Дзиро, сообщивший, что свежая одежда перенесена в купальню, где уже разведён огонь, а чан с водой начинает пускать со дна пузыри, отправился с устным сообщением для Сына Пламени и оттиском моей печати на правом запястье. Если я понял троюродного дядюшку верно, действовать следовало незамедлительно, пускай и в ущерб установленному порядку. Надеюсь, будет время омыться и переодеться…
После того, как мы остались наедине, Ю откинулся на подушки и выдохнул. Я принял это за признание в готовности удовлетворить моё любопытство. Долил воды в чайник, мирно урчащий на жаровне. Наконец-то!
- Даже не знаю, с чего начинать допрос, - я потёр губы согнутым пальцем. - А сам ты как считаешь, Ю?
- Откуда мне знать, что тебя интересует в первую очередь, - опустил глаза тот.
- Ключ, - поколебавшись, заявил я.
- Ох, Кай. Вот о нём ничего сказать не могу. Пока.
Как чувствовал!
- Тогда безвременники. Откуда они там, под землёй? И, знаешь, я видел, как они расцветали! Собственными глазами. И Ясумаса - тоже.
- Ты как нарочно выбираешь те вопросы, на которые я пока не могу ответить, - юмеми даже поморщился. Будто моя в том вина!
Раздосадованный, я куснул кончик ногтя.
- Но ты ведь знаешь, знаешь ответы на них! Зачем вся эта игра в таинственность, Ю? Зачем скрывать что-то от меня… да и от Ясу?
- Затем, - отрезал тот. - Затем, что есть вопросы, ответы на которые могут навредить, если получить их несвоевременно. А я считаю несвоевременными любые ответы, которые человек не заработал сам.
Вот ведь злодей! Ну ладно…
- Намекаешь, что нам с Ясумасой следует вернуться в подземелья и бродить там до тех пор, пока не решим все загадки? Пока не выясним, что это за цветы, почему у меня возникают странные ощущения… кстати, они не всех затрагивали, как мне показалось!
- Господин Татибана - весьма целеустремлённый молодой человек, - лёгкая усмешка шмыгнула по губам юмеми, словно мышка, нырнувшая в норку. - Когда твой друг увлечён чем-то, ему не страшны никакие наваждения, он не замечает даже то, что обычно ему мешает. Ведь господин Хранитель Младших Записей плохо видит, не правда ли? А под землёй не споткнулся ни разу. Какие уж тут наваждения, когда перед внутренним взором лишь одно… точнее, одна!
Я улыбнулся. Всё-то ты примечаешь, всё-то знаешь - ещё бы откровенничал!
- Тогда хоть подскажи, раз кому-то требуется, чтобы мы до всего доходили самостоятельно! - я ожидающе взглянул на собеседника. - Почему меня преследовали эти, как ты их назвал, наваждения? Ведь у меня тоже… была цель, - добавил я слегка смущённо.
- А это потому, - строгость в голосе юмеми не вязалась с тёплым выражением глаз, - что ты не способен собирать себя в единое целое, подчинённое основной цели, как это делает твой друг. То отвлекаешься, то забываешься. Впрочем, у этого есть и хорошая сторона. В отличие от господина Татибаны, ты замечаешь детали, относящиеся к делу лишь косвенно, или не относящиеся к нему вовсе, но от того не менее значимые.
- Как спуск в подземелье, - кивнул я.
- Вдобавок, - продолжал юмеми, - ты невероятно чуток. Особенно к тому, что принято считать чудесами. Редчайшая чувствительность. Помнишь, я тебе говорил об этом? Вера в чудо порождает само чудо… Налей-ка мне ещё чайку, если можно!
Застигнутый врасплох просьбой ханьца, с милой улыбкой протянувшего мне чашку, я чуть не намочил его рукав и тотчас же вспомнил о предстоящем омовении. Неплохо бы поспешить! Являться к императору в том замызганном виде, который даже Ю не красит, было бы чрезмерным пренебрежением к этикету.
- Если с трапезой мы покончили, можно захватить чайник и посуду в купальню, - предложил я. - Только не вздумай усыпить меня, как тогда, когда я потерял заколку! Слышишь? У нас нет на это времени.
- А я только размечтался, - язвительно заметил тот, поднимаясь с места. - Дай, думаю, усыплю беззащитного, ни о чём не подозревающего мальчика! Ах, какая досада…
- Если тебе неймётся, разрешаю усыпить меня после приёма, - я сладко зевнул, потянулся и встал. - Если не засну сам, что сомнительно. Последние три дня сильно меня измотали. И, чует моё падкое на чудеса сердце: это только начало…
Мы едва успели избавиться от следов пребывания под землёй, как явился мой слуга. Отмоканием в бочке пришлось пренебречь - и некогда, и вода не настолько горячая, чтобы это приносило хоть какое-то удовольствие. Да и места для двоих маловато. То ли дело у ханьца дома!..
Приказ же, витиевато начертанный на моккан с оттиском императорской печати с обратной стороны и алым шнуром, продетым через дощечку, гласил кратко и внятно: "Явиться без промедления!" Брат рассказывал, что у правителя подобные таблички заготовлены на все случаи жизни. Что ж, надо соответствовать! Хорошо, что моя одежда была подготовлена заранее, в ту пору, когда мы надеялись на торжественный приём сразу по прибытии в Овару. И ещё лучше, что я позаботился подобрать такую же для гостя. Чем меньше внимания он привлечёт своим внешним видом, тем целее будет. Хотя нашего красавчика, да при таком-то цвете волос, во что ни обряди - всякий оглянется! С другой стороны, а всякий ли? Вон, Ясумаса с Дзиро свято убеждены, что видят перед собой самого обычного ханьца. И Мэй-Мэй, глазом не моргнув, согласилась с их описанием.
Вот, о чём следовало спросить, оставшись наедине! Эх, Кай, голова твоя дырявая…
Полагающиеся наряды ожидали нас на отдельных стойках. Мы принялись торопливо набрасывать на себя все части парадного сокутая, от окатабир - нижних рубах персикового цвета, обязательных к ношению с начала Светлой Половины года, до хоэки-но хо оттенка молодой бамбуковой поросли, узор на которых отсутствовал согласно постановлению о рангах. Счастливчик Хономару! Уж он-то давно заслужил право на узорчатый шёлк! Конечно, далеко не любое сочетание цветов и рисунков ему дозволено, ведь для каждого ранга предусмотрены свои. Но даже Ясу, как и другие обладатели рангов выше моего пятого, заказывает для торжественных одеяний дорогой шёлк с вытканными на нём цветами и листьями. Впрочем, не в одёжке счастье. Хотя многие не согласились бы с этим, в частности - мой отец. Такие уж времена. Правильно дед ворчал: беззаботный упадок.
Как бы он не кончился на моём веку…
Дзиро перебегал от меня к ханьцу и обратно, вправляя длинные полы одеяний в два слоя штанов, алых внутренних и белых наружных - что было весьма непросто проделать с Ю, который запутался в змеящихся лентах поясов и едва не оторвал удлинённый шлейф-кё со своей ситагасанэ. Я даже пожалел, что отказался от помощи других слуг, избегая излишних суеты и пересудов. Одного старика на пару молодых людей, облачающихся в страшной спешке, всё-таки не хватало.
Честно говоря, я сильно рисковал, самовольно наряжая в одежду пятого ранга чужеземца, положение которого могло быть как ниже, так и выше. Но тут уж придётся действовать по наитию. Не до сомнений!
Да и любой поход во Дворец - опасная затея, так что не привыкать.
Я спешно причесался и натянул на голову жёсткую канмури, краем глаза следя за попытками моего слуги собрать разноцветные пряди волос юмеми в косу или хотя бы в хвост, дабы уместить всю их длину под такую же, как у меня, шапку. Жертва церемониала, тихо, но выразительно бормочущая что-то по-ханьски, вызывала у меня смех пополам с тревогой. Первый - потому, что уж больно потешное зрелище являл собой юмеми, путающийся в многочисленных платьях. Вторую - из-за возможных неприятностей во дворце, если он и там будет продолжать это делать, или поскользнётся на шлейфе, или… Надеюсь, по пути освоится. Лишь бы с одеяниями всё сошло с рук!
- Лучше бы я разбудил Мэй и попросил что-нибудь привычное, - жалобно протянул юмеми, глядя на меня кротким взором животного, ведомого на заклание.
Дзиро, оставив страдальца в покое, уже поправлял ленты на моей шапке, умудрившиеся переплестись вместо того, чтобы раздельно ниспадать по спине. Сколько раз ни надевал сам - всегда одно и то же! На редкость неудобный головной убор. Но, к сожалению, перед Сыном Пламени щеголять цветом и длиной волос не положено. Ранг призванного известен правителю и без этого, выставлять его открыто - всё равно, что искушать судьбу. Дед именно так и объяснял: "С непокрытой головой ходить почётно, а в канмури - мудро".
- Эта шапочка с меня спадает! - снова заныл Ю, пытаясь поправить упомянутый предмет. - Может, ну её? А?
- Нет уж! Во дворце ты обязан выглядеть согласно предписанному, нравится тебе или нет, - отчеканил я. - И вообще, мы с тобой теперь как братья-близнецы. В сумерках не отличит и мать родная, что нам, как понимаешь, на руку. Дзиро, как на твой взгляд, мы готовы?
Старик отступил назад, внимательно обозревая две ставшие непомерно широкими фигуры. Поправил на мне пояс, кивнул и поклонился с непроницаемым лицом, давая понять, что наш облик если и не исполняет его блаженством, то вполне удовлетворяет. Вот и ладно.
Распределив по рукавам все полагающиеся для посещения столь высокопоставленной особы предметы, как то: веера, бумагу, две церемониальные таблички сяку, представляющие собой удлиненные моккан, пишущие принадлежности и тати (последний - в единственном числе, разумеется), мы обулись, взяли из рук Дзиро фонарик и вышли из дома. Блестящие льдинки звёзд уже стаяли с неба, горизонт клубился холодной предутренней дымкой. Площадь пустовала. Даже самые усердные слуги ещё продирают глаза, валяясь на футонах, и никто не услышит стука деревянных подошв по мостовой. Прекрасное время, чтобы поговорить о материях, которые не следует доверять чужим ушам.
- Ю, я вспомнил кое-что… можно?
- Тебе откажешь… - проворчал тот, прикрывая рот ладонью. Кто из нас спал раз в два дня, а?
- Не зевай в присутствии Сына Пламени, - строго напомнил я. - И… всего остального не делай, ради ками, я тебя умоляю!
- Всего - это чего именно?
- Ну… всего! - я немного поразмыслил. - Всего, чего тебе захочется. Сказать что-нибудь эдакое. Почесаться…
- Я не страдаю чесоткой и прочими видами недержания, - надменно проронил он. - Это всё, о чём ты собирался напомнить?
- Ой, нет! Просто отвлёкся. На самом деле я хотел спросить, почему Ясу и Дзиро видят тебя иным?
Юмеми запнулся на середине шага. Я подхватил его под локоть: ещё упадёт, в непривычных-то одеждах! Даже не заметив этого, он некоторое время стоял без движения, отрешённо созерцая наши сомкнувшиеся тени. Изогнувшись, я опустил фонарик на землю и потряс спутника за плечи.
- Ю! Ю-у! Что с тобой?
Ханец вздрогнул, будто очнувшись от кошмарного сна. В полутьме, окружающей нас, его лицо белело, словно покрытое алебастром. Он медленно, невообразимо медленно поднял на меня взгляд широко распахнутых глаз. Выражение их оставалось для меня загадкой и при лучшем освещении. Сейчас казалось, что они излучают тьму. Выражение нелепое, но удивительно точное.
- Иным… каким? - едва слышно прошептал он.
- Сложно объяснить, - так же тихо ответил я. Что происходит? Лучше бы я и не спрашивал! - Ясумаса уверен, что ты - обычный житель Срединной Страны, на одно лицо со всеми остальными… не в обиду будет сказано. Узкоглазый, желтолицый, волосы - тёмные…
- А ты… ты каким меня видишь? - если бы вполголоса можно было кричать, юмеми именно это бы и делал. Он отпрянул на шаг. Дрожа, обхватив себя руками - будто пытаясь согреться, и безуспешно.
- Прекрасным! - я понял, что ляпнул глупость, что это слово не подходит. - Нет, не так. Помнишь, кое-кто насмешничал, когда при знакомстве я остолбенел и долго приходил в себя? Насмешничал, насмешничал, даже не отрицай! Думал, это врождённая стеснительность? Нет, просто мне привиделось божество. И не в мечтах, а в жизни, рядом, на расстоянии вытянутой руки! Ведь людей с похожей наружностью не бывает. Очень светлая кожа, черты лица - как на картинах, только таких картин у нас не пишут. Волосы будто радуга. Я всё никак не решался задать вопрос, чем ты их красишь и зачем. Глаза…
- Хватит! - почти выкрикнул Ю и, покачнувшись, опустился на мостовую. Я кинулся было к нему, но передумал. Нельзя трогать человека, не понимая, что с ним.
- Ю, ты… ты успокойся, ладно? Не знаю, что с тобой, но ты меня… удивляешь. Это ведь только поначалу я принял тебя за совершенное создание, но теперь, после стольких…
Со стороны южанина раздался то ли смех, то ли всхлип. Э, нет, так не пойдёт!
Я приблизился к неподвижному вороху ткани, присел, нашарил голову. Ханец сидел, уткнувшись лицом в колени. Его плечи мелко дрожали. Да что же происходит??
- Ты плачешь? - обомлел я.
Юмеми поднял голову. Канмури покосилась, но лицо было чистым, без следа слёз.
- Я смеюсь! - вызывающе произнёс он с наигранной улыбкой. - Что ещё остаётся? Ничего! - и снова его голос едва не сорвался на крик.
- Что-нибудь остаётся обязательно, - возразил я с убеждённостью, которой не испытывал. Ещё бы знать, о чём идёт речь! - Послушай, дружище! Я ничего не понимаю в происходящем, поэтому приготовься услышать много чуши. Но не бывает так, чтобы совсем уж ничего не оставалось, слышишь?
Мой собеседник недоверчиво хмыкнул. Я на верном пути!
- Неплохо бы разобраться, почему мои слова вызвали у тебя такой ужас, но… Знаешь, если надо, я могу сделать вид, что мы шли в полной тишине. Хочешь?
Юмеми резко вскинул голову.
- Нет! И… ты неправильно истолковал моё поведение. Не ужас, нет…
- А что?
Раз ты готов говорить, то я готов слушать!
- Скорее, потрясение. В моей жизни редко случаются события, несущие перемены, особенно такие. И всё же, я должен был подготовиться к ним, встретить лицом. А оказался растерян. И бессилен, словно лист багряного клёна, подхваченный течением.
- Мне всегда говорили, что я непредсказуемый, но чтобы настолько? - помимо воли усмехнулся я, и ханец слабо улыбнулся в ответ. Тенью той улыбки, что обычно озаряет его лицо.
- То, что произошло, даже неожиданностью не назовёшь. Нет, Кай. Я чувствовал, с самого начала. С первого дня нашей встречи. Но ты никогда не говорил мне, что я не такой, как другие. Понимаешь? И словечком не обмолвился! Даже во сне. Вёл себя, как ни в чём не бывало. Вот я и подумал, что ошибся, и усомнился в собственном чутье… нет, знании! А теперь, когда ты ни с того, ни с сего… знаешь, сказанное тобой словно нить моей жизни перерезало на две части!
Ничего себе! Что же я сказал? Точнее, какой смысл несли мои слова для Ю?
- Я сильно тебе навредил? - осторожно спросил я.
- Едва ли. - Он пошевелился, впервые за весь разговор. Приходит в себя! - Прости, неудачно выразился. В ближайшее время умирать я не собираюсь. Но жизнь - та, которую привык считать только собственной, нравилась она мне или нет - эта жизнь завершена. И оттого немного… больно.
- Но разве эта боль не возвещает начало новой жизни? - с ожиданием посмотрел я на него. Мой собеседник кивнул и поднялся с места.
- Идём, мы непозволительно задерживаемся. Обещаю: скоро ты узнаешь всё. Во всяком случае, больше, чем захочешь.
Звучит устрашающе! Что ж, после случившегося буду осторожнее в расспросах. Я тоже встал на ноги. Неужели сделалось светлее? Надо поспешить.
Я поднял фонарик, и мы быстрым шагом двинулись к замку, изящной преграде на нашем пути к рассвету.
Трепет и смиренная почтительность, пронизывающие весь облик юмеми, когда тот склонился до земли перед Сыном Пламени, не имели ничего общего с теми дрожью и безысходной покорностью судьбе, что на полпути к дворцу взяли верх над обычной насмешливой отчуждённостью этого таинственного человека. Воплощение сановного благолепия, выгодно подчёркнутое игрой света от нескольких огненно-жёлтых фонариков на стенах. По виду и не скажешь, какие колкие замечания предстоит мне услышать на обратном пути.
Исподтишка налюбовавшись на беспримерное зрелище, достойное столичных подмостков, я быстро глянул на императора из-под канмури, тень от которой надёжно скрывала моё лицо. Шестнадцатый Правитель Алой Нити, верховный жрец Пламени смотрел на юмеми слегка рассеянно, будто видеть сего ничтожного человека было скучной необходимостью и делом, которое следовало завершить как можно скорее, чтобы отправиться на долгожданный отдых. Не обладай я пониманием истинного положения вещей, непременно бы обманулся! Интересно, кому он пытается заморочить голову? Мне - едва ли. Значит…
- Дозволяю вам занять места напротив меня.
Первые сказанные императором слова рассекли прохладный воздух приёмных покоев, словно ледяной ветер, свистящий в голых сучьях.
Мы коснулись лбами циновки тончайшего плетения и переползли поближе к повелителю. Теперь нас разделял лишь маленький столик с неизменными сластями и фруктами.
Заводить разговор было исключительным правом императора, который не торопился навстречу беседе, а с прежним равнодушием переводил взгляд с меня на юмеми и обратно. Это напомнило недавнее одевание и Дзиро, мечущегося между двух господ. Нелепое сравнение, признаю, но почему-то пришло на ум.
- Я благодарен тебе, Хитэёми-но Кайдомару, за верную службу.
Обычно после такого или награждают, или велят уйти из жизни. Я снова склонился в низком поклоне, по-прежнему безмолвно.
- Полагаю, младшему брату давно уже пора следовать по стопам старшего, вкушая по дороге сладкие плоды заслуженных почестей. - Правитель испытующе посмотрел на меня. Не поднимая глаз, я пробормотал что-то о великой, но совершенно незаслуженной чести внимать сим благосклонным словам, которых одних вполне достаточно, чтобы сделать мою семью счастливейшей на всём острове Ва, да что там Ва - во всей могучей Империи! Правитель, как и положено, отмахнулся от моей бескорыстности:
- Плох тот властитель, что радует подданных лишь словами! - говоря так, он вынул из рукава алую табличку, выкрашенную соком сафлора, и с легчайшим наклоном головы подал мне. Я двумя руками принял драгоценный мандат, дарующий шестой ранг со всеми заботами и хлопотами, проистекающими из оного, и в который уже раз припал к циновкам со словами сердечной признательности. Прервав мои излияния на приличествующем месте, император перевёл утомлённый взгляд на Ю.
- Уроженец Срединной Страны Хань, что находится к западу от наших земель, не ты ли носишь имя Ю?