Не давая до конца увязнуть в бою, хоть на вершок, хоть на пядь принуждал - двигаться вперед, выжимая противника с тракта. И эскельцы не выдержали, побежали, расстроив ряды полностью, топча тех, кто сзади. Лишь самый арьергард организовал что-то, отдаленно похожее на сопротивление. Перегородил пустеющий тракт сваленными деревьями, повозками, конями, сломанными копьями. И ушел, оставляя врага за спиной плющить орудийными залпами баррикаду.
Больше половины эскельцев сдалась, часть рассеялась по лесам. Беглецов преследовали, но не слишком долго: оставив команду для похорон и сбора трофеев, продолжили марш на Эскель.
По словам плененного коменданта выходило, что город и замок практически беззащитны.
Барон Смарда видел замок бывшего своего сюзерена не впервые. Но снова подумал, что замок хорош. Не просто хорош - величествен.
Эскель вырастал над окружающей местностью, будто примяв ее собою; нависал тяжелыми квадратными, немного скошенными башнями, выдвинутыми за линию толстых стен: четыре угловые и пятая въездная посреди стены - еще более массивная, чем прочие. Скалились с башен и прясел полукруглые бойницы пушечного боя, нависали под скатами шатровых крыш удлиненные машикули - из таких на врага бросают камни и льют смолу либо вар. Мост из крепко стянутых дубовых бревен был поднят, перекрывая собой ворота, запертые на огромные брусья. Такие же ворота, знал Болард, имелись и с внутренней стороны длинной въездной арки. Кроме моста и ворот защищали арку еще и особые решетки-герсы из откованных и заостренных книзу железных полос. Их опускали со второго яруса через специальный проем. В случае опасности прежде, чем стража успевала закрыть ворота, герсы с молниеносной быстротой падали сверху, отсекая вход и выход. Попасть под такую - не дай Боже!
Между зубцами над въездом двигались люди.
Судя по наблюдениям Боларда - человек пять. Может, шестеро.
Войско остановилось на опушке, ждало, что решат командиры.
Дозорные не заметили приготовлений к обороне - Эскель возвышался на холме, но жизни в нем (кроме этих вот промелькнувших силуэтов) было не больше, чем в камнях тракта, ведущего к мосту.
Командиры совещались, поглядывая на кровавые с белым стены, видневшиеся между деревьями, над зеленым полем в россыпи цветов. Над полем звенели жаворонки.
За спиной командиров глухо шумел легион. Приглушенно бряцало железо, ржали лошади. А поле манило выйти поваляться в траве, проскакать во весь опор до замка, спрыгнуть в озеро у восточного подножия холма…
Жигимонт предлагал подойти парадным строем и потребовать сдачи в обмен на сохранение жизни. Ивар почти согласился - но воспротивились Рошаль и Шенье. Жигимонт неожиданно обиделся, плюнул и ушел.
- Как дети, - Рошаль проводил варкяйского князя взглядом. - Противника лучше переоценить, чем наоборот.
- Там никого нет, - сказал Ивар, ломая в руках прутик. Прутик ломаться не хотел - только гнулся.
- А где они? - спросил Шенье, любуясь на массивные стены.
- Ловят нас в Эйле и под Дувром. Кроме тех, кого мы перебили.
- Наверное, - кивнул Андрей. - Если пленные нас не обманули. А может, ждут за стенами и готовятся ударить. Как мы по тем эскельцам.
- Вряд ли, - сказал Ивар.
- Чтоб крыжаки сидели настолько тихо? - засомневался Болард.
- Они - воины. Профессиональные, - отрезал Шенье, уставившись на магистра в упор. - Предлагаю основные силы оставить на опушке, под прикрытием деревьев, куда артиллерия не достанет. В полной боевой готовности. Небольшой отряд отправить на переговоры. Без Ивара.
- С Иваром, - холодно возразил князь.
- Достаточно всего одного выстрела, - пробурчал Рошаль. - И весь поход потеряет смысл.
- Достаточно проявить слабость один раз, и поход тоже потеряет смысл, - возразил Ивар, хлестнул прутиком по ноге. - Они будут сдаваться мне. Даже если там только кухарка и повар.
