И вот если до сих пор кто-то в аудитории еще сидел с закрытым ртом, то теперь-то уж точно его открыл, Аврора уже привычно икнула, а я немного обиделась. Мог бы, между прочим, сказать утром, что он родственник того самого знаменитого Фростика...
– Тогда понятно... – злобно хмыкнула говорящая голова и сделала пометку в списке учащихся.
Вениамин сел на место, и я его сердечно по коленке похлопала, а Аврора грустно прошептала:
– Бе-э-э-дный... – и посмотрела на парня такими глазами, словно утренний инцидент еще не закончился, и она по-прежнему под действием отражения.
Оставшаяся часть моей первой в жизни лекции прошла без каких-либо и без чего-либо. Монотонный бубнеж профессора, тоскливый скрип карандашей и перьев по бумаге, вздохи, шорохи... Короче, под конец я даже умудрилась задремать. Потому что это тоска дикая, а не "Введение в магическую предметологию", как оказалось.
А в перерыве мы снова метались по факультету в поисках нужной аудитории.
– Специально они нас гоняют, что ли? – пыхтела я, карабкаясь по узкой винтовой лестнице на последний этаж башни, в которой располагалась кафедра Истории Алхимии.
– Меня больше волнует, нафига нам алхимия? – ворчала за спиной Аврора, которая в день поступления на факультет предметников, как выяснилось, плясала и пела от радости, что алхимии в ее жизни больше не будет. Могу ее понять, с такой-то бабушкой...
– Вень, – окликнула я ползущую впереди спину. – А профессор Фростик тебе кто?
– Дедушка... И если ты хочешь попросить автограф...
Я неприлично громко рассмеялась, а когда Вениамин поинтересовался, что в его словах вызвало такое веселье, ответила:
– Ой, автографы – просто моя больная тема. Я тебе за ужином расскажу, ладно? – и немедленно поймала пятой точкой недовольный сигнал от Авроры.
Обернулась на ходу и увидела, как подруга изображает пантомиму "Ты офонарела?!!!" Ну, то есть у виска указательным пальцем крутит и при этом делает большие глаза, а губы безмолвно произносят: "ЧТООООО??" Сигнализирую в ответ: "Отстань, я тебе потом все расскажу!"
Но потом была лекция по Истории Алхимии. И еще одна, которая в расписании загадочно называлась "ПЗУ", а на практике оказалась Плетением заурядных узлов. И по этому ПЗУ нам в первый же день задали столько, что я даже успела пожалеть о своем решении не возвращаться домой с Сандро.
Последующие дни от первого отличались только наименованием предметов и количеством заданного. Времени не было даже на то, чтобы изучить студенческий городок, как следует. И это нам, в отличие от старшекурсников, везло, потому что те еще и работали. Кто-то удаленно, кто-то в столице, до которой от нашей маленькой страны было рукой подать, кто-то прямо в школе. Мы же...
По негласному школьному правилу, первокурсники не принимали участия в заполнении школьной казны, первый семестр мы должны были заниматься благоустройством школьной территории, по необходимости, учебой – по максимуму, и "заботой о старших товарищах" – денно и нощно.
Группами по 3-4 человека мы, в свободное от учебы время, убирали помещения общего пользования и следили за тем, чтобы на кухне всегда было что-то горячее, благо, старшекурсники исправно заполняли кладовую провиантом и не требовали от нас кулинарных изысков.
Наше общежитие представляло собой пятиконечную звезду, каждый луч которой был крылом одного из факультетов. В центре же здания находилась общая гостиная, где, по логике, студенты должны были собираться для внеклассного общения, на которое у первокурсников просто не оставалось времени. Поэтому впервые после общего собрания в этом помещении я очутилась только в день выборов. И как раз этот день стал нашим первым с Авророй дежурством по общежитию.
"Выборный вторник" для меня начался в пять утра. И уже в пять утра, наблюдая за тем, как Вепрь бодро грызет булочку, я этот день возненавидела. Сначала кухня. Ни я, ни Аврора и представления не имели о готовке. Оставалась надежда на Веника. Тот приплелся последним, при этом широко зевал и был в пижаме.
– Девчата, я все равно в этом ничего не понимаю, – "обрадовал" он. – Так что, давайте вы все приготовите, а я потом уберу и помою.
Мы с Могилой зарычали синхронно, и внук великого профессора угрюмо голову повесил.
– Послушайте, – неуверенно произнесла Аврора, когда мы все трое ввалились в кладовую. – Ведь в правилах говорилось "что-то горячее", так?
– Угу...
– Я, например, виртуозно готовлю чай! И даже знаю способ, как сохранить его горячим!
Мы с Вениамином переглянулись. Конечно, с одной стороны, правила звучали именно так, но с другой:
– Могут бить... – предсказала я.
– Могли бы, – уточнил Веник. – Но сегодня же выборы. Сначала все будут полдня тусить в общем зале, а потом праздновать... Ну, или наоборот.
– А ты-то откуда знаешь? – недоверчиво спросила Аврора, на что получила лаконичный ответ:
– Дедушка.
В общем, когда Аврора закончила возиться с чаем, и на кухне появились первые старшекурсники, мы были спокойны, как стадо бегемотов. Спокойны – потому что перед смертью все равно не надышишься, а как бегемоты... Ну, просто кухня же... И еще и кладовая эта бездонная... В общем и целом, не так это и сложно – быть дежурным. Я даже поклялась себе к следующему дежурству разузнать у кого-нибудь, как варить самый простой бульон. Ну, или хотя бы какао.
Невысокий парень с третьего курса был первым, кто оценил наши кулинарные способности.
– Что тут у нас? – деловито потирая руки, он открыл кастрюлю с чаем. – Чай? Офигительно! Хвалю! – и заржал довольно нам на удивление. – Я как раз на то ставил, что в первой смене дежурства обязательно кто-нибудь догадается так сделать.
Налил себе кружку и вышел.
– То есть прокатило? – не поверила я.
– Не понял, они на нас что, ставки делают? – возмутился Веник.
– Чувствую себя кобылой... – уж совсем неожиданно разоткровенничалась Могила.
У Веника вытянулось лицо. Он окинул девушку внимательным взглядом и даже тряхнул головой:
– Почему кобылой-то? Ты совсем не похожа.
– Дурак! – Аврора обиженно шлепнула его ладонью по плечу. – Я про бега подумала, про скачки, про ставки... А ты кобыла...
Авроре вдруг бросилась кровь в лицо, а глаза наполнились слезами.
– Дурак! – крикнула она еще раз и выбежала из кухни, подстегиваемая нашими удивленными взглядами.
– Вень, а ты уверен, что твой перстень короткого действия? – спросила я у товарища. Товарищ задумчиво посмотрел на упомянутый артефакт и удивленно пробормотал:
– Вот до недавнего времени был уверен, что да... – а потом заинтересованный взгляд в мою сторону бросил и полюбопытствовал:
– Слушай, вы же девчонки, вы же там вечерами болтаете о своем о женском, когда меня нет. Она ничего не...
– Я тебя умоляю! – мы вышли из кухни и разговаривали уже в коридоре. – Что значит, когда тебя нет? Да ты уже, по-моему, прописался в нашей комнате. Еще немного – и переселишься полностью.
– А что, хорошая идея, а то я только время трачу, бегая туда-сюда между этажами...
– Запрещено правилами проживания! – раздалось неожиданно и резко за нашими спинами, и мы даже подпрыгнули от испуга.
Александр Виног, с которым я не разговаривала со дня злополучного посещения АДа, как всегда, был в форме. Свеж, бодр и подтянут. Он выглядел так, словно сейчас не семь утра, а, как минимум, пять вечера. Я завистливо вздохнула. Умеют же люди...
– Не знаю насчет правил проживания, – оскалился Веник, отвлекая меня от важных мыслей о моем внешнем виде. – Но вот подслушивать личные разговоры некрасиво.
Я только глянула на него удивленно. И чего так взъелся, спрашивается?
А Вениамин ухмыльнулся криво и продолжил:
– Мне искренне жаль, что тебя папа в детстве правилам этикета не обучил! – и руку мне на талию положил.
И вот я стою, открыв рот, и безмолвствую, а они друг друга разъяренными взглядами прожигают. Осторожненько снимаю с себя Фростикову конечность и не менее осторожно произношу:
– Ну, я пойду... Вень, я тебя в комнате жду, да?
Вениамин кивнул и широко улыбнулся, а Александр громко скрипнул зубами и процедил:
– К началу выборов чтобы в общем зале был чай!!! – развернулся и ушел, широко шагая, а я только хохотнула по-дурацки ему в спину.
Когда их темнейшество исчезло за поворотом, любопытство и нетерпение одержали безоговорочную победу над правилами хорошего тона. Поэтому я обратила к Вениамину свой удивленный взор и спросила:
– Это что это было сейчас?
– А пусть не смотрит на тебя так, – проворчал Веник и попытался свернуть разговор:
– Пойдем уже за Авророй...
Пока мы шли по коридору и поднимались по лестнице, я пыталась осмыслить услышанное, но оно как-то не осмысливалось.
– Да как он на меня смотрит?! – наконец не выдержала и дернула товарища за рукав пижамы.
– Как будто ты его любимого хомячка живьем съела...
Все. Я в ауте. Серьезно, что ли? Что-то темнит Фростик, не иначе.
– Да он на всех так смотрит. На всех хомячков не напасешься...
Веник в ответ только пренебрежительно хмыкнул, и я поняла, что большего от него не добиться.
– Вот возьму, и не проголосую за тебя сегодня! – мстительно припугнула я, прекрасно понимая, что лучшей кандидатуры на должность нашего старосты просто невозможно найти. Веник и сам об этом отлично знал, зараза, поэтому на мою угрозу отреагировал приподнятой бровью и нетерпеливым взмахом руки, мол, давай, шевелись уже.
Но у дверей нашей комнаты будущий староста сообразил, что принимать участие в выборах надо не в пижаме, а как минимум, в домашней одежде. А лучше – в форме. Поэтому мы договорились встретиться внизу минут через двадцать. И Веник убежал приводить себя в порядок, а я отправилась к себе.
Минут десять я успокаивала Аврору, которая дулась на кровати, отвернувшись лицом к стене, а потом мы все-таки отправились голосовать.
В общем зале народу было... Я как-то даже не представляла, что в нашей школе учится столько людей. Ну, правильно. Все же курсы со всех факультетов собрались. Розовые феи, химики в белых халатах, зеленые ботаники, синие зоологи, ну, и мы сбоку, немым укором радуге.
– Начнем с самого простого, – магически усиленным голосом объявил ректор. – Первые курсы, вы со старостами определились?
В ответ раздалось нестройное и разномастное:
– Определились...
– Не определились...
– Да зачем нам староста?
И в наступившей на секунду тишине совершенно неожиданное:
– Да он пьет как конь, какой из него староста?
Вельзевул Аззариэлевич рассеянно моргнул и внимательно посмотрел на произнесшего последнюю фразу химика. Тот немедленно стушевался и спрятался за спинами товарищей.
В общем, старост мы выбрали и успокоились. Особенно успокоился Веник. Он сразу нос задрал важно и, кажется, даже выше стал.
А ректор раздал избранникам первокурсников фолианты, размером не уступавшие ППвО, а затем сделал объявление:
– Немного отступая от обычной программы проведения выборов, – пятый курс дружно и в голос застонал, заставив меня волноваться. – Вынужден сообщить, что в этом году наша школа примет участие в общешкольных военных тренировках не на правах вспомогательной силы, а как отдельный участник.
Теперь застонали все от пятого до второго курса. Мы же по-прежнему молчали и ушами хлопали.
– Ну, и на первый семестр нашим основным спарринг-партнером заявился Институт Годрика Воинственного.
– Вот же ж ...ть!!! – не сдержалась я громко, привлекая к себе взгляды всех. Ну, то есть вообще ВСЕХ!
Просто до меня до первой из самых младших дошло, что здесь происходит, и кто во всем этом виноват. Попыталась спрятаться за Аврору, но что уж там...
– Кхм-кхм, – ректор демонстративно прочистил горло, перетягивая всеобщее внимание на себя. – Итак, общая физическая подготовка начнется с завтрашнего дня. Занятия по тактике и стратегии вводятся у всех курсов и факультетов... Кажется, все?
Вельзевул Аззариэлевич вопросительно посмотрел на пятикурсников, и один из них злым голосом произнес одно слово:
– Барбакан.
– О! Ну, это на ваш выбор, – отмахнулся ректор. – Просто не забывайте о благоразумии... А теперь можно переходить к основной части собрания, собственно, к выборам в студенческий совет.
Ожидать результатов голосования я решила, забаррикадировавшись в своей комнате, а потому, когда все были увлечены подсчетом голосов, предприняла стратегический отход через боковые двери. На цыпочках прокралась к лестнице, как никогда мечтая о шапке-невидимке, и уже собралась было вздохнуть свободно, как кто-то схватил меня сзади за жилетный хвостик, потянул назад и злым шепотом поинтересовался:
– Куда собралась?
– К себе, – буркнула недовольно, пытаясь вывернуться из стального Александровского захвата.
– Напрасно. Хватай совет, пока я добрый: лучше сразу показать всем, что тебе плевать, а то только хуже будет.
Вздохнула тяжело. Прекрасно понимаю, что пятикурсник прав, но как же боязно возвращаться назад, в общий зал, где почти все из-за моей несдержанности догадались о том, по чьей вине у нашей школы такой соперник. А в том, что это происки моего старшего брата, сомневаться не приходилось.
– Мне просто страшно, – честно призналась я.
Александр поморщился.
– Слушай, прекращай, а? Мне с тобой целый семестр в барбакане сидеть, а там нет времени бояться.
– В барбакане? – ужаснулась я. – Как в барбакане? Ректор сказал, что это...
Александр ухмыльнулся.
– Виновные всегда сидят в барбакане. Можешь мне поверить, я получил политическое убежище четыре года назад. И угадай, из-за кого Школа впервые жизни была полноценным участником соревнований?
Я совсем погрустнела. Бли-и-и-ин, но я же ничего не умею. Вообще ничего...
– И кто тогда был вашим партнером? – спросила я.
– Лига Темных, конечно! – хмыкнул старшекурсник. – Кто же еще?
Действительно, кто же еще, как не школа прирожденных убийц, покровителем которой является один из Темных богов. Так и знала, что у Александра божественные корни. Мысленно похихикала над своими глупыми мыслями и решила их не озвучивать, разумно предположив, что их темнейшество моей шутки не оценит. И да, сделала себе отметку, не называть его больше их темнейшеством даже мысленно, а то так можно и заговориться.
***
Преподавателя по тактике и стратегии звали Зерван Да Ханкар. Он был невысокого роста, с короткими ногами и непропорционально длинными руками, лысый, с большими оттопыренными ушами и приплюснутым носом. Недостаток растительности на голове с лихвой окупала густота бровей, а из волос, торчащих из широких ноздрей, можно было бы сплести нехилую косичку, и одна моя знакомая кухарка умерла бы от зависти, увидев эту радость цирюльника.
– Я полевой командир! – хриплым голосом начал капитан Ханкар вместо приветствия. – Я старый полевик-легионер! На моем счету не одно выигранное сражение. И сегодня я здесь. Вы думаете: что делает здесь этот полуорк? Почему ректор Ясневский не нашел кого-нибудь из клана боевых эльфов или темных ассасинов, чтобы тренировать вас? Может быть, на эту должность подошел бы даже человек? И я вам отвечу. Просто ни один серьезный командир не стал бы возиться с такими задохликами, как вы.
