- Но ты уже месяц не занимаешься со мной. - Он говори почти обвинительным тоном.
- Совсем нет времени, сын.
Джарик взглянул на него. Он был таким же высоким, как Строд, но сложение его гораздо мощнее. Громадные мышцы буграми выделялись на его руках, а грудные мышцы, как два щита, защищали его грудь. Джарик теперь был гораздо быстрее Строда и искуснее в фехтовании. Когда он брал меч и щит, он полностью преображался. Строд теперь боялся его, хотя сказал об этом только Мейе. Джарик дрался, забыв обо всем, он дрался, как волк, как машина.
Джарик злился на Строда, за то, что тот не хочет заниматься с ним. Ему хотелось крушить, ломать, убивать. Рубка деревьев поглотила его необузданную энергию, но все же он ломал ветки, попадавшие в его руки, когда забывал контролировать свои силы.
Строд про себя думал, что Джарик, возможно, родился среди тех, кто десять лет назад уничтожил его деревню. Он надеялся, что юноша не найдет их. Ведь он поклялся убить их всех, но несомненно, сам погибнет при этом. Строд вздохнул и пошел прочь.
- Нет времени, - подумал Джарик, глядя вслед отцу, а затем снова нанес сильнейший удар по дереву.
И ткачи продолжали ткать.
Стаху, который был на несколько месяцев старше Джарика, исполнилось восемнадцать лет в апреле. Он был хорошо сложен, и волосы его стягивала кожаная повязка, украшенная двумя голубыми камешками.
В мае Стах и еще один парень сделали нечто необычное: они исчезли, вооруженные и одетые в доспехи. Они решили совершить набег на Секхарден. Но потерпели поражение. Стах получил две раны, а его товарищ уже никогда не сможет ходить, не хромая.
Они предстали перед общественным судом, выслушали осуждение Ишрашпула и Троих, но они все равно знали, что, несмотря на все гневные слова, никто их в душе не ругает и не обвиняет. Разве жена Редноза не из соседней деревни? Ведь он сам в семнадцать лет похитил ее, убив двух ее братьев. И все после этого славили его, как воина-победителя.
Стах решил, что он хочет Сийю.
Он стал ухаживать за ней, носил ей воду, сопровождал ее всюду. И естественно, он перестал быть другом Стродесона Джарика.
Когда Сийя спросила Джарика, правда ли, что и его прежние родители не родные ему, он понял, что это исходит от Стаха. Когда Сийя спросила, правда ли, что Торси сумасшедшая, он понял, что это тоже исходит от Стаха.
Стах во всеуслышанье называл его дважды подкидышем, интересовался, кто же его настоящие родители, отпускал язвительные замечания по поводу его безмозглой сестрички.
- Стах, - однажды сказал Джарик, - не говори больше ничего плохого о Торси и держись подальше от Сийи, дочери Стрида!
- Джарик, - сказал Стах, и глаза его сузились. - Я не принимаю приказов от дважды приемыша, у которого есть сестра-дурочка, к тому же совсем не похожая на него. Джарик, ты сам держись подальше от Сийи, так как я хочу передать подарки ее отцу.
Джарик задрожал. Они стояли под июньским солнцем и смотрели друг на друга. Пальцы Джарика сжались в кулаки.
- Си не примет их.
Стах рассмеялся.
- Разве, дважды приемыш? Ты думаешь?
Джарик бросился на него. Стах согнулся. Они не кружили вокруг друг друга, не обменивались уларами. Они сразу схватились и тут же покатились по земле, поднимая пыль. Люди смотрели на них. Но вскоре их растащили взрослые. Они были исцарапаны, и одна из царапин проходила по щеке Джарика возле самого глаза.
Тяжело дыша, они со злостью смотрели друг на друга.
- Я срубаю деревья мечом, Стах, - сказал Джарик. - Не подходи близко, когда я работаю в лесу.
И все поняли, что это угроза, хотя и сделанная в гневе.
- Держись подальше от Сийи, Джарик, - сказал Стах.
- Отец, - сказал Джарик, глядя не на Строда, а на Стаха. - Я хочу принести подарки жениха Стриду.
И Стах забился в руках людей, которые его держали.
