Брайан, конечно, догадывался, что подобранный им бездомный мальчишка - воришка и проходимец. Другой бы задумался, стоит ли оставлять в доме такой "подарок", но Брайан все решил сразу. Он заявил Грэму, что больше отпустит его шататься по улицам. "Жить будешь у меня", - сказал он, как припечатал. Грэм хотел было заспорить, из одного только принципа, но вдруг понял, что возражения не принимаются. Их просто не услышат. Об этом ему со всей ясностью дали понять темные сумрачные глаза Брайана.
Впрочем, уйти Грэм все равно пока не смог бы, даже если бы очень сильно захотел. Ходить он начал только еще через месяц, сильно хромая, шипя от боли и опираясь на палку, сделанную для него новым другом. Проковыляв по дому пару дней, Грэм отчетливо понял, что лекарь был прав - от хромоты ему не избавиться. Ноге досталось крепко. Осознание своей будто бы ущербности повергло его в такую меланхолию, что Брайану пришлось все начинать сначала и потратить целый месяц, чтобы только вызвать на разговор. Все это время Грэм ходил мрачный как туча, пытался что-то делать по дому и жутко злился, когда его уговаривали отдохнуть. В конце концов Анастейжия поняла, что лучше позволить ему чем-нибудь заняться, и стала давать ему несложные поручения.
Скоро Грэм ходил уже без палки, хотя и сильно хромал. Это его невероятно злило. До сих пор в его жизни главными в жизни были ловкость и быстрота, а теперь он стал медлителен и неуклюж. Он не знал, куда деть себя, и умница Анастейжия придумала занять его чтением. Она принесла из дома и как бы между прочим подсунула ему роскошно изданную книгу. А когда услышала, что он не умеет читать, очень убедительно удивилась. "Хочешь, я тебя научу?" - спросила она, невинно улыбаясь. "Хочу", - бухнул он.
Учить его оказалось невероятно сложно. Если бы не железное терпение и кротость Анастейжии, она отказалась бы от этой затеи. Когда у Грэма что-нибудь не получалось, он начинал злился, психовал и бросал занятия на некоторое время. Анастейжия спокойно пережидала его вспышки раздражительности и снова принималась за объяснения, потому что дикое упрямство заставляло Грэма снова и снова возвращаться к незаконченному делу. К тому же он никогда раньше не видел книг, да еще рукописных, и был очарован этой удивительной вещью. Он все время думал, сколько времени потрачено на ее переписывание, и никак не мог понять, кому это могло понадобиться…
В благодарность он тоже попробовал кое-чему научить Анастейжию, и показал ей несколько фокусов и забавных трюков, которые умели проделывать все его знакомые мальчишки. Девушка пришла в восторг, но повторить фокусы ей не удалось - все падало у нее из рук, и она путалась в пальцах. Впрочем, она не огорчалась, и они весело провели время.
Потом Грэм начал помогать Брайану в мастерской, куда его удалось пристроить, и время на чтение у него больше не оставалось. В мастерской ему, пожалуй, и понравилось бы, если бы не мастер, который гонял работников, не жалея, и вообще отличался дурным нравом. Но и в мастерской Грэм долго не задержался, поскольку скоро встретил своего отца, а Брайану пришлось срочно уезжать из Наи.
Грэм стал замечать, что Брайан глядит мрачнее обычного, а Анастейжия нет-нет, да и пригорюнится. Это было на них не похоже, и Грэм стал исподволь расспрашивать друга. Брайан отмалчивался, что его поначалу обижало, а потом начало тревожить. К этому времени - а прошло уже более полугода, - он привязался к молодому человеку, как к старшему брату (хотя ни за что в этом не признался бы), и все его горести принимал близко к сердцу. Грэм попробовал было подступиться с расспросами к Анастейжии, но она только грустно улыбалась.
Терпением он никогда не отличался, и играть в молчанку ему быстро надоело. И он решил взять Брайана измором. Тот отговаривался какой-то ерундой, но когда Грэм психанул - мол, что за свинство, имеет он право знать, что происходит или нет? - неохотно сдался. Беда, им грозившая, на первый взгляд, была не слишком серьезной: их связь с Анастейжией могла вот-вот раскрыться. Сначала Грэм пожал плечами: ничего нового он не услышал. Но тут Брайан добавил, что Анастейжия ждет ребенка, и Грэм все понял. Строгие родители наверняка заинтересуются, от кого понесла их дорогая дочь, не состоящая по молодости лет в законном браке. Выяснив, от кого, они уж конечно не обрадуются. Брайану грозило обвинение в совращении благочестивой девицы и заточение в крепость, а то и смертная казнь. Неизвестно, что сталось бы с Анастейжией после этого но, скорее всего, ее спешно выдали бы за кого-нибудь замуж, чтобы прикрыть грех. У девушки, впрочем, из головы не выходила история матери Грэма, и она заранее терзалась, представляя подобную судьбу для себя и своего нерожденного еще ребенка. Ее родители, пожалуй, способны были бы проклясть ее и выгнать из дома, выкажи она непокорство.
Брайан, скрутив в себе тоску, судорожно обдумывал возможные варианты выхода из сложной ситуации. Но пока лучшее, что пришло ему в голову, это вместе с Анастейжией покинуть Наи и бежать куда-нибудь подальше, может быть, даже в Истрию.
В это-то время Грэм наткнулся вдруг на своего отца - или, вернее, тот на него сам наткнулся.
Грэм сопровождал Анастейжию на рынок; она отправилась покупать продукты для Брайана. Грэм помогал нести корзины и приглядывал, чтобы не утащили кошелек, - сам-то он отлично знал, как это делается, и мог уследить. Впрочем, воришки даже не пытались к ним подобраться, поскольку Грэма еще хорошо помнили и бывшие друзья, и нынешние недруги. (Поправившись, он уже не раз выходил на улицу и, конечно, встречал старых знакомых, в том числе и Роджера. При случайных встречах он, как решил заранее, делал вид, будто их не знает. Мальчишки тоже проходили мимо, отворачиваясь. Один только Роджер выказал удивление, когда встретил Грэма - охромевшего, озлобленного, но ничуть не испуганного, - но только кивнул и тут же растворился в толпе. Больше они не виделись.)
На обратном пути им встретился вельможа верхом на вороном коне. Неизвестно, что ему понадобилось на рынке, но народ расступался перед ним, кланяясь и глазея. Возможно, он просто срезал дорогу, и короткий путь проходил как раз через рынок. Грэму не было дела ни до вельможи, ни до причин, побудивших его поехать через рынок; его внимание было приковано к великолепному черному жеребцу, поэтому он не поднимал голову и не мог видеть, с каким удивлением его разглядывает всадник. Зато Анастейжия смотрела на нобиля, не отрываясь, и не могла поверить глазам: у мужчины было узкое смуглое лицо и грачиный профиль, совсем как у Грэма, только глаза были черные, а не синие.
Нобиль, несомненно, тоже заметил и оценил сходство. Он резко натянул поводья, и вороной заржал, норовя встать на дыбы. Чтобы избежать его копыт, Грэм шарахнулся в сторону, корзина соскользнула у него с руки, перевернулась - и овощи посыпались на мостовую. Грэм, ругаясь сквозь зубы, на четвереньках бросился собирать их. Вельможа спрыгнул с седла и в растерянности встал над ним.
- Чтоб тебе провалиться, болван! - в сердцах сказал Грэм, не поднимая головы. - Можно, наверное, смотреть, куда прешь!
- Простите, я не хотел пугать вашего слугу, - помявшись, обратился вельможа к растерявшейся Анастейжии. И опустился на корточки рядом с Грэмом, чтобы помочь.
- Слуга? - вскинулся Грэм, чья мальчишеская гордость, в то время чрезмерная, была задета.
- Он не слуга, - пролепетала Анастейжия.
- Простите, - повторил вельможа. А Грэм уже вовсе забыл и про картошку, и про цветную капусту, и про оскорбление - как завороженный, он разглядывал лицо вельможи. Оно казалось страшно знакомым, только он никак не мог сообразить, где его видел, и это выводило его из себя.
- Как тебя зовут, мальчик? - спросил нобиль.
- Как назвали, так и зовут, - огрызнулся Грэм, стряхнув оцепенение, и выпрямился во весь рост. Те овощи, которые он не успел подобрать, все равно погибли в рыночной толчее, под ногами прохожих.
Вельможа тоже встал и отряхнул замшевые перчатки. В прорезях на пальцах сверкнули перстни.
- Мне хотелось бы поговорить с тобой, - мягко и почти кротко сказал он. - Это можно?
- Мне еще корзины отнести надо, - нелюбезно возразил Грэм и потянул за рукав Анастейжию, глаза которой так и прыгали изумленно с его лица на лицо незнакомца. - Пойдем, что ли…
Но вельможа, ведя коня под уздцы, двинулся за ними.
- Я мог бы помочь.
- Сам справлюсь.
- Простите его, сударь, - виновато вставила Анастейжия.
- За что? - одновременно сказали вельможа и Грэм, два длинноносых грачиных профиля оборотились друг к другу, и Анастейжия восхищенно ахнула. Сходство было поразительное, за исключением цвета глаз и волос: у мужчины волосы были очень светлые, но все же не совсем белые, как у Грэма. И косу он не носил - по последней моде, распространившейся среди знати, пряди были обрезаны по плечи и завиты на концах.
- Я виноват, что не представился первым, - сказал нобиль. - Князь Морган Соло, к вашим услугам.
- Ой, - сказала Анастейжия, а ошарашенный звучным титулом Грэм негромко, но отчетливо представился:
- Меня зовут Грэм Соло.
- Не может быть… - прошептал князь, жадно его разглядывая. Грэм, в свою очередь, не мог отвести от князя взгляд. Неужели это его отец? Вот этот красивый вельможа, высокородный князь?.. (Высокородный ублюдок, который погубил твою несчастную мать! - злобно добавил внутренний голос, но Грэм цыкнул на него, и он примолк).
- Как зовут твою мать? - очень тихо спросил князь.
- Она умерла много лет назад, сударь, - резко ответил Грэм. Он не знал, как вести себя, в его душе боролись самые противоречивые чувства.
У князя вытянулось лицо.
- Но как ее звали?
- А какое вам дело до этого?
- Умоляю, мальчик, скажи!
- Грэм! - шепнула Анастейжия, тронутая страдальчески нетерпеливыми нотками в голосе князя. Грэм еще помялся, кривя губы, и, наконец, выдавил имя, глядя себе под ноги. И ощутил прикосновение прохладной замши к лицу - князь взял его за подбородок и мягко принудил приподнять голову. Грэм хотел было сбить его руку, но серьезный и пристальный взгляд черных глаз остановил его.
- Я твой отец, мальчик.
Князь дошел с ними до самого дома. Избавиться от него было невозможно, да никто особенно и не пытался. Грэм мрачно соображал, что теперь делать и как себя вести. Он неохотно согласился продолжить разговор в присутствии Брайана, хотя понятия не имел, о чем они станут говорить. Ему ничего не нужно было от этого изящного светского человека.
Обманувшись богатым платьем Анастейжии, князь был ошеломлен представшей перед ним бедностью. Он остановился как вкопанный, и Грэму пришлось едва не силой забрать у него из рук поводья, которые он и обмотал вокруг нижней ветки дерева в палисаднике.
- Ты живешь здесь? - обратился князь к Грэму.
- Да. Пойдемте в дом.
Но они не успели подняться на крыльцо - во двор вышел Брайан, весьма удивленный визитом богатого гостя. Грэм метнул в него озадаченный взгляд: почему не в мастерской? Но Брайан смотрел только на князя, и его чуть раскосые глаза округлились и стали похожи на виноградины. Князь тоже смотрел на него, но иначе. Требовательно. Он явно ждал, когда Брайан назовет свое имя. Ясное дело, подумал Грэм, привык, чтобы простолюдины оказывали ему всяческий почет и уважение.
Брайан поклонился вежливо, но с достоинством. Князь ответил кивком… и все-таки заговорил первым.
- Извиняюсь за вторжение, сударь, но не могли бы мы поговорить?
Преодолев изумление, Брайан пригласил гостя войти. Он усадил князя на стул в своей единственной комнате, сам уселся напротив. Грэм с самым безразличным видом ушел на кухню разбирать корзины. Анастейжия и рада была бы остаться в комнате, но ее не приглашали; впрочем, она утешила себя тем, что на кухне прекрасно слышно каждое слово.
Князь представился. Брайан тоже назвал свое имя, с интересом и некоторой робостью разглядывая гостя. Впервые его дом почтил визитом такой важный господин, в облике и манерах которого чувствовалось столько врожденного изящества.
- Кем вы приходитесь мальчику? - спросил князь, выдержав приличную случаю паузу.
- Официально или по существу?
- По-всякому.
- Официально - никем. По существу, он мне как брат, - серьезно сказал Брайан, и Грэм, который внимательно прислушивался к разговору, замер. В носу у него защипало. Брат! - повторил он про себя.
- И давно мальчик у вас живет?
- Меньше года.
- Вы знаете, что произошло с его матерью?
- Она умерла несколько лет назад, и с тех пор Грэм жил на улице.
- Я знал его мать когда-то, - очень тихо сказал князь. - Я тогда был молод, а Джессика - так и вовсе почти девочкой. Я был женат, но не мог устоять перед ее красотой. И мне казалось, будто она отвечает мне взаимностью.
- Ваша нестойкость дорого ей стоила, - резковато заметил Брайан. Несмотря на все почтение к знатному вельможе, но ничего не мог поделать ни со своим горячим нравом, ни с острым языком.
- Да, слишком дорого. Но… Я ничего не знал об этом. Не знал даже, что она ждет ребенка, а уж таких последствий и вовсе не мог предвидеть… Если бы она только сообщила мне…
- Никто не думает о последствиях, - пробурчал Брайан, но в его мрачном тоне проскользнула нотка сочувствия. - Так вы считаете, князь, что Грэм - ваш сын?
- Да.
- Вы так в этом уверены?
- Вы будете отрицать наше сходство?
- Его сложно отрицать.
- Вот видите. И все прочее сходится, - князь помолчал. - У меня нет наследника, и едва ли будет, так что я хотел бы, чтобы мальчик поехал со мной.
Грэм на кухне не знал, куда деваться. Он то краснел, то бледнел под счастливым взглядом Анастейжии. Когда тебе на голову ни с того, ни с сего сваливается папаша-князь с претензиями, есть о чем задуматься и от чего прийти в смятение. Особенно, если этот папаша сразу собирается сделать тебя наследником.
- Что ты так на меня смотришь? - яростно прошипел Грэм.
- Ох, я так рада за тебя, Грэм!
- Нечему радоваться! - остудил ее восторг Грэм и уселся на корточки, прислонившись спиной к стене рядом с дверью. Он ничего не видел, зато все отлично слышал.
- Грэм - незаконнорожденный, - продолжал князь, - но я официально его признаю. С этим не будет никаких затруднений.
- Чего вы хотите от меня? - напрямую спросил Брайан.
- Чтобы вы, как опекун мальчика, выразили свое согласие или несогласие…
- Но я не опекун. Вам лучше поговорить с самим Грэмом и спросить согласие у него.
- Не могли бы вы, в таком случае, позвать его?
- Грэм! Поди сюда, малыш.
Грэм не двигался.
- Ну, что же ты? - прошептала Анастейжия.
- Не нужен мне никакой отец, - яростно прошептал Грэм.
- Хотя бы поговори с ним!
Он только дернул плечом, и тут же вскочил. В дверях кухни показался Брайан.
- Ты здесь? А чего не откликаешься? Пойдем в комнату, князь хочет поговорить с тобой.
Из-под нависших растрепанных волос Грэм недобро глянул на него, на Анастежию - и шагнул в комнату. Застыл на пороге. Брайан подошел сзади и мягко взял его за плечи.
- Ты ведь все слышал, малыш?
- Слышал.
- Что скажешь? - князь плавно соскользнул со стула и приблизился к Грэму. - Если поедешь со мной, у тебя будет титул, замок и земли. И семья.
- Семья у меня есть, - Грэм мотнул головой и шагнул вперед, освобождаясь от рук Брайана. - Что до остального, я вам очень благодарен, князь, но…
- Пожалуйста! - быстро прервал князь. - Если хочешь отказаться, не говори сейчас "нет". Подумай.
