7
Мы перемахнули через борт "Дракона-мстителя". Я ожидал, что все незваные гости сейчас уставятся на нас.
И ошибся. На меня никто не обратил внимания. Незнакомцы столпились у полуюта. Наверху стоял Колгрейв с издевательской усмешкой на уцелевшей половине лица. Все не сводили с него глаз, словно ждали каких-то слов. Мне показалось, что между ним и колдуном идёт долгий разговор без слов, а может, и не просто разговор, а торг.
Наши люди теряли терпение, и незнакомцы это ощущали. Их страх мог вот-вот перейти в панику, и лишь воля существа в алом удерживала их от бегства.
Мика перекинул мне мешок с добычей. Я спрятал её под сложенным парусом на площадке носовой надстройки. Мика присоединился ко мне.
Колгрейв заметил, что мы вернулись на судно, и его ухмылка стала ещё шире и безобразнее. Он сплюнул себе под ноги и, пожав плечами, отвернулся.
Фигура в алом торопливо направилась к своему кораблю. Следом за ним, толкаясь и падая, бросились и остальные - им не терпелось поскорее убраться восвояси.
На прощание я ещё раз тренькнул тетивой.
Обернувшись, существо в алом улыбнулось мне. Я испытал острое желание погасить его улыбку стрелой.
Но Колгрейв лишь покачал головой, и я опустил лук. Ладно, стрел у меня всего дюжина, и лучше я поберегу их, а колдун всё равно далеко не уплывёт с такой дырой в трюме.
Никто ещё безнаказанно не насмехался над Лучником…
А потом они отплыли. Их корабль развернулся и направился в ту сторону, откуда прибыл. Команда обречённого судна оставалась на палубе, они не отводили от нас своих взоров, опасаясь, что мы пустимся в погоню и учиним над ними кровавую расправу.
Было ясно видно, что корабль пришельцев осел в воду на лишний фут. Сейчас они заметят, что судно плохо слушается руля. Потом обнаружат пробоину…
Но вода в трюме не позволит им быстро поставить пластырь. Потом начнётся беготня, драка за место в шлюпках… Эх, шлюпочки-то я не продырявил!
Я шлёпнул Мику по спине:
- Пошли, отнесём барахло Старику.
Мне всегда была не по душе компания капитана. Но ему полагалось знать, что мы раздобыли. Вдруг он вычитает из колдовских книг что-либо стоящее.
Колгрейв медленно перебирал барахло. Золото и серебро он швырнул Мике, и тот потащил свою добычу вниз. Остальную часть захваченного капитан разложил на три кучки. Полдюжины предметов он просто выкинул за борт. Затем снова внимательно рассмотрел то, что осталось, и швырнул в воду ещё несколько вещей.
Ток, Тор и я молча наблюдали за ним. Колгрейв продолжал возиться с добычей. По-моему, он так и не сообразил, для чего предназначены странно изогнутые медные и стеклянные прутки, но Колгрейв не из тех, кто легко признаётся в невежестве.
Наконец я не выдержал и спросил:
- Чего им было надо?
- Как всегда, - ответил Колгрейв, не поднимая головы. - Немного убийств. Немного террора. Даже у колдунов есть враги. Он хочет расправиться с ними нашими руками.
- "Он"?
- Думаю, это всё-таки "он". Ты пробил большую дыру, Лучник?
- Вполне.
Капитан выглядел довольным, но никто не знает, что его радует, а что приводит в гнев…
- Тор, быстро на мачту! - скомандовал Колгрейв. - Дашь знать, когда они пойдут ко дну. Ток, поднимай паруса, идём на Фрейланд. Думаю, теперь корабль будет слушаться руля.
Я молча смотрел, как Колгрейв перелистывает неприятно хрустящие страницы книг, испещрённые чёрными и красными знаками, похожими на пауков и головастиков. Он сидел на палубе со скрещёнными ногами и притворялся, будто понимает, о чём говорят эти дьявольские письмена. Наконец я спросил:
- Так что им всё же от нас понадобилось, капитан?
Он устремил на меня злобный взгляд, но я не отвёл глаз. К Колгрейву нельзя было приставать с вопросами, не рискуя оказаться за бортом. Колгрейв сам решал, кому и что говорить. Но всё меняется… И он ответил:
- Чародей сказал мне, что является нашим спасителем. И в оплату хотел, чтобы мы учинили набег, да такой, что превзошёл бы все наши прежние дела. Надо захватить Портсмут. Сжечь доки. Спалить город. Перебить всех жителей.
- Ты спросил его - зачем?
- Я задаю вопросы, когда считаю это необходимым, - ответил он холодно и твёрдо. - Я не счёл нужным! Понятно, Лучник?
Моё внимание его утомило. И всё же я остался рядом с ним. Да, он изменился. Поэтому можно не опасаться вспышки бешенства.
- К тому же у нас есть и свои счета, - добавил он нехотя. - А собственных должников мы можем пощипать и сами, когда пожелаем.
- Это точно, - согласился я. - У Портсмута перед нами должок.
Нос "Дракона-мстителя" медленно развернулся, и мы легли на курс к островным королевствам.
- Наш коротышка, должно быть, что-то проглядел, - хмыкнул Колгрейв. - В этой куче дерьма нет ничего для нас полезного. Одна лишь радость - колдун лишился своего барахла.
- Они убирают паруса! - весело крикнул сверху Тор. Мика уже раструбил команде о нашей шутке, и все долго смеялись.
Я посмотрел на север и едва различил корабль колдуна. Проклятие, и откуда у Тора такие глаза?
- Парус на горизонте! - крикнул он чуть погодя. - Большой корабль. Похоже, боевой галеон.
Его рука вытянулась в сторону кормы. Мы с Колгрейвом обернулись и увидели, как над горизонтом встают верхушки парусов.
Я перевёл взгляд на Колгрейва. Его терзало желание.
Он отчаянно жаждал пролить кровь - не меньше, чем мне хотелось выпить или пустить в ход лук.
- Корабль итаскийский, - в голосе Тора звенела тоска по доброй драке.
Он тоже соскучился по убийствам.
На палубе царило возбуждение. Но я почувствовал, что не хватает какой-то мелочи, которая и превращала нас в убийц без страха и сомнения. Вот оно что: команда потеряла веру в себя, у людей исчезла уверенность в победе.
Воистину "Дракон-мститель" изменился. И продолжал меняться.
- Следовать прежним курсом! - прохрипел Колгрейв.
Видно было, с каким трудом далась ему эта команда. Но он отказался от схватки.
Поднялся боковой бриз и погнал нас к побережью. И чем круче мы забирали в море, тем сильнее он дул.
Уж не колдовство ли раздувает те меха, что гонят на нас ветер?
Колгрейв сгрёб всё, что осталось от добычи Мики, и ушёл в свою каюту. Вернувшись на полуют, он встал неподвижно, как памятник, и больше не произнёс ни слова. Упрямый Колгрейв держал курс прямиком на Фрейланд.
Мы прошли на расстоянии трёхсот ярдов от полузатопленного корабля чародея. Его экипаж метался по палубе и снастям. Матросы заметили нас и закричали, размахивая руками, призывая на помощь. Мы проследовали мимо.
Колгрейв тихо смеялся, глядя на них. Но его негромкий, похожий на скрежет смех услышали даже на таком расстоянии. Мольбы о помощи сменились проклятиями. Тут и я рассмеялся - как можно проклясть уже проклятых?
Вдруг их корабль начал погружаться в воду ещё быстрее. Бриз стих. Ага, колдуну теперь надо спасать себя, а не гонять по ветру чужие корабли. Пусть тот, кто назвал себя нашим спасителем, позаботится о своей шкуре.
Мы не повинуемся ничьим приказам. Даже приказам того, кому оказалось по силам вырвать нас из застывшей зыби мёртвого моря.
А если он предлагал нам сделку, значит, силёнок и власти у него не так уж много! Иначе просто велел бы нам исполнить его волю, и мы поспешили бы угодить ему.
Я глядел вперёд, в сторону берегов Фрейланда, и улыбался. Давненько мы не высаживались на Островах. Поди, забыли там о нас. Напомнить о себе, что ли? Мысль эта была ленивой, и пальцы не тянулись к стрелам.