- Не делай этого, Джарик! - крикнул он. - Не помышляй об этом! Я убью тебя, Джарик!
И это тоже была угроза, хотя и сделанная в гневе. Да, это было очень необычно для жителей деревни: два здоровенных парня спорят из-за девушки, это настоящий подарок для дочери Стрида Сийи.
Затем Стах успокоился: пришел его отец. И прослушав все от свидетелей, отец Стаха Ферстмен запретил им драться. И двое юношей пошли, насупившись, в разные стороны.
Но вызов был сделан. И Джарик понимал это. В нем и самом кипела ярость. Вечером он работал в лесу, когда услышал треск веток под ногами у себя за спиной. Он обернулся и увидел Стаха, завернутого в длинный темно-голубой плащ.
- Иди прочь, Стах, - сказал Джарик, вытаскивая меч из ствола дерева. - Тебе небезопасно находиться возле меня, когда у меня в руках меч.
Но его щит был поодаль от него. Он лежал возле дерева, рядом с топором.
Не говоря ни слова, Стах отстегнул бляху, и плащ с тихим шорохом соскользнул с его плеч. Плащ он одел для того, чтобы никто не видел, что у него меч.
- Брось меч, Джарик.
- Не брошу. Я рублю им дерево.
- Брось меч или подними его против меня, дважды приемыш, бастард, брат безмозглой свиньи.
Это было оскорбление. Хотя в деревне свиней уважали - ведь они давали пищу жителям - но назвав свиньей Торси, Стах утверждал, что она не девушка.
Джарик повернулся к нему. Меч был в его руках, и лицо потемнело от гнева. Они смотрели в глаза друг другу. Стаж сглотнул комок в горле и взялся за рукоять своего меча. Рукоять была украшена красным камнем. Это был великолепный меч, чем не боевой. Меч сына Ферстмена.
Меч Джарика, которым он работал в лесу, был в зазубринах и погнут, рукоять его была из дерева, скрепленного костяными кольцами.
- Я здесь работаю, Стах. - Голос Джарика дрожал. Дрожала и его рука на рукояти меча. На лице отражались все его чувства.
- Ты работаешь, чтобы купить своей безмозглой сестре мужа?
Это было чересчур. Никто не мог услышать такое и спокойно уйти, не получив извинений или крови. Джарик прыгнул вперед.
Ни у того, ни у другого не было щитов. Стах ударял по лезвию Джарика, и сталь зазвенела. Он сделал выпад, чтобы пронзить грудь врага, но промахнулся, так как Джарик подобно молнии прыгнул в сторону. Его заблестевшие глаза не смотрели на меч Стаха, который просвистел возле его груди на расстоянии одного миллиметра. Он дрался! Мозг его безошибочно управлял телом и руками.
Он отступил в сторону, и его удар пришелся прямо в шею Стаха. Хрустнули шейные позвонки, и тот рухнул на землю мертвый, обливаясь собственной кровью.
Итак, жизнь Ориксона и Стродесона Джарика снова изменилась, навсегда изменилась. Но не в момент смертельного удара, а на следующий день, когда говорили Трое и Совет, когда они произнесли свой приговор.
Его приговорили к изгнанию. Его объявили преступником, его лишили возможности жить в деревне. Они совершенно не обратили внимания на угрозы Стаха, на то, что это он пришел к Джарику в то время, как тот мирно трудился в лесу. Было решено, что Стродесон Джарик виновен в убийстве жителя деревни и поэтому он должен быть изгнан из нее. В Сек-харден был послан гонец с сообщением о том, что Джарик изгнан из деревни и что ему нельзя давать крова.
Джарик подумал, стал бы приговор другим, если бы убитый не был сыном Ферстмена, первого человека в деревне.
Джарик остался Джариком. Он был как всегда нетерпелив и невыдержан. Он долго ждал признания в деревне, но так и не дождался его. Он говорил, и голос его отзывался в лесу звенящим эхом.
- Я пришел сюда не сам. Меня вытащили из моря. Вы не мой народ. Вы не можете быть моим народом! Такие, как вы, убили моих родителей! Все эти годы я слышал в свой адрес и в адрес моей сестры только оскорбления, и теперь я потерял терпение и нанес удар самому гнусному из оскорбляющих. И теперь вы прогоняете меня, меня, кто убил элка, кто спас Аспеи и Сийю в час, когда вы все поджали хвосты от страха.
