И тут, как раз тогда, когда он собирался сказать, вернее, прокричать Джероджу с Тармой, чтобы они прекратили свой ужасный вой, внутренность лачуги, кажется… начала раздаваться. Чудовища замолчали, притихнув по собственной воле.
- Это бог, - тихо сказала Силэтр.
Она, в отличие от всех остальных, безошибочно распознавала божественное присутствие. Джерин поклонился. Нижайше.
- Владыка Бейверс, - произнес он. - Вы оказали мне честь, ответив на мой призыв.
- Ты призывал и других до меня, по крайней мере, этого пьяницу и шута из Ситонии, - ответил Бейверс.
Как и в случае с Мавриксом, голос бога отдавался в сознании Джерина, а не в ушах. Тем не менее, деревенский акцент все равно в нем проявлялся.
- Владыка Бейверс, тот, кто приходит последним, гораздо важнее того, кто пришел первым, потому что именно он несет настоящую помощь, - сказал Джерин.
- Ну-ну, свежо предание, - проворчал Бейверс, словно угрюмый старый земледелец, который не верит ничьим словам с тех самых пор, как его жена сказала ему, что идет в лес за травами, а он застал ее в постели деревенского старосты. Нехотя он все же кивнул Лису. - Итак, я здесь. Говори.
- Благодарю.
Джерин знал, что в его голосе сейчас больше проникновенности, чем в том нуждаются благодарственные слова. Однако мало кому из людей выпадает возможность поблагодарить бога лично.
Бейверс снова кивнул. Если богов вообще можно сравнивать с кем-то из смертных, то он и выглядел как старый крестьянин. Волосы из колосьев спелого ячменя, бледно-желтых, обвисших. Изборожденное морщинами лицо бога было усталым и обветренным, словно он всю жизнь провел на солнце и открытом воздухе, подобно злакам, господином каких он являлся. Только глаза цвета молоденьких зеленых ростков ячменя, едва проклюнувшихся из земли после первых весенних дождей, давали знать о божественной энергии, скрытой под столь неказистым обличьем.
Отличительные черты его внешности, подумал Джерин, принадлежат земле. Это вселяло надежду, не только подтверждая слова Маврикса, но и укрепляя Лиса в мысли о том, что Бейверс действительно здесь прижился. Что длительное элабонское присутствие в северной местности сделало его для нее таким же богом, каким он являлся для территорий, примыкающих к городу Элабон, таким же покровителем этих краев, как и обосновавшийся здесь намного ранее Байтон.
С этими мыслями в голове Джерин спросил:
- Хочешь ли ты, говоря напрямик, чтобы гради и их боги захватили эту землю, которая так много веков принадлежит элабонцам и которая приносит тебе столько ячменя, почитания и возлияний?
- Хочу ли я этого? - переспросил Бейверс в тихом изумлении, как будто этот вопрос не приходил ему в голову в подобной форме. - Хочу ли я? Нет, я этого не хочу. Гради и их боги питаются овсом и кровью. - Он произнес это с мрачным презрением. - Их земля слишком бедна, слишком сурова, а их души слишком скудны, слишком холодны для моего зерна.
При появлении Бейверса переставшие голосить Джеродж и Тарма в благоговейном страхе глазели на бога. Тут Джеродж не выдержал и прорычал:
- Если ты не хочешь, чтобы эти мерзкие гради пришли сюда, почему ты ничего не делаешь, чтобы не допустить их и их богов на эту землю?
- Почему я ничего не делаю?
И вновь вопрос, казалось, очень удивил Бейверса. С некоторой горечью Джерин подумал, что это, наверное, закономерно. Сама идея что-нибудь предпринимать, видимо, чужда всему элабонскому пантеону. Бейверс обратил свой ярко-зеленый взгляд на Джероджа.
- Голос корней, - сказал он скорее самому себе, чем кому-либо из смертных. - Под корнями есть силы.
- О чем ты говоришь? - требовательно спросил Джеродж. - Я тебя не понимаю.
Джерин часто слышал нечто подобное. В основном от Дагрефа. Когда они с Силэтр обсуждали свои взрослые дела, их общий старший ребенок слушал их разговоры и пытался в них разобраться, насколько позволял ему его жизненный опыт. Когда же этого опыта не хватало, он старался заставить родителей остановиться и объяснить ему, что они имеют в виду.
Бормотание Бейверса озадачило и Лиса, но ему все же казалось, что он имеет некоторое представление о том, что у того на уме. Тщательно подбирая слова, он спросил:
- Владыка Бейверс, та сила, что находится под землей, как-то связана с теми, кто там обитает? - Поясняя свои слова, он указал на Джероджа и Тарму.
- Конечно, - отвечал Бейверс, вновь удивленно. - Там, где нет народа, нет и сил.
- А-а, - протянул Джерин.
Он получил ответ на вопрос, который давно его интересовал: по крайней мере, в глазах богов чудовища были народом. Джерин хотел это знать с того самого дня, когда они вырвались из пещер под святилищем Байтона. Он задал свой вопрос очень осторожно, никак конкретно не называя подземных жителей. Сразу же у него возник новый вопрос:
- А эта сила…
- Эти силы, - поправил его Бейверс, требуя точности.
- Хорошо, эти силы. Станут ли они сражаться за нас против гради?
По-прежнему соблюдая точность, бог ответил:
- Они будут сражаться. Для того они и существуют. Чтобы сражаться. Но… против гради? Кто может сказать это наверняка? И почему за нас? - Зеленые, цвета молодых ростков глаза вперились в Джерина. - Почему ты считаешь, что ты и я - это мы?
- Почему? - растерянно повторил Джерин. - Ты ведь только что сам сказал, что тебе не нравятся гради и их боги. Если они захватят северные земли, ты лишишься здесь всех возлияний и самой малой толики почитания. Я всего лишь смертный, владыка Бейверс, я это знаю, но среди смертных я очень силен. Если ты поможешь мне отразить натиск богов гради, с самими гради я справлюсь.
- Может, и так, - сказал Бейверс. - А может, все это ерунда. Но то, что я думаю, и то, что я делаю, не одно и то же. Моя власть распространяется на растения и пивоварение, тебе это известно. Я не бог крови или войны.
- Но ты можешь сражаться, я знаю, что можешь. - И Джерин привел пример, который успел выкопать в одном из своих свитков. - Когда один демон наслал на ячмень насекомых-паразитов, ты не просто сразился с ним и победил, ты заставил его проглотить собственный хвост и съесть себя.
Силэтр неожиданно захлопала в ладоши.
- Ну, разумеется, - ответил Бейверс. - Он же наносил моим растениям всяческий вред. Он напрашивался на неприятности, и он их получил. - На мгновение бог показался действительно страшным.
- С гради выйдет то же самое, - настаивал Джерин. - Если они одержат победу над нами, здесь не будет никакого ячменя, потому что северные земли станут слишком холодными, и он просто не сможет расти. Ты хочешь, чтобы такое случилось?
- Хочу ли я, чтобы такое случилось? Конечно, нет. Меня это огорчит, - ответил Бейверс. - Но если зерна не будут давать ростков, значит, не будут, ничего не поделаешь. Это не то же самое, совсем не то же самое, что убивать молодые побеги, как делал тот демон. Он никогда не вернется в этот мир, никогда.
Различие, на которое указал Бейверс, было настолько тонким, что ничего не значило в глазах Лиса, но, очевидно, многое значило в глазах бога. Джерин со злостью поддел носком ком грязи, валявшийся на полу. Случилось то, чего он боялся: Бейверс, хотя и соизволил явиться, но продолжал гнуть линию элабонского пантеона, ничего не желая предпринимать. Ему нужен был разозлившийся Бейверс, разъярившийся Бейверс, а получалось, что Бейверс, пусть и сожалея, предпочитал отступить. От него не было никакого толку.
Как разозлить Бейверса? Вопрос едва успел зародиться у него в голове, как тут же нашелся ответ. Он пытался найти другой, потому что первый ему не понравился. Но ничего другого в голову не приходило. Когда намереваешься привести в бешенство бога, молитвы уже ни к чему.
Он рассмеялся. Презрительно, громко. Джеродж и Тарма смотрели на него во все глаза. И Силэтр тоже, она была в ужасе: она знала о богах много больше, чем Джерин. Как и Бейверс.
- Мне не нравится твой тон, молодой человек, - резко заметил тот.
- А мне что за дело? - парировал Джерин. - Я пролил немало эля в твою честь за долгие годы, и что мне это дало? Ничего, черт возьми, хорошего, как выясняется. Мне следовало обращать больше внимания на Маврикса. Он злопамятен и не забывает своих врагов, но помнит и о друзьях. Чего нельзя сказать о тебе. О, несомненно, все правда в его словах.
- Ситониец? - Бейверс фыркнул. - От него правды не жди.
- А вот и нет!
Джерину никогда бы и в голову не пришло насмехаться над богом, не будь его положение столь отчаянным. Если он перестарается, то, вероятно, будет уничтожен тем, кого пытается привлечь на свою сторону. Но если он будет сидеть сложа руки, его наверняка тоже убьют. Гради и их злые боги. Поэтому он продолжал глумиться.
- Маврикс говорил, что от тебя нет никакого проку, так всегда было и будет. И он, сдается мне, прав.
- Никакого проку? Маврикс рассуждает о проке? - Бейверс закинул голову и расхохотался, зашелестев ячменными волосами. - Ситониец, скверно играющий на свирели и готовый навалить в штаны всякий раз, когда возникают какие-то неприятности. - Это было ложно, несправедливо, но Джерин уже давно усвоил, что боги так же несправедливы друг к другу и так же склонны к злословию, как и люди. - Развращающий хорошеньких мальчиков и называющий себя богом плодородия? Он считает, что от меня нет проку? Ну, я ему покажу!
Лис хорошо знал, что развращение хорошеньких мальчиков было далеко не единственным развлечением Маврикса. И боялся, что тирада Бейверса привлечет внимание ситонийского бога. С одной стороны, ему хотелось, чтобы Маврикс с Бейверсом встретились. Когда-то два бога, подстрекая друг друга, избавили земли севера от чудовищ. С другой - он этого не хотел, опасаясь, что они накинутся один на другого, а не на каких-то там гради.
Но ему нужно было поддерживать в Бейверсе возбуждение. И он продолжил игру:
- Ты, наверное, возрос в судилищах города Элабон, а не в полях, где растет твой ячмень. Все, что тебя беспокоит, это не суть вопроса, а буква закона. - Он тоже был несправедлив: это обвинение скорее могло адресоваться его сыну Дагрефу, а не Бейверсу. - Раз уж ты готов биться с демонами, а с богами гради не хочешь. Ячмень исчезнет: какая разница, погибнут ли ростки или его вообще не посадят? Да, Маврикс прав, какой в тебе прок!
На мгновение он перевел взгляд на Силэтр. Ее лицо было белым. Как мука. Она знала, быть может даже лучше его, какому риску он себя подвергает. "Если я выйду отсюда живым, то никогда больше не стану связываться с богами", - сказал он себе, хотя и знал, что это неправда. Если он уцелеет, ему придется каким-то образом заручиться поддержкой тех богов, что имеются у чудовищ, в борьбе против гради. По сравнению с этой задачей общение с Бейверсом, наверное, покажется легкой прогулкой по лугу.
Тут к богу ячменя и пивоварения обратилась Тарма:
- Пожалуйста, не дайте ячменю исчезнуть с наших земель. Мы любим ваш эль.
- Ты называешь меня бесполезным? - сказал Бейверс Джерину. - Маврикс это ляпнул, и ты ему поверил? Я покажу тебе, какой я бесполезный, ох покажу. Мы, силы земли и подземные силы, грозней, чем ты думаешь, человечишка. Стоит только выпустить нас на волю, напустить на захватчиков, и тогда… - Лис очень надеялся, что Бейверс пообещает разбить врага в пух и прах. Но нет, вместо этого бог сказал: - Мы будем отражать их наскоки что есть мочи.
Джерину очень хотелось бы знать, какова эта "мочь". Успокоенный тем, что его не превратили в насекомое-паразита или во что-нибудь другое, такое же маленькое и противное, он решился на еще один вопрос, уже без ехидства:
- Владыка Бейверс, а ты мог бы привлечь к этой битве отца Даяуса?
Бейверс в который раз изумился и произнес:
- Мне бы этого очень хотелось. Тогда мы бы наверняка победили. Но Даяус… он ушел за холм, так сказать, и я не знаю, что можно сделать, чтобы выманить его оттуда.
- Знаешь, владыка Бейверс… или, быть может, не знаешь и не узнаешь, пока я не скажу… но у нас, местных элабонцев, складывается такое впечатление, что все наши боги ушли куда-то за холм, - сказал Джерин.
- Мы довольны, как обстоят здесь дела… по крайней мере, были довольны, - ответил Бейверс. - А когда тебе нравится ход событий, нет необходимости в него вмешиваться, да и не хочется… можно ведь все испортить.
Джерин кивнул: он тоже всегда так считал. Бейверс вдруг хрюкнул. Этот звук совершенно не подходил к его божественному обличью.
- Наверное, поэтому элабонцы иногда связываются с ситонийскими богами. Те с рождения суют всюду свой нос… все без исключения. А Маврикс в особенности, - добавил он ворчливо.
Он разозлился, это было очевидно. Теперь Джерину оставалось лишь надеяться, что он все еще будет в гневе, когда боги чудовищ откликнутся за зов жителей северных территорий. Вернее, если откликнутся. Лис спросил:
- После того как я спущусь в подземелье Айкоса, как мне снова вызвать тебя?
- Ты ведь уже сделал это один раз, - ответил Бейверс. - Придумаешь, как добиться этого, и во второй.
И с этими словами он вдруг исчез. Так же неожиданно, как и Маврикс, но, как искренне понадеялся Джерин, не оставив после себя никакого потомства.
Как всегда после ухода бога, стены хижины словно надвинулись на него. Джерин вздохнул, длинно и глубоко, затем повернулся к Джероджу и Тарме:
- Благодарю вас обоих. Вы прекрасно со всем справились.
- Ты отправляешься в Айкос, - сказала Силэтр.
Это прозвучало как утверждение, а не вопрос. Джерин кивнул ей так же, как совсем недавно Бейверсу, выражая согласие. Его жена продолжала:
- И ты собираешься взять с собой Джероджа с Тармой.
После многих лет, проведенных вместе с Силэтр, Лис знал, как хорошо она умеет читать его мысли.
- Йо, собираюсь, - сказал он. - Я не вижу другого выхода. Если мне придется общаться с подземными силами, трудно будет найти более подходящих посредников, чем эта парочка. Как ты считаешь?
- Ты абсолютно прав, - ответила Силэтр. - И ты возьмешь с собой еще кое-кого.
- Ты имеешь в виду Дарена? - уточнил Джерин. - Это хорошая мысль. Мы будем проезжать через владения, которые раньше принадлежали Рикольфу, а теперь отойдут в его власть. Ему представится дополнительная возможность узнать местных баронов поближе.
- Бери Дарена, если хочешь, но я имела в виду вовсе не его, - сказала Силэтр. - Я имела в виду себя.
Дагреф и Клотильда, наконец, проиграли в ежевечерней борьбе со сном. Блестар заснул несколько раньше. Он тоже боролся, но силенок у него было поменьше, чем у сестры и у брата. Обычно Джерин и Силэтр наслаждались тем временем, когда их дети спали, так как это давало им возможность заняться любовью. На этот раз они воспользовались моментом, чтобы спокойно все обсудить без необходимости постоянно объяснять Дагрефу, что происходит.
Довод Джерина был весьма прост.
- Ты нужна мне здесь, - сказал он.
- Там я буду тебе нужнее, - сказала Силэтр с таким видом, словно все еще была прорицательницей из Айкоса. - Как ты собираешься проникнуть в подземный проход, который ведет в пещеры чудовищ? Ты ведь пойдешь туда не для того, чтобы задать прозорливому Байтону какой-нибудь вопрос. А это единственный пропуск в подземелье для того, кто не является священнослужителем или Сивиллой.
- Карлан не говорил мне, что моя казна пуста, - ответил Джерин, - поэтому я надеюсь, что мне удастся подкупить какого-нибудь священника и проникнуть туда, если я не сумею уговорить кого-нибудь из них пустить меня просто так. Евнухи любят золото. И почему бы им его не любить? Это единственное, что им дозволено в любовном плане.
- Да, полагаю, ты смог бы пробраться вниз с помощью уговоров или денег, если бы шел туда один, - возразила Силэтр. - Но с тобой будут Джеродж и Тарма. Думаешь, священники и стражники храма обрадуются, увидев чудовищ после того, что они сделали со святилищем, восстановленным позже лишь чудом?
- Ладно, значит, размер мзды возрастет, - сказал Джерин. Он редко ошибался в своей оценке людской жадности. Но Силэтр покачала головой.
- Это не поможет, - уверенно сказала она. - Да, вполне возможно, тебе удастся всех умаслить, чтобы спуститься вместе с чудовищами в подземелье. Если бы кто-то другой намеревался это сделать, я была бы уверена в провале, но ты уже доказал, что имеешь дар к подобным вещам. - Она положила руку ему на плечо, давая понять, что это вовсе не критика или ехидство. Затем она продолжила: - Хорошо, итак, ты проник с Джероджем и Тармой в подземелье храма. Ты хочешь встретиться с остальными чудовищами и их богами. Что ты предпримешь?
- То, что и должно, - ответил Лис. - Пробью стену и…
- И пробьешься сквозь чары и заклинания, которые удерживают за ней чудовищ? - перебила его Силэтр.
- Ну да, мне придется это сделать, потому что… - Джерин умолк. Он понял, причем совершенно отчетливо, к чему гнет Силэтр.
Тем не менее, она все-таки озвучила свою мысль:
- Во всех северных землях не найдется столько золота, даже во всем мире его не найдется столько, чтобы ради него священники позволили тебе это сделать. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.
Она произнесла это тоном, не терпящим возражений. Она слишком хорошо его понимала, чтобы поверить, пусть даже на мгновение, что ему не было это известно так же хорошо, как и ей.
Он прибегнул к последнему оружию своего арсенала:
- Почему ты думаешь, что твое присутствие как-то повлияет на мнение евнухов?
- Потому что через меня когда-то вещал Байтон, - ответила она. - Я больше не Сивилла, я сама сделала этот выбор и рада ему. - Она приподнялась на кровати, чтобы взглянуть на спящих детей. - Но глас бога некогда слетал с моих уст, и все священники прекрасно помнят об этом. Если я их уверю в необходимости нашего предприятия, гораздо больше вероятности, что они прислушаются ко мне, а не к тебе.
Джерин обдумал ее слова.
- Когда ты говоришь разумные вещи, это ужасно раздражает, - произнес он наконец.
- Да? И почему же? - удивилась Силэтр.
- Потому что это означает, что ты права, а я - нет, и что мне придется менять свои планы, - объяснил он. - Обычно мне не приходится этого делать, но на этот раз я вынужден.
- Многие не меняют своих планов, даже если они не правы, - заметила Силэтр. - Я рада, что ты не таков.
- Многие люди просто глупы, - сказал Джерин. - Если бы это было не так, то как, по-твоему, мне удавалось бы столько лет так хорошо улаживать все их раздоры? Конечно, - он обнял Силэтр, - иногда приятно встретить и тех, кто вовсе не глуп.
- Таких… как я? - только и успела она выдохнуть перед тем, как он закрыл ей рот поцелуем.
Продвигаясь по тряской дороге, Джерин оглянулся через плечо и увидел, как за деревьями исчезает Лисья крепость.
- Я не нервничал так, покидая родные места, с тех пор как отправился на юг, к городу Элабон, - сказал он. - Это было очень давно.
Силэтр, сидевшая рядом с ним в повозке, кивнула: