- Зачем ударять, - рассудительно отозвался Обам, - на войне ведь… Можно и подставить, для умельцев из дворцовых - это раз плюнуть. А свиномордые из Колышны уж церемониться не станут, всего-то один раз пырнуть мечом или хотя б кинжальчиком… Не, больше об том говорить не станем, Скала. И так слишком разболтались.
Разговор потек в сторону воспоминаний, стали выяснять какие-то родословные разных семей из их циклопьего племени, потом кто-то рассказал, какое у них, на юге, чудесно-теплое море, и сколько оно дает отличной рыбки, и как ее готовить, кто-то припомнил какую-то давнюю стычку с лестригонами и стал чуть не по именам перечислять вождей. А еще кто-то, подвыпив, забормотал что-то вроде заунывного марша, который если и можно было сыграть, тогда только на волынке. Хотя рыцарь вроде бы слышал, что волынок у циклопов не водится, это был инструмент северных горцев, хотя… Кто же их, циклопов, по-настоящему знает-то?
Теперь уже рыцарь отвел Крепу в сторонку.
- Так, Скала, - сказал он ей твердо, - тут мы узнали, что нам нужно. Теперь следует поглядеть на командующего Плахта.
Крепа, чуть наклонившись к рыцарю, опять спросила в упор:
- Ты уверен, что именно он нам нужен? Вишь ли, сэр, - она каким-то неуловимым образом набралась у тех циклопов, с которыми они сидели, простонародного или дально-южного, из ее родных мест, произношения, - сманить-то командира из армии в канун большой победы… Это, доложу я тебе, дело потруднее, чем сдвинуть гору, будет… Это… - Дальше она не знала, как продолжать, выяснилось, за ужин и на посиделках с соплеменниками она все же немного перебрала с выпивкой.
Рыцарь и сам это понимал, но… Что ему-то было делать в такой ситуации?
- Нет, не уверен, но может - он самый и нужен. Пошли.
Пока они возвращались, Крепа объяснила рыцарю, что циклопы за отсутствием второго глаза вообще очень точно и хорошо, куда лучше других племен и народов, чувствуют происходящее.
- Бывает, что видим мы, сэр рыцарь, то, что от других скрыто. В том, что наши поняли - над ним, над Плахтом Суровым, какая-то смертная тень нависла, - в этом как раз ничего удивительного нет.
- А ты эту опасность… почувствуешь? Заметишь, как ты говоришь, эту смертную тень, если приглядишься?
- Было бы у меня побольше времени, я бы тебе подсказала, может, и вернее, чем эти. - Она мотнула своей головищей в темноту, откуда еще пробивался костер, разожженный остальными циклопами. - А вот так сразу?.. Может, и почувствую, но ручаться за верность - не могу.
- Ты должна, Скала, - приказал рыцарь строго. - Это очень важно. - Он помолчал, пока они шли между снующими солдатами и палатками лагеря, разбитого уже не над рекой, а в лесу. - Понимаешь, нужно, чтобы он, если нам нужен именно он, пошел с нами по собственному разумению, согласившись добровольно. Но у Плахта - очень уж успешная тут карьера наметилась, бароном его хотят сделать, имение ему обещано… Как его переманить - даже не знаю… - Рыцарь остановился, зайдя перед циклопой. - Но вот если его непременно убьют, тут уж не до имений и титулов. Тут уж спасаться нужно, понимаешь?
- Да что ты, рыцарь, все - понимаешь да понимаешь? - чуть раздраженно отозвалась Скала. Она уже думала о чем-то другом, не о том, что втолковывал ей Сухром. - Понимаю я, может, еще яснее, чем ты… - И опомнилась, добавила: - Чем ты, сэр рыцарь и командир.
