С минуту она не могла отвести взгляд от пола. Наконец, два темно-синих глаза сфокусировались на мне.
- Одобряешь ли ты?
- Что именно?
- Фредерика.
Я рассмеялся.
- Пожалуй, тут я тебе не советчик. Я ведь его не встречал.
- Нет, - возразила она. - Я спрашиваю не о человеке. Одобряешь ли ты такой брак? Не против, чтобы я вышла за него?
Выражение ее лица было непроницаемым и скрывало что-то важное, чего я никак не мог понять. Я пожал плечами.
- Вправе ли я высказывать свое одобрение по этому поводу? Даже твое мнение здесь вряд ли учтется, - заметил я, подлавливая себя на мысли, что и сам нахожусь в подобном положении.
Дафни с силой сжала ладони, словно мой ответ ранил ее. Что, черт возьми, творилось в ее голове?
- Значит, это совсем тебя не беспокоит? Потому что, если мне не подойдет Фредерик, то его место займет Энтони. А если не Энтони, то Гарон. За мной выстроилась целая очередь из женихов, и я ни с одним и них не знакома даже вполовину настолько же близко, как с тобой. И мне придется взять одного из них в мужья, а тебе все равно?
А вот это уже и правда было странно. Мы едва ли виделись раза по три в год. И, тем не менее, я так же считал ее своим самым ближайшим другом. Картина и впрямь вырисовывалась жалкая.
Я сглотнул, подбирая слова.
- Уверен, в конечном счете ты будешь счастлива.
И тут, без какого бы то ни было предупреждения, по щекам Дафни покатились крупные слезы. Я огляделся в поисках причины или помощи, с каждой секундой испытывая все больший внутренний дискомфорт.
- Пожалуйста, скажи, что не смиришься со всем этим, Максон. Ты не можешь, - взмолилась она.
- О чем ты говоришь? - спросил я, выходя из себя.
- Об Отборе, конечно! Пожалуйста, не женись на какой-то незнакомке. И меня не заставляй выходить замуж за постороннего мужчину.
- Но я должен. Как принц Иллеи я не могу иначе. Мы берем в жены девушек из народа.
Дафни бросилась ко мне, хватая меня за руки.
- Но я люблю тебя! Всегда любила. Пожалуйста, не женись на другой, не спросив отца, могу ли я поучаствовать.
Любила меня? Всегда?
От неожиданности, на несколько мгновений я онемел.
- Дафни, как… Я не знаю, что сказать.
- Пообещай, что спросишь отца, - повторила она, утирая слезы. –
Отложите Отбор до тех пор, пока мы не поймем, что чувствуем друг к другу. Или позвольте мне внести свое имя в лотерею. Я откажусь от титула.
- Пожалуйста, перестань плакать, - прошептал я.
- Не могу! Как я могу перестать плакать, когда чувствую, что вот вот потеряю тебя? - спросила она, всхлипывая.
Я стоял, словно вкопанный, боясь ухудшить и без того неловкое положение. После недолгой паузы она подняла взгляд и устремила его в пустоту.
- Ты единственный, кто по-настоящему знает меня. Единственный, кого я сама по-настоящему знаю.
- Знание не есть любовь, - возразил я.
- Неправда, Максон. У нас есть общее прошлое, и ты готов перечеркнуть его ради глупой традиции, - она смотрела в сторону, сосредоточив все свое внимание на невидимой точке в центре комнаты, и я не мог даже представить, о чем она думала в этот момент. Очевидно, ход ее мыслей вообще был вне моего понимания.
Наконец, Дафни снова обратила свой взор на меня.
- Максон, умоляю, спроси отца. Даже если он откажет, по крайней мере я буду знать, что мы сделали все возможное…
Ни на секунду не сомневаясь, я сказал ей то, что должен был.
- Ты и так уже сделала все, что могла, Дафни, - я было протянул к ней руки, но тут же снова опустил их. - Что бы ни ответил отец, я не смогу дать тебе большего.
Она пристально смотрела на меня, прекрасно понимая, что за моими словами скрывалось больше, чем просто отказ. Она не хуже меня знала, что я никогда бы не осмелился подойти к отцу с подобным вопросом. Я видел, как она отчаянно пыталась придумать какой-нибудь обходной путь, но вскоре осознала, что такого попросту нет. Мы оба были рабами своих титулов.
Она кивнула, смаргивая вновь подступившие к глазам слезы. Пройдя к дивану, она села и крепко обхватила себя руками. Я молча стоял поодаль, не желая еще больше ранить ее. Мне хотелось как-нибудь ее рассмешить, но во всей этой ситуации едва ли было хоть что-то забавное. Я и не подозревал, что способен разбить девушке сердце.
Такая мысль меня определенно не радовала.
И только тут я понял, что в скором времени это станет обычным делом. В течении следующих месяцев мне придется отказать тридцати четырем девушкам. Что если все они будут так реагировать?
Я горько усмехнулся.
Дафни обернулась на звук.
- И тебе ни капельки не больно? - фыркнула она. - Ты не такой уж хороший актер, Максон.
- Разумеется меня это беспокоит…
Она встала и медленно направилась ко мне.
- Но не по той же причине, по которой это беспокоит меня, - прошептала она. В ее глазах вспыхнула мольба. - Максон, ты меня любишь.
Я не шелохнулся.
- Максон, - повторила она с чуть большим нажимом, - ты любишь меня. Я знаю это.
Мне пришлось отвести взгляд. Я больше не мог выдерживать ее натиска. Запустив руку в волосы, я попытался облечь в слова все то, что я чувствовал в этот момент.
- Я никогда прежде не видел, чтобы кто-нибудь выражал свои чувства так, как ты только что это сделала. И я не сомневаюсь, что ты говорила искренне. Но, Дафни, мне нечего предложить в ответ на твои чувства.
- Это вовсе не значит, что ты ничего не испытываешь по отношению ко мне. Ты просто не знаешь, как выразить любовь. Твой отец всегда холоден, как лед, а твоя мать всю жизнь скрывает свои эмоции. Ты никогда не видел, как ведут себя люди, любящие свободно, поэтому не знаешь, как показать свою любовь ко мне. Но ты чувствуешь ее в своем сердце. Я знаю, ты любишь меня так же сильно, как я люблю тебя.
Я покачал головой, отказываясь произнести еще хоть слово, не видя ни малейшего смысла продолжать этот бесконечный спор.
- Поцелуй меня, - потребовала она.
- Что?
- Поцелуй меня. Если и после поцелуя ты скажешь, что не любишь меня, тогда я больше никогда не заговорю об этом.
Я отступил на пару шагов.
- Нет. Прости, но я не могу.
Мне было стыдно признаться даже самому себе, насколько правдивы были эти слова. Я не знал, скольких за свою жизнь поцеловала Дафни, но я был вполне уверен, что их количество превышало ноль. Она упомянула свой первый поцелуй несколько лет назад, когда я гостил у нее во Франции. Так что здесь она определенно опережала меня, а я не желал очутиться в положении еще более глупом, чем то, в котором я находился сейчас.
Ее печаль сменилась внезапной злостью. Она рассмеялась, но ее глаза остались темны.
- Значит, таков твой ответ? Ты отказываешь мне? Позволишь мне уехать?
Я пожал плечами.
- Максон Скрив, ты - идиот! Твои родители окончательно промыли тебе мозги. Да поставь перед тобой в ряд хоть тысячу девушек, это ничего не изменит! Ты слишком слеп, чтобы узнать любовь, даже когда она стоит прямо перед твоими глазами, - она смахнула оставшиеся слезы и расправила платье. - Я молю Бога, чтобы мне никогда больше не пришлось увидеть твоего лица.
Когда она направилась к двери, в моей груди всколыхнулся страх и я схватил ее за руку. Я не хотел навсегда потерять ее.
- Дафни, мне жаль.
- Не надо меня жалеть, - холодно ответила она. - Пожалей себя. Ты женишься лишь по необходимости, потому что уже познал истинную любовь и позволил ей пройти мимо.
Она выдернула руку и оставила меня в полном одиночестве.
С днем рождения, Максон…
3 ГЛАВА
Дафни всегда несла за собой запах японской вишни и миндаля. Она не меняла свой парфюм с тех пор, как ей исполнилось тринадцать.
У нее на запястье был маленький шрамик, оставшийся от царапины, которую она получила, пытаясь залезть на дерево. Я был тому виной. В свои одиннадцать она была чуть более безрассудной, чем теперь, и мне удалось убедить ее - точнее, бросить ей вызов - наперегонки вскарабкаться на одно из деревьев, растущих на краю нашего сада. Я тогда победил.
Дафни до мурашек боялась темноты, но я никогда не дразнил ее из-за этого. В благодарность, она не смеялась над моими собственными страхами. По крайней мере, над теми, которых я по-настоящему стыдился.
У нее была аллергия на устриц. Ее любимым цветом был желтый. У нее напрочь отсутствовал музыкальный слух, и она не смогла бы спеть, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Зато она замечательно танце вала, и ей, должно быть, было вдвойне обидно, когда за весь вечер я ни разу ее не пригласил.
Когда мне было шестнадцать, она прислала мне на Рождество новый чехол для фотоаппарата. И хотя меня вполне устраивала моя старая сумка, я сменил ее на новую просто потому, что мне ужасно польстила такая осведомленность в моих увлечениях. Я до сих пор носил свою камеру только в ней.
Я потянулся, выпутываясь из мятых простыней, и повернул голову в сторону той самой сумки. Мне вдруг стало интересно, сколько времени Дафни потратила на то, чтобы выбрать именно ее.
Возможно, она был права. В нашем общем прошлом было гораздо больше приятных моментов, чем я отдавал себе отчет. Наши отношения строились на случайных визитах и редких телефонных звонах, и потому я даже представить себе не мог, что между нами возникнет настолько глубокая связь.
И вот теперь она возвращалась на своем частном самолете во Францию, где ее уже ждал с распростертыми объятьями Фредерик.
Я выбрался из постели, стянул с себя вчерашние рубашку и брюки и направился в душ. Я старался избавиться от гнетущих мыслей, пока струи горячей воды смывали с меня остатки моих именин.
Но ее обвинения все никак не шли у меня из головы. Что если я и впрямь не был способен распознать любовь? Вдруг я и правда уже почувствовал ее однажды и упустил? И, коли так, то каким образом я должен был ориентироваться в ходе Отбора?
* * *
По всему дворцу шныряли советники со стопками заполненных анкет, улыбаясь мне так, словно все они были частью какого-то тайного заговора. Время от времени я получал хлопок по спине или ободряющий шепоток на ухо, как будто люди вокруг ощущали, что у меня внезапно появились сомнения относительно того единственного события, которого я с нетерпением ожидал всю свою жизнь.
- Сегодняшняя партия весьма многообещающа, - сказал один.
- Вы просто счастливец, - прокомментировал другой.
Но по мере того, как кипа документов передо мной неумолимо росл а, я мог думать лишь о Дафни и ее колких словах.
Мне следовало бы уделить хоть немного внимания отчетам по финансированию, но вместо этого я пристально изучал своего отца. Что если он и впрямь каким-то образом отнял у меня даже само представление о том, как должны строиться отношения между мужчиной и женщиной?
Но ведь я видел, как он обращается с моей матерью. Между ними определенно существовала, если не страсть, то хотя бы привязанность. Разве этого не было достаточно? Разве не на это я должен был нацеливаться?
Я сидел, задумчиво уставившись в пространство. Возможно, он считал, что если я буду искать нечто большее, то на Отбор уйдет ужасно мн ого времени. Или же он просто не хотел, чтобы я разочаровался, не отыскав среди этих девушек ту единственную. Наверное, я поступал правильно, никогда не заговаривая с ним об этом.
А может, у него и не было подобных мыслей. В конце концов, люди - те, кем они являются, и с этим не поспоришь. Отец всегда был строг, словно меч, закаленный пожарами непрерывных войн и повстанческих атак, от которых грозила расколоться страна. Мать же, напротив, была пушистым одеялом, смягчившейся после лишений, которые ей пришлось стерпеть в юности, и оттого всегда стремящейся дать окружающим ее людям тепло и защиту.
В глубине души я знал, что больше похож на нее, чем на него. Не то, чтобы мне это претило, но вот отцу…
Так может он так старательно прививал мне сдержанность в эмоциях с той лишь целью, чтобы ужесточить меня?
Ты слишком слеп, чтобы узнать любовь, даже когда она стоит прямо перед твоими глазами.
- Вернись на землю, Максон, - я резко обернулся на голос своего отца.
- Сэр?
Он выглядел устало.
- Сколько раз повторять? Отбор для тебя - это время принятия непростых, но важных решений, а не очередная возможность повитать в облаках.
В комнату вошел советник и передал отцу письмо. Я собрал разложенные на столе бумаги и подровнял их, постучав торцом получившейся стопки по столу.
- Да, сэр.
Он вскрыл конверт и принялся читать, а я в последний раз взглянул на него украдкой.
Быть может…
Нет.
И все-таки нет. Он хотел, чтобы я стал мужчиной, а не бездушной машиной.
Вздохнув, он смял лист бумаги и швырнул его в мусорную корзину.
- Чертовы повстанцы.
* * *
Я провел большую часть следующего утра работая в своей комнате, вдали от любопытных глаз. Я чувствовал, что был боле продуктивен, оставаясь наедине со своими обязанностями. Ну или, по крайней мере, та к мне не приходилось выслушивать ничьих замечаний в свой адрес. Однако, я подозревал, что мне не удастся избегать отцовский нотаций весь день, учитывая приглашение, которое мне недавно доставили.
- Вы хотели меня видеть? - спросил я, ступив в его личный кабинет.
- А, вот и ты, - воскликнул отец, потирая ладони. - Завтра большой день.
Я сделал глубокий вдох.
- Верно. Мне нужно пройтись по сценарию для Отчета?
- Нет, нет, - он подтолкнул меня ближе к столу, и я инстинктивно выпрямил спину, незамедлительно повинуясь. - С этим все просто. Приветствия, небольшое интервью с Гавриилом, и затем мы прогоним имен а и фотографии девушек.
Я кивнул.
- Звучит… нетрудно.
Вместе мы подошли к его столу, где он хлопнул ладонью по толстой стопке папок.
- Вот они. Прямо здесь.
Я смерил стопку взглядом. Помолчал. Сглотнул.
- Теперь слушай. Около двадцати пяти из них обладают качествами, которые делают их идеальными кандидатками на роль следующей принцессы. Безупречные семьи, связи в других государствах, которые, в конечном счете, могут оказаться весьма полезными. Некоторые из них просто чертовски красивы, - усмехнувшись, он пихнул меня локтем в бок, что было для него совсем не характерно. Он ведь сам не раз твердил мне, что все это далеко не игра. - К сожалению, не все провинции смог ли предложить нам кого-то значительного. Поэтому, чтобы вся ситуация хотя бы отчасти напоминала лотерею, мы использовали это, чтобы добавить нескольких простушек. В конечном счете, набралась даже парочка Пятых. Но, не ниже. Должны же у нас быть хоть какие-то стандарты.
Я еще раз прокрутил сказанное им в своей голове. Все это время я думал, что с моей будущей женой меня сведет судьба или Всевышний… но, как оказалось, за все в ответе был только лишь он.
Он провел пальцем по краю стопки, и листы бумаги прошелестели в ответ.
- Хочешь взглянуть? - спросил он.
Я снова посмотрел на папки. Имена, фотографии, списки достижений. Здесь были собраны все существенные подробности. И все же, я с точностью знал, что эти анкеты не поведают мне о том, что заставляет этих девушек смеяться, от чего им хочется поделиться своими самыми сокровенными секретами. Здесь были собраны пустые характеристики, но никак не сами люди.
- Ты сам их выбрал? - я перевел свой взгляд на него.
- Да.
- Всех их?
- В основном, да, - ответил он с улыбкой. - Как я и сказал, некоторые из них окажутся здесь только ради шоу, но, как мне кажется, тебе будет из чего выбрать. Среди них есть весьма многообещающие особы.
Мне в свое время повезло куда меньше.
- Твой отец тоже лично выбирал для тебя кандидаток?
- Некоторых. Но в те времена все было иначе. Почему ты спрашиваешь?
Я вспомнил его раннюю реплику.
- Так вот, что ты имел в виду? Когда сказал, что с твоей стороны подготовка вот уже несколько лет идет полным ходом?
- Ну, нам нужно было удостовериться, что определенные девушки достигнут совершеннолетия, а в нескольких провинциях и вовсе было по нескольку претенденток. Но, поверь мне, они тебе понравятся.
- Да неужели?!
Они мне понравятся? Как будто ему было не плевать! Как будто это не был очередной его ход, чтобы укрепить позиции монархии - и свои собственные позиции - в этой стране.
Внезапно, мне стало ясно, почему он так нелестно отозвался о Дафни. Ему не было никакого дела до того, как мы были близки. Все, что его заботило - это ее национальность. Она даже человеком для него не была. До тех пор, пока отношения с Францией поддерживались на хорошей ноте, в его глазах она была бесполезна. Если бы возникла острая необходимость, я не сомневался, что он без промедления переступил бы через столь почитаемую им ныне традицию.
Он вздохнул.
- Не кочевряжься. Я думал, ты будешь рад. Ты что, совсем не хочешь взглянуть?
- Как ты и сказал, нечего мне терять из-за этого голову. Я увижу их вместе со всей страной, - я одернул свой пиджак. - А теперь, если простите меня, сэр, мне нужно закончить читать ту поправку к закону, которую Вы мне накануне предоставили.
Я вышел, не дожидаясь его одобрения, будучи уверенным, что выбрал достаточно веское оправдание, чтобы окончить эту встречу.
Возможно, он действовал и из лучших побуждений, но я определенно начинал чувствовать себя загнанным в ловушку. Каким образом я дол жен был отыскать девушку, которая бы мне приглянулась, из трех десятков выбранных им кандидатур?
Я велел себе успокоиться. В конце концов, мама тоже была его выбором, и она была прекрасным человеком - доброй, умной и красивой. Но, как я понял, в его ситуации все было несколько проще.
Благодаря обвинениям Дафни, отцовскому вмешательству и моим собственным растущим страхам, я все больше начинал ненавидеть даже саму мысль об Отборе.
4 ГЛАВА
За пять минут до того самого момента, когда передо мной должно было раскрыться все мое будущее, я поймал себя на мысли, что с трудом удерживаю внутри свой обед.
Очень милая девушка-гримерша смахнула капельки пота, выступившие у меня на лбу.
- Вы в порядке, сэр? - спросила она.
- Просто мне досадно, что среди всей косметики, которая тут у вас имеется, вряд ли отыщется помада моего цвета, - мама порой говорила так: "не мой цвет". Я не был до конца уверен, что это значило. Но девушка рассмеялась, как и моя мать, сидевшая перед соседним зеркалом, и гримерша, обслуживающая ее.
- Думаю, достаточно, - сказал я. - Спасибо.
- Мне тоже, - сказала мама, и обе девушки ушли, оставляя нас наедине.
Я теребил крышку контейнера, стараясь не считать ускользающие прочь секунды.
- Максон, дорогой, ты в порядке? - спросила мама. Ее глаза были прикован не ко мне, а к моему отражению в зеркале. В глубине стекла наши взгляды встретились.
- Да, я просто… я…
- Знаю. В последние дни нам всем пришлось понервничать, но, в конечном счете, сегодня ты услышишь их имена, только и всего.
Я медленно втянул носом воздух и кивнул. В каком-то смысле это и правда были лишь имена. Только имена и ничего больше.