Чёрные птицы кружили над головой. Вскоре они одна за другой, словно чудовищные вороны, расселись на мачтах. Вид у них был уже не столь пугающий, как прежде.
8
Весна лишь недавно пришла на западные берега Фрейланда. Бухту, где мы бросили якорь, окружали низкие лесистые холмы. Дни наши тянулись в тепле и лени.
Делать было нечего. Впервые с тех пор, как я оказался на корабле, "Дракон-мститель" не нуждался в ремонте. Большую часть корабельной работы составляли поручения, выдуманные Током и Худым Тором от безделья. Мы перекладывали с места на место запасные якоря, расстилали на жёлтом песке запасные паруса, проверяя, нет ли где гнили. А чаще всего валялись на тёплом берегу в блаженном ничегонеделании.
Но время от времени я читал в глазах членов команды мучительный вопрос: как долго всё это будет тянуться? Что решит Колгрейв? И будет ли его решение правильным?
- Правильным? - изумился Мика, когда я поделился с ним сомнениями. - Что за вопрос, Лучник, прах тебя побери?
Он, я и Святоша устроили на палубе лежанку из сложенных парусов и теперь любовались проплывающими в небесах облачными замками. В руках у нас были удочки. В последний раз я ловил рыбу на крючок ещё подростком.
Впрочем, эти времена я помнил смутно. Лишь картинка, на которой мальчишка сидит на валуне с длинной удочкой в руках, время от времени всплывала передо мной в бессонные ночи. И ещё была уверенность, что этот мальчишка - я. Но меня безумно раздражало то, что я никак не мог разглядеть, наловил ли тот парень хоть какой рыбёшки или нет.
- Это важный вопрос, - внезапно сказал молчавший доселе Святоша. - Мы стоим на перекрёстках правильности, Парусинщик. Мы стоим на развилке…
- Лучше бы ты помолчал, Святоша, - рассердился я. - И без тебя тошно. - Ты бы лучше рыбу ловил, чем языком чесать!
- Остынь, Лучник, - урезонил меня Мика. - Он тоже меняется.
- Кажется, у меня клюёт, - сказал Святоша.
Должен признать, что Мика прав. Прежде я презирал Святошу за его мерзкий характер. Напившись, он всегда громогласно провозглашал себя нашей совестью, оставаясь при этом одним из худших грешников.
Святоша вытащил на палубу небольшую рыбину.
- Будь я проклят! - воскликнул он.
- Ты и так проклят, - не удержался я. - Как и все мы. Уже много веков.
- Это спорный вопрос. Но я не об этом. Смотри, кто попался на крючок!
То была крапчатая песчаная акула, маленькая, не больше шестнадцати дюймов. Ненавижу акул. Я занёс ногу, чтобы раздавить ей голову каблуком.
- Выбрось её обратно, - вдруг сказал Мика. - Хуже от этого никому не станет.
Какая-то мысль промелькнула у меня в голове, но я не успел поймать её. Акула же не хотела просто так возвращаться в море. Её челюсти непрерывно работали.
А когда я попытался её удержать, чтобы Святоша смог вытащить крючок, кожа рыбины ободрала мне пальцы не хуже наждачной бумаги.
Мы не успели её спасти - она сдохла.
- Так что ты говорил насчёт правильных поступков? - спросил Мика. - С каких это пор Лучник говорит о правильном? Никогда от тебя не слышал таких слов.
Вместо ответа я криво улыбнулся.
- Ну да, - подтвердил Святоша. - Все знают, что злее Лучника у нас только Колгрейв.
Вот это сказанул! Надо же, а я всегда считал себя человеком вполне терпимым. На мой взгляд, в Святоше и даже в Ячмене злобы куда больше, чем во мне.
Тут к нам пристроился Росток. В последнее время он что-то не попадался на глаза, пару раз я заметил его в глубоком раздумье, что было весьма удивительным. Раньше этот самодовольный хлыщ был главным корабельным треплом.
Он уселся рядом со мной на край сложенных стопкой кусков парусины.
Я относился к нему неплохо, потому что он напоминал мне собственную молодость. Зато он меня терпеть не мог. Я долго не понимал причины, но потом решил, что просто я похож на человека, которого он ненавидел до того, как попал на наш корабль.
- Эй, Лучник, что скажешь об этом деле? - спросил он. Голос его звучал напряжённо, словно он опасался, что я шугану его отсюда.
- О каком деле?
- О нашем возвращении.
Росток подобрал валяющуюся у борта удочку и принялся распутывать леску. Но запутал ещё больше. Видно, никогда в жизни не рыбачил. Я помог ему разобраться с крючком. И между делом спросил, почему именно ко мне он подкатился с таким вопросом.
- Ну… - замялся он, - теперь, когда Дуэлянт исчез, ты у нас самый умный. Ток… Худой Тор… они просто мертвяки. А Старика спрашивать себе дороже. Вот и выходит, что больше не у кого.
- Значит, больше не у кого… Слушай, парень, а ты как сюда попал?
Он с опаской глянул на меня.
- Почему тебя это интересует?
- Меня это вовсе не интересует. Просто мне больно видеть здесь тебя, такого молодого.
Мика раскрыл рот и уронил удочку на палубу.
- Конец света, - пробормотал он. - Лучник кого-то пожалел! Парень странно взглянул на меня, потом улыбнулся.
- Я заслужил своё наказание, - ответил он.
- Все мы заслужили, - согласился Мика, поднимая удочку.
- Воистину так! - зычно провозгласил Святоша. - Бремя грехов на наших душах преисполняет… - он прервал себя и, перестав вещать, тихо заговорил о другом: - Всё дело в том, как мы будем вести себя дальше и будут ли наши поступки оправдывать проклятие.
У Мики клюнуло, он вытянул ещё одну чёртову акулу. Эта оказалась покладистее, или же мы приобрели больше сноровки, снимая шершавую рыбину с крючка.
- У меня нет ответов, - сказал я. - Не знаю даже, те ли вопросы мы задаём.
На парусину рядом с Ростком плюхнулся кто-то из команды. Я повернул голову. Это оказался Троллединжан, последнее пополнение нашей безумной братии. Мы подобрали его с итаскийского военного корабля, захваченного в предпоследней битве. Он сидел там в канатном ящике, опутанный цепями и с кляпом во рту.
У него имелось имя, Торфин-какой-то-там, но по имени его никто не звал. За всё время пребывания с нами он вряд ли сказал более двадцати слов. Вот и сейчас он молчал, буравя глазами попеременно меня и Мику.
Я помню, что мы с ним встречались задолго до того, как его нашли в канатном ящике. В те времена, когда мы были рейдерами, наш корабль атаковал встречное судно. Он был членом команды противника и в схватке чуть не отрубил Мике ухо. Не вмешайся я - ходить ему одноухим. Тогда мы сбросили его в море. А потом, много времени спустя, обнаружили на борту итаскийца. Мика узнал его по шраму на лбу. Колгрейв долго сопел, разглядывая дважды пленённого, а потом решил, что это наш человек и он встанет на место исчезнувших Дуэлянта и Китобоя.
Какие грехи привели его на наш корабль, мы так и не узнали.
- На моей родине рассказывают легенды об Оскорейене, - неожиданно заговорил Троллединжан. - О Дикой Охоте. Души проклятых скачут на адских жеребцах по чёрным облакам и горным вершинам, охотясь на живых.
Росток отдал ему свою удочку, и Трол принялся насаживать на крючок наживку.
- К чему ты клонишь? - спросил я, удивляясь не тому, что он сказал, а тому, что он вообще говорит.
- Мы - Оскорейен морей.
Он поплевал на наживку и закинул удочку. Мы ждали. Наконец он продолжил:
- О Диких Охотниках говорят, что они ненавидят всех, но больше всего друг друга.
Мы подождали ещё немного, но больше он ничего не сказал. Впрочем, хватило и этого. Он попал в самую точку. Чего-чего, а ненависти на борту "Дракона-мстителя" хватало на всех! Ненависть объединяла нас, ненависть вела нас в вечное плавание. И друг друга мы ненавидели сильнее, чем врагов. А врагами для нас были все, кто передвигается на двух ногах.
Только теперь эта ненависть стихла. У кого раньше, у кого позже. И многие это почувствовали. Даже Росток.
Мы менялись, и я не узнавал самого себя. Если вообще когда-либо знал.
Толстяк Поппо неуклюже вскарабкался к нам. Так, ещё один стал относится ко мне иначе.
- Добро пожаловать в наш маленький ад, - приветствовал я его. - Что заставило тебя волочь свою задницу аж с главной палубы?
Он редко перемещался без крайней необходимости, потому что был страшно ленив. Толстяк кряхтя наклонился ко мне и прошептал:
- На той стороне бухты. Под большим засохшим деревом, которое ребята назвали "деревом висельников".
Я пригляделся.
Их было четверо, все в мундирах. Солдаты. Наш отдых закончился.
- Мика, быстро вниз к Старику! Скажи, что у нас появились зрители.
Колгрейв заперся в каюте и не вылезал из неё с тех самых пор, как мы бросили якорь. Он изучал колдовские книги и предметы. И ему не понравится, если его потревожат.
Может, я ошибаюсь, и нас не узнали? В конце концов, не все мы были такими красавчиками, как Колгрейв. Люди как люди, судно как судно - мирный купец, зашедший в укромную бухту для ремонта корабля… Но это была слабая надежда. Протянув руку, я взял лук и осторожно натянул тетиву под прикрытием фальшборта.
9
Колгрейв вышел из каюты, разодетый, словно для визита ко двору, и поднялся на полуют. За ним семенил Мика. Капитан обратил взгляд своего единственного мрачного глаза на берег.
- Мёртвый капитан!
Истошный крик разнёсся над водой. Затрещали кусты. Я вскочил и натянул тетиву до уха.
- Силы небесные, да это же Стрелок!
Оказывается, и меня хорошо помнят. Ну, далеко они эту весть не разнесут.
- Лучник! Пусть уходят!
Я опустил лук. Колгрейв прав. Нет смысла тратить стрелы. Всё равно не успею подстрелить всех - мешают деревья.
Но небольшой урок им не повредит.
Один из солдат обернулся, выглядывая через просвет в листве. У него был овальный щит с изображением грифона. Коротко зазвенела тетива, и в глазу грифона задрожала стрела.
Что ж, мастерства за эти годы у меня не убавилось.
Челюсть солдата отвисла. Я издевательски поклонился.
- Зря ты так, - заметил Святоша.
- Да ладно тебе!
Чёрные птицы хрипло завопили над моей головой. Я ответил им пренебрежительным взглядом.
Стрельба из лука - единственное, что я умею делать хорошо. Лишь это мастерство я мог противопоставить своенравию Вселенной. Мой выстрел стал доказательством того, что Лучник существует, что с ним всё в порядке и стрелы его до сих пор смертоносны. Надписью на стене времени: Я СТРЕЛЯЮ - ЗНАЧИТ, СУЩЕСТВУЮ!
Колгрейв поманил меня пальцем.
Я напялил сапоги. Сейчас он меня размажет по стенке за нарушение приказа…
Но про выстрел он даже не упомянул. Вместо разноса он собрал меня, Тока, Худого Тора и сказал:
- Стало быть так! Через два дня о нашем возвращении будет знать весь остров. Через три дня узнают в Портсмуте, через четыре - в Итаскии. Наше возвращение напугает их настолько, что они бросят на нас все свои силы, выведут в море все корабли. И на сей раз они не доверят дело адмиралам. Они уничтожат нас окончательно и бесповоротно - огнём. И заплатят любую цену, которая для этого потребуется.
Он уставился на западное море, его единственный глаз разглядывал то, что никто из нас увидеть не мог. Потом капитан добавил:
- Или любую цену, которую потребуем мы.
Тор хихикнул. Сражения были его единственной страстью. Исход битвы, победа или поражение его не волновали. Его утехой была сама возможность поработать вволю мечом, напоить острую сталь горячей кровью. Он не изменился, старина Тор, а может, в нём и не осталось ничего, что могло меняться. Наверное, прав был Росток, назвав его мертвя ком. Впрочем, а мы тогда кто?