Они зашли в кабачок за Датыром, который к этому времени… нет, надраться с капитаном и двумя поручиками он не успел, но был все же пьянее, чем Сухрому хотелось. И теперь с этим уже ничего невозможно было поделать. Когда они расплатились, оставив все недоеденное и недопитое своим случайным собутыльникам, и пошли к палатке командующего, впавший в несвойственное ему многоговорение Датыр вдруг заворчал, как все тут дорого:
- Не-эт, сэр рыцарь, господин мой, хотя б и много мы потратили, но ведь… Ведь тут лагерь, сэр, цены поболе, чем в столицах здешних. Тут же, господин, как на войне всегда и всюду - маркитанты за неделю годичное жалованье солдата себе отбивают, и никто с них за то налоги не дерет…
В общем, в другой ситуации рыцарь отослал бы оруженосца спать, вот только такой возможности у них не было.
Тогда-то на них и навалился один из патрулей, которые, как выяснилось, выходили на обходы лишь в темное время суток. Высокий и какой-то заметно недокормленный офицер с тремя копейщиками пристал к рыцарю - кто они, откуда и куда, собственно, идут. Сухром не стал ничего выдумывать, а, поблескивая своими орочьими глазищами, представился по полной форме и предложил проводить его к командующему. Офицерик этого сделать не смог или не захотел, а передал всю малопонятную для него троицу какому-то капитану, который оказался неподалеку. Вот тот уже, выслушав снова Бело-Черного рыцаря, спросил прямо:
- Так у тебя что же, сэр рыцарь, к нему послание имеется?
- А если и так, капитан?
- Не выйдет, к нашему Суровому теперь просто так кого попало не пускают.
- Мы - не кто попало, разве ты не видишь? - мягко так осведомился у него Датыр.
- Нет, я вот что думаю, нужно тебя с подчиненными твоими запереть у нас в землянке, там что-то вроде гауптвахты устроено…
- А потом, капитан, не исключено, когда выяснится, что ты и полномочия свои превысил, и нам помешал, тебя начальство вздует, и еще как прилично вздует… Даже жаль тебя немного.
- А ты не грози, сэр рыцарь, много тут всяких с угрозами-то бродит, да вот только непонятно зачем.
- Я же сказал тебе, к Плахту нам нужно. - Рыцарь помолчал, вглядываясь в патрульного капитана, пробуя угадать, что следует сказать, чтобы он сделал то, что им нужно - отвел к Суровому, и не иначе. - Сам посуди, капитан, если отведешь к командующему, ничего тебе за это не будет, все на нас свалить можно, а если не выполнишь, тогда с тобой уже другой разговор выйдет. Неужто это не понятно?
- Да зачем тебе к нему, рыцарь? - Капитан еще разок осмотрел всех этих свалившихся на него неизвестно откуда пришлых бродяг. Впрочем, следовало признать, на бродяг они были мало похожи. Но ведь и на наемников, вдруг воспылавших желанием вступить в победоносную армию, они тоже не походили… В отчаянии он спросил уже почти как подчиненный: - И потом, что же, к нему и вот этих вести, что с тобой?
- Лучше будет, если и они со мной пойдут, - рассеянно отозвался рыцарь, и это, кажется, все дело и решило.
- А до утра подождать?..
- Никак невозможно, капитан.
Их отвели, перед шатром, впрочем, отобрали оружие, даже обыскали на предмет, если кто-то из них прятал тайный клинок или что-либо смертоносное, могущее послужить оружием. Ничего не нашли, кроме кошеля с монетами, но его отбирать не стали, хотя и сам Сухром, да и Датыр, могли бы воспользоваться им, при необходимости, как весьма удобным подручным средством для убийства, их обоих этому когда-то учили, и навыков этих они, конечно, не утратили.
В палатке у Плахта горело не менее чем с полдюжины факелов и было светло, будто днем, и очень тепло, даже душновато, насколько в палатке вообще могло быть душно. Вокруг небольшой жаровни, перед которой восседал в своем походном креслице командующий, стояли с полдюжины офицеров, слушали Сурового, и кое-кто даже отваживался высказывать свое мнение. Разговор шел о том, как вести пандус к стенам города, чтобы потом по нему забросить в Колышну атакующие войска.
- Пандус этот, конечно, потребует немало сил, - говорил Плахт. - Но с другой стороны, сделать его можно будет просто, если побольше щитов наколотить и мокрыми шкурами обложить, чтобы их стрелы увязали и чтобы они не подожгли щиты эти, предположим, горящим маслом.
