые проказы. Ох, доведёт, напишу я его отцу обо всём, что знаю про его подлые делишки, не отвертится от большой трёпки".
Потирающий горящий зад мальчишка подошёл к Милисандре и прошептал, косясь на старшую феечку:
– Ты обещала подарок сёстры нам показать. Я сейчас помру от любопытства, – заныл Тувин.
– Какое бы для всех было облегчение, – жёлчно прошипела девчонка и повернулась к братцу подруги спиной.
– Пересидим в кустах. Аэфо отвлеклась на сокурсницу, не засечёт, что слиняли. Когда она кинется нас искать, мы удерём в противоположную сторону. Мили, я тоже помру сейчас от любопытства, – протараторила Крисиг, её голубые глаза выдавали её с головой.
– Прячемся, – скомандовала Утар, и вся отвязная четвёрка скрылась в густых зарослях, их даже колючки не испугали.
– Вы куда удрали? – В голосе Аэфо звучали нотки неприкрытого беспокойства. – Поймаю, уши надеру, – грозно пообещала она и, наложив заклятие охраны на оставленные вещи, припустила по парковой дорожке, заметив вдалеке ватагу первокурсников.
– Фуф, кажется, мы получили фору. Идемте, скорее, – голубые глаза Крисиг восторженно сияли, она потянула обеих подруг за рукава, заставляя поторопиться, злой как растревоженные осы Тувин сам поплёлся следом.
Четвёрка быстро побежала в сторону Академии, прячась за кустами, чтобы не заметили старшекурсники и не позвали Аэфо, которая задаст им на орехи за непослушание.
Вокруг чёрного клёна с багряной кроной, который высился прямо под окном у ректорши Нериаяль Дар Онэриль, выросли внушительные заросли. Тувин частенько тут отсиживался, когда жертвы его злых проказ принимали решение задать поганому Фею королёвскую трёпку. Именно он и привёл подружек в своё тайное убежище и прошипел:
– Показывай уже, чем тебя одарила Лильза. Хватит испытывать наше терпение.
Милисандра пожала узкими плечиками и выудила из поясной сумки три крупных каштана.
– Фыыы, хороший подарок припасла для тебя сестрица. Я тебе этого добра могу два воза прислать, а то и больше, – Тувин смачно сплюнул себе под ноги и презрительно посмотрел на феечку.
– Много ты понимаешь, индюк надутый, – Крисиг отвесила фею очередную оплеуху, – Это не простые каштаны, а волшебные. Видишь, скорлупа покрыта тонкой сеточкой золотого цветочного узора?
– Гляди-ка, и правда, как расписные, красиво. А что они умеют делать?
Милисандра нехотя ответила:
– Три вместе они способны исполнить одно большое желание, а по одному – только маленькое.
– Занятная штучка, – восхищённо изрёк Тувин, в его "гениальной" голове мгновенно созрел план, как только он увидел, что ректорша Нериаяль Дар Онэриль, фея рояльных струн, очень строгая дама, вышла в коридор из своего кабинета.
На столе лежал раскрытый журнал их группы, который проказник узнал бы из тысячи других. "Ага, я смогу исправить ситуацию, тогда отец не накажет меня за очередную пару. Боги, как всё просто, если немного подфартит. Вперёд, Тувин, ты – лучше всех лазаешь по деревьям. Тут совсем и не далёко от земли окошко". Пока девчонки размышляли, что лучше одно большое или три маленьких желания, оживлённо споря, но стараясь при этом сильно не шуметь, фей тенью заскользил к вершине дерева.
Оказавшись на самой макушке клёна, Тувин зарядил волшебный каштан в любимую рогатку и выстрелил прямо в чернильницу. Красивая изящная вещица из серебра, украшенная тонким чеканным узором, с жалобным звоном опрокинулась, заливая раскрытые листы журнала тёмной жидкостью.
– Какой я всё-таки молодчина. Нет двойки напротив моего имени, так наказывать не будут, – тут фей испуганно вздрогнул: послышался лязг ключа в замке, и стремительно заскользил вниз.
Сверху донёсся возмущённый вопль госпожи Онэриль:
– Да что же это за напасть такая! Совсем распоясались, неучи! Ничего святого для них не осталось. Уже в кабинет ректора сами шкодить лезут! – фея выглянула в окно и увидела неясную тень, соскользнувшую на землю.
