Верховые, не взятые Райвином в конный рейд, радостно заулюлюкали, занимая указанные позиции. Джерину тоже вдруг захотелось присоединить к этому улюлюканью и свой крик. Обращаясь к своему собрату по титулу, он сказал:
- А ты быстро схватываешь.
Араджис одарил его холодным взглядом:
- Когда твой отец впервые вложил меч тебе в руку, разве ты сразу понял, как с ним обращаться? Вот и ты дал мне новое оружие, и я начинаю понимать, как его можно использовать.
- Справедливое замечание, - признал Джерин. - Даже более чем. Очень многие, сталкиваясь с чем-то новым, либо делают вид, что его не существует, либо пытаются использовать его как нечто старое и привычное, несмотря на то, что оно совсем не походит на это самое старое и привычное.
- Многие люди глупцы. - В голосе Лучника слышалось холодное презрение. - Если скажешь, что ты этого не заметил, будучи бароном, потом принцем, а потом королем, я назову тебя лжецом прямо в глаза.
- Не скажу, - ответил Джерин. - Думаю, разница между нами в том, что ты презираешь людей за их глупость, а я нахожу их смешными… по крайней мере, очень стараюсь. Боги знают, что это не всегда легко.
- Легко? - фыркнул Араджис. - Если хочешь знать мое мнение, это также и бесполезно.
Джерин и не ожидал от него другого ответа. Как ни крути, а именно высокомерие помогло Араджису достичь небывалых высот. Можно сказать, предельных в сложившихся обстоятельствах, если только ему не удастся разгромить своего главного соперника Лиса и стать единоличным правителем всех северных территорий, а затем перевалить через горы и свергнуть Кребига Первого с его трона.
- Мы очень разные, - не проявив особой оригинальности, повторил Лис.
- Так и есть, - согласился Араджис. - Иногда мне кажется, что ты в легкомыслии не отличаешься от трокмэ. Но потом, оценивая твои действия, а не слова, я начинаю думать, что ты просто хорошо притворяешься. За все эти годы мне так и не удалось раскусить тебя до конца.
И он бросил на Джерина осуждающий взгляд.
- И прекрасно.
Больше Джерин ничего не сказал. Его очень устраивало, что у Араджиса до сих пор не составилось о нем твердого мнения, ибо именно это помогало им сохранять пусть и натянутые, но мирные отношения.
Не успели они возобновить разговор, как Фердулф со свистом спикировал к ним и крикнул, указывая на юго-запад:
- Если там, за следующим подъемом, не имперская армия, тогда это стадо слонов.
Через минуту с той же вестью вернулись и верховые.
Араджис с восхищением оглядел малыша.
- Он прилетел к нам быстрее всадников. - Лицо его приняло озабоченное выражение. - Война стала бы совсем другой, если бы у враждующих войск имелись отряды летучих шпионов. Не знаю, можно ли вообще рассчитывать на какой-то успех, если противник доподлинно знает, что ты собираешься предпринять?
- Можно, если я правильно понимаю, - ответил Джерин. - Надо лишь делать вид, что ты замыслил одно, а действовать совершенно иначе.
Араджис вперил в него изучающий взгляд и какое-то время молчал. Когда он наконец заговорил, в его голосе звучало невольное уважение:
- Йо, ты бы уж точно придумал, как это обстряпать. Ты действительно хитрый демон, ничего не скажешь.
И он, энергично жестикулируя, закричал на своих солдат и на воинов Лиса, которые недостаточно быстро, по его мнению, образовывали боевой строй. Дагреф, правивший колесницей отца, спросил:
- Почему Лучник не мог сразу понять, какая увертка необходима, имей каждая из сторон возможность следить за подготовкой противника к схватке?
- Потому что он соображает не так быстро, как ты, - ответил Джерин, - а еще он не любит думать о маловероятных вещах. Однако вот что я тебе скажу, сынок: если бы он обнаружил, что кто-то действительно следит за ним сверху, его диспозиции были бы самыми обманчивыми из всех, какие только можно себе представить.