- Все равно будут пробовать поджечь, - сказал кто-то из офицеров в ранге майора.
- Будут, но щиты можно и оттаскивать в таких случаях, а им на смену выставлять новые. Кроме того, я сомневаюсь, что у них надолго теперь, после поражения в лесной драке, духу для сопротивления хватит. Понимаешь, майор, - обратился он к отозвавшемуся на его речи офицеру, - пандус имеет то преимущество, что осажденным его приближение и его эффективность кажутся необоримыми, мнится, что остановить его невозможно…
- Они могут надстроить стены в том месте, где, по их мнению, пандус в стены упрется, - сказал другой офицер.
- И это верно. Но строить-то они из чего будут? - отвечал Плахт. - Ну разберут пару соседних домов, ну сколотят из них надставку над стенами, но это будет хлипкая защита, гниловатая или сухая, вот ее-то уже мы, в свою очередь, попробуем сжечь. Или тараном проломить, когда пандус до верхушки стены построим и на него оный таран втащим.
- А вдруг они действительно сильную надстройку выставят, с деревом они обращаться умеют, и плотников у них в городе - куда как достаточно…
- Командующий Плахт! - позвал капитан, приведший Сухрома, Датыра и Крепу, которая как ни пригибала голову, а все равно чуть не вполуприсяде должна была в эту палатку втащить свое большое тело. - Эти вот… К тебе потребовали отвести.
- Кто такие? - спросил Плахт, чуть глянув на пришедших.
- Неведомо, - отозвался капитан. - Этот вот говорит, что он - рыцарь какого-то Ордена, это - его оруженосец, а циклопа…
- Их что же, не могли расспросить как следует?
- Сказали, только тебе отвечать должны… - Капитан уже и не рад был, что послушал рыцаря, но деваться было некуда. - И еще вот что… Неожиданно они в лагере появились, как разъезды и посты наши миновали - непонятно. Вроде бы все на местах стояли и обязаны были их заметить, если бы они прямиком попробовали в лагерь войти…
- Ладно, - тряхнул бородой Плахт. - А посты ты теперь для верности еще разок обойди, посмотри, не спят ли где, или в кости игру затеяли, тогда им, конечно, не до пришлых разных… - И командующий Плахт по прозвищу Суровый взглянул на тех, кого к нему привели.
Был он, пожалуй, даже чуть меньше росточком, чем обычные карлики здесь, на юге, бывают. Но кряжистый и чуть горбатенький, что частенько в его племени случается. Глаза имел круглые, очень большие, чем-то похожие на совиные, и моргал так же медленно. А вот за бородой он ухаживал - любо-дорого было посмотреть, разумеется, тем, кто понимает. Она была расчесана и заплетена в три косицы, и по вискам, над левой и правой скулами волосы уже стали немного седеть, что придавало всей этой растительности вид благообразный и значительный.
- Нуте-с, господа пришлые, - начал Плах, - зачем пожаловали?
- Нужно поговорить, господин Плахт, - ответил рыцарь. - И лучше бы без свидетелей.
- Даже так? - усмехнулся Суровый. Но голос его никакого веселья не выдавал. - А вот это - уже вряд ли, солдат.
Рыцарь поежился, как-то так получалось, что он вдруг даже через одежду, через все эти слои ткани и кожи стал ощущать, как медальон, который был у него на груди, стал горячим и колючим - требовал, чтобы его достали, только доставать его Сухром не спешил.
А может, подумалось ему, медальон как-либо оказывает на Плахта свое воздействие, пробует помочь ему, рыцарю Бело-Черного Ордена, и хотя ощущать эту активность магического знака Госпожи было не, совсем приятно, его реакция внушала определенные надежды, что все правильно, что они нашли того, кого медальон сам же для себя и выбрал.
- Ты не все еще понимаешь, Плахт, - строго сказал тогда Сухром. - Я могу тебе все объяснить, но лучше будет, чтобы… Лучше, чтобы эти-то все ушли. Плахт нахмурился:
- Рыцарь, - если ты предпочитаешь, чтобы тебя называли так, а не иначе, - я вас всех могу повесить как шпионов. Я многое могу… Поэтому, если есть у тебя что-то, что мне знать будет интересно, тогда - говори.
- Мы за тобой пришли издалека, - сказал рыцарь, решив, что, пожалуй, дальше уговаривать Плахта выслать всех офицеров из палатки будет уже неразумно, а может, и вовсе плохо окончиться. - Нам нужно, чтобы ты поехал с нами.
Кто-то из офицеров рассмеялся, кто-то нахмурился, кто-то попробовал что-то сказать… В общем, в палатке на краткий миг установился гвалт и шум, слишком уж неожиданно прозвучали слова рыцаря. Но следует заметить, что один из малых чиновников, из тех, что подчинялись главному советнику его светлости и кого оставили, чтобы он присутствовал на всех совещаниях вроде этого и все записывал, не растерялся и продолжал невозмутимо писать. Это-то Плахт заметил в первую очередь:
- Ты этого не пиши, советник, это так… Дурость одна, и ничего больше, не стоит отвлекаться в своих донесениях на всяких полоумных. - Он повернулся к Сухрому, даже кресло немного довернул, чтобы удобнее было на него смотреть. - А вот знаешь ли, рыцарь, у меня уже есть служба. И есть дело, которое следует сделать.
- Здесь ты командир маленькой банды, - отозвался рыцарь, не заметив, какой ропот поднялся среди присутствующих после его слов. - А сейчас я предлагаю тебе приключение… Ты увидишь и грандиозные армии, и невиданные прежде сражения.
- Ты меня вербуешь? - несколько даже оторопел Плахт.
- Да, и мне нужно, чтобы ты согласился.
- Как же ты этого добьешься?
- Послушай, рыцарь, если ты впрямь рыцарь, ты оскорбляешь тех… - заговорил один из офицеров из переднего ряда.
- Дело, у него есть дело, и он слуга своего дела, - заговорил другой либо с возмущением, либо от растерянности.
- То, в чем тебе предлагается участвовать, - твердо, будто выбивал каждое слово, каждый знак на твердом камне, хотя и не громко, проговорил рыцарь Сухром, - важнее, чем этот мелкий городок… Эта Колышна.
- Колышна должна быть покорена, - сердито ответил Плахт, но чувствовалось, что он думает, даже брови свел над своим крупным носом в одну полоску. - Таков приказ герцога, и не тебе судить… - Все прочие, кто хотел бы высказаться, умолкли и смотрели сейчас на командующего, который все вернее наливался именно суровостью, неприступностью и жесткостью. В общем, становилось понятно, почему ему дали такое прозвище в армии. - А все прочее и неизвестно где - меня не интересуют. Я здесь… - Он вздохнул. - Глупый разговор у нас получается.
И все же Сухром вдруг почти зримо увидел, что Плахт ощущает давление медальона, который теперь едва ли не горел на груди рыцаря. Эта маленькая, но могущественная магическая штучка будто бы протянула к нему, командующему герцогской армией, какое-то свое жало, и впивалась в его карличье тельце, в его сознание, и что-то вбрасывала, как жалящая оса убивает свою жертву, втыкая в нее свое жало и привнося с ним парализующий жертву яд.
Внезапно заговорил Датыр, своим не очень сильным, хрипловатым голосом он произнес:
- А ты и впрямь силен, Плахт Суровый. На мелочах не ухватишь, верно? - И он ему, Плахту, едва ли не подмигнул.
Вот это действительно было как-то глуповато, но положение спасла Крепа.
- А ведь тебя скоро тут убьют, ты знаешь это, Плахт? Или хотя бы догадываешься?
- Ч-чего? - не понял командующий.
Он оглядел всех вконец уже остолбеневших офицеров, каждый из которых не ведал, бежать ли ему отсюда либо хвататься за оружие и рубить этих вот пришлых… Либо попросту тащить незнакомцев к провостам, чтобы те из них выбивали все, что им известно о непонятном заговоре против Плахта… А то и примерно наказали. Вот только никто все же рубить или хватать путешественников не торопился, за рукояти мечей или кинжалов - это да, движение такое было, но дальше никак это не развивалось, все по-прежнему ждали, что решит Суровый.
- Что ты об этом знаешь, циклоп?
- Циклопа я, женщина, если ты не против, командующий, - почти вежливо прорычала Крепа. И добавила: - Пока ничего, но над тобой тень смерти. И это будет очень скоро.
- Серьезно? - Плах еще не отказался от деланой иронии в голосе. Но затем спросил сухо: - Что нужно, чтобы вы поймали наемников… из Колышны?
- Я не уверена, что это с той стороны, - отозвалась Крепа.
- Та-ак. - Теперь Плахт поднялся из своего креслица, нашел глазами верного Несвая. - Давайте-ка и впрямь поговорим с глазу на глаз.
Несвай понял, стал мягко, как всегда, как и положено мелкому прислужнику, выталкивать офицеров из палатки, приговаривая:
- Там, тамо-от, снаружи подождите маленько… Это недолго будет, быстренько все и завершится туточки… Тогда я позову, позову же, сказал.
Когда они остались вчетвером, вернее, впятером, считая Несвая, денщик тут же кинулся к небольшому резному столику где-то за ширмой, где, наверное, стояла кровать командующего Плахта. Очень скоро, почти мгновенно, он вынес оттуда четыре оловянных походных пузатых стаканчика, в которых плескалась выпивка.
Первый он подал Плахту, который снова уселся в кресло и внимательно, без тени тепла в глазах, изучал рыцаря.
- Почему ты решил, что эта угроза настолько серьезна, чтобы меня известить, сэр рыцарь?
- Сухром мое имя, командующий.
- Да, рыцарь Сухром… В чем, собственно, твое дело заключается?
Сухром взял в руки предложенный Несваем стакан, вздохнул, отхлебнул, поморщился, потому что в нем оказалось довольно невыразительное пиво, которое он не слишком жаловал, и проговорил, возведя глаза к пологу палатки:
- Я не знаю, Плахт. Может, при дворе решили, что ты обладаешь слишком большой властью над армией, то есть можешь использовать ее в своих, и только в своих, интересах. Возможно, герцог вообще решил избавиться от всех нероллов в своих владениях, кто занимает сколько-нибудь ответственные посты… А может, про тебя при дворе что-то наговорили, и от тебя теперь хотят избавиться, что является целью какой-то непростой интриги…
- То есть ты не знаешь ничего определенного?
- Я знаю вот что - даже циклопы, что служат у тебя здесь, видят, что тебе грозит смерть. - Сухром мельком посмотрел на Крепу, вот ей-то пиво очень понравилось. Она даже пробовала привлечь внимание Несвая, чтобы он ей еще налил. - Это же видит и моя циклопа, у них, знаешь ли, есть такой дар… И прошу учесть, командующий, они, то есть циклопы, не ошибаются.
- Может быть, им, при дворе, не хочется, чтобы я разрушал город, а его, если он не сдастся, придется, ох придется ведь… отдать на три дня армии. Все мои, даже и офицеры многие, на это рассчитывают, потому и служат, потому и слушаются еще, хотя нам давненько не платили… - думал вслух Плахт, оказывается, была у него такая привычка, достаточно укорененная, чтобы проявиться даже сейчас, во время этого разговора, и даже с собеседниками, которым вроде бы доверять не следовало. - Или нет, за это убивают необязательно, можно было бы и прямым приказом обойтись, тут что-то еще… Может, герцог полагает, что я планирую измену, и тогда… Да, тогда может получиться, что многие наемники последуют за мной, перейдут на сторону диких роллов, и война станет затяжной и очень, очень дорогой.
- За это уже убивают, и даже куда как более заметных генералов, - проговорил Сухром.
Плахт поднялся на ноги, его пиво расплескалось по дешевому ковру на полу палатки, стаканчик покатался туда-сюда, выплескивая пену.
- Ты нарушаешь все мои планы, рыцарь.
- Я спасаю тебе жизнь, - отозвался Сухром.
- А может, тебя подослали из Колышны и ты выбрал такой вот дурацкий способ затянуть осаду? Или вовсе избежать приступа?