Со своего кресла поднялся сам Ишрашпул:
- Ты говоришь в присутствии Совета и Троих. Приговор вынесен. Прекрати свои оскорбительные речи!
- Я договорю! Вы не мой народ! Я отвергаю вас! Я отвергаю законность приговора Ишрашпула, чей сын сам искал меня, чтобы убить! Я плюю на ваш приговор! - И он действительно плюнул в сторону кресла, в котором сидел Ишрашпул во время церемонии. - Я ухожу из вашей деревни только потому, что сам не желаю жить здесь!
Послышался шепот. Пусть это был только жест со стороны горячего юноши, но лучше бы этого преступника, так искусно владеющего мечом, просто казнить…
Но туг поднялся Строд и обвел всех глазами. Он сказал, что если они решатся убить Джарика, то им придется тогда сначала убить самого Строда.
- Тихо! - крикнул Ишрашпул. - Приговор вынесен - изгнание. Стродесон Джарик еще не покинул деревни. Но его нельзя убить или казнить другим способом, ему следует выдать топор с хорошим лезвием, его вещи, кроме меча, который должен быть сломан, и столько пищи, сколько поместится в моем шлеме. Он должен покинуть деревню и не видеть никого из нас. Каждый, кто увидит его, обязан его убить, как преступника. На закате он должен уйти. Таково решение.
- Ты неправильно произнес мое имя, старик, - ядовитым тоном сказал Джарик. - Мое имя - Джарик Убийца Элка, старик. Я не сын никому из этой деревни!
Строд отвернулся, уязвленный до глубины души.
Джарик пошел прочь и увидел Сийю, дочь Страда. Она отвернулась от него.
Он позвал ее по имени и когда она обернулась, то ее прекрасное лицо было полно презрения к нему.
- Убийца! Преступник! Ill не приносил подарков моему отцу целых три года, а когда их принес Стаж, ты убил его1 Что мне, Сийе, остается, кроме стыда и всеобщего презреим?
Джарик был ошеломлен.
Но он был горд.
Он плюнул на землю между собой и Сийей.
А ткачи ткали.
Затем были прощания с родителями, объятия, плач. Торси тоже обнимала его, прижималась к нему, но не плакала, она молчала.
Перед заходом солнца Джарик покинул Ишрашпул. Он направился на запад, откуда доносился волчий вой.
- Он идет к своим, - сказал кто-то. - Слышите? Они зовут его!
Все молчали.
И Джарик пошел на запад, вверх по крутому склону, огибая деревья и овраги, и солнце опускалось, погружая во тьму Ишрашпул и изгнанного преступника.
8. Люди должны верить в чудесное!
Тихий шум разбудил Джарика, и он встретил незнакомца, держа в руке топор, лезвие которого зловеще блестело в свете луны.
- Торси!
Это была она, закутанная в темный плащ девушка, на восемь месяцев старше его, но худенькая, как девочка двенадцати лет, с длинными прямыми волосами и огромными, почти круглыми карими глазами.
- О, Джарик!
И она прильнула к нему всем телом, как будто хотела слиться с ним. Затем она отпрянула от него и заговорила тихо и настоятельно:
- На рассвете кое-кто будет искать тебя, чтобы убить. Стрид и Боундер пошли на охоту. Они на Хани Хилл. Стрид сказал, что они будут спать очень шумно. Они хотят, чтобы их ограбили.
- Я… я никого не хочу грабить.
- Нет, нет, Джарик. - Слезы потекли по лицу Торси, скатываясь с заостренного подбородка. - Тебя хотят убить. За Стродом следят, так что он не может помочь тебе. Видишь, я даже не одела плащ Килии. Я убежала, Джарик, проскользнула, как змея. Никто не думает, что Стрид, брат Сийи, поможет тебе. И Боундер тоже. Так что за ними не следят. Они собрались как будто на охоту и пошли не в ту сторону, в которую ты. Они принесут с собой вещи для нас, Джарик. Мы пойдем, заберем их и уйдем в другом направлении. О, Джарик, - всхлипнула она, поняв, что чувствует ее брат.