Кто это был, женщине, увы, рассмотреть не удалось, но она твёрдо решила найти и примерно наказать паскудника. Онэриль подняла с пола каштан, испачканный в чернилах. К сожалению, узнать, кто с его помощью напроказил, было невозможно: чары исполнения желаний были слишком слабыми и рассеивали всё следы, пропадая после того, как выполнили свою работу. Ректор ещё раз выглянула в окно и увидела четырёх первокурсников и фею Аэфо, которая училась на два курса дольше.
– Это так вы старших слушаетесь, мелюзга? – Зелёные глаза сердито сверкали из-под растрёпанной медной чёлки. – Милисандра, как понимать твоё вызывающее поведение?
– Мы не сделали ничего дурного, – спокойно ответила девчонка, пожав плечами.
– Уверена? Тогда почему ректорша Онэриль волком смотрит и нехорошо так зыркает в нашу сторону? Сами расскажете или мне придётся выколачивать правду?
– Студентка Аэфо, будьте любезны, поднимитесь ко мне в кабинет, – голос ректора был настолько ледяным, что у всех по спине забегали довольно мерзкие мурашки.
Молодая фея предстала пред грозные очи мечущей громы и молнии госпожи Онэриль:
– Студентка Аэфо, какой пример вы подаёте своим подопечным? Вы бы о них подумали перёд тем, как сделать подобную глупость?
– Я вас не понимаю, простите?
– Испорчен журнал вашей учебной группы. Его залили чернилами, свалив ёмкость метким броском каштана. Всё знают, что вы прекрасно метаете одинаково хорошо и игровой мяч и боевые кинжалы. Если вы признаётесь в содеянном, я, так и быть, ограничусь на это раз устным замечанием. Мне очень жаль, что такая взрослая девушка опустилась до столь непотребных проказ.
– Я ничего не делала, госпожа Онэриль, – тихо, но твёрдо отозвалась фея, глядя наставнице прямо в глаза.
– Вы сильно разочаровали меня, Аэфо. Не думала, что подобная вам студентка может побояться сказать правду. Ну, я жду признание, – гневно зашипела ректор.
– Вы обознались, госпожа Онэриль, я ничего дурного не делала, не мой профиль. И не там ищете виновного.
– Если будете упорствовать, то я немедленно подпишу приказ о вашем отчислении без права на восстановление… то простительно первокурснице, недопустимо уже для такой взрослой девушки…
– Поступайте, как знаете, госпожа Онэриль, но вы ошибаетесь, – так же тихо и спокойно сказала Аэфо.
– Можете паковать вещи, моя дорогая. Утром вы отправитесь восвояси!
– Как пожелаете, госпожа ректор. Я ничего не смогу вам доказать: вы не желаете меня слышать, – молодая фея стремительно покинула кабинет, проследила, чтобы подопечные вернулись в свои комнаты и занялись выполнением домашней работы и, с трудом сдерживая слёзы, принялась собирать и упаковывать свои вещи.
Милисандра почувствовала сильное беспокойство и выскользнула в коридор, гадая об его причине. Она робко постучала в дверь комнаты Аэфо и, не доставшись ответа, самовольно вошла. Перёд её глазами возникла ужасная картина: заплаканная молодая фея, свалив всё свои вещи в беспорядочную кучу, уталкивала свой многочисленный скарб в сумки, с которыми почти пять лёт назад прибыла в Академию.
– Что ты делаешь? А как же учёба? – в голосе девчушки звучало искреннее непонимание.
– Какая-то наглая скотина залила чернилами журнал моей учебной группы, метко опрокинув прибор каштаном. Госпожа Онэриль уверена, что эту гадость сделала я. Признавать вину за то, что не делала, и не собираюсь. Ректорша отчислила меня без права на восстановление.
– Но, но ты не могла этого сделать, когда она выглянула, мы уже минут пять, как разговаривали. Твой разнос было слышно далёко вокруг. Пакость провернул кто-то другой.
– Всё бесполезно, Мили, она не пожелала меня выслушать и подписала приказ о моём отчислении прямо у меня на глазах. Я больше тут не учусь. Утром отец пришлёт карету. Какой стыд! И это при том, что я ничего плохого никому не сделала за всё пять лёт учёбы тут…
– Не торопись, мы постараемся узнать, кто на самом деле виновен.
– Мили, ничего уже не исправишь. Онэриль не станет отменять принятого решения, чтобы ты не нарыла. Просто, видимо, не судьба мне стать дипломированной феей. Ничего, как-нибудь и так проживу.
Милисандра попятилась и выскользнула за дверь. Вся эта история лишком дурно пахла. Крисиг и Утар тоже носы повесили, когда услыхали о несчастье. Тут Мили счастливо улыбнулась и почти пропела:
– Девочки, как думаете, трёх каштанов хватит, чтобы Аэфо не отчислили? Утар?
– Да, но я вижу у тебя в руках всего лишь два, но их может оказаться недостаточно, – серые глаза девчушки выдавали её озабоченность, и как сильно она расстроилась из-за произошедшего безобразия.
– Тувин, отдай треть моего подарка, – прошипела Милисандра и даже потрясла паренька за плечо как грушу, когда он сделал вид, что не понимает, что от него требует подружка, – Немедленно. Узнаю, из-за кого отчислили Аэфо, такую взбучку негодяю задам, что мало не покажется.
– В последний раз я видела волшебный каштан именно в твоих жадных лапах, – сжав кулачки, прорычала Крисиг.
– Вам показалось, я вернул всё обратно. Если Мили его где-то посеяла, причём тут я? – попытался отбиться от трёх рассерженных фурий перепуганный до полусмерти фей.
– Признавайся по-хорошему, Тувин, а не то я свою жалость спрячу куда подальше… – ледяной голос Милисандры звенел от возмущения, – Уже до воровства у друзей, своих же, докатился… Ну?
Глаза фея трусливо забегали, выдавая его с головой, но он продолжал надуто молчать.
– Потом не ной: сам напросился, – сказала Крисиг, а Утар показала брату кулак, сердито сдвинула светлые бровки, в коридоре стало совсем тихо.
Тувин растолкал девчонок локтями и со всех ног бросился прочь. Сразу стало всем ясно, чья кошка сало украла.
– Вот паршивец, он нашкодил, а Аэфо из-за него отчислили, прошипела Утар.
Завернув за угол, мерзкий фей остановился и, засунув руки в карманы, начал ковырять носком неопрятного башмака, заляпанного чернилами, паркет.
– Подумаешь, цацы какие. Им-то легко, у самих от пятёрок в глазах рябит. Один маленький каштанчик пожалели, развонялись. Злые поганки… – пробурчал Тувин и, достав из кармана верную рогатку, начал ковырять её грязным ногтем большого пальца, – В парк, что ли, пойти, по воробьям пострелять? Девчонки ещё не скоро остынут, если попаду к ним в руки, намнут бока на совесть.
Фей ещё раз тяжело вздохнул, высморкался в рукав и пошёл гулять в гордом одиночестве.
Милисандра тихонько спросила фею туманов:
– Утар, ты говоришь, двух каштанов мало будет, чтобы исправить ситуацию?!
– А что мы можем сделать? – повесила нос Крисиг, – С Онэриль особо не поспоришь, сами знаете.
– Я нашла выход, – радостно завопила Утар, – можно загадать два связанных небольших желания. Госпожа Онэриль пойдёт гулять, а второй каштан приведёт Тувина к ней и заставит во всём сознаться. Как раз хватит, даже с лихвой, – и феечка с победным видом шлёпнулась на подоконник и выжидательно посмотрела на подругу, – А ещё останется на маленькую шалость: увидеть, как это всё произойдёт, и что мерзкому фею будет за его пакость. Это уже не мелкая проказа, только он так ничего и не понял. А если Рояль ещё и отцу всё расскажет, поганца ждёт грандиозная порка. Наша тётушка его никогда не любила…
Милисандра сосредоточилась и выпустила желание на волю. В руках её остались два обычных каштана, которые она бережно положила на столик.
– Пойдёмте, не то пропустим всё веселье, – буквально искрясь озорством, позвала она подруг за собой. Три заговорщицы поспешили вслед за магическим зовом.
Онэриль неожиданно захотелось пройтись перёд сном по парку. Она накинула суконную пелерину и, прихватив очередной манускрипт, вышла в сгущающие сумерки. Ректор так и не поняла, почему так поступила.
Тувин веселился от души: он залёг в кустах и пулялся из рогатки камешками по ногам проходящих мимо прохожих. Увы, воробьи, увидев злого мальчишку, оказались умней. Студенты грозили надрать уши хулигану, но как не искали, так и не смогли его обнаружить. Мерзкий фей с трудом сдерживал дикий хохот, рвущийся из его груди на волю. Молчать было уже почти невмоготу. Тут по дорожке зацокали каблучки женских туфель. "Ага, попалась, задавака, ей час я тебе гонор-то поубавлю", – Тувин внезапно почувствовал, как какая-то непреодолимая сила заставила его встать на ноги и шагнуть навстречу приближающейся женщине.
– Ты почему тут шляешься один и так поздно? – В голосе тётушки Онэриль появились ворчливые нотки.