- А если мы отправимся туда все вместе, и нас накроет? - вкрадчиво спросил Анри.
- Значит, я поеду один.
- Вдвоем, - поправил Болард. - Если что, я закрою князя телом.
- От стрелы - может быть, - совершенно серьезно кивнул Шенье. - А от ядра?
- На войне, как на войне, - сказал Ивар, отбросив прутик. Закончил спор.
- Я с вами, - встал и Рошаль.
Загудела земля, закричали воины.
Триста всадников вырвались из-под деревьев и помчались к Эскелю.
- Варкяец, мать его за ногу! - проорал Галич, хлопая себя по бедрам.
Ивар взревел:
- Коня!!..
Всадники растянулись в цепь, полумесяцем мчались к замку. Уже шпоря лошадь в погоне за Иваром, Болард разглядел среди атакующих рыжебородого Жигимонта. Следом скакала центурия Шенье. Галич с Рошалем остались на опушке, напряженно следили за происходящим, отбирая друг у друга подзорную трубу.
Замок не отвечал. Скрылись пять человек, мелькавшие между зубцов.
Это напоминало детские забавы - триста человек устроили гонки по полю, и соревнуются, кто первый успеет к стенам. При этом два всадника дали фору остальным, а за ними следует второй заезд.
Три сотни Жигимонта вошли в зону обстрела. Болард сильнее сжал поводья, ожидая грома выстрела, грохота разрыва, падения рыжебородого медведя.
Ничего не случилось.
Варкяец осадил коня на краю рва, задрал голову.
- Открывайте! - заголосил Жигимонт, добавив для убедительности площадной брани. - А то сами зайдем, всех под корень! А так не тронем! Клянусь!
Подлетел Ивар - бледный, с закушенной губой. Прожег медведя взглядом. Варкяец засопел. Впрочем, виноватости ни на грош не было в его красной роже.
- Уж простите. Вот возьму для вас Эскель, - пророкотал Жигимонт. - А там хоть голову с плеч. Эй вы! Есть кто умный али нет?! Считаю до трех! Ребята, готовьсь! Раз!
Кястутис безнадежно махнул рукой.
- Ну виноват, виноват… Так пока вы там решали, солнышко зайти могло. А ночью замок брать несподручно. Два!
Ивар молчал. Жигимонт побагровел еще больше.
- Ну, прости бобра, - басом, слышным, должно быть, и за стенами, взмолился он. - Москы мне брать не дали, на тракте вперед не пустили… Эй! Я сейчас "три" скажу!!
Заскрипели цепи подъемного моста.
- Смазывать надо, - поморщился Болард.
- Распустились без хозяина, - отозвался Ивар.
Со скрежетом, медленно опускался мост. Болард на всякий случай проверил, как ходит меч в ножнах. Убедился, что конь слушается с полуслова. Если за воротами ждет отряд, готовый разогнать четыреста человек… Подоспел Рошаль, запыхавшийся, как будто бежал до замка на своих двоих.
Мост опустился, лязгнул, выбив землю из берега, засипели другие цепи - поползли вверх тяжелые герсы. Над въездной аркой трое мужчин и подросток изо всех сил налегали на рычаги коловорота, стараясь побыстрее впустить повстанцев.
А те ждали молча. Только Ивар покусывал губы, да широко улыбался Жигимонт.
И лишь когда решетки подняли и закрепили, сняв брусья, распахнули браму, и все четверо - весь гарнизон - выйдя наружу, упали к ногам Ивара, моля пощадить Эскель, победно заорали центурии у ворот.
И опушка отозвалась многократно усилившимся эхом.
Глава 28.
1492 год, июль. Эскель
Болард ощущал себя чужим в радостной суматохе замкового двора. Еще бы им не радоваться и не суетиться, думал он, поджимая губы, глядя на мельтешащих воинов. Когда главный оплот княжества Ингеворского, Луцие-Сергиево гнездо, безо всяких усилий перезрелой смоквой упал им в руки. И в угаре всеобщего счастья можно не думать, что завтра предстоит стремительный марш на Настанг, что рыжебородого Варкяйца, всеобщего любимца кнехтов, ждет сегодня суд чести, что…
Дурное настроение дона Смарды усилило еще то, что молоденький конюх, черпающий воду из колодца и переливающий в колоду для поения лошадей, умудрился залить его сапоги. Уродливые пятна останутся, и когда замша высохнет, и Болард вызверился так, что отрок присел и укрылся за ведром. Зла на него нет. А как представишь рыдающую Майку, которую насильно увозят в Ренкорру… Барон с обеих рук ударил в подвернувшуюся стену, ссадив кулаки. Попинал кусок штукатурки, валяющийся в рыжей траве. И, стараясь укрыться от шума, обошел строение по периметру. Это была конюшня. Сложенные из беленого кирпича стены были почти такими же толстыми, как замковые. Внутри оказалось тихо и темно. И пусто - если не считать лениво выпорхнувших из-под ног голубей. Сквозь узкие окна наверху и прорехи в крыше сеялись солнечные лучи, освещали стропила; костру, висящую в воздухе круглого зала, толстые копы сена вдоль стен. Песчаный пол глушил шаги. Болард огляделся, вертя головой. Заметил уводящие в темноту коридоры с денниками и приставную лестницу на чердак. Подумал, что на чердаке среди сена будет здорово выспаться. И решительно полез наверх. Он проспал час или два - по крайней мере, отверстия в крыше начали синеть, а на чердаке сделалось вовсе темно. И проснулся от шороха. Причесался пальцами, выгребая колкое сено из волос и из-за ворота. Потер лицо. Сморгнул. И увидел слабое мерцание перед собой. Первой мыслью барона было, что кто-то черкнул спичкой. У, Зои Космодемьянские!
Подавив первый порыв кинуться с обнаженным мечом на свет, Болард стал подползать осторожно и медленно - чтобы не зашуршать, не спугнуть и, тем более, не навернуться с сеновала сквозь неизвестные ему отверстия. У неведомых врагов было преимущество - знание территории. Да и не сильно поможешь родному войску с переломанной шеей.
Мерцание озвучили тонкие голоса. И, хотя, разумеется, прикрывая детишек, среди сена могла таиться засада, Болард почти выскочил надрать уши юным поджигателям. Но тут же уткнулся лицом в пол, чтобы не заорать. Потому что один из голосов был знакомым. Слишком знакомым. Как и привычка вертеть на пальце магистерское Кольцо, чьи вспышки он принял за искры от чирканья спички о коробок. Сквозь вату в ушах разобрал барон:
- Ой, я чуть со страху не померла - ведром заслонилась. Счас, думаю, узнает…
Дон Смарда зловеще хмыкнул: вот кому он обязан пятнами на сапогах.
- Ну и пусть бы узнал.
- Сабина, ты что?! - Майка покрутила пальцем у виска, разбросав по чердаку горсть лиловых солнечных зайчиков. - Он меня здесь запрет! Говорили, что тысячу Ивар оставляет для обороны Эскеля. Хочешь, чтобы меня заставили окопы копать?
Вторая девица повернулась на живот, подперла руками голову. Сено неопрятно торчало из ее густых крученых волос, а выражение круглого лица, насколько Болард сумел разобрать в свете Кольца, было преглупое.
- Ну и что плохого… - протянула она ленивым голосом. - Ты меня на мази для седалища разорила уже.
- Сабинка!!
Девица зажала Майке рот мурзатой ладошкой. Болард представил стада микробов, по этой ладошке гуляющие, и чуть не сплюнул в сено. Сабина, ведьма, лекарка и любимица Рошаля - вот все, что он о девице знал - была ему неприятна. Свела ребенка с пути!..
- Нет, Сабинка, - оттолкнув подружку, заявила Майка строго, - я с ним до конца пойду, чтоб не думал меня, как перчатку с руки, бросать. А то: то люблю - то не люблю. Фиг!
- Дура ты, - потянувшись, коварным голосом начала ведьма. - Гоняешься за кем попало, позволяешь о себя ноги вытирать, когда князь тебя любит.