- Мы? Мы, Торси? Ты же не изгнанница, тебе нужно вернуться.
- О, Джарик. Ты ничего не видишь дальше своего носа. Подумай, что со мной будет, если я останусь.
Он подумал и обнял худенькие плечи девушки своими лапищами. Конечно! Они же будут издеваться над ней. Кто осмелится защитить сестру преступника? Если Строд попытается, ему тоже придется уйти из деревни, так как все будут против него. Нет, Джарик не хотел, чтобы из-за него посыпались неприятности на Торси, на Строда, на старую Килию!
- Я люблю тебя, Джарик!
- Да. Идем, Торси! Я не хочу, чтобы Стрид и Боундер рисковали из-за меня.
Они быстро собрали вещи Джарика, перевалили через холм, прошли долину и затем с трудом поднялись на Хани Хилл. Там они легко нашли лагерь, где спали двое юношей, завернувшись в одеяла. Все, что они принесли, было тщательно упаковано и приготовлено…
Джарик и Торси забрали тюки и быстро ушли. К рассвету они очень устали. Ведь им пришлось нести шлем и меч, щит и нож, и одежду, и волчью шкуру. Друзья приготовили для того, чтобы они украли даже пищу, но Джарик взял только хлеб. Он в состоянии добыть себе мясо сам, сказал он Торси. Он не хотел брать из деревни ничего, кроме самого необходимого.
Килия прислала с юношами сумку, где были подобраны различные лекарственные трави и мази.
Всю ночь беглецы двигались на юг и к рассвету совсем выбились из сил. Они не отдыхали ни разу. И небо уже начало светлеть, когда они наконец нашли низкую пещеру.
Они вошли в нее и расположились для сна. На ходу они поели хлеба, так что сейчас им не хотелось ничего, кроме отдыха. Джарик уснул почти мгновенно.
Когда они проснулись, уже стоял полдень, и лес был полон звуков. А у самого входа в пещеру стояла рыжая лиса, с любопытством разглядывающая людей.
- Джарик! Лиса!
- Да. Не бойся, Торси. Она просто очень любопытна. Она очень молода и любопытна. Она не может причинить нам вреда.
Джарик медленно поднялся, не сводя глаз с лисы. Руки его очень медленно потянулись к топору. В таком тесном пространстве он не мог точно бросить и ранил ее в бок, сломав ее задние ноги. Лиса заверещала и попыталась сбежать, но Джарик уже снова схватил топор и размозжил ей голову.
- Собери хворост, - сказал он Торси, отложив топор и взяв меч.
- Джарик, ведь лис не едят!
- А мы сегодня съедим. Она была послана нам богом. Не уходи далеко, Торси, чтобы я мог видеть тебя. Мы не уйдем отсюда до захода солнца. Те, что хотят убить меня, может быть, нас ищут, весьма разозленные, что нам удалось провести их.
Они развели в пещере небольшой костер, дым от которого тонкой струйкой вытекал наружу и расползался среди травы. Там они приготовили мясо лисы и поели. Джарик старался подкладывать в костер больше сухих сучьев, чтобы дыма было как можно меньше. Мясо было очень жесткое, но это было все же мясо. Они оставались в пещере весь день.
Джарик попытался обдумать план дальнейших действий.
- Я люблю тебя, Джарик.
- Да, - рассеянно ответил он. - Я тоже люблю тебя, Торси.
- Джарик… ты знаешь… я не сестра тебе.
- Я знаю, Торси. Я знаю. Но это не имеет значения. Я твой брат.
- Я никого не любила кроме тебя, Джарик.
Он ничего не сказал, поглощенный своими раздумьями. Хорошо бы найти деревню, где нет молодежи и живут одни старики. Где нуждаются в молодом сильном человеке, хорошо владевшим оружием для защиты. Какая превосходная жизнь наступила бы для Джарика и Торси.
- Я люблю тебя не как брата, Джарик. Я хочу, чтобы ты любил меня.
Он сел, прислонился к стене, а ода растянулась радом, прижимаясь к нему, глядя в его лицо. Он сказал, едва слыша, что она говорит:
- Я люблю тебя, Торси.
- Это не то, что я хочу… Я хочу, чтобы ты любил меня, Джарик, я хочу стать твоей!
Он похлопал ее по плечу.
- Ты не можешь стать моей, Торси. Ведь ты мне сестра.
- Нет!
Чего она тут бормочет и мешает думать? О чем это она? Он посмотрел на нее с удивлением.
- Торси, я твой брат, родной или нет, это не имеет значения. Меня вырастили, как твоего брата, та понимаешь? Конечно, между нами слишком малая разница в возрасте, чтобы быть настоящим братом и сестрой, но я твой брат, пойми. Ты слышишь?
- Но мы можем оставаться братом и сестрой, и тем не менее я могу быть твоей.
- Нет. Мы всегда будем вместе. Всегда. - Он стиснул ее руку. - Мы никогда больше не разлучимся.
- Но я хочу, чтобы… я хочу, чтобы ты… ты же не мой брат… В нас разная кровь. Я люблю тебя не как брата, разве ты не видишь? Я люблю тебя, как мужчину и хочу, чтобы та любил меня так, как мужчина любит женщину, чтобы ты взял меня, как мужчина берет женщину.
Ужас застыл в глазах Джарика. Торси перешла тот мост, который он боялся переходить.
- Торси! Ты не знаешь, что говоришь! Нет! Этого не может быть!
Торси зарыдала. Джарик боялся притронуться к ней. Ведь она могла подумать, что он притрагивается к ней, как мужчина, а не как брат. Нет! Как она могла сказать такое? Она его сестра. Она всегда была сестрой, и он не может изменить этого. Только она одна осталась у него. Они принадлежат друг другу. Ведь больше ничего нет, что принадлежало бы им или чему они бы принадлежали. Для них больше ничего не было. И она могла предложить ему такое! У него такое предложение не укладывалось в голове. Нет.
Он ощутил боль. Он хотел принадлежать кому-нибудь. Ом хотел быть нужен кому-нибудь, уважение - вот чего он хотел. Он хотел что-то делать. Он искал в своей душе осколки уверенности в своих силах, находил их и отчаянно цеплялся за них, как человек, застигнутый снежной бурей, цепляется за дерево. Человек должен иметь что-то незыблемое, что-то вечное, что должно поддерживать его.
Торси предала его, она внесла новое смятение в его душу, новую неуверенность. Он не был плохим человеком, он был уверен в этом. А хороший человек не может предаваться любви со своей сестрой.
Кроме того, он никогда не думал о ней, как о женщине. Она всегда была для него только сестрой.
Они вышли сразу после захода солнца, когда небо на закате еще алело. На спине Джарика был закреплен щит, а на плече он нес большое копье. На поясе его был меч. Он закрепил на поясе Торси нож, чувствуя через одежду ее кости. В руке он нес топор - деревянная ручка и сверкающее закругленное лезвие.
Снова они шли всю ночь. Им пришлось обойти жалкие строения, которые показались им деревней, и хижину дровосека, которая неожиданно выросла перед ними, такая же естественная, как сам лес, окружающий ее. Торси проявила удивительное хладнокровие, подойдя к хижине совсем близко, чтобы взять свежий хлеб, который лежал на крыше. К счастью, у хижины не было собаки, и Джарик сказал ей об этом. Но Торси хранила молчание.
Затем они пересекли бурную речку. Торси оступилась, но не упала. Она опустила руку в воду и что-то подняла. "Раковина", - подумал Джарик, вспомнив давнюю любовь Торси. Они продолжали путь, и луна уже скрылась. Наконец они подошли к берегу моря. Это был не один из узких заливов, окруженный утесами, которые, как мечи, врезались в Локусту. Это было настоящее море. Слышны были крики чаек, шум волн. И эти до боли знакомые звуки всколыхнули в них воспоминания.
Они стояли и смотрели в темное море. Они закутались в мысли, как старики кутаются в одеяла. Они жили у моря восемь лет и не видели его десять лет. Рыдания застревали у них в горле, но слезы катились по щекам девушки. Где-то там был Ошинсайд, который теперь мертв.
Может, там кто-нибудь поселился? Приходили ли туда снова "Испарела" и Кидденсак?