Противоречивые чувства захлестнули Грэма. Этот богатый, красивый вельможа предлагал ему новую жизнь… но ведь он же погубил его мать… которая, однако, в глубине души надеялась именно на такой исход, иначе с чего бы она настаивала, чтобы Грэм носил фамилию князя?.. В совершенном отчаянии он обернулся на Брайана, но тот смотрел в сторону.
- Хорошо, я подумаю… - обессилено сказал Грэм.
Князь просиял лицом.
- Только, пожалуйста, не очень долго, ожидание будет для меня мучительно… Если решишь согласиться, ищи меня в "Трех яблоках", я снял там комнату. А если позволит любезный хозяин, - он чуть повернул голову к Брайану, - то я и сам зайду через день или два. И, Грэм… заходи и просто так, если вдруг захочешь поговорить…
С этими словами князь попрощался и уехал. Только тогда, наконец, Брайан ответил на вопрошающий, отчаянный взгляд Грэма, да и то - лицо у него было непонятное. С кухни, едва за князем закрылась дверь, прибежала сияющая Анастейжия. Грэм посмотрел на них по очереди и понял, что закипает.
- Ну, чего? - вопросил он в пространство. - Чего вы так на меня смотрите?
- Рассматриваю получше, - объяснил Брайан. - Ваше сиятельство…
- Да иди ты знаешь куда?! - заорал Грэм. - Нужен мне этот папаша-князь, как собаке пятая нога! Пошел бы он к Борону со своим наследством! Думаешь, мне так уж охота быть княжеским бастардом?! Я…
- Да чего ты шумишь? Тебя же никто не вынуждает решать немедленно. А вообще мне кажется, что у тебя есть… должны быть причины согласиться.
- Брай, ты серьезно? - только и спросил Грэм, пораженный предательством друга.
- Конечно. Я рад за тебя, малыш.
- Да иди ты…
Он резко развернулся и выбежал из дома. Нужно было хорошенько все обдумать.
Грэм долго сидел в какой-то подворотне, в стороне от толчеи и людских глаз, и думал, думал, думал… Его смущала и злила позиция Брайана, безоглядно принявшего сторону князя. Если бы он сказал что-нибудь вроде: "Да зачем тебе нужен этот титул и прочее?.." - Грэм знал бы, что делать.
Впрочем, легко было догадаться, почему Брайан повел себя именно так. Он по горло утопал в собственных бедах, и был просто не в силах думать еще и о Грэме. Поэтому посоветовал поступить так, как было проще… во всяком случае, проще для него.
Грэм вернулся домой только к ночи; Брайан еще не ложился. Мрачный как туча, он сидел за столом, уронив голову на руки.
- Нагулялся?
- Ты меня ждешь? - спросил Грэм насуплено. Ему немедленно стало стыдно, но виду он подать не хотел.
- И тебя тоже… Слушай, малыш. У нас неприятности.
- Знаю…
- Да нет, не те, - с досадой вздохнул Брайан. - Новые. Меня из мастерской выгнали.
- За что?
Брайан промолчал, но и так было все ясно. Нрав у Брайана был тяжелый и взрывной; чуть что не по нему, он мог, не задумываясь, пустить в ход кулаки. Уже несколько раз он сцеплялся с мастером, и вот, видно, терпение у того иссякло.
- И что же теперь?
- Не знаю. Наверное, придется все-таки хватать в охапку Нэсти и бежать из Карнелина. Другого выхода я не вижу.
- Понятно… А Нэсти-то что говорит?..
- Она еще ничего не знает. Но вряд ли она станет спорить…
- Еще бы, куда ей деваться-то, - мрачно заметил Грэм, подумав про себя, что о нем самом и речи не идет.
- Это точно, деваться ей некуда. Вот уж не думал, что влипну в такую историю, да еще и ее за собой утащу! Если б знать заранее!
Вид у него был такой, словно он с удовольствием треснулся бы головой об стену, если бы это хоть чем-то могло помочь, и Грэм от души ему посочувствовал.
- И кто меня дергал за язык! - продолжал сокрушаться Брайан, имея в виду происшествие в мастерской. - Двенадцать и Спящий, какой же я кретин… Ну, ладно. Уже ночь на дворе, не пора ли тебе спать?
- А тебе?