- Это бесспорно, - закивал Вэн. - Когда угроза реальна, Араджис прекрасно с ней справляется. Если нет, он просто не утруждает себя размышлениями о ней.
- Глупости, - сказал Дагреф, фыркнув. Он взмахнул поводьями, переводя лошадей на рысь. - Маловероятные вещи имеют обыкновение воплощаться в реальность. Кто мог подумать, что Элабонская империя вдруг вырвется из-за Хай Керс?
- Я сам не думал, - признался Джерин, - и был бы очень рад, если бы этого не произошло, уж поверь.
Элабонский тракт заметно расширился, вдалеке завиднелись вражеские войска.
- Но империя здесь, и нам придется иметь с ней дело.
- Клянусь богами, мы все же заставили их себя уважать, - сказал Вэн. - Эти зазнайки уже не мчатся к нам, как в прошлый раз. Тогда им казалось, что они смогут сломить нас и обратить в бегство, но мы этих вонючих сукиных сынов проучили.
- Да, - кивнул Джерин, не слишком довольный переменой в тактике неприятеля.
Ему бы хотелось, чтобы враги оставались невосприимчивыми к урокам. В этом случае с ними легче было бы иметь дело. Он покосился на чужеземца.
- Вы только послушайте, как наш храбрец отзывается об империи Элабон! Можно подумать, что он родился в северных землях и провел всю жизнь среди людей, привыкших ее поносить и мешать с грязью.
- Иди к черту, - ответил Вэн с достоинством. - Это война, и я на твоей стороне, поэтому все имперские для меня, разумеется, куча ублюдков. Если бы я воевал на их стороне, каждый северянин был бы для меня мерзким бунтовщиком. Вот. Разве это не разумно?
- Даже более чем разумно, - ответил Джерин.
Он наблюдал, как всадники Райвина, рассыпавшись влево и вправо, берут фланги неприятельской армии в клещи. Имперские не стали высылать колесницы, чтобы их сдержать. Этот урок они тоже усвоили. А вот чего они не усвоили, с возрастающей радостью отметил про себя Лис, так это того, что без заслонов оба крыла их непременно будут смяты.
Дагреф понял это одновременно с ним.
- Что это они, по-вашему, делают? - требовательно спросил он, словно школьный учитель, поглядывающий на нерадивых учеников.
- Они собираются проиграть эту битву, - сказал Вэн. - Пускай. Если кто-то думает, что меня это огорчает, то он полный болван.
Вэн принялся развивать свою мысль (Джерин знал, что это может длиться и длиться), но потом, удивленно хрюкнув, умолк.
Приблизившись к флангам имперской армии на расстояние полета стрелы, лошади вдруг стали падать.
- Это магия, отец? - спросил Дагреф.
- Не думаю, - ответил Лис. - Если хотите знать мое мнение, то я полагаю, что имперские с обеих сторон своих позиций разложили проволочные ежи. Ежи срабатывают против упряжек, так почему бы им не сработать и против лошадей-одиночек.
Некоторые конники Райвина прорвались сквозь преграду и принялись осыпать людей Элабонской империи стрелами. Но часть всадников не решилась двигаться дальше, а тем, кто все же решился, пришлось основательно замедлить ход. В результате предполагаемая разрушительная атака превратилась в серию жалящих мелких наскоков.
Увидев это, имперские воины разразились радостными криками. В их рядах заревели трубы. Теперь и они покатили вперед, ибо, стоя на месте, невозможно сдержать натиск мчащихся неприятельских колесниц.
Солдаты обеих армий кричали. Люди Джерина и Араджиса - нестройно, разрозненно, имперские - в свирепом единстве, так эффективно себя оказавшем еще в первом сражении. Полетели стрелы. Как всегда, первые выстрелы результата не возымели. Но расстояние между армиями быстро сокращалось. То там, то здесь люди начали вскрикивать, заржали лошади, из перевернутых колесниц на землю посыпались воины.
- Куда мне править, отец? - спросил Дагреф, когда Джерин, натянув тетиву, стал озираться в поисках первой мишени. - Король Араджис, кажется, не слишком-то следит за организацией боя, не так ли?
Сказанное сопровождалось неприкрыто презрительным фырканьем. Не успел Джерин ответить, как Вэн рассмеялся и сказал:
- То, что ты сын своего отца, испортило тебя, парень. Араджис предоставил нам достойное поле брани и хороший шанс на победу, если мы будем отчаянно драться. Я видел множество военачальников, которые умудрились дожить до старости и растолстеть, хотя гораздо меньше пеклись о своих людях.
Дагреф вновь фыркнул. У него были слишком высокие мерки, и он был слишком юн, чтобы понимать, с какими трудностями сталкивается большинство смертных, пытаясь сопоставить логику своих выкладок с реальным ходом вещей. Он подчеркнуто твердо сказал:
- Ты мне не ответил, отец.
- Правь туда, где увидишь доспехи получше или богато убранных лошадей, - сказал Лис. - Люди высокого ранга любят покрасоваться.
- Хо! - воскликнул Вэн.
Его бронзовые доспехи и шлем с пышным гребнем были, без сомнения, самыми выделяющимися на поле.
- Ты меня слышал.
Боевое облачение Джерина не было позолочено или даже отполировано. Кожу, покрытую бронзовыми чешуйками и местами истершуюся, пятнали заплаты. Но все это тем не менее обладало изрядной прочностью, а лошади, которыми правил Дагреф, низкорослые и грубошерстные, казалось, не ведали, что такое усталость. Их прародительницей была кобылка с долин Шанды, которую Вэн купил более двадцати лет назад по пути в Элабон, куда он направлялся вместе с Лисом и Элис. Кобылка уступала потомкам в размерах и стати, но лошади крепче нее Джерин еще не встречал.
Дагреф, послушный отцовской воле, указал на одного имперского малого: его доспехи, отливавшие позолотой, дополняла малиновая накидка, развевавшаяся у него за спиной. Джерин пустил стрелу. Офицер элабонской армии вскинул обе руки в воздух и вывалился из колесницы навзничь.
- Отличный выстрел! - вскричал Вэн.
Сам он не пользовался луком в бою, но на похвалы отменным стрелкам никогда не скупился.
Дагреф между тем направил лошадей к другому имперскому воину в щегольском облачении. Джерин выстрелил, но промахнулся. Каким бы хорошим стрелком он ни считался, как ни велик был его опыт стрельбы с вихляющейся колесницы, промахиваться все же ему доводилось чаще, чем попадать. Разочарованный, но не утративший боевого задора, он потянулся через плечо за очередной стрелой.
Хлоп! Вражеская стрела поразила левую лошадь в упряжке - прямо над левой передней ногой. Кобыла упала, словно подкошенная: видимо, стрела пронзила ей сердце. Ее падение помешало бегу соседки. Колесница накренилась, протряслась пару безумных мгновений на одном колесе и перевернулась, вывалив наземь весь свой экипаж.
Оказавшись в воздухе. Джерин услышал собственный крик. Ему и раньше приходилось вываливаться из колесниц. Он попытался свернуться в клубок, чтобы смягчить приземление, но все равно принявший его рыхлый грунт вдруг обрел твердость гранита. Шлем слетел с головы и откатился куда-то, правую сторону туловища, ударившуюся о почву, пронзила резкая боль. Но когда он с трудом попытался встать на ноги, ему это удалось. Значит, кости не сломаны. Это было уже кое-что… вернее, будет, если он проживет достаточно долго, чтобы оценить степень своей удачливости в бою.
Оказалось, что он по-прежнему сжимает в руке лук. Нет, уже не лук… в отличие от костей, крепкое дерево не выдержало удара. Лис отбросил обломки в сторону и выхватил меч. Затем принялся искать глазами Вэна и Дагрефа. Оба тоже были уже на ногах и выглядели целыми и невредимыми. Значит, на данный момент им, как и ему, повезло.
Вопрос же о том, сколько продлится их и его везение, оставался открытым, но обещал вот-вот закрыться. Колесницы империи Элабон надвигались на них, с каждым мигом становясь все громадней. Одна повозка с грохотом летела прямо на Дагрефа, тот - худой, безбородый, не имевший при себе ни меча, ни копья - выглядел самой легкой добычей из трех оказавшихся на земле северян.
