Не знаю, почему они сразу подставили мне Ланковича. Это все же было опасно, я - товарищ довольно-таки непредсказуемый, еще изувечила бы мальчика. Но догадываюсь: парень все еще не был уверен в выбранном им пути, вел полулегальный образ жизни. А так они одним махом перевели его в нелегальное положение и познакомили с будущим учителем. Охраннику, которого убили в камере, заранее сделали пластическую операцию.
Еще кое-что нуждается в объяснении. Тот факт, почему Татьяна практически без колебаний бросила ПОПЧ, в которой она провела около трех лет. Андрей догадывался, что ему не доверяют, он, буквально со дня на день ждал своей ликвидации. Сбежать он не пытался - прикрывал меня. Он быстро просчитал Татьяну: никому не нужная, она страдала в одиночестве. Пользу ПОПЧ она принести уже не могла, избавляться от нее им не было надобности, но вернуться в нормальное общество она боялась. Спокойный, надежный, проявляющий к ней нежное внимание Андрей стал для нее лучом в окружающем ее темном царстве, звездой, показывающей путь на волю. Когда эту звезду жестоко загасили, Татьяна вновь осталась в темноте, но она уже твердо знала, кто повинен во всех ее несчастьях, и кого следует наказать за это. Поэтому она почти без сомнений пошла на контакт со мной.
Ну, а остальное уже известно.
База ПОПЧ в нашем округе была захвачена, взято много людей, но Босс ускользнул. Татьяна выздоровела, хотя Мастером ей все же не быть. После проведенного мною экстренного завершения и последующего резонанса способности ее, а также часть памяти, оказались окончательно утрачены. Но она не горюет - вышла замуж, ждет сейчас ребенка.
Я получила повышение и живу в другом округе. А Ланкович остался там же. Он, как я слышала, проходит сейчас обучение в Школе СИ, хочет стать инквизитором, как и его Учитель. Я вряд ли когда его не увижу, но все же приятно знать, что кто-то где-то тебя любит. И этот кто-то непременно далеко пойдет. Ведь он мой ученик.
Рассказ 2. История, которой не было
Глава 1
Весь день брожу по мощеным плиткой улицам города. Смотрю на старинные храмы - темные и светлые, но непременно глядящие в небо стрелами крыш, любуюсь с моста на спокойную серую реку. Полный седой мужчина приглашает выпить кружечку пива. С удовольствием соглашаюсь. Пиво чудесное - темное, плотное, пена стоит над кружкой, как церковный шпиль. Благодарно улыбаюсь:
- Спасибо Вам, да славится Империя.
- Славься, - отвечает он тихо, и я улавливаю акцент в его голосе. Не все еще в совершенстве владеют росимперским. Впрочем, это всего лишь дело времени.
Уже подходя к двери своего номера, слышу, как разрывается телефон. Зная свою любимую службу, никаких средств связи я с собой не брала, так они в номере меня решили достать.
- Майя Дровник у телефона, - сухо произношу в трубку. Душа моя предвидит грядущие неприятности. А в отношении гадостей она редко ошибается, душа-то.
- К сожалению, Майя, - слышу я холодный голос моего шефа, - я вынужден отозвать вас из отпуска.
- Но какого черта! - не сдержавшись, ору я, - выбралась в кои-то веки!
- Советник 1 ранга Дровник, - рычит шеф, - этот вопрос не обсуждается. Самолет, бортовой номер Н-949, ждет Вас в аэропорту. Через четыре часа Вы должны быть на рабочем месте.
- Слушаюсь, - отвечаю я, чуть не плача.
Срывается такой отпуск! Два года я мечтала посетить Богемский протекторат. Приехала. И вот, на третий день пребывания! Уйду, брошу службу, пошлю Инквизицию, придушу шефа и… Ух, какая я злая!
Несусь в аэропорт. Если так вызывают, значит что-то из ряда вон выходящее. Я вообще-то не отношусь к незаменимым работникам.
Шеф сидит в моем кабинете, водрузив свою обширную нижнюю часть на мое кресло, к которому я искренне привязана, и которое при каждом движении шефа протестующе скрипит. Курит. Злой, бледный, руки дрожат.
- Сядь, Майя, - говорит он, заметив мое появление в дверях.
Я сама готова позеленеть, еще ни разу за время моей работы здесь шеф не обращался ко мне на "ты".
- Историю двухгодичной давности с базой ПОПЧ помнишь?
Дурацкий вопрос! А как, по его разумению, я могла забыть историю, благодаря которой попала в его управление? И не два года назад это было, а немного больше.
- Да, конечно, - говорю осторожно.
- Ланкович исчез.
Ланкович исчез… Когда я последний раз получала о нем информацию, он, после окончания Школы СИ, готовился к вступлению в должность помощника следователя по идеологии. Я была горда им, конечно, как никак, мой ученик, способный мальчик. Ну, погордилась и успокоилась. И вот на тебе, получи, фашист, гранату. Впрочем…
- А я здесь причем? - интересуюсь, как бы между делом.
- А кто знает его лучше тебя?
- А его родители? - отвечаю вопросом на вопрос. Это невежливо, но что-то гнетет меня нехорошее предчувствие. А предчувствие Мастера - это почти свершившийся факт. Шеф морщится.
- Не дури. Совет по Идее выдвинул твою кандидатуру.
- Я не опер! - напоминаю я начальнику, а то вдруг он запамятовал.
- Я это знаю, - ехидно отвечает он.
Юморист он у меня.
- Не хочу! - делаю последнюю попытку.
- Надо! - отрезает шеф.
Все, я проиграла по всем позициям. Вывешиваю белый флаг и пытаюсь выторговать условия контрибуции.
- Хоть душ принять я могу? - прошу почти безнадежно.
- Можете, - милостиво разрешает шеф, видимо успокоившись, и вновь переходя на "Вы", - но только быстро и в управлении.
Вот гад! Последняя попытка смыться домой, чтобы хотя бы кинуть вещи, помыться по-человечески и переодеться, не удалась. Принятие душа в управлении - то еще удовольствие. Белый кафель на полу и грязные разводы на стенах. А еще запах этот, как в общественных банях. Просто прелесть, что такое.
Обречено вздыхаю, сажусь в кресло для гостей и грустно произношу:
- Ну, давайте посмотрим, что там…
Шеф откидывается на спинку кресла всем своим грузным телом, так, что оно, бедное, плачет и зовет хозяйку, покручивает в руках карандаш, смотрит на меня как-то сверху вниз. Взгляд его темен.
- А нечего смотреть, - заявляет он.
Я в недоумении.
- Как так нечего?
- Материалов нет.
Смотрю на него озадаченно, начиная сомневаться в его умственной полноценности.
- А куда же они делись?
- Их не было. Ланкович просто утром не пришел на работу. Во всем остальном - ничего подозрительного.
- Я Вас правильно поняла? Дознание не производилось?
- Ты и проведешь. Поезжай в округ, осмотрись на месте, поговори с людьми. Ищи.
Ох, как мне все это не нравится! Ловлю себя на желании просканировать начальника, однако не делаю этого. Шеф у меня не Мастер, но над ним такие специалисты в свое время поработали, фиг пробьешься с первого раза. Да и неэтично это как-то - начальников своих на полиграфе проверять.
Шеф с трудом вытаскивает свое тело из-за стола. Тоже мне, глупый пингвин вылез из утесов. Буду оптимистом, утешусь тем, что вещи не распакованы, а значит, не нужно их складывать. Дмитрий, подожди, я уже еду.
Глава 2
Кратковременный перелет, и вот я вхожу в кабинет моего ученика. С его начальником - тощим длинноносым субъектом - я уже познакомилась. Мерзкий тип. Полчаса мусолил в руках мое удостоверение, сверял фото с оригиналом, а затем выдал ответ типа: нет, ничего не знаю, такой же, как и все, ничем особенным не занимался.
Кабинет Ланковича такой же, как описание его владельца - никакой. Ничего примечательного. Два стула, стол, как могильная плита - серый и прямоугольный. На краю столешницы Регламент в виде брошюры и Уголовный кодекс Империи с краткими комментариями. Ни фотографий, ни дисков на столе; ни картин, ни календарей на стенах. В окне - вид на плац, чтобы не отвлекаться на посторонние мысли.
Осмотр материалов в компьютере Ланковича тоже ничего не дает. Либо там ничего и не было, либо кто-то предусмотрительно все удалил. Осталась малозначимая мелочь - справки, акты, перечень дел. Игрушек, и тех нет.
Листаю личное дело. Прямо не инквизитор, а отличник боевой и еще какой-то там подготовки: ни одного выговора и целых три благодарности. Горестно вздыхаю - не в меня. Вспоминаю, как два с лишним года назад я вот так же смотрела на его удостоверение. Теперь перед моими глазами фотография не мальчика, но мужа. Волевое лицо, как у разведчиков в старых фильмах, спокойный и внимательный взгляд, плотно сжатые губы, а так… ничего примечательного. Обычный рядовой инквизитор, каких сотни тысяч в Империи. Встретишь на улице - отведешь взгляд, чур меня, чур.
Посмотрим, как обстоят дела у него дома.
Живет, а может уже следует сказать об этом в прошедшем времени, жил, Ланкович в служебном общежитии. Поднимаюсь на лифте на шестой этаж; ключом, полученным мною на проходной, отпираю дверь. И вижу ту же пустоту и обезличенность, что и в кабинете. Чисто, как в операционной. Два шкафа, один из них книжный, с тремя десятками разрешенных книг. На первый взгляд две трети из них - по юриспруденции. Выстроены на полках по размеру. Тумбочка с бельем, по-военному ровно застеленная кровать. Стены выкрашены масляной краской, как в казарме. Взгляд с удовольствием останавливается лишь на окнах. На них - жалюзи приятного серо-голубого оттенка, и это - единственное, что отличает комнату Ланковича от остальных, расположенных в этом здании.
Открываю бельевой шкаф. В нем висит на плечиках форма СИ, фуражка смотрит на меня крестом и дубовыми листьями. Ловлю себя на том, что не могу уловить отпечаток личности Ланковича на окружающих предметах. Прямо человек-призрак.
В растерянности сажусь на идеально заправленную койку. Пытаюсь понять, что могло случиться с моим учеником. Может, он занимался какими-то своими разработками, и его похитили, как меня когда-то? А может, он сам ушел? Сам? Не представляю себе Мастера, поступающего подобным образом. Да еще Мастера Идеи. Что за чушь! Конечно, его похитили, как бы по-дурацки это ни звучало.
Мне вдруг становится жалко, однако, не его, а себя. Я не знаю, что дальше делать, могу только хныкать, чем и собираюсь сейчас заняться. Я не опер! Черт возьми, зачем меня заставили лезть в это дело?!
Из состояния печальной задумчивости вырывает звонок телефона. Поднимаю трубку, полагая, что это шеф вычислил меня здесь и хочет в очередной раз сообщить что-то неотложное. Готовлюсь уже высказать то, что я думаю по поводу поисков Ланковича, как:
- Дима? - слышу я женский голос. Он робок и взволнован.
- Дима, это Софья. Ты меня слышишь? Ты можешь со мной поговорить? Не клади трубку!
- Здравствуйте, девушка, - говорю я как можно мягче, для создания нужной интонации воображая себя врачом безнадежно больного человека, - к сожалению, Вы не туда попали.
- Да… - произносит она огорченно, - извините.
- Не кладите трубку, - прошу я, - Вы попали в службу экстренной психологической поддержки. Ваш звонок анонимен. Я слышу по голосу, что у Вас проблемы. Поделитесь ими со мной, и Вам станет легче.
Сама я в это время, прижимая трубку к уху плечом, шарюсь в собственном портфеле, пытаясь обнаружить в нем портативное устройство отслеживания звонков. Шеф снабдил перед уходом. Прямо, как знал! Ага, вот оно.
Девушка всхлипывает:
- Не знаю, могу ли я с Вами поделиться, мне так страшно.
А вот это уже интересно.
- Давайте поговорим с Вами и попробуем во всем разобраться. Я постараюсь Вам помочь. Ведь Вас зовут Софья?
- Да.
- Так вот, Софья. Расскажите мне, что именно вызывает Ваш страх.
Она начинает рыдать в трубку.
- У меня муж пропал! Он должен был прийти ко мне вчера, и не пришел. Нигде его нет!
Я тем временем ухитряюсь присоединить устройство к телефонному аппарату. Желтая лампочка замигала. Когда перестанет, место, откуда исходит звонок, будет определено. Жду, развожу бедную женщину на разговор.
- Вы не обращались в Святейшую Инквизицию? - спрашиваю я.
- Нет! - взволнованно кричит Софья.
Я удивлена. Откуда вдруг такое недоверие?
- Вам что-то помешало это сделать?
- Он… - шепчет она, - он… он… сам инквизитор, я боюсь, вдруг он что-то натворил. Мой звонок точно анонимный?
- Да-да, конечно, - успокаиваю ее я, а сама недоумеваю. Не мог же Ланкович заниматься внутренними расследованиями? Или?
Стоп! Желтая лампочка перестала мигать. Место установлено. Это неподалеку.
- Скажите, - спрашиваю я, и голос мой против воли дрожит, - а этот Дима, которому Вы звонили, он что, обещал Вам помочь?
- Нет, - всхлипывает она, - он и есть мой муж.
И кладет трубку. А я так и сижу со своею в руках. Как так муж? Какой муж? Ланкович - не только инквизитор, он - Мастер. Мастера не женятся. Ну, конечно, им никто не запрещает это делать. Они сами как-то стараются. Я же не замужем… А Ланкович, он это, мой ученик, он, как бы это выразиться, меня любить должен. Я же его актуализировала. А уровень он, насколько я знаю, не повышал. Кстати, почему? Стучу ногтями по трубке, и этот противный звук отвлекает меня от раздумий. Лечу обратно на работу Ланковича.
- Какого хрена! - ору я, врываясь в кабинет следователя Коровина - начальника Ланковича, - почему Вы мне не сказали, что Ланкович женат?!!
Рабочий день давно закончился, но Коровин на месте. Сидит за столом и смотрит на меня с нескрываемой неприязнью. Несмотря на то, что чрезвычайно зла на него сейчас, я прекрасно его понимаю. Никто не любит всяких там штучек-дрючек из управления, я сама их не любила каких-то два с лишним года назад.
- Он не женат, - спокойно отвечает Коровин, - брак его с гражданкой Юсуповой официально не зарегистрирован.
- Но Вы знали об этом? - уточняю на всякий случай. Уверена - должен был знать.
- Да, знал.
- И адрес у Вас ее есть?
- Да, есть.
- Маяковского, 17–74?
- Я не помню его наизусть.
- Так проверьте.
Он поднимается из-за стола. Я вижу, какой он худой и высокий, и волосы у него рыжие. Он нехотя копается в документах в сейфе, бурчит оттуда:
- Да, Маяковского, 17, квартира 74.
- Они давно вместе?
- Почему бы Вам у нее не спросить?
Начинаю выходить из себя. Что-то часто последнее время я это делаю. Нервы пора лечить, в отпуск ехать. И этому нахалу пора напомнить, кто я, а кто он.
- Я-то спрошу. Но почему Вы не желаете помочь следствию, я не понимаю.
Я развожу руки и изображаю удивление на лице. Он внимательно вглядывается в мое лицо.
- Так Вы Майя Дровник?
- Я же предъявляла документы.
- Вы Мастер?
- Ну да!
- Тогда ясно.
Коровин резко успокаивается и садится в кресло. Я вообще перестаю что-либо понимать.
- Что Вам ясно? В чем дело?
Он начинает улыбаться. У меня возникает странное ощущение, будто он теперь на коне, а я бегу за стременем.
- Вы знаете, Мастера - не очень приятные для общения люди. Но порой мы все же выпивали вместе с Ланковичем, так, знаете ли, в мужской компании, и тогда он рассказывал о Вас. Я представлял Вас себе более привлекательной.
Недовольно опускаю глаза. Тоже мне комплиментик!
- Я к Вам еще заеду, - бурчу под нос и стремительно удаляюсь, пытаясь сохранить остатки собственного достоинства. Что за день! Одни гадости!
Глава 3
На повестке этого противного дня еще посещение Софьи Юсуповой. Живет она в девятиэтажной коробке, как и ее предполагаемый муж. Только квартира у нее отдельная. Второй этаж, можно подняться и пешком. Звоню. Не спросив даже, кто там, что меня удивляет, мне открывают дверь. На пороге худенькая и вполне привлекательная блондинка. Несколько бесцветная, на мой взгляд, да и круги под глазами ее не красят. Но все это мелочи, которые вполне можно ликвидировать умело наложенным макияжем. В целом, молодец, Дима, хороший выбор, уважаю.
- Вы ко мне? - спрашивает она тихо, и я узнаю голос, да, именно с этой дамой я общалась пару часов назад.
- Можно войти? - интересуюсь.
Она молча пропускает меня в квартиру. Снимаю обувь в коридоре и прохожу в зал. Ничего. Скромно, со вкусом, мило, чисто по-женски. Сиреневые шторы подвязаны бантами, на полу светлый ковер, на тумбе у окна - старый телевизор. В противоположном от телевизора углу стоит детская кроватка. Мне начинает казаться, что я начинаю сходить с ума. Оказывается, наш Димочка еще и дитятей обзавелся. Куда мир катится?
- Ведь Вы Софья Юсупова? - решаю уточнить на всякий случай.
Женщина испуганно кивает.
- Это Ваш ребенок?
Кивает снова.
- Я по поводу Ланковича. Этот ребенок от него?
Она глядит на меня со страхом и моргает.
- Н-нет, - зачем-то шепчет она, хотя знаю, что врет.
- Мне поручили расследовать его исчезновение, - поясняю я, - он не явился на работу, и нам кажется, что его похитили.
Ага, нам, опергруппе в лице советника Майи Дровник. Софья вздыхает с облегчением.
- Так значит, вы его не подозреваете.
- О боже, нет, конечно! - возмущаюсь я, - как Вам такое только в голову могло прийти! Дмитрий Ланкович - наш товарищ, первоклассный специалист.
Бедная женщина, она смотрит на меня так наивно. Не хочется ее обманывать, а надо. Я все равно не уверена в том, что Ланкович не ушел своими ногами. Вопрос только куда и зачем.
- Расскажите мне, Соня, он не был подавлен последнее время?
- Да, но он не говорил, почему. Что-то его угнетало. Я хотела с ним серьезно поговорить в этот вторник, но он не пришел.
- Когда Вы последний раз его видели?
- В субботу. У нас установлен график посещений. Врач так посоветовал. Чтобы Дмитрий меня не угнетал.
- Врач Инквизиции?
Она горестно вздыхает.
- Ну, да. Какой же еще? Дмитрий - Мастер, Вы, наверное, знаете об этом, нам нельзя долго вместе находиться. Врач сказал, я сойду с ума, а Дмитрий будет плохо работать. Я не хочу сходить с ума, ведь тогда меня отправят в клинику, а нашу девочку отдадут в детский дом.
- Можно посмотреть? - прошу я и подхожу к кроватке.
В ней лежит симпатичное зеленоглазое дите и улыбается. Мне кажется, оно похоже на Дмитрия. А вот цвет волос явно мамин. Почти против воли и я расплываюсь в улыбке. Даже хочется взять ребеночка подержать. Странно, раньше я за собой подобных желаний не замечала.
- Славненькая какая, - говорю я, ничуть не кривя душой.
Мама девочки с гордостью улыбается и берет ее на руки.
- Вы знаете, - говорит она, - Дима сказал, что у нее очень хорошие показатели, и что она может стать первоклассным Мастером, когда вырастет. Только он велел никогда не отдавать ее актуализировать. Да, честно говоря, я и сама не хочу. Мастера такие все странные. Даже Димка, и тот какой-то не такой.
- Почему не такой, - улыбаюсь я, - что он такого странного делал?
- Вы знаете, ему очень нравилась техника. Он из маленькой комнаты даже соорудил мастерскую, и сидел там часами. И настроение у него часто менялось - то такой хмурый, а то вдруг радостный. Даже страшно делалось.
Она замолкает, смотрит куда-то в окно и тихо добавляет:
- И все равно я его люблю.