Зерван Да Ханкар отсчитал пять шагов до окна, развернулся через левое плечо и пошел в обратную сторону, продолжая говорить:
– Стратегическая ошибка каждого тренера в этой игре – не считать вас серьезными соперниками. Они не берут вас в расчет, потому что ваша школа полностью на гражданском положении. И это их ошибка. Отсюда и будем плясать. И тогда ваша видимая слабость может стать вашей силой. И обернуться нашей общей победой.
Капитан остановился посреди аудитории и задумчивым взглядом окинул наши полосатые ряды – просто в АДу решили, что по причине военной обстановки сотрудничество между факультетами должно быть усилено. И этот курс мы слушали совместно с химиками.
– Не стану скрывать, эта победа очень важна для меня. Для моей дальнейшей карьеры.
Преподаватель с тоской посмотрел на старосту другого факультета, тощего мальчишку с маленьким носом и большими прыщами. И вздохнул громко и протяжно.
– Для начала уясним себе семь основных правил, которые помогут нам победить.
Зерван Да Ханкар подошел к доске и размашистым почерком написал:
1. Дисциплина.
2. Дисциплина.
3. Дисциплина.
После чего обернулся к аудитории и рявкнул:
– Кто хочет, может записывать. Мне все равно. За сдачу экзамена по своему предмету я засчитаю только вашу абсолютную победу.
После этих его слов Веник наклонился и едва слышно прошептал мне прямо в ухо:
– Думаешь, он знает, кто наш соперник?
Капитан нехорошо посмотрел в нашу сторону. Я притворилась стулом, а Аврора так сильно возмечтала исчезнуть, что, кажется, даже стала немножко прозрачной.
– Новобранец, встать! – отрывисто приказал преподаватель, и Веник нехотя поднялся, бормоча себе под нос:
– Можно подумать, что мы в казарме...
– Разговаривать на моей лекции можно только после озвученного мною вопроса. Это понятно?
– Понятно... – и хмыкнул презрительно.
– Десять отжиманий! – неожиданно объявил Зерван Да Ханкар, по-прежнему глядя на Вениамина.
– Физическая подготовка у нас по расписанию сегодня была в семь утра...
– Пятнадцать отжиманий!
– Да что такое!? – староста явно планировал откосить от наказания.
– Двадцать отжиманий! – полуорка, кажется, заклинило, но и Веник же упрямый, как осел.
– Не буду! – и губы в тонкую линию сжал, а капитан пугающе оскалился и совсем уже тихо проговорил:
– Десять отжиманий всем присутствующим.
Аудитория зависла и затаила дыхание. Кто-то начал возмущаться, а лично я, уяснив принцип прогрессии наказания, быстро вскочила со своего места и, упав на пол между партами, приступила к выполнению упражнений. Ну, как приступила? Попыталась. Потому что я и отжимания – это очень весело.
Я старалась приподнять тело над землей, используя силу своих фантастических мышц. И когда я говорю "фантастических" – именно это и имею в виду, ибо оные были только в моих нездоровых фантазиях. Да Ханкар хмыкнул и озвучил помилование:
– Достаточно, бригадир! Остальным пятнадцать отжиманий.
Я отряхнулась и с довольной миной поднялась с пола, наблюдая за тем, как все, наоборот, туда укладываются. И в этот момент не знаю, кого студенты ненавидели больше: Веника, преподавателя или меня, как изначальную причину своих бед. А Да Ханкар подождал, пока все закончат отжиматься и, как ни в чем не бывало, вернулся к лекции.
– Отвечу на вопрос нерадивого новобранца. Да, я знаю, кто наш соперник. Мало того, я имел честь учить их командира. Правда он тогда маленький совсем был... – и подмигнул мне весело. – Но возвращаясь к теме урока. Повторюсь. Дисциплина! Дисциплина в военное время – это все. Сейчас на наглядном примере вы имели возможность убедиться в том, что, если один член команды выпадает из общей волны, страдают все.
Он помолчал немного, пожевал губы, почесал лысину и неожиданно извиняющимся голосом произнес: