Одежда для узника лежала в корзине, рядом с продуктами и бутылкой вина. Взяв плетёную ручку, я ощутил достаточно большой вес и вошёл в малую часовню через распахнутые двери. Внутри пахло свечами, плавленым пчелиным воском, ладаном и едва ощутимо - жжёным сахаром.
Сквозь окна на пол нефа, ограниченного с двух сторон грубоватыми каменными колоннами трёхсотлетней давности, падали серебристые лунные лучи, и тени, лежащие на моём пути, были тёмно-синими и непередаваемо густыми. Эхо от шагов летело к покатому своду, отражалось от него и растворялось в ночи. Миновав часовню, я вновь оказался на улице, в дальней части монастыря, недалеко от монастырских складов и стены, за которой темнел лес.
Прямо напротив находилось одноэтажное здание с частично разобранной крышей. Внутри оказалась старая конюшня, с устланным сеном полом и пустыми стойлами. У самых дальних от меня, над выходом, горел фонарь, и сидели двое мужчин.
Они услышали мои шаги и повернулись в мою сторону. Один, загорелый и жилистый, встал. Второй даже не оглянулся - смёл с бочки игральные карты и начал вновь тасовать колоду.
- Наконец-то, брат, - сказал загорелый. - Мы уже умираем с голо…
Я без расшаркиваний швырнул в него тяжеленную корзину. Он упал вместе с ней на землю, я оказался рядом, подхватил выпавшую бутылку и саданул по голове картёжника. Голова выдержала, впрочем, как и бутылка. Но человек свалился без сознания, а я добавил первому, уже взявшемуся за стилет, и отбросил ногой оружие в сторону. Склонившись, приложил пальцы к его шее, почувствовал биение пульса и довольно кивнул. Всё прошло как нельзя лучше.
Брат Парвус появился внезапно. Он полностью оправдывал своё имя - маленький, невзрачный человечек в монашеской рясе. Вот только руки его были чёрными и обугленными до костей. Душа двинулась на меня, и я извлёк кинжал из ножен. Он остановился, не донеся ногу до пола. Прищурился.
- Ты не связан приказом и можешь отступить, - тихо сказал ему я. - Я не вижу в тебе зла, а значит, необходимости в моей работе нет. Если, конечно, ты не станешь мне мешать.
- Я пообещал настоятелю, что пригляжу за этим человеком, - негромко возразила душа, бывшая ранее монахом. - Ты пришёл убить его, страж?
- Спасти. Им интересуются разные люди, и я не уверен, что он протянет долго.
- Ваше Братство ничуть не лучше остальных… - Парвус сделал шаг назад. - Хорошо, я поверю твоему слову.
- Почему?
- Настоятель связался со светскими властями. Это не слишком хорошо для обители и несёт неприятности. В любом случае я не желаю умирать во второй раз из-за незнакомого мне человека.
Он пошёл прочь, и я, подняв засов, оказался в маленькой подсобке конюха. Хартвиг Нитц не спал, и в полутьме я увидел, как блестят его глаза.
- Ты не похож на монаха и священника, - негромко сказал он мне. - И вряд ли пришёл в такой час, чтобы меня исповедать.
Я оглянулся, убедился, что брат Парвус исчез, убрал кинжал.
- Если тебе нужна исповедь, я готов это сделать, но только быстро.
- К чёрту исповедь, страж. - Он встал на ноги и вышел на свет.
Хартвиг оказался моим ровесником, но на голову ниже меня и гораздо уже в плечах. У него было живое лицо, быстрые глаза и великолепный кровоподтёк на правой скуле. Губы тоже были разбиты, а когда он улыбнулся, я увидел, что одного зуба у него как не бывало.
- Ты не тронул монаха, хотя он может быть опасным для людей, - задумчиво сказал пленник, испытующе глядя на меня.
- Может и хочет - вещи разные. Душа не желает зла другим, а потому мне она не интересна. Ты обладаешь даром Видящих?
- Я вижу тех, кто живёт по соседству с нами, - ровно ответил он. - Для чего ты здесь?
- Хочу вытащить тебя из той ямы, в которую ты угодил.
Он прищурился:
- А дальше?
- Планирую доставить в Братство.
- Да ну? - Он неприятно улыбнулся. - Зачем мне это? Чем ваша "свобода" лучше той, что у меня уже есть?
- По крайней мере, там никто не будет тебя бить.
- Весомый аргумент, - серьёзно кивнул Хартвиг, но я видел, что он всё ещё колеблется.
- Послушай, приятель, - сказал я ему. - Я слышал, что ты наворотил дел и привлёк к себе ненужное внимание. Не знаю, что ты натворил, но теперь от тебя не отстанут. Ни Братство стражей, ни Орден Праведности. Думаю, через несколько дней присоединится и Церковь, узнав о нашем интересе. Так что выбор, с кем быть, у тебя небольшой.
- Предпочитаю оставаться одиночкой.
Один из двух оглушённых стражников тихо застонал.
- Не в этом мире. - Я протянул ему одежду монаха.
Хартвиг вздохнул и принял её.
- От городских властей я ничего не жду. Они себя уже показали с "лучшей" стороны. Орден упечёт меня в яму какого-нибудь спрятанного в горах замка. А церковники законопатят в монастырь, где охрана будет посерьёзнее, чем у этих аскетов. Так что я предпочту стражей. Во всяком случае, пока у меня не появится возможность от вас отделаться.
- И чем ты будешь заниматься, когда убежишь? - поинтересовался я, делая для себя заметку внимательнее за парнем приглядывать.
- Спасу этот мир от самого себя. Как тебе такое?
Я лишь усмехнулся.
Когда мы достигли центрального двора монастыря, здесь произошли кое-какие изменения. Я увидел их сразу, стоило мне выйти из-за угла кухни. Ворота были распахнуты настежь, и внутри монастырского двора торчали пятеро незнакомцев. Двое из них сидели в сёдлах, а трое беседовали с той парочкой монахов, что совсем недавно указали мне путь.
Я разумно шагнул назад, в тень, и Хартвиг чуть в меня не врезался.
- Кто это? - прошипел он мне на ухо.
- Так сразу не разберёшь. Но в том, что они пришли за тобой, не возникает сомнений.
"Проклятье! Неужели монахи настолько продажные сволочи?" - спросил я у звёзд на небе, но те и не думали отвечать.
Старикан во дворе между тем получил увесистый кошелёк, гораздо более внушительный, чем тот, что дал мне Карл, и указал новоприбывшим дорогу. Грубо говоря, он ткнул пальцем прямо в меня, но, благодаря тому, что ночь была тёмная, мы остались невидимы. Не желая искушать судьбу, я развернулся и велел Хартвигу:
- Живо, за мной.
Мы обогнули угол кухни, пересекли крыльцо и ввалились в большой пустынный холл с погашенным очагом. Хартвиг не стал прикрывать дверь, оставив небольшую щель, так что мы оба видели, как три вооружённые фигуры протопали по огороду в сторону часовни.
- Так кто они? - вновь спросил мой спутник.
- Повторяю. Мне это неизвестно. Я знаю лишь одно: ждать от них чего-то хорошего - глупо.
- Что ты делаешь?
- Зажигаю фитили. Слушай внимательно, если начнётся переполох, держись у меня за спиной.
Сжав в каждой руке по пистолету с тлеющими фитилями, я отправился в обратном направлении. Во дворе произошли очередные изменения - монахи лежали порубленными, а один из "гостей" как раз вытирал клинок, испачканный в крови привратника. Другой обыскивал труп старика, чтобы забрать кошель.
Смелые ребята, раз они решились совершить убийство в монастыре. И глупые, если считают, что князья Церкви так просто это оставят. Некоторых людей события, подобные истории Белой стены ничему не учат.
Они увидели нас, когда мы подошли к колодцу. Я без всяких расшаркиваний вскинул руки и нажал на спусковые крючки. Фитили чиркнули в воздухе, пистолеты грохнули огнём и едким дымом. Одному пуля раздробила колено, другому попала чуть выше, в бедро. Я отбросил бесполезное оружие, достал кинжал, подошёл к лошадям, перерезал подпруги, чтобы хоть как-то задержать возможную погоню, а затем склонился над одним из раненых.
Он стонал, зажимая руками простреленную ногу. Проверив его карманы, я забрал деньги, считая, что они будут нелишними, и показал спутнику добытый серебряный жетон:
- Знаешь, что это такое?
- Да, - кивнул он. - Орден Праведности такие носит.
Дорога перед монастырём расцвела грохотом и огнём. Находившийся там человек, как видно, торопился, поэтому пуля, вместо того, чтобы оторвать мне голову, прошла рядом. На пару секунд я ослеп от вспышки и едва не получил тяжёлой аркебузой по лицу, но Хартвиг ловко подставил нападающему подножку. Тот упал, я ударил его ногой, схватил замешкавшегося помощника и потащил к лесу, где были спрятаны наши лошади.
- Доброе утро, Людвиг, - услышал я над ухом голос Проповедника.
Открыв глаза, я увидел его "светлый" лик на фоне сосен, залитых солнечными лучами.
- Ты нашёл Пугало?
- Нашёл. - Душа посмотрела по сторонам. - Оно где-то здесь. Наверное, опять ушло бродить по полям. Кстати говоря, если тебе интересно, то твой спутник намеревается сбежать. Прямо сейчас.
Эти слова заставили меня подскочить и сбросить одеяло. Босиком я направился по влажной траве к лошадям, возле которых возился Хартвиг.
- Думаешь, сможешь удержать меня силой? - с вызовом спросил он.
- Думаю, что смогу, - миролюбиво ответил я ему. - Но не буду.
Мне показалось, он давно так не удивлялся. Даже про лошадь забыл.
- В смысле? - нахмурился беглец, подозревая подвох.
- Путь до Богежома не близкий, и я не смогу денно и нощно не спускать с тебя глаз. Если ты захочешь убежать - значит, убежишь. Так что все мои потуги задержать тебя против твоей воли - бесполезны.
- В принципе его можно связать, - подсказал Проповедник.
- Какая злобная душа у тебя в друзьях! - ещё сильнее нахмурился Хартвиг и заработал от Проповедника, действительно, недружелюбный взгляд:
- Чего мне с тобой быть добрым?! Он шеей рисковал, чтобы тебя вытащить, а ты убегаешь, словно неблагодарная свинья! Отказ от благодарности является грехом.
- Успокойся, - попросил я Проповедника, видя, как лицо человека краснеет не то от гнева, не то от смущения. - Хочешь уезжать, Хартвиг, скатертью дорога. Я посижу здесь, в лесу, на травке, и дождусь, когда ты вернёшься. Если за три часа не появишься, отправлюсь тебя спасать.
- Спасать? - озадаченно повторил тот.
- Хватит придуриваться, - попросил я, старательно скрывая раздражение. - Мы полночи неслись полями и огородами, а погоня дышала нам в спину. Если ты считаешь, что о тебе забыли, то глубоко заблуждаешься. Нас будут искать. На дорогах и в городах. Конечно, небольшая фора есть, потому что они не знают, в каком направлении мы движемся. Но это лишь до той поры, пока нас не увидят. Дальше в том, куда мы едем, не разберётся только идиот. Исходя из всего вышесказанного, раз ты оказался такой нужной всем фигурой, тебя сцапают достаточно быстро. Или соглядатаи на дорогах, или возле городских ворот, или в какой-нибудь таверне.
- Ты преувеличиваешь, не так ли?
- Просто я знаю, как умеет охотиться Орден. Можешь мне поверить, они не любят выпускать добычу из зубов…
- Как и Братство стражей, - перебил меня Хартвиг, но я продолжил тем же ровным тоном:
- Ты заблуждаешься насчёт Братства, потому что нас мало. Организовать грамотную облаву на большой территории не в наших силах. Стражи действуют в одиночку и лишь иногда парами. Но не Орден. У законников полно наёмников и тех, кто у них в долгу, в том числе я говорю и о власти. Разумеется, не всегда и не везде. К примеру, здесь, в Фирвальдене, у особого закона в последнее время множество проблем, поэтому, скорее всего, им придётся справляться своими силами.
- Каких проблем? - заинтересовался он.
- Сейчас это совершенно неважно. Но даже без поддержки солдат, курьерской почты и правительственных постоялых дворов они - серьёзная угроза. Тебя найдут и загонят, как зайца. На этой многообещающей ноте позволь нам расстаться. Забирай лошадь и проваливай. Если тебе повезёт, вернёшься в ближайшее время. Если нет - вини только себя.
Я повернулся к нему спиной и потопал обратно к своей лежанке, уже зная, что он никуда не денется.
Так и случилось. Когда я обувался, он сел рядом:
- Как твоё имя, страж?
- Людвиг.
- А его? - Хартвиг ткнул пальцем в Проповедника.
Я помедлил:
- Называй его Проповедником. Он не любит, когда к нему обращаются по его настоящему имени.
Старый пеликан поджал губы, но от комментариев воздержался.
- В чём выгода Братства? Зачем я им? - Хартвиг в упор посмотрел на меня.
- Ты ждёшь честного ответа? - вопросом на вопрос ответил я. - Совершенно без понятия. До вчерашнего дня я не знал о твоём существовании и, думаю, ничего бы не потерял, если бы не узнал. Может быть, ты мне поведаешь, какие тайны скрываешь, раз вызвал такой неожиданный ажиотаж среди совершенно разных людей?
Он, несмотря на мой крайне ироничный тон, внезапно опустил взгляд и закусил губу:
- Не думаю, что это так уж важно.
- Ну, только в том случае, если ты хочешь понять, зачем ты Братству, - невинно пожал я плечами. - Я всего лишь оказываю услугу коллеге, который не смог тебя сопровождать. Довезу до Богежома и сдам в руки тех, кто в курсе. Если тебе любопытно - лично у меня никакой выгоды нет, хотя ты меня заинтересовал.
- Да неужели? - Он глянул на лошадей, явно раздумывая, не отправиться ли ему в дорогу одному.
- Ты нужен Ордену, а я не слишком люблю Lex talionis, точнее, я его совсем не люблю и с огромной радостью не дам им заполучить тебя. Цеховые противоречия, знаешь ли.
- Скорее политика.
- Я страж. Политикой пусть занимаются магистры и те, кому это нравится.
Он рассмеялся:
- У меня создаётся такое впечатление, что ты живёшь в несколько ином мире. Политикой занимаются все, хотят они этого или нет.
- А он тебя уел, - неожиданно влез в разговор Проповедник.
- Заткнись, - попросил я. - Возможно, ты и прав, Хартвиг. Хотя бы потому, что ты, судя по всему, увяз в этой политике, как в болоте. Так что тебе предстоит решить, и решить быстро, от кого принять помощь, иначе ты уйдёшь в трясину с головой.
Он цокнул языком, посмотрел не на меня, а на Проповедника и глухо сказал:
- Всё решено. Я уже говорил, что менять Братство на Орден, Церковь или княжескую милость не буду. Из двух зол, как говорится, выбирать приходится меньшее.
- Приятно слышать, - сказал я, вставая с земли. - Рад, что ты мыслишь позитивно и понимаешь - в одиночку тебе будет хуже, чем со мной. Пора в дорогу. Позавтракаем в сёдлах.
Мы ехали до полудня, через поля, на которых уже собрали рожь, под ясным, готовящимся к скорой осени небом и палящим солнцем. Проповедник восседал на крупе моей лошади, хотя не нуждался в подобном способе передвижения. Он всё утро молчал, и его молчание выражало высочайшую степень неодобрения. Я подозревал, что всё дело в этой авантюре, поэтому в какой-то момент не выдержал и произнёс:
- Давай, мой друг. Скажи, что я неправ.
- Ты неправ, - тут же откликнулся он. - Карла ты выручал гораздо чаще, чем он тебя. Долгов на тебе нет.
- Это ты так считаешь. Впрочем, меня интересовало несколько иное. Что ты узнал о Хартвиге?
Последний тут же повернул голову в мою сторону и напрягся. Проповедник молчал так долго, что я уже начал думать, что он меня игнорирует. Но он всё-таки ответил. Осторожно, словно ходил по тончайшему льду:
- Людвиг, я искренне считаю, что тебе некоторых вещей лучше не знать.
- Это почему же?! - тут же откликнулся Хартвиг.
- Он, знаешь ли, крайне совестливая натура, хотя на первый взгляд так не кажется, - откликнулся Проповедник. - Тут же пожалеет, что связался с тобой.
- Я ничего дурного не сделал!
- Болтай дальше, - попросил я старого пеликана.
Тот вздохнул и нехотя ответил:
- Твой спутник, Людвиг, до последнего месяца работал картографом при городском земельном совете. Но, как оказалось, у него есть маленькая слабость: по всем христианским законам он с чего-то решил, что за помощь ближнему своему ему воздастся.
- И в чём выражалась эта помощь? - Я посмотрел на Хартвига.
- Я умею снимать с людей тёмные грехи, - ответил тот.
- Свершилось чудо, - пробормотал я. - Очень большое преступление. Обычно прощением грехов занимаются исповедники.
- Ты не слушаешь, - поморщился тот. - Не прощение грехов, а полное снятие. Исповедники облегчают совесть, но не стирают с души тёмные пятна. А я это делаю. Что?
Он увидел, как моё лицо окаменело, а губы Проповедника скривились, словно ему предложили съесть какую-то падаль.
- И давно у тебя… такие способности? - мягко поинтересовался я.
- Я стал видеть души и уметь их исцелять на это Благовещение, после того как меня ударило молнией. - Он расстегнул ворот своей чёрной рубахи, и я увидел след от страшного ожога.
- Лучше бы она тебя убила, приятель, - посмотрел я на него с сочувствием.
- Даже не буду спрашивать, почему ты это сказал.
- А я всё же отвечу. Ты представляешь угрозу для этого мира, и я не слишком понимаю, почему тебя не прикончили сразу.
- Его взяли люди маркграфа Валентина Красивого, - обмолвился Проповедник. - Ходят слухи, что его милость ещё тот грешник, и сковородка в аду для него не только приготовлена, но смазана маслом и хорошенько подогрета. Как говорится, скворчит и ждёт.
- Понимаю, - протянул я. - Его милость решил облегчить свою страдающую душу от пары-тройки грехов, чтобы его пропустили через райские врата. Что же. Очень разумно с его стороны позаботиться об этом, но крайне глупо выбрать исполнителей-идиотов, которые перепугались собственной тени настолько, что вытащили тебя из надёжной камеры и перепрятали в монастырь.
- Что ты делаешь? - Хартвиг увидел, как я разворачиваю лошадь.
- Спасаю твою шкуру. Забудь о Богежоме.
- А я ведь говорил, что тебе лучше не знать! - ехидно произнёс Проповедник, обращаясь ко мне. - Ты разве не слышал, Хартвиг, что у Людвига есть столь интересное свойство души, как совесть? Он не собирается везти тебя на жертвенное заклание.
- Да почему, чёрт вас подери?! - вскричал тот.
Я направил лошадь к нему, подъехал практически вплотную и сказал:
- Потому что ты опасен. Для Братства, для Церкви, для всех, кто получает власть с помощью душ и чудес. Да о чём я с тобой разговариваю! Ты, как видно, полный идиот, не видавший в своей жизни ничего, кроме карт Фирвальдена, раз решил рассказать людям о своих способностях!
Он не сопротивлялся и не спорил. Кажется, до Хартвига начало доходить, что ситуация гораздо более серьёзная, чем ему представлялось. Он хмурился, молчал, но мне не перечил и с разговорами в дороге не лез, за что я был ему очень благодарен.
Нам пришлось выбраться на лесную дорогу, окружённую клёнами, ветви которых были переплетены друг с другом, образуя тенистый купол, пропускавший через себя тёмно-зелёный свет. В другое время я обязательно полюбовался бы подобным великолепием природы, но не теперь.