Джерин кинулся на помощь сыну… очень медленно, подволакивая правую ногу, но оказалось, что Дагреф ни в чьей помощи не нуждается. Его никчемность и неказистость были на деле обманчивыми, это он перенял у отца. Будучи с виду совершенно незащищенным, Дагреф сжимал в руках хлыст, которым он только что настегивал лошадей (точно такой же, какой недавно превратил в змею Кэффер). Он ждал, а когда элабонская колесница придвинулась ужасающе близко, взмахнул хлыстом, ударив одну из лошадей по мягкому нежному носу.
Животное заржало от шока и боли. Оно остановилось как вкопанное и попыталось дать задний ход. Возница, естественно, этого не допустил, зато колесница пронеслась мимо Дагрефа, вместо того чтобы опрокинуть его и смешать с грязью. А когда ее развернуло, хлыст опять взвился в воздух. Возница взвизгнул столь же пронзительно, как до этого лошадь. Он схватился за глаза. Двое сотоварищей по экипажу подхватили поводья, выпавшие из его рук.
Но ни тому, ни другому не удалось удержать их. Непростительная оплошность, так как шанс у них был лишь один. Дагреф вновь щелкнул хлыстом. Один из элабонцев завопил. В следующее мгновение он снова взревел, так как Вэн вонзил ему копье в бок, - взревел и рухнул. Джерин вскочил в колесницу. Остававшийся невредимым имперский солдат оказался лучником. Для самозащиты у него имелся лишь кинжал, что вовсе не помогло ему оберечь себя. Перевалившись через поручни колесницы, он побежал прочь, воя и истекая кровью.
Убивать возницу казалось делом не очень-то честным, ибо тот по-прежнему не отнимал рук от лица. Однако в разгаре битвы понятие честности становилось весьма относительным. Джерин зарубил возницу своим мечом, перекинул осевшее тело через борт колесницы и схватил поводья. Он открыл рот, чтобы позвать Вэна и Дагрефа, но те уже сами запрыгивали в повозку.
Лис церемонно передал поводья сыну.
- Думаю, ты знаешь, что с ними делать, - сказал он.
- Он умеет управляться и с другими вещами, - заметил Вэн, широко улыбаясь. - Не так ли, дорогой Дагреф Хлыст?
- Кто… я?
Дагреф выглядел невероятно довольным собой.
Люди по-разному обзаводятся прозвищами. Если ты очень бледный или очень толстый, то можешь получить кличку еще до того, как начнешь ходить. Или вообще не получишь. Так и будешь добавлять к своему имени имя родителя всю свою жизнь. А вот заслужить прозвище на поле брани дано не каждому. По правде сказать, очень и очень немногим.
- Дагреф Хлыст, - согласился Джерин. - Все-таки лучше, чем Дагреф Умник, или Дагреф Зануда, или…
- Поскольку хлыст все еще у меня в руке, - многозначительно заметил Дагреф, - благоразумный человек оставил бы подобные высказывания на потом.
- Благоразумный человек не стал бы делать очень многое из того, что я позволял себе в жизни, - парировал Джерин.
- Ты благоразумнейшее создание из всех, кого я знаю, - тут же заявил Вэн.
- Может, и так, но это говорит не в пользу тех, кого ты знаешь, - возразил Джерин.
Он имел в виду, разумеется, Фанд, но сохранил достаточно рассудительности, чтобы о ней не упоминать. Вместо этого он сказал:
- Насколько, кстати говоря, благоразумно раскатывать на колеснице, когда ни у одного из нас нет лука?
- Тебе надо было забрать лук у того имперского олуха, которого ты вышвырнул из повозки, - сказал Вэн.
- Да, это было бы благоразумно, - согласился Джерин. - Если бы я вовремя об этом подумал. Однако у меня не получается думать обо всем сразу, как бы мне этого ни хотелось.
- Что ж, раз оно так, - сказал Вэн, - нам, похоже, придется, на манер всадников Райвина, посмотреть, насколько близко мы сможем подобраться к имперскому войску. Во всяком случае, такое сражение мне более по душе.
- И почему меня это не удивляет? - пробормотал Джерин.
Будучи очень крупным и сильным, чужеземец, естественно, был превосходен в ближнем бою. Однако любой лучник вполне мог подстрелить его прежде, чем ему представилась бы возможность проявить себя во всей красе.
Дагреф воспринял разговор между старшими как указание к действию и направил колесницу к ближайшей повозке имперской армии. Воины Элабонской империи, видя такую же, как у них, колесницу, замешкались на роковой миг, прежде чем сообразили, что в ней враги. Одного из них Вэн проткнул копьем, другого Дагреф вывел из строя хлыстом, и к тому времени, как эта недолгая схватка завершилась, Джерин вновь обзавелся луком.
Он потянулся рукой за спину, чтобы достать из колчана стрелу. В следующее мгновение один из имперских воинов заголосил, словно длиннозуб, и схватился за бедро. Лис выпустил еще одну стрелу. Эта в цель не попала. Он вновь полез в колчан, но тот оказался пустым.
Лис нахмурился. Колчан был почти полон, когда он вылетел из колесницы. Он злобно выругался. Наверное, почти все стрелы рассыпались, когда его шмякнуло оземь. А он даже этого не заметил. Занятый, впрочем, кое-чем более неотложным… то есть пытаясь спасти свою шкуру.
- Ну же, Лис, - обратился к нему Вэн. - Что же ты не стреляешь в этих сукиных сынов, а?
- Вот что я тебе скажу, - ответил Джерин. - Как только ты придумаешь способ протыкать их без копья, я начну их дырявить без стрел.
- Что?
Чужеземец вытаращил глаза. Но тут же его лицо прояснилось.
- А-а. Вот оно что. Мы снова в заднице, а? Что ж, давайте опять действовать тихой сапой.
- Рано или поздно у всех кончатся стрелы, - сказал Дагреф.
- О, в самом деле. - Джерин кивнул. - Вопрос только в том, закончатся ли они до того, как нас расстреляют? Этот вопрос всегда интересен, в любом бою.
- Интересен? О да. Хм.
Вэн фыркнул, затем сплюнул. С одной стороны, демонстрируя отвращение, с другой, несомненно, бравируя. По мнению Джерина, мало у кого на поле брани остается во рту достаточно слюны для плевка. Даже на свой счет он был не очень уверен. Чтобы проверить, как у него со слюной, Лис заработал языком и щеками.
Но тут его перестало заботить, способен ли он сейчас плюнуть. Там, впереди, в имперских рядах виднелся проем. Колесницы южан разошлись, объезжая перевернувшуюся повозку, а вновь не сомкнулись. Он огляделся. Невдалеке от него находилось приличное число колесниц трокмуа, набитых лесными разбойниками. Раздумывать, откуда они тут взялись, было некогда, и Лис махнул им рукой. Пара дикарей нацелила на него свои луки, но, услышав крик на своем языке, варвары опустили оружие.
- Давайте туда, - кричал Лис, указывая на брешь, - и мы отхватим здоровенный кусок у этих южных нахалов!
- Ты хочешь, чтобы я погнал упряжку в эту дыру в надежде, что варвары последуют за нами? - спросил Дагреф.
В его тоне слышалось явное неодобрение.
Но Джерин сказал:
- Именно так.
- Будет немного неловко, если трокмуа предпочтут избавиться от тебя с помощью этих имперских придурков, - заметил Вэн.
Что в сущности означало: "Если это случится, нас убьют".
Джерин не мог припомнить, слышал ли он когда-либо столь элегантно завуалированный намек на нешуточную опасность. Однако и это его озаботило мало.
- Вперед, - велел он Дагрефу. - Поторопись, пока они не заткнули брешь.
- Ладно.
Сын послал упряжку вперед.
Лис дико взвыл, когда их колесница втиснулась в щель между двумя такими же колесницами, которыми управляли солдаты-южане. Те не сразу попытались преградить путь отчаянным северянам, решив, что всякий, кто мчится в возке, сработанном южнее Хай Керс, непременно должен быть другом.