Долго стоял Артур, рассматривая кольцо, что лежало у него на ладони, и, наконец, положил руку на плечо лесной хозяйки, и заглянул в лицо ей умоляюще, и молвил:"О матушка, если и впрямь наделена ты немалой властью, яви же еще и милость, и сжалься надо мною! Ты зовешь меня юношей; таковым я, надо думать, и кажусь в сравнении с тобою; но скажу я тебе, что уже пять долгих лет ничто мне на свете не мило, и ни о чем помыслить я не могу без отвращения; и истерзала меня тоска, и иссушила мою молодость, так что увядает она и меркнет до срока, и обращается в ничто. О, ежели обладаешь ты немалой властью, отведи меня к ней, чтобы хоть раз еще увидеть мне ее перед смертью!" С этими словами юноша бросился перед Абундией на колени, и поцеловал край ее платья, и разрыдался. Но хозяйка леса заставила его встать, и поглядела на него благодушно, как пристало доброй старушке, и молвила:"Нет же, нет, не так уж и трудно меня растрогать и склонить к помощи, не надо ни горячих молений, ни слез; а долее нам тут медлить незачем, так что ежели пойдешь ты со мною, мы отправимся искать деву, что прежде носила это кольцо, хотя как оно к тебе попало, откуда мне знать? Равно как и не знаю я, в самом ли деле владелица кольца - та, которую ты ищешь. Но скажу я тебе сразу, что дева эта - дорогая моя подруга".
Тут Артур заключил хозяйку леса в объятия, и расцеловал ее щеки, и благословил ее, Абундия же расхохоталась над ним и молвила:"Нет, прекрасный сэр, ежели так ты обходишься с засохшей веткой, как же обойдешься ты с благоуханным цветком?" И смутился юноша, и взыграло его сердце от тайной надежды.
А хозяйка леса взяла в руки лук, перебросила через плечо колчан, и перепоясалась коротким мечом, а затем вывела Артура из пещеры, и покинули они долину, и оказались в чаще, и поднялись на поросший дубами косогор; так шли они вдвоем по лесной стране.
Глава 26. Черный Оруженосец рассказывает хозяйке леса о своем житье-бытье с тех пор, как Заряночка покинула Замок Обета.
Пока шли они, сказала Артуру Абундия:"Вот теперь пора тебе разговориться, чтобы путь показался короче, и поведать свою историю, хотя бы и отчасти. Но сначала должна я тебе признаться, ибо, может статься, сам ты этого не помнишь, настолько ты был безумен, что вчера нашли мы тебя в лощине вон там, и играл ты на струнах воистину сладко, но во всем остальном поступал скорее зверю под стать, нежели человеку, засим подивились мы и пожалели тебя".
Артур свел брови, словно пытаясь припомнить нечто, от него ускользающее, а затем сказал:"Ты все говоришь "мы" да "мы", а кто же вторая?" Отвечала Абундия:"Со мною была дорогая подруга". Вопросил юноша:"И она меня тоже пожалела?" "Да, - отозвалась хозяйка леса, иначе не была бы она мне подругой". "О, так пойдем же быстрее, воскликнул Артур, - ибо время не ждет!" И они ускорили шаг, и подкрепились по пути наспех.
И вот снова заговорила хозяйка леса:"С тебя причитается рассказ, о прекрасный сэр, однако же я сокращу его малость, сообщив, что знаю я твое имя, о Артур Черный Оруженосец из Замка Обета!" Юноша вздрогнул при этих словах и мовлил:"Откуда тебе сие ведомо? И как догадалась ты - ты, что прежде меня не видела?" "Мне подруга сказала, - отвечала Абундия, - но это долгая история. Лучше ты мне поведай, как сложилась твоя судьба после того, как узнал ты, возвратившись домой с осады Красной Крепости, что милая твоя замок покинула".
Артур изумленно воззрился на спутницу и молвил:"Что же это за чудо? Или в самом деле знаешь ты мою возлюбленную? Или колдунья ты, и постигаешь мои тайны при помощи чар?" Отвечала хозяйка леса:"Я, может статься, могуществом превзойду любую колдунью, однако не задумывайся об этом, ибо сегодня я тебе друг, но расскажи мне то, о чем спрашиваю, дабы узнала я про тебя все; так путь короче покажется". Отвечал Артур:"А кто, как не я, жаждет сократить его по возможности? - засим не станем же медлить и поспешим вперед, а я поведу рассказ".
И заторопились они вперед, и молвил Артур:"Как я жил? - словно оглушенный, матушка, и не знал, что же произошло на самом деле; а вокруг меня судили да рядили, что, дескать, в этом она поступила дурно, а в том правильно, и я едва с ума не сошел от подобных разговоров. Засим поспешил я назад в Красную Крепость, и стал полководцем Гринфорда, и возглавил охоту за уцелевшими разбойниками; ибо сказал я себе, что ежели нужно мне выместить на ком-то ярость и гнев, так уж лучше на недругах, чем на друзьях. А что потом? Это дело тоже закончилось, и хотя не всех злодеев перебили мы, но из окрестностей Гринфорда их выдворили; и вскорости, стоило лиходеям заслышать мое имя, как бежали они без оглядки. В ту пору каждый новый день походил для меня на предыдущий, и мысль о надежде моей и моем отчаянии изгрызла мне сердце, и никому-то я не был нужен. И вот случилось так, что, в пылу сражений и погонь, оттеснил я банды Красной Крепости в северо-западные пределы лесной страны; и приметил, что даже они, эти закоренелые злодеи, как бы лихо им не приходилось, поначалу старались держаться от леса подальше, хотя под конец забились в самые чащи, уж и не знаю, заключив союз с тамошними дьяволами или нет. И похитили они деревенских женщин, и те родили им детей, и похоже на то, что ныне множится злобный сей род. И еще приметил я, что Эвилшо всем внушает необоримый страх, и, стало быть, маловероятно, что станут мне там досаждать и нарушать мое уединение. А к тому времени три года минуло с тех пор, как отвергла меня в Замке Обета та, что меня любила, и понадобилось ей, видите ли, принести в жертву демону безрассудства и себя саму, и меня тоже. И думалось мне, что ежели стану я искать ее, то вряд ли найду; и, более того, даже если найду, она обойдется со мною столь же сурово,
как и в прошлом, когда меня покинула. Что до меня, я сделался угрюм и вспыльчив, и не о чем мне было говорить с людьми, даже если бы нашелся такой отважный, что обратился бы ко мне. Засим уехал я из Красной Крепости, как некогда из Замка Обета, и дал понять, что намерен принять сан, и запретил всем за мною следовать. Да, собственно, никому это и в голову не пришло. Сперва обосновался я на опушке леса, и сложил там себе хижину, грубую и необтесанную. Редко кто забредал туда, однако бывали гости: углежоги, и охотники с окраин леса, и тому подобные. И почитали они меня святым человеком, а я-то был всего-навсего озлоблен. И отчасти опасались они меня, потому как на охоте, гоняясь за добычей, я использовал всю свою силу, помноженную на мудрость рыцарского сословия, коя была им внове. Был в числе их один человек, от природы одаренный тягою к искусству менестреля; этот прибился ко мне, пока мы не сдружились, и утешал он меня своими рассказами и песнями о людях попроще тех, с коими привык я общаться. Но когда прожил я в том месте два года, друг мой умер от недуга, и остался я один, и снова охватила меня тоска, и я уже не знал, что делать, Засим углубился я в чащу леса, прихватив с собою арфу, что подарил мне друг перед смертью. Было лето, и уходил я все дальше и дальше, и уже не нашел бы дороги назад, даже если бы и попытался. И, наконец, когда пришла осень, я снова построил себе на прогалине жалкое подобие хижины: рядом протекал ручей, и олени водились в изобилии.
А что случилось потом? Здесь мысли мои путаются, ибо к тому времени уже утратил я облик человеческий. Но вот что известно мне: набрели на меня бандиты из числа тех, за которыми я гонялся. Они не узнали во мне былого врага, но лиходеям сим в радость убивать и мучить любого, кто окажется легкой добычей. Однако же в том сражении им пришлось худо, многих зарубил я, и многих ранил, но вот одолели они меня, и раздели, и связали мне руки, и принялись пытать меня так, как поступят с ними дьяволы, когда воздастся негодяям по заслугам. Жизнь во мне еще теплилась, но бандиты сочли меня мертвым; и, когда ушли они, я уполз с того места, и каким-то образом исцелился телом, вот только разум мой с той поры затмился, и мало что помню я из того, что приключилось со мною впоследствии, пока скитался я от места к месту. Одно помню: горько мне было и больно, и еще сдается мне, что являлись мне порою видения; и образы тех, кого знал я в прошлой жизни, дразнили взор мой, когда сидел я и пел или перебирал струны (ибо арфу всегда я носил при себе). И порою сокрушался я и сетовал, и взывал к ним о помощи, они же не могли или не желали помочь мне. А теперь я и не вспомню, сколько лет прожил так в пустыни. Но заклинаю тебя, давай ускорим шаг".
Отвечала хозяйка леса:"Немного же поведал ты мне о своей жизни, Черный Оруженосец, но, пожалуй, этого будет довольно. И вижу я, что никак не можешь ты рассказать мне больше, ибо не терпится тебе узнать, что с тобою станется по завершении дня, и все твои помыслы сосредоточены только на этом. Но вот что скажу я тебе: пришел ты в лес Эвилшо, а ведь в нем, помимо мучивших тебя лиходеев и им подобных, водится немало созданий чудных и странных, в том числе и существа не из рода Адамова, потому не диво, что являлись к тебе видения, и образы тех, что ныне далеко от тебя". "Да, отвечал Артур, - но одно видение смутило и поразило меня больше, чем все другие вместе взятые, и кажется мне, что видел я его не так давно. Ибо сперва узрел я образ той, к которой стремится душа моя, и рыдала она, и причитала надо мною; и тогда показалось мне, что рассудок мой проясняется; и ло! - из чащи появился второй двойник возлюбленной моей, и отчитал меня, и принялся угрожать мне. И, свидетель Господь, был к тому повод! Но скажи мне, матушка, раз называешь ты себя мудрой, что бы это все значило?"
Рассмеялась хозяйка леса:"Раз уж я мудра, - сказала она, предскажу я тебе светлые дни. А теперь не будем мы больше говорить ни о тебе, ни о возлюбленной твоей, ни о твоем горе, но раз столь яростно пожираешь ты пространство и расстояние милю за милей, я расскажу тебе байку-другую об этом лесу и его обитателях, чтобы не слишком устали мы".
Так Абундия и сделала, и говорила по пути, не умолкая, и держалась при этом чуть впереди, и как бы не поспешал ее спутник, как бы ни прибавлял шагу, но догнать ее не мог. И так быстро шли они, что оказались поблизости от Дуба Встреч задолго до заката, хотя оставили пещеру три часа спустя после того часа, в котором Заряночка и Абундия покинули Обитель у Леса днем раньше. И подошли странники к крутому камню, что возвышался на берегу ручья, и хозяйка леса повелела юноше остановиться, как бы Артур тому не противился, и заставила его поесть-попить, добыв снедь и вино из расщелины в помянутом камне. Там продержала Абундия юношу до самой ночи, пока на востоке не замерцала встающая луна; Артур же весь извелся и не находил себе места. И даже тогда не отпустила гостя хозяйка леса, и вот, наконец, луна поднялась высоко, и озарила их серебристым светом, а повсюду вокруг легли темные тени дубовых ветвей.
Тогда Абундия повелела юноше встать, и привела к Дубу Встреч, и проводила еще немного вперед, в сторону озера. А затем сказала так:"Черный Оруженосец, что до меня, так я уже дома, и дальше с тобою не пойду; мыслилось мне, что переночуем мы в лесу далеко от этого места, а сюда придем назавтра утром; но, повинуясь нетерпению сердца твоего, так поспешали твои ноги, что мы оказались здесь слишком рано; однако же меня это не огорчает". Затем развернула она юношу и молвила:"Окинь-ка взглядом склон косогора и скажи, что видишь". Ответствовал Черный Оруженосец:"Вижу стволы кряжистых дерев, а промеж них поблескивает огромное озеро". Отозвалась Абундия:"Так ступай туда, покуда луна светит ярко, и окажешься вскорости на широких лугах, что раскинулись у воды; там течет ручей. Оглянись, и увидишь небольшой дом (а другого поблизости нет), что стоит сразу за помянутым ручьем. Ступай туда смело и попроси приюта у того, кто выйдет тебе навстречу, и, может статься, все сложится так, как тебе бы хотелось. А сверх того ничего не могу я для тебя сделать. А теперь прощай, и, коли захочешь, так встретишься со мною еще; то есть со мною в истинном моем обличии, ибо образа той, что весь день бродила с тобою по лесам, ты более не увидишь".
В великом изумлении воззрился Артур на спутницу, ибо в одно мгновение преобразилась она чудесным образом, и явилась взору прекраснейшей и величественнейшей из королев. Но едва юноша протянул к ней руки, хозяйка леса резко повернулась и стремительным шагом направилась в лес - ничуть не медленнее, чем разумно было бы ожидать. Тогда Черный Оруженосец извлек из ножен меч, и повернулся к лесу спиною, и спустился к воде.
Глава 27. Сэр Артур приходит в Обитель у Леса.
Так вышел Артур на луг, и, охваченный нетерпением, зашагал по росной траве, оглядываясь по сторонам. Тут и там поднималась ему навстречу корова, и, сделав несколько шагов, снова тяжело опускалась на землю, а позади него в лесу ухали совы, и на опушке тявкала лиса. И вот оказался юноша у ручья, и постоял, и осмотрелся, и ло! - на другом берегу и впрямь возвышался дом, по виду сходный с двором йомена, что встречаются тут и там в обжитых землях. Соломенная кровля поблескивала в лучах луны, а в окнах горели свечи; и таким уютным показалась юноше сия обитель, что вложил он меч обратно в ножны, и легко перескочил через ручей, и поднялся на крыльцо, и взялся за щеколду, и отодвинул задвижку, и толкнул дверь, и дверь распахнулась.
А поскольку вошел юноша из темноты, яркое зарево свечей на мгновение ослепило его, однако заметил он, что поднялась с постели пригожая женщина, и молвил:"Не позволят ли заплутавшему в лесу путнику остаться здесь на ночь, честь по чести?"
Но женщина шагнула к нему, протягивая руки, и не успел Черный Оруженосец воскликнуть, что узнает ее, хозяйка бросилась к юноше, и обхватила его руками, и осыпала поцелуями лицо его, шепча:"Добро пожаловать, желанный гость! - желанный и трижды желанный!" И так истерзали Артура в прошлом горе и страсть, что силы вовсе оставили юношу, и застыл он перед нею, беспомощно уронив руки. У обоих перехватило дух от изумления, и радости, и тоски; и некоторое время так стояли они друг напротив друга, не отводя взглядов: у нее бурно вздымалась грудь и слезы лились ручьем, он же простер к ней руки, а губы тщетно пытались произнести слова, идущие от самого сердца. И снова бросилась она в его объятия, и на этот раз он крепко привлек ее к себе, так что теперь она лишилась сил и безвольно поникла, и прижался он щекою к ее щеке, а губами - к ее губам, и осыпал поцелуями глаза ее, и плечи, и назвал ее тысячей ласковых имен. И снова отстранились они друг от друга, и взяла она его за руку, и подвела к деревянной скамье, и усадила рядом с собою, и сама села подле; и какое-то время молчали они. Затем заговорила она, словно придя в себя и успокоившись, хотя сердце ее пылало от любви:"Скажи мне, любимый, когда рука твоя коснулась щеколды, ожидал ли ты найти меня в этом доме? - ибо твоя рука разбудила меня; и не услышала я поступи твоей на пороге, ибо утомилась за день и задремала. Увы мне! - проспала я звук шагов твоих! - что за утрата!" Тут отозвался он, и собственный голос показался юноше чужим, словно кто-то другой говорил его устами:"Не знаю; женщина, что привела меня сюда, велела мне не терять надежды". Затем прибавил он:"Нет, воистину умер бы я, кабы не отыскал тебя здесь; слишком долго терзался я несбыточной надеждой".
И снова примолкли они; она же наконец молвила:"Досада какая: не услышала я, как переходил ты через ручей. Но хозяйка леса велела мне ждать тебя не раньше завтрашнего дня, иначе бы достало мне времени; и убрала бы я дом свежими зелеными ветками, и устлала бы розами наше ложе; и нарядилась бы в сверкающее платье, подаренное хозяйкой леса". Ибо по-прежнему одета была девушка в жалкую сорочку, и ничего более.
Артур же склонил голову ей на грудь, и осыпал девушку бесчисленными поцелуями, и молвил:"Нет, возлюбленная моя, так хорошо, так куда лучше". И прошептала она, склоняясь к нему:"О друг мой, ненаглядный мой, не думай, что задумала я от тебя спрятаться. Все, что здесь есть моего, принадлежит тебе, тебе и только тебе одному".
И взяла она его за руку, и вместе поднялись они, и молвила она:"О друг мой, некогда бежала я от тебя, и покинула тебя, и остался ты в одиночестве, ибо казалось мне, что судьба меня к тому принуждает; и боялась я посеять промеж друзей разлад, и смуту, и неприязнь. А теперь, ежели захочешь ты отомстить мне за себя, так в своем ты праве, ибо я - в твоей власти. Однако спрошу я тебя: что может принудить тебя со мною расстаться?"
Отвечал он:"Только смерть". Но возразила она:"Может статься, и тогда лежать нам вместе, как нынешней ночью".
Глава 28. Блаженные дни в Обители Любви.
И следующий день обернулся для этих двоих немалой радостью, и все, что было в их любви мучительного и жестокого, словно бы кануло в прошлое. Весело и любо было Заряночке в тот день хлопотать по дому, и приносить то, что казалось в былые дни, да и теперь тоже, изысканными яствами луга и чащи, а именно сливки, и сладкий творог, и плоды леса, и мед, и хлеб тонкого помола, испеченный специально к этому случаю.
И ходила она за Артуром, словно заботливая мать за ребенком, следя, чтобы не переутомился он под июньским солнцем, но лучше бы поднялся по ручью в лес, и прилег в тени крон, где испещрили землю цветные блики, и отдыхал бы, и набирался бы сил, как если бы никакого дела у него не было, как только наслаждаться покоем да принимать с благодарностью все, что дарят ему мать-земля да проворные руки-ноги Заряночки. Ухаживая за возлюбленным, выказывала девушка немалое упрямство, как, впрочем, вот в чем еще: в тот день не допускала она ни малейшего беспорядка в своей одежде, и даже босиком ходить отказывалась, хотя юноша весьма просил ее об этом, и говорил, что в сорочке она прекраснее и милее, чем в любом другом наряде. Ибо поутру надела Заряночка зеленое охотничье платье, что доходило до пят, а когда день стал клониться к вечеру, и от Великого Озера повеяло прохладой, тогда облачилась девушка в дивный наряд, подаренный хозяйкою леса, и поводила Артура по лугу туда-сюда, и, мерцая и переливаясь, прошлась рядом с одетым в черное рыцарем вдоль кромки воды. И полюбовались они на Зеленый Остров, и на Скалистый Остров, и побывали в мелководной бухте, где встарь купалась девушка, и спустились к жуткому заливу, где стояла некогда Посыльная Ладья, а теперь валялось несколько рассохшихся досок: все, что от нее осталось. И снова прошли они по полю из конца в конец, отдыхая среди траву и цветов, а там и роса выпала, и поднялась луна, роняя на луг темные тени. Тогда юная чета возвратилась домой, и по пути вздумалось Заряночке снова прикинуться для развлечения, будто воскресла ведьма, и поджидает невольницу у порога, чтобы наказать примерно; а Артур взялся подыгрывать девушке, и поцеловал ее, и обнял, а затем извлек из ножен меч и молвил:"Клянусь Всеми Святыми, что отсеку ведьме голову, ежели коснется тебя хоть пальцем".
Так играли они, словно счастливые дети, покуда не дошли до дверей дома, и распахнула дверь Заряночка, и заглянули они внутрь, и ровным счетом ничего страшного не увидели, вот разве что деревянная скамья отбрасывала на пол причудливую тень. Тогда Заряночка ввела возлюбленного в дом, и затеплила свечи, и развела в очаге огонек для стряпни, и желтое пламя прогнало лунные блики от ложа их радости.