- Да он старый совсем! - не сдерживая голоса, завопила рыжая.
- Я ж и говорю - дура.
Что-то не нравилось Боларду в этой сцене. И не то, что Сабина сватает девчонку за Ивара. Чувствовал барон в голосе ведьмы напряжение и фальшь. И - будто она Майку проверяет.
- Ты что - слепая? - эти слова ведьмы трудно было расслышать. - Я что, не помню, как он на тебя смотрел, когда на бригантине прощался?
- Ага, - Майка сморщила нос. - Возьмем, мол, Настанг, тут же за тобой пошлю. А что я рыдаю в голос - ерунда. А что их всех… могут убить… - девчонка всхлипнула.
- Никого не убьют. И думать об этом не смей.
Майка почесала неровно стриженый затылок:
- Не, я лучше сама прослежу. Пусть уж и меня убивают за компа…
Сабина выдернула кинжал, наставив на Боларда, он же, выпрыгнув, поймал Майку за шею, прижал к себе, не позволяя трепыхаться:
- Тебе кто косу остричь разрешил, дура?! А ты, - барон грозно посмотрел на Сабину, - спрячь ковырялку, а то порежешься еще.
Ведьма послушалась. Сунула стилет за корсаж, надулась, как мышь на крупу.
- Ты зачем ее свела? А? - вопросил Болард грозно.
- Я сама…
- Молчи, - он встряхнул рыжую, зубы той клацнули. Но кричать, зовя на помощь, она не стала. - Рассказывай, голуба, как сюда попала.
- Тебя не спросила, - огрызнулась Майка.
- Выдеру, - Болард легонько шлепнул ее по заду ножнами.
- Закричу.
- И будешь окопы рыть.
- Да кто ты такой?!..
- Вот что, - дон уселся, рывком роняя Майку себе на колени, - или миром все рассказываете, или отведу обеих к Ивару, и пусть он с вами разбирается.
- Рассказывай, - кинула Сабина глухо.
- А чего, - ныла рыжая. - Заперли нас с нянькой в каюте. Я ее подпоила сонным зельем и сбежала через иллюминатор. Тогда все к отплытию готовились, никто по сторонам не смотрел. Доплыла до "Рюбецаля", влезла по веревке и спряталась в трюм. Сабинка позже мне переодеться принесла…
- Ага, - сказал Болард. И совсем неважно дону было, кто сварил для няньки зелье, кто спустил веревку за борт и приготовил для беглянки мужскую одежду. Ему хотелось мурлыкать от счастья. Его рыженькая, глупая, желанная не уплыла ни в какие дали. Она возилась, сопела у него на коленях, не зная, то ли вырываться и бежать, то ли злиться. То ли плакать от счастья. Как и он сам. Плевать, что поход, что война! Больше всего на свете хотелось Боларду сейчас завалить рыжую на сено, чтобы самым доходчивым образом подтвердить законность права на ней жениться.
- Там такие крысы… - Майка всхлипнула.
- И как тебя не обнаружили?
Она хихикнула:
- Варкяйцы думали, что я галичский, галичане - что от Шенье… А командирам я на глаза старалась не попадаться. А конюшенных мальчиков кто когда считал?
- И что с тобой теперь делать?
- А что хочешь, - худенькие плечи судорожно дернулись под рукой.
- Зря косу отрезала. - И под пристальным взглядом Сабины произнес: - Ступай к своему главному, передай, что дон Болард, барон Смарда, банерет Магистра, забирает тебя к себе оруженосцем.
- Ивар тебе голову снесет, если узнает, - Майка крепилась, но вот-вот была готова зареветь в голос.
- А, - Болард хмыкнул, - во-первых, не узнает. Во-вторых, раз козе смерть. И должен же я за невестой присматривать.
И с хохотом отвернул голову от Майкиных ногтей.
Глава 29.
1492 год, июль. Эскель
- Мне худо, Андрей.
- Раны? - Шенье с озабоченным видом подался к Ивару.
- Нет, душа.
- Плюнь, - убежденно сказал ренкорец. - Плюнь и разотри. У Варкяйца шкура толстая. И если его от гнева удар не хватит - переживет. Разве что на седло придется подушку подкладывать…
Кястутис, злобно толкнув висящий у пояса корд, широко зашагал по коридору. Отлипнув от стен, загремела спереди и сзади охрана. Шенье шагал вровень с князем.
- Болард сгинул…
Андрей ухмыльнулся:
- Хрен с ним, сегодня я за него буду.
В опочивальне следом за стражей осмотрел все углы, приподнял гобелены, сунул горбатый нос в камин и напоследок взглянул в узкое зарешеченное окно на далекий замковый двор и караульных, ходящих по стене. Отправив охранников, наложил засовы на двери. Раздул угли. Поставил греться на каминную решетку кубок с вином. Отстегнул Ивару пояс с мечом, помог стянуть сагум, кольчугу и сапоги. Налил теплой воды в таз, подвинул магистру под ноги. Взглянул на него снизу вверх, преклонив колена. Набросил на голову длинное полотенце:
- Ну что, сойду за кающуюся Магдалену?
- Не юродствуй!
- И не думал, - Шенье ладонью подпер острый подбородок. - Омой она тебе ноги, да вытри волосами, да все остальное… - тебе бы легче стало. А может, к этой ведьме за сонным зельем сходить?
- Пошел…
- Извини.
Командор помолчал. Слил Ивару на руки. Перенес на стол кубок. Выплеснул воду в камин. Посмотрел, как зашипели, подернулись сизым угли. Разворошил их кочергой. Подкинул сверху дров.
- Тогда будем пить вино. Переползай на постель. И я буду читать тебе стихи. Пока не уснешь.
Выполняя свою угрозу, Андрей вытянул из-за пазухи томик в синей с серебром обложке, раскрыл наугад.
- Люди меня бранят
И почти не верят,
Твердят, что в прошлое нет пути…
Но - открыты двери!
Хотите, я с вами туда пойду?
И, встав с коленей,
Мы вновь увидим Звезду
Над Бетлеемом.
Его таалинский со взрывными "р" и пришепетыванием на концах слов до боли напомнил князю молодость.
- Это чье? - спросил он хмуро.
Андрей перелистнул страницы, пальцем провел по титулу, поднеся к свече:
- Некто Варкяйский Лебедь. Запрещен у нас. Впрочем, у вас в Подлунье тоже. Я думал, это ты.
Ивар помотал головой. Сделал из кубка большой глоток.
- Мне оставь.
В тот день
Когда я увидел свет
Зимой в конце декабря
Звезда светила
Пять сотен лет
И больше гореть
Не могла
Ветхая сказка про трех мудрецов
Что шли на манящий свет…
Звезда была (в конце-то концов)
Была.
А может, и нет.
Ведь это глупо -
Идти за звездой
Мертвой
Но шлющей свет
Но я тоже пошел на этот огонь
И все еще иду на огонь
Опять иду сквозь ее огонь…
- Хватит! - шепотом заорал Ивар. Зажал кулаками ворот. - Всю жизнь… всю жизнь я иду за Звездой и не знаю, что важнее - вы или Звезда впереди. Я иду, а вы остаетесь на обочинах. У меня уже такая яма в душе… Вольно же двигаться во тьме, наощупь, когда слепой ведет слепых, и только совесть, как компас… впрочем, здесь совесть, кажется, не инструмент. Или? Ох, хотел бы я быть мудрым… Ты когда-нибудь думал, отчего меня сделали магистром?
Андрей отложил всплеснувшую страницами книжицу.
- Думаю, у капитула были поводы. Ты решителен и достаточно молод.
- Дальше.
- Хм, дальше… дальше ты прошел испытания и не умер. Читаешь книги через переплет и двигаешь стаканы взглядом, - попытался отшутиться он. - Еще тебя выделил Переход, который никогда не ошибается, и пришлось впору Кольцо.
- Было великовато.
Шенье приподнял ровные брови:
- Да-а? Не знал.
Князь хлебнул остывшего вина. Сморщился, будто в кубке был уксус. Поставил